Без крестной феи

Галина Романова, 2021

Маша работала гардеробщицей в торговом центре и привыкла наблюдать за людьми. Ее внимание уже давно привлек странный парень, следивший за потрясающе красивой девушкой. И однажды вечером Маша заметила, как он тащит упирающуюся девушку в парк! А вскоре она узнала страшную новость: в лесочке возле загородного поселка прямо на лыжне было найдено обнаженное тело убитой девушки. Маша поспешила заявить в полицию, даже не подозревая, что может ошибаться. И теперь ее собственная жизнь в опасности… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 5

Будильник затрещал над самым ухом. Маша вздрогнула, мгновенно проснулась, но лежала еще какое-то время, не открывая глаз. А будильник продолжал надрываться, раскручивая старую спираль в облупившемся теле.

Он был ее наследством — старый, не ломающийся будильник, исправно отсчитывающий Машины сиротские годы. Каждый вечер она заводила его, а утром слушала оглушительный треск. Еще она унаследовала деревянную рамку со старой поблекшей фотографией, на которой двое взрослых счастливых людей держали за руки маленькую кудрявую девочку. Взрослыми были ее родители, кудрявой девочкой — она сама. Еще имелся чемодан, будто бы кожаный и дорогой. Она слышала, как шептались воспитатели. С ним она приехала в детский дом, когда ее родителей накрыла лавина в горах. В чемодане была ее одежда, пара кукол, будильник и рамка с фотографией. Этот чемодан сейчас хранился на антресолях в квартирке, которую Маша получила, выйдя из детского дома. Правильнее сказать, она ее выбрала.

Квартирка была небольшой, меньше, чем у Тани. И не в новом доме. Санузел совмещенный. В кухне едва поместились холодильник, газовая плита, стол и пара тумбочек. Прихожая полтора на полтора метра. Но вот комната…

Она в нее влюбилась, едва взглянув. Большая, светлая, с нишей, куда Маша тут же впихнула кровать, накрыв ее толстым шерстяным ковром. Ковер ей подарила нянечка тетя Соня, полюбившая Машу, как свою родную дочку. Все советовала на стену повесить, но Маша постелила на кровать, сочтя, что ковер на стене — не современно. Совсем недавно — весной — в комнате появился большой шкаф с зеркальными раздвижными дверями. Он ей очень нравился.

— Зачем тебе такой большущий шкаф, он же почти пуст. Вещичек-то никаких нет. Деньги на ветер, — укоризненно качала головой тетя Соня, навестив как-то свою любимицу. — И телевизор такой большой зачем? За эти деньги два бы купила: один на кухню, второй в комнату.

Может, и верно она все советовала — добрая, старая, мудрая тетя Соня, опекавшая Машу все сиротские годы. Но она не слушалась, делала все по-своему. Кровать под толстым шерстяным ковром. Большой, почти пустой шкаф. Огромный телевизор на стене. И…

И подвесное плетеное кресло на лоджии. Оно было таким дорогим и ненужным приобретением, что тетя Соня просто глаза закатила и пальцем у виска покрутила.

— Совсем свихнулась, девочка моя, — проворчала она и тронула ветхую раму. — Лучше бы окна поменяла, свистит из всех щелей.

Но в кресло послушно уселась и просидела в нем почти час — все то время, что они пили чай и разговаривали.

— Удобно как, детка, — погладила белоснежное плетение подлокотника тетя Соня, выбравшись из кресла. — Сидела бы, да сидела. Правильно сделала, что купила! Мы, старики, мудры задним умом. А по молодости, помню, на первую зарплату приемник себе купила, хотя сапог не было. Правильно, Машенька! Молодец. Должна ты пожить хоть теперь в удобстве и комфорте. Нужные вещи покупать очень скучно…

Это было летом. А осенью тетя Соня умерла, оставив Машу совсем одну. Таня не в счет. Они хоть и считались подругами, и работали вместе, и койки в детдоме стояли рядом, но по-настоящему близки никогда не были. Многое из того, что делала Таня, Маше не нравилось. И ее идеи: как можно быстрее разбогатеть и удобнее устроиться в жизни, казались ей полной утопией.

Сама Маша хотела…

Будильник захрипел и заткнулся — закончился завод. Маша открыла глаза и уставилась на тонкую полоску света от уличного фонаря, делившую потолок ее комнаты ровно пополам. Скинув с себя одеяло, она свесила ноги и села, сгорбив спину. Так она просыпалась, сколько себя помнила. Отслушав будильник и открыв глаза, она садилась, сгорбившись, и сидела еще минут пять, ни о чем таком важном не думая.

Сегодня не думать не получалось. Странные мысли лезли и лезли в голову. Они даже ее обычные легкие сны превратили в кошмары. И утром не давали покоя, и вечером. Ей срочно требовалось принять решение. Надо было что-то делать с информацией, которой она стала обладать несколько дней назад. И с совестью, без конца нашептывающей ей, как поступить.

