На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны

Галина Раздельная

Двое друзей, бывших военных, возвращаются на планету-столицу межзвёздной Республики, чтобы похоронить убитого при необычных обстоятельствах товарища. Ведомые желанием разобраться в смерти друга, оба попадают в эпицентр опасных событий, истоки которых уходят вглубь прошлого, тесно переплетая настоящее и будущее. Неожиданно в момент опасности им на выручку приходит загадочная и необычная девушка Кали.

Глава 3

Обуглившиеся, потемневшие от огня мощёные дорожки главной сокровищницы тёмной лентой петляли под ногами Бэара. Недавно получивший повышение уже бывший лейтенант, без ощущения тяжести, но с ноющим оцарапанным сердцем носил на своей груди нашивку предводителя, что эквивалентно адмиралу на флоте, перескочив через множество рангов и получив звание, которое при других обстоятельствах ему пришлось бы зарабатывать еще с десяток столетий, если и не всю жизнь.

Таковые нынче правили условия. Немало кто взлетел выше головы в эти дни, немало кто уже успел и неумело упасть. Бэар пока держался чинно и звания не марал, хоть и не заслужил его, но и отказываться не стал. С другой стороны, и отказываться было нелепо. Из всего командного состава телохранителей главной сокровищницы выжил лишь он один, оттого и вынужден был принять командование. Конечно, совет Хранителей мог бы назначить нового предводителя, перевести кого-то из других комплексов, но из-за непредсказуемых поворотов дальнейших событий оказалось проще, а главное — быстрее, повысить лейтенанта.

Из-за нового повышения, примерив на себя обязанности недавно погибшего отца, бывший лейтенант без сна и с приличной усталостью который день мотался как по другим сокровищницам Республики, так и по прежнему месту службы — Аккадской сокровищнице. Правда, прежней её уже нельзя было назвать. Главная сокровищница Сеннаарского братства, хоть и являлась самой старой из ей подобных, давно перевалившей за черту солидного старчества длиной в полмиллиона лет, но, несмотря на годы, словно сражаясь со временем, никогда, до недавних дней, не выглядела на этот возраст. Напротив, Аккадская сокровищница, под стать молодящейся расцветающей весне, всегда пребывала в состоянии постоянного обновления. Любые инновации и открытия в первую очередь проходили через её стены, отражаясь и на неувядающем блеске комплекса. Здесь без соперничества соседствовали древние постройки и их современные отражения, устройства прошлого и технологии будущего. И всё это вместе только добавляло сокровищнице закоренелого очарования, подливая цемента в прочный фундамент её репутации. Многим, в том числе и Бэару, казалось, что подобный цемент если и не вечен, то способен удержать основу братства до тех пор, пока в нём есть нужда. Но на поверку оказалось, что и одной трещины достаточно для начала последовательного падения.

Подобной трещиной послужило недавнее вторжение. После молниеносного, беспощадного нашествия адайцев и еще более разрушающего сражения между пришельцами и армиями Республики от прежней страны, как и от главной сокровищницы, осталась от силы треть. От её же величия и того меньше. И дело было не только в разрухе, не в выжженных дочерна полях или раскрошенных в щебень зданиях. Не в уничтоженных артефактах главной сокровищницы, ведь помимо и этих уникальных богатств любая другая сокровищница Республики могла явить миру не менее уникальную диковинку. Истинная разруха оставалась невидимой от глаз и гнездилась она не на пустыре. Её место прочно и надолго обосновалось там, откуда выгнать её могло лишь время, — в мыслях.

Вот так, вместе с трещинами в простых, облупленных стенах появились и трещины в умах. Не каждый житель Республики это понимал, но практически каждый чувствовал, как в дыму и грязи этого вторжения затухала их короткая, не успевшая обрасти стенами и идеалами четвёртая цивилизация, и где начинались берега следующей — пятой, — никто не знал.

Отголоски вторжения, неисчислимые потери, а затем и новость о глобальной эвакуации поразили паникой все системы Республики быстрее любого вируса. Утаивать правду от населения и дальше было преступно, да и как объяснить более тридцати миллиардам умов, что всем им предстоит бежать, покинуть свои дома? Даже часть оглашённой правды подняла волну мятежей, беспредела и страха. Опасаясь окончательного раскола, единый совет всех ветвей власти: военных, Хранителей и политиков приняли решение умолчать о грядущих катаклизмах, настоять на эвакуации, объяснив всё происходящее готовящимся повторным вторжением. Но далеко не глупое население страны восприняло новость неоднозначно. Для столь огромной структуры, которой являлась Республика, любое внутреннее потрясение давалось гораздо сложнее внешнего. Вера в непобедимую армию страны, как и в заступничество Сеннаарского братства, исчезла в корне. Некоторые системы, в особенности дальние, используя момент, во все рты начали кричать об автономии или даже выходе из состава Республики, не зная, насколько бессмысленны перспективы этих желаний. К тому же, выжидавшие своего часа недруги страны — вражеские системы галактики, — стоило последнему адайскому кораблю покинуть пределы Сеннаара, также окрысились, исподтишка атаковав истощённые рубежи.

