Позови ее по имени

Галина Романова, 2020

Майор полиции Дарья Гонителева всегда была настоящим профессионалом своего дела. Но сейчас она сама оказалась свидетелем преступления и родственницей жертвы! Смерть настигла самого близкого Даше человека – убили ее мать, жестоко и безжалостно. Дарья никак не могла поверить в случившееся, но нашла в себе силы и провела все следственные мероприятия, опросила очевидцев – только чтобы найти нелюдя, заставившего ее испытать такое. Никаких улик, никаких зацепок, очередной «глухарь» – но Гонителева не остановится, пока не найдет убийцу…

Глава 8

Дождь жирными прозрачными червями полз по стеклу. Давно не было! Земля не успела просохнуть после предыдущего ливня, как снова осадки.

Она не любила ненастья. Точнее — она его ненавидела. Монотонность звуков, серость красок, холод и влага. Что в этом хорошего? Именно в такую мерзкую погоду Егор выкинул ее из дома, как старую надоевшую игрушку.

— Поживи одна, — порекомендовал он на прощание.

Он стоял перед ней под дождем в длинной парке с капюшоном — высокий, худой, симпатичный, голубоглазый. Она так любила его глаза. Любила прикасаться к ним губами. Она всего его любила. Всегда! Даже когда он начал изменять ей со странным спортивным интересом. Она любила его всегда. А он взял и выбросил ее из дома, сунув на прощание в руки десять сотенных долларовых бумажек.

— Это тебе на первое время, — проговорил он.

Повернулся и скрылся за воротами. Мягкий чавкающий звук дорогого замка, разделивший ее жизнь на до и после, запомнится ей на всю жизнь. И бешеный стук дождевых капель о тротуарную плитку рядом с ее сапожками, и шорох шин подъехавшего такси. Все это похоронено в памяти под тяжелой плитой, на которой нацарапано: «Не бередить».

Она старалась. Не лезла в запретную зону. Иногда получалось справляться. Иногда не очень. Плохо выходило в такую вот мерзкую мокрую погоду. Мутная, ледяная серость заползала с улицы в дом. Проникала в душу, сдвигала ту самую плиту, под которой были похоронены ее воспоминания, и принималась мучить ее, доводить до слез.

Влада оттолкнулась от подоконника, пошла в ванную. Там не было окон. Там можно было забыться, встав под душ.

Чего она сегодня не пошла на работу? Зачем сказалась больной? Там ей было бы гораздо легче пережить ненастье. Она слушала бы чужие истории, проникалась к ним сочувствием, принималась давать советы. Правильные. Которые помогали многим. Она же была одним из лучших психологов, которому доверили прямую линию. Почему себе не получалось помочь? Что у нее с самой собой не так?

— Хватит хандрить, дорогая, — приказала она себе властным голосом, забираясь в душевую кабину и задвигая пластиковые дверцы. — Тебе всего лишь сорок пять лет. Ты все еще молода и по-прежнему привлекательна. На тебе нет ни грамма лишнего жира. Ты ведешь здоровый образ жизни. Тебя уважают. Ты имеешь право уважать себя. Имеешь, черт побери! Да, в тот раз ты сглупила. Ты не должна была брать у него деньги. По закону жанра ты должна была пустить их веером ему вслед. Ты проявила слабость. И этого не можешь себе простить до сих пор. Причина только в этом. И она несущественна…

Ей всегда помогали подобные монологи. Мысли не всегда способны успокоить. А когда они бывали озвучены, результат иной. Так она считала. Этому научила подруг. Они идею подхватили и размножили.

Влада выключила воду, шагнула из душевой кабины на мягкий ворсистый коврик, потянулась за толстым белым халатом. Замотала волосы полотенцем. Встала перед большим зеркалом. Тронула кончиками пальцев кожу на скулах, под глазами, на шее.

С каждым днем становилось все сложнее и дороже отвоевывать себя у старости. Это как борьба с джунглями на маленьком затерявшемся среди лиан и высоких пальм ранчо. Каждый день начинается с борьбы.

Она протерла лицо и шею увлажняющим тоником, вытерла излишки косметической салфеткой, нанесла крем. Стащила с волос полотенце и принялась сушить их феном. Времени это всегда занимало много. Волосы были длинными, густыми, в завитках. Новая молодая жена Егора могла бы ей позавидовать. У той с шевелюрой было не очень.

— Волосики, как у новорожденной, — хихикала Инга, сплетничая о мачехе.

Влада ее не пресекала. Пусть выпустит пар хотя бы у нее дома. Отец, со слов Инги, ей не давал нормально жить. Не позволял общаться со сверстниками. Всячески притеснял и морально, и материально. Когда Влада попыталась с ним поговорить на эту тему по телефону, он послал ее в грубой форме и пригрозил больше не отпускать к ней дочь.

— Если не перестанешь совать свой курносый нос куда не следует! — закончил он гневную тираду.

Сейчас, стоя у зеркала, Влада об этом вспомнила и улыбнулась. Он все еще помнит ее нос? Воспоминания целы? Уже неплохо. И может быть, когда его молодой жене он надоест и она уйдет от него, Егор снова вспомнит о ней. И позовет обратно.

Смешно, конечно, но она об этом часто думала. И даже позволяла себе мечтать за чашкой ромашкового чая на ночь, как они снова заживут все вместе: она, Егор и их любимая дочка Ингуля.

Инге тоже этого очень хотелось. И они вдвоем иногда строили запретные планы. И хихикали, как заговорщики.

Она давно не была у нее. Готовилась к олимпиаде. Позвонила неделю назад. Рассказывала какие-то смешные и опасные истории из жизни ее друзей и одноклассников. Они посмеялись, посочувствовали. Потом дочка привычно сказала, что очень любит свою мамочку, обещала скоро позвонить и отключилась. И неделя тишины. Сама она не могла ей звонить. Они с Ингой так договорились, что всегда будет звонить она сама.

— Понимаешь, мамуль, в чем проблема… — сильно растягивая гласные, принялась объяснять дочь. — Алла иногда хватает мой телефон, когда на него поступает звонок. И отвечает за меня. У нас голоса немного похожи. И один раз эта отвратительная тетя проговорила с моим парнем целых десять минут. Прикинь!

— А у тебя есть парень? — ахнула Влада. — Расскажи, расскажи!

Они сидели тогда, обнявшись, на ее лоджии, на узком мягком диванчике, когда Инга начала ей все это рассказывать:

— Он самый лучший, мамка! Он сильный, красивый! У него такая крутая тачка.

— Тачка? — Влада тогда нахмурилась. — Машина?

Конец ознакомительного фрагмента.