Она не может промолчать после того, что видела из окна автобуса и вчера по телевизору! Она больше чем уверена, что видела убийцу, знает его в лицо и сможет опознать. С ее помощью его призовут к ответу! Посадят в тюрьму, чтобы он больше никогда, никогда не совершал зла.

Через три дня Новый год. Она, как всегда, собиралась встретить его в детском доме. Подарков уже наготовила самым маленьким и обещала с пирогами помочь послезавтра: у нее как раз выходной. Ей нравилось там хлопотать. Она ощущала себя в семье, другой у нее просто не было. Вернее, когда-то была, но она ее не помнила.

В этот праздник они усаживались со старшими в большой столовой за огромным столом. Ели, пили чай, смеялись, устраивали конкурсы, играли. Потом детей отправляли спать, а воспитатели и выпускники, которым нравилось бывать здесь в Новый год, сидели и вспоминали, вполголоса пели какие-нибудь веселые песни. На душе у Маши в те часы было светло и нежно, улыбка не сходила с губ. Домой под утро она возвращалась счастливой.

А теперь вопрос: сможет ли она быть счастливой в грядущую новогоднюю ночь с грузом страшной тайны? Ее шутки, смех, нежность — не покажутся ли они фальшивыми? Дети же очень чуткие. Их обмануть практически невозможно.

Маша резко вскочила с кровати, прошлась по голому полу до балконной двери, выглянула из окна. За ночь улица изменилась до неузнаваемости. Тесный уютный дворик, где не было места машинам и мусорным ящикам, укрыло толстым слоем снега. Белым стало все, даже провода между фонарными столбами. Улица казалась белым листом бумаги, ждущим своего художника. Маша неуверенно улыбнулась. Через десять минут — точно по графику — явится дворник дядя Паша. Его жесткая метла прочертит первый штрих на заснеженном тротуаре. Потом потянутся жители дома, отстрочив следами тропинки от подъездов до соседнего двора, где располагается автомобильная парковка. Ветер крепче вцепится в провода, сметет с них белоснежную пыль. Темное небо осветится бледной голубизной. Начнется день.

Она быстро приняла душ и почистила зубы, потом позвонила Игорю.

— Не понял, тебя из дома забрать, что ли? — сонно бормотал он, задавая нелепые вопросы.

— Нет, Игорь. Я задержусь. Предупреди там всех. Пусть Мария Яковлевна за меня подежурит.

— Не понял. Бр-рр…

Маша представила, как Игорек трясет головой. Сальная челка наползает на глаза, он сдувает ее и медленно поднимается с койки.

— Ты заболела, что ли, Машка? Что сказать?

— Нет. Я здорова. Мне просто надо в полицию, — нехотя призналась она, понимая, что без подробных объяснений он не станет для нее ничего делать.

— Зачем?! — Все, он проснулся окончательно. — Ты что-нибудь натворила?

— Нет. — Она стояла возле газовой плиты и ждала, когда закипит молоко, чтобы залить им растворимый кофе, уже засыпанный в большую чашку. — Ты вчера не смотрел местные криминальные новости? Про то, что в парковой зоне нашли труп девушки?

— Как-то проскочило мимо. А что?

— В новостях просили всех, кто может помочь, откликнуться.

— А ты можешь помочь? — фыркнул Игорек. — Вознаграждение, что ли, обещано?

— Нет. Не обещано. Просто… мне кажется, я знаю эту девушку. И того, кто ее убил.

Игорек странно хрюкнул, потом присвистнул, изрек философское «н-да» и заверил, что все сделает, как она просит.

— Марию Яковлевну оповещу. Начальство в известность поставлю. Машка… — Он недолго помолчал. — А ты уверена, что хочешь проблем? Зачем тебе во все это дерьмо влезать?

— Чью-то оборванную жизнь ты называешь дерьмом, Игорек?

Она отключила телефон, подхватила с огня старый ковшик, залила вскипевшее молоко в кружку, размешала.

Он сказал «проблем»? Почему у нее непременно должны быть проблемы? Она же хочет помочь! Она так воспитана. Их наставники годами вбивали им в головы, что принцип «один за всех и все за одного» до сих пор работает. Зло всегда наказуемо, а добро непременно добром вернется.

Да ну его! Она сделает то, что должна. И будь что будет.

