Без крестной феи

Галина Романова, 2021

Маша работала гардеробщицей в торговом центре и привыкла наблюдать за людьми. Ее внимание уже давно привлек странный парень, следивший за потрясающе красивой девушкой. И однажды вечером Маша заметила, как он тащит упирающуюся девушку в парк! А вскоре она узнала страшную новость: в лесочке возле загородного поселка прямо на лыжне было найдено обнаженное тело убитой девушки. Маша поспешила заявить в полицию, даже не подозревая, что может ошибаться. И теперь ее собственная жизнь в опасности… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 4

— Валечка, ты опять сегодня будешь поздно?

Надюша стояла на пороге их спальни в узких штанишках до колен и тесной футболке. Пижамка премиленькая, и Надюша в ней чудо как хороша. Нежный румянец со сна, растрепанные кудряшки. Господи, как же он любил ее! И как не хотелось от нее уходить в воскресный день! В прекрасный воскресный день, с обещанной синоптиками великолепной погодой. Он бы с радостью вывез жену за город, на тещину дачу. Покатал бы с горы на окраине поселка, развел огромный костер на заднем дворе, наварил глинтвейну. Они сидели бы на старой дубовой скамье, кутаясь в старые шерстяные одеяла, потягивали горячий хмельной напиток и красноречиво молчали.

Это было счастьем! Счастьем, которое у него забрал мерзкий убийца, оставивший голое мертвое тело девушки в парковой зоне. И вместо сверкающего на солнце инея ему предстоит рассматривать синяки и ссадины погибшей. Ни катания с горы не будет, ни костра.

Пропади оно все…

— Милый, прости.

Надюша на цыпочках подобралась к нему, обняла за шею, прижалась лбом к щеке.

— Я вижу, как тебе не хочется уходить. Прости за нелепые вопросы. Я люблю тебя. Буду скучать.

— Я тоже, — хрипло пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Иди, досыпай. Рано еще.

Надюша послушно исчезла за дверью их спальни. Он потянулся за курткой и замер.

А может, пора уходить? Летом ему сделали заманчивое предложение, пригласив в Академию преподавателем. Он пожал плечами, не отказавшись и не согласившись, и благополучно забыл. Может, потому что больше не звонили и не предлагали, а может, просто замотался. А сейчас вдруг вспомнил и, выйдя на улицу, тут же полез за телефоном.

— Предложение то… Актуально, Валентин. Только не сейчас. Давай сразу после Нового года, идет? Созвонимся, встретимся, обсудим.

Голос собеседника был обычен, деловит. Значит, не виляет, можно обсудить. Они условились о точной дате. Горелов спрятал телефон в карман куртки и поднял взгляд на свои окна: свет не горел. Надюша решила досмотреть свои воскресные сны.

Ей он говорить пока ни о чем не станет. Когда получится, тогда и скажет. Совета просить у нее смысла нет: она, конечно, будет «за». Устала за семь лет. Хоть и молчит, не ворчит, как многие другие, но устала.

Все, решено! Горелов завел машину с пульта, подождал, пока немного прогреется, сел и с минуту наблюдал за метанием дворников по ветровому стеклу. Нажал кнопку, выпустив две тощие струйки «незамерзайки», и дворники тут же размазали жидкость, очищая стекло от наледи.

Решено, снова подумал Горелов. Вот поймает убийцу девушки и подаст рапорт о переводе. Нет, не в такой последовательности: поймает, встретится с товарищем, все обсудит, а потом подаст рапорт о переводе.

Решено…

В здание морга он входил, как всегда, со сжавшимися в комок внутренностями. Ничего не мог с собой поделать. Не привыкнет никогда! Валера Володин сидел за своим столом в ординаторской перед компьютером и что-то печатал.

— Привет. — Горелов протянул ему руку.

— Вот кому не спится-то, — отозвался тот ворчливо. — Воскресенье, спи себе и спи… Погоду обещают замечательную. Только на лыжню.

— Мы с тобой только с нее, — попробовал пошутить Валентин, но вышло так себе.

Володин шутки не принял, сурово глянул исподлобья.

— Могу ошибиться, но на лыжне она еще была жива, — вдруг произнес он. — Вскрытие показало, что смерть наступила в результате переохлаждения.

— Ты же сказал, что ее задушили! — вытаращился Горелов.

— Это было предварительное заключение, Валя, — одернул его Валера, недовольно поморщившись. — Вот поэтому и не люблю болтать на ветер. Вы сразу версии начинаете строить. Да, ее долго били. Очень долго. Может, неделю. Перед тем, как выбросить на снег, душили. Но она была еще жива. Умерла от переохлаждения. Но если бы не замерзла, умерла бы все равно.