Подобная обстановка хуже войны влияла на дела государства. Ценой внутренних стычек, ненужных смертей и неподъёмных растрат власть пыталась удержать контроль. В результате конфликтов две системы всё же оградились от Республики, прервав любую связь с былым государством. Ресурсов и времени на возврат этих систем у власти не было. Ограничившись временными послами, страна была вынуждена приступить к главному — эвакуации. И, кто знает, как бы повернулось течение этого мероприятия, если б её участникам поведали всю правду.

Естественно, что одно незатейливое слово «эвакуация» уже навевало отчаяние, но в сочетании с «безвозвратная» оно было способно окончательно ввергнуть Республику в гражданскую войну и полное разрушение.

Безвозвратная эвакуация, проще говоря, побег — именно к этому Республика готовила всех, кого ещё могла согнать под свои изорванные знамёна. Пока данная сторона правды оставалась скрытой, у правящего режима ещё была возможность сохранить хотя бы осколки своей цивилизации.

Тем временем, окраины страны горели яростной междоусобицей за власть, кое-где уже провозглашали новых царьков, военных императоров, растаптывали прежнее, вздымали устои первобытных законов, превращаясь в далёких предков. Жестокое потрясение от нашествия адайцев и смерть практически трети всего населения страны сделали из её жителей диких варваров, продемонстрировав наглядно, как силён ход деградации и как скор возврат от светлого к звериному, когда рушится фундамент прежней жизни.

Запустившийся механизм саморазрушения было уже не остановить, и как бы это не печалило Сеннаарское братство, Хранители отступили, более не пытаясь достучаться до взбунтовавшихся систем. Помимо всех прочих забот, в краткие сроки им предстояло не только подготовиться к безвозвратному путешествию, но и позаботиться о наследии их народа. И пока действующая власть при помощи военных проводила формирование гражданских флотов, собирая вместе любые транспортные межгалактические суда и без видимого насилия заманивая на них население, Хранители, коим предписывалось сопровождать эти флотилии, спешно выворачивали сокровищницы наизнанку. Тысячи припасённых артефактов и ещё не внедрённых в обиход технологий, значимых культурных ценностей ждали их рук в надежде, что их не забудут пылиться на какой-то из полок очередного Хранилища. Волокиты с закромами братства оказалось не меньше, чем со всей Республикой, а возможно и больше, хоть груз со всех сокровищниц вряд ли займёт и десяти тысяч кораблей. Но именно от этого груза будет зависеть основа новой цивилизации.

За каждую сокровищницу отвечал её старший Хранитель. Однако больше всего работы доставалось Верховному. В отсутствие Дильмуна и после смерти в пытках практически всех Хранителей главной сокровищницы ближе всего к этому статусу по иерархии оказалась Иллария. Именно она и поставила последнюю точку в повышении лейтенанта. Нельзя сказать, что за это он был ей благодарен. Боясь признаться в том себе, Бэар надеялся, что его просто оставят в стороне, но решение было принято спешно, без учёта его мнения, и уже на следующей неделю после вторжения адайцев бывший лейтенант, пропустив положенные торжества и пафос, принял присягу. А после короткого протокола очередной и последний командир главной сокровищницы уже занимался новыми обязанностями: наспех переводил рекрутов в телохранители, назначал новый командный состав, распределял полномочия, руководил зачисткой сокровищниц, утилизировал то, чему не нашлось пользы в предстоящем путешествии и с удвоенной ответственностью следил за тем, чему, напротив, полагалось покинуть эти стены навсегда — погрузкой сокровищ комплексов.

Из-за прошедших по Хранилищам главной сокровищницы адайцев задача в данном комплексе усложнялась в разы. Хоть многие артефакты и были перенесены на вражеские корабли ещё самими захватчиками, это не упростило работы Бэару, а лишь добавило. Большая часть гружёных транспортников была уничтожена. Кое-что неизбежно разбрелось по чужим рукам или осело в карманах Республики в суматошные часы освобождения комплекса. Остальное полностью или частично оставалось привалено грудами разрушенных Хранилищ. Извлечение смятых адайских кораблей на поверхность напоминало монотонные осторожные раскопки, а не спешные сборы. Ещё до начала этих работ и одного взгляда было достаточно, чтобы понять — из всего наследия главной сокровищницы уцелело не более пятой части, но когда дело подошло к концу, Бэар поделил ожидания ещё на два.

Сегодня заканчивался отведённый ему Верховным Хранителем срок. Командир не поспевал. Завалы подле взорвавшегося Хранилища, ставшего последним пристанищем его отца, были особенно трудны, и ни помощь республиканских военных, ни способности первых учеников не помогали справиться с ними вовремя. Возни тут оставалось ещё как минимум на сутки.

Пока телохранители скреблись в оставшиеся корабли, Бэар размашисто шагал вслед за на удивление быстрой поступью Хранителя.

— В остальных комплексах всё закончено… — тихо начал докладывать он.

— А в этом может и подождать, — прервала парня Иллария.