Маша выпила огромную чашку растворимого кофе с половиной сладкой булки, оставленной на утро с вечера. Помыла чашку, ковшик, убрала все в тумбочку, пошла в комнату и встала перед распахнутым шкафом. Вопросом «что надеть» можно не задаваться: выбор был невелик. Но капроновые колготки в такой мороз и снег — это, пожалуй, слишком. Она взяла с полки теплый спортивный костюм, шерстяные носки. В прихожей достала из-под вешалки низкие меховые ботинки: их им выдали в детском доме перед самым выпуском. Таня свои сразу выбросила, назвав «прощай, молодость». Маша их тоже не любила, но выбрасывать не стала: надевала, чтобы вынести мусор или добежать до ближайшего магазина. Сегодня она собиралась пойти в полицию с важным заявлением. И кто знает, может, придется ехать на то место, где она в последний раз видела жертву живой! А это снег и холод.

Она еще раз осмотрела квартиру: свет выключен, краны закрыты. Маша заперла дверь и пошла вниз по лестнице.

Обещанного автором телевизионного ролика внимания от сотрудников правоохранительных органов она не получила. Ее футболили из одного микрорайона в другой. Маша трижды спускалась в метро и переезжала с одной станции на другую. Вконец измучившись и пожалев о своем решении, она взяла в киоске стаканчик жидкого кофе, пончик и встала у стены, чтобы перекусить. В кармане короткой куртки заверещал мобильник.

— Ты где, Машка? — спросил Игорь.

— Катаюсь из одного отдела полиции в другой. Меня отовсюду футболят, — призналась она, запихивая остатки пончика в рот, и пробубнила: — Уже пожалела, что связалась.

— Не стану повторяться, но я тебя предупреждал, — скороговоркой произнес Игорь. — И, да, тебе срочно надо вернуться на работу.

— Уже лечу. Минут через десять буду. А что такое? — поинтересовалась она, спохватившись. — Руководство?

— Нет, полиция. Пока ты их искала, они сами тебя нашли. Ждут…

Полицейский, представившийся Маше майором Гореловым, ей сразу понравился. Он был несуетлив, задумчив, умел внимательно слушать и не задавал глупых бесполезных вопросов. А еще майор был очень симпатичным и очень походил на ее любимого героя из сериала про полицию. Он проникновенно смотрел, время от времени подбадривая ее осторожной улыбкой.

— И вы решили, что это именно та девушка, которая была обнаружена мертвой на лыжне? — уточнил Горелов, когда она закончила рассказывать.

— Я не решила. Я предполагаю. Вчера по телевизору сказали, что будут благодарны за любую информацию. — Маша дернула плечами. — Может, это как раз та информация и есть? А я промолчу! Это неправильно.

— Согласен. Но как нам найти этого парня? И как установить личность девушки? Вы же не слышали их имен?

— Слышала. Ее зовут Александра. Ее бывшего парня — Андрей. И личность установить не сложно.

— Как? — задрал брови майор Горелов.

— На записях с камер на нашем этаже, я их найду и опознаю. Потом с камер на парковке можно установить машину, в которую они садятся. По номерам установить владельцев. Они точно были на машине. Он не раз на стойку ключи клал.

В кабинете начальника повисла пауза. Все смотрели на нее округлившимися глазами.

— А вы молодец, Мария! — с легким смешком похвалил Горелов и указал на нее пальцем начальнику. — Буду ходатайствовать о награждении…

Начальник осторожно кивнул и тут же отослал Игоря за записями с камер. Через пятнадцать минут Маша оживленно рассказывала, как стала свидетелем расставания красивой молодой пары. И как неоднократно наблюдала за тем, как симпатичный парень атлетического телосложения следит за девушкой.

— Но на записях этого не видно, — возразил майор.

— Он очень, очень, очень осторожный, — покивала она, заправляя за уши растрепавшиеся кудряшки, и добавила: — И еще он очень странный. Я уверена, та девушка, которую вы нашли в парковой зоне, — это она. А убийца — он. Но почему-то он не на машине. Хотя я уверена, что машина у него есть.

— Откуда уверенность? — заинтересованно глянул на нее Горелов.

— Как-то, стоя в очереди в гардероб, он разговаривал с кем-то по телефону и просил, чтобы ему поменяли не только масло и фильтры, но что-то еще под передним бампером. Я это слышала отчетливо, потому что он стоял очень близко от стойки. Разве это разговор не о машине?

Возражений не нашлось.

— К тому же мы можем просмотреть записи с камер у входов, и я точно узнаю его.

Она узнала парня, который шел пешком к центральному входу на записях недельной давности.

— Это он! — возбужденно воскликнула Маша, тыча пальцем в монитор. — Это точно тот парень, который увел девушку в парк на моих глазах! Это, конечно, не тот парк, в котором вы нашли убитую. Но привычка затаскивать бедняжек в темноту — налицо!

Начальник сдержанно поблагодарил ее следом за сотрудником полиции и отправил на рабочее место. Она не важничала, принимая весь день куртки и пальто от посетителей. Она просто чувствовала себя причастной к важному делу. Хвалила себя за инициативу. И радовалась, что не промолчала.