— Почему? — Валентин задумчиво листал бумаги, врученные ему Володиным.

— Внутренние повреждения, товарищ майор. Печень, почки… Били с сознанием дела. — Он помолчал, поставил точку в документе, поднял на Горелова тяжелый взгляд и добавил: — Уроды.

— Множественное число, Валера? Предполагаешь, что убийца был не один?

— Предполагаю.

— На чем это основано?

— Там все написано, — мотнул головой Володин в сторону папки в руках майора.

— А своими словами?

— А моими словами… — Он откинулся на спинку стула, запрокинул руки за голову, сцепил пальцы на затылке и уставился в потолок. — Есть несколько ударов, предположительно ногами: на ребрах, спине, ягодицах. Так вот, следы — предположительно, подчеркиваю — от разной обуви. Три вида разных мысков я насчитал.

— Три человека? Ее избивали три человека?

Горелов вспомнил худенькое маленькое тело бедной девушки, и ему вдруг резко перестало хватать воздуха.

— Я сейчас, — буркнул он и, выскочив из ординаторской, выбежал на улицу. — Уроды, мать твою! Какие же уроды!

Валера Володин вышел за ним следом минуты через две. Закурил, облокотившись о старый клен, живший у самого входа уже очень-очень давно.

— Это еще не все, майор, — произнес он, выдыхая в мороз густой клуб дыма. — Ее били кастетом. И, повторюсь, если бы она не замерзла, то все равно бы умерла от множественных повреждений внутренних органов, не совместимых с жизнью.

— Кастетом… — эхом повторил Горелов.

Он отошел на метр, нагнулся, зачерпнул горсть снега и швырнул себе в лицо. Через минуту сердито глянул на Валеру Володина, окутанного сигаретным дымом.

— Чего вот куришь? Ты же бросить собирался! — выпалил он, подходя ближе.

— Не собрался, — меланхолично откликнулся Валера, подергивая рабочую куртку, сползающую с плеч.

— Тебе ли не знать, Валера, что делает сигарета с человеком, — упрекнул его Валентин.

— Ага… Знаю… — Он хмыкнул и послал окурок в урну. — А еще я знаю, что способен сделать человек с человеком. Она вот, девчонка эта, не курила никогда. А ее взяли и… Ладно, идем, отдам тебе последние страницы отчета.

Он запросто мог заблудиться в формулировках, если бы не пояснения, которые Валера дал ему по каждому пункту.

— Так что, майор, твоя версия с маньяком не проходит, — произнес он напоследок.

— Каким маньяком? — Горелов почувствовал, как загораются щеки.

— Да трепался твой старший лейтенант Воронин всю дорогу. Все о твоих мыслях и предположениях мне рассказывал. Ты же меня с ним отправил с места обнаружения. Забыл?

— Не забыл.

И предупредить старшего лейтенанта не забыл, чтобы тот держал язык за зубами. А тот трепался всю дорогу. Придурок!

— Нет никакого сексуального подтекста, майор, в нанесенных увечьях. Зверье! Могли просто из пьяного куража избивать, а могли тайну какую-нибудь из нее выбивать. Ее не насиловали. Никаких следов сексуального контакта.

— Все же придерживаешься мнения, что их было несколько? — Горелов уже стоял на пороге с папкой под мышкой.

— Следы на теле, майор. Они красноречивы.

— А если убийца переобувался? Просто-напросто переобувался? Ее же мучили несколько дней. Так?

— Так.

— Он мог менять обувь.

— Мог. Только есть одно «но», Валя. — Валера печально улыбнулся. — Некоторые увечья разной обувью были нанесены предположительно в одно и то же время. Так что… Ты ищи, майор, ищи. Кстати, что там с кровью, которую наш следопыт Николя Усов вымел из-под снега? Эта кровь принадлежит жертве?

— Генетический анализ пока не готов. Но группа вроде бы совпадает.

— Ты в отдел? — Валера резво засобирался, стаскивая с себя халат и надевая дубленку. — До метро подкинешь? Хотел сегодня своих на каток вытащить, обещал…

Он довез Валеру до метро и потом всю дорогу ворчал, разговаривая с приборной панелью автомобиля. Панель светилась мягким светом, транслируя показатели технического состояния. Все было в норме — не то что в его душе.

— Как так можно?! — воскликнул он, загоняя машину на стоянку у отдела. — Избивать неделю слабую девчонку! Ногами, кастетом…

— Не такая уж она и слабая, товарищ майор, — возразил Сережа Воронин. — Неделю пыток выдержала, но так и не проболталась.

— В смысле? — покосился на него Горелов.

Он вытащил его из постели, позвонив еще у метро, куда довез Валеру Володина, и приказал в отдел ехать. Результатов нет, а он спать вздумал! В воскресенье! Да еще болтать, о чем не следовало.

— Если предположить, что из нее выбивали какую-то тайну, то она долго молчала, — пояснил старший лейтенант.

— Она могла просто ничего не знать, понимаешь, Сережа?! Просто могла ничего не знать! А эти уроды думали, что знает, если их в самом деле было несколько. И убийца просто не переобувался.

— Жестоко, — проговорил Сережа, пролистав отчет патологоанатома Володина. — Очень жестоко. Били, били и бросили на снег умирать.

— Могли просто не донести до нужного места, чтобы добить и спрятать. Кто-то спугнул или из сил выбились. Что по камерам видеонаблюдения? Отчет готов? Что имеем?

— Ничего интересного, товарищ майор, — сразу сник Сережа. — Никто посторонний не парковал автомобиль на подъездах к парку.

— А не посторонний? Местный?

— Тоже нет. Все места возможных парковок в районе парковой зоны в интересующее нас время были пусты. Только утром подъехала машина наших свидетелей. И еще нескольких лыжников, но они в другом направлении покатили. Я проверил их алиби на ночь и раннее утро: чисты и безупречны.

— Снегоход? Чьи следы были обнаружены под снегом, установить удалось?

— Снегоход тоже не засветился нигде. Там можно проехать, не попадая в камеры. Кто о них знает, обойдет на щелчок пальцев. Необходимости выезжать на проезжую часть на снегоходе нет и возможности проехать — тоже. Трасса чистая, — старший лейтенант Воронин развел руками. — И снегоходы в поселке у каждого второго, товарищ майор.

— Список, Сережа. — Горелов ткнул пальцем в свой стол. — Список мне сюда каждого второго! Коттеджный поселок новый, не так уж густо заселен. Сотни полторы-две проживающих, я думаю.

— Триста пятнадцать человек, товарищ майор, — кисло улыбнулся Воронин. — Зарегистрировано триста пятнадцать.

— И что? — Горелов недобро покосился на коллегу. — Это не триста пятнадцать тысяч, а триста пятнадцать человек. Вычислить среди них убийц не так уж сложно. Не быстро, согласен, но не сложно.

— А вы считаете, что убийца из поселка?

Горелов со вздохом глянул на Воронина. Рассеянный, не выспавшийся, сто процентов, оставил в постели свою новую подружку и всеми мыслями сейчас там, с ней. Какой от него выхлоп?

— А ты так не считаешь, Сережа? — отчетливо скрипнул он зубами. — Сам же сказал, что никто не засветился на камерах в интересующее нас время. Машина, стало быть, исключается. Снегоход…

— Но!..

— Но снегоход по проезжей части не прошел бы. Значит, точно кто-то из местных. Не от Москвы же по лесам кто-то ее вез! Это бред, Сережа. Искать надо среди местных. Есть кто-то подозрительный? С грязным прошлым? С судимостью или приводами? Что говорит участковый?

— Пока ничего. Собирает сведения. Обещал к утру понедельника переслать мне на почту.

Сережа выразительно глянул на настенные часы, стрелки которых ползли к одиннадцати утра, и принялся рассуждать:

— А если предположить, что тело доставили на машине до парковой зоны, припарковались вне зоны камер, сгрузили снегоход и на нем уже…

— Слишком хлопотно и рискованно. Велика вероятность, что остановят «гайцы». Нет, товарищ старший лейтенант, это кто-то из местных. Или из соседнего поселка. Как там он, говоришь, называется? — вопросительно поднял брови Горелов.

— Березовое. — Сережа тяжело вздохнул. — Там населения, товарищ майор, почти двадцать тысяч. Искать — не переискать. Это даже не иголка в стоге сена. Это… пылинка.

Горелов промолчал, рассматривая на карте расположение соседнего с парковой зоной населенного пункта. Расстояние от парка до поселка Березовое — десять километров. Полем, лесом, снова полем. Ни оврагов, ни водоемов, ни оживленных трасс, ни блокпостов. На снегоходе — катись, не хочу. Удобно? Удобно. Безнадежно, в плане поисков преступников? Практически.

— Что там с нашими свидетелями? Выписались они из больницы после нервного потрясения? — решил он немного отвлечься от мрачных мыслей.

— На сегодняшний день, по моим сведениям, еще там. И муж, и жена Гребневы — оба в больнице.

— Какие впечатлительные, — поморщился Валентин. — Хотя, не каждый день прогулка так оборачивается. В какой они больнице, Сережа? Навещу…

Он успел попасть в больницу до тихого часа. Мог бы отложить беседу на завтра — доктор готовил их в понедельник к выписке, — но им двигало непонятное злое упрямство. Сегодня, решил он. И Сережу отправил к участковому.

— Никаких завтра, старший лейтенант, — оборвал он его нытье. — Сегодня. Вечером сведения должны быть у меня. Обо всех¸ кто хоть когда-то попадал под пристальное внимание полиции. И радуйся, что я тебя сегодня в Березовое не отправляю.

— Радуюсь, — кисло улыбнулся Воронин.

— Туда съездишь завтра, — пресек его «веселье» майор. — Пообщаешься с местными коллегами…

Больничный коридор был пуст: время обеда. Дверь столовой — третья слева — чуть приоткрыта, оттуда слышался звон ложек и тарелок. Горелов уже переговорил с лечащим врачом супругов Гребневых, справился об их самочувствии. Вопросы было разрешено задавать практически любые. Все оказалось не так страшно, и обморок супруги, спровоцировавший следом обморок супруга, был вызван скорее утренним голоданием, нежели нервным стрессом.

Майор Горелов встал под стендом с суровым рекомендательным текстом и замер в ожидании. С момента обнаружения мертвой девушки прошло три дня, а он так и не сумел расспросить тех, кто ее обнаружил. Сразу после того, как приехала полиция¸ женщина потеряла сознание, а следом за ней и ее супруг, разволновавшийся из-за жены. Суета врачей «Скорой» оттеснила Горелова, и поговорить с любителями ранних лыжных прогулок так и не вышло.

Первым из столовой вышла она — Гребнева Анна Ивановна. Не высокая, полная, но очень подвижная, как мячик. Горелов уже знал, что ей пятьдесят восемь лет, она на пенсии, не работает. В поселке живет со дня его основания, то есть пять лет.

— Да, с первого кирпича, если можно так выразиться, — подтвердила она, присаживаясь на скамью под стендом и настороженно посматривая в его сторону. — Поначалу, конечно, хлопотно было. Кругом стройка. Магазинов нет.

— Почему именно здесь?

— Лес… — Она мечтательно улыбнулась. — Как только мы увидели эти ели!.. Не смогли устоять! А вот и Степа…

Ее супруг в больничной пижаме — высокий, костистый, с копной седых волос — медленно шел в их сторону, неуверенно улыбаясь. Он поздоровался, но руки не протянул и присел рядом с женой.

— Да, лес, — подтвердил он их выбор. — Где еще найдешь место, чтобы в ста метрах можно было глотнуть свежего воздуха? Везде надо добираться по полдня.

— Понятно… — Горелов вежливо улыбнулся. — Мне бы хотелось узнать подробности того утра, когда вы…

— Едва не задели лыжной палкой бедную девочку? — судорожно вздохнула Анна Ивановна. — Да рассказывать-то особенно нечего. Встали утром. Степа чаю выпил. Я натощак, как всегда. Выехали на лыжах из дома. За десять минут добрались до парка. Встретились с другими лыжниками. Поздоровались.

— Скажу сразу: мы с ними незнакомы, — встрял Степан Иванович. — Не считали нужным. Здоровались — да, в лицо друг друга знаем, но и только.

— Ага… — кивнула Анна Ивановна. — Поздоровались и разъехались в разные стороны. У них другой маршрут. Катим себе, катим, а она лежит. Руки, как восковые. Господи!

— Ну, ну, успокойся, милая, — дотянулся до ее ладони супруг и строго глянул на Горелова. — Это все, что мы можем вам сообщить. Сразу позвонили, дождались. И сюда вот попали.

— Понятно.

Горелов встал, поблагодарил, попросил быть на связи и двинулся к выходу.

— Товарищ майор, — вдруг окликнула его женщина.

— Да, да. — Он остановился и дождался, когда она подойдет.

— Мне могло показаться, но кажется, я видела какую-то тень дальше по лыжне, — неуверенно призналась она. — Может, это птица была, может, собака, а может, еще кто. Но показалось, что-то мелькнуло далеко впереди между елей.

— Тень… — со злостью прошептал Горелов, выходя из терапевтического отделения. — Надо искать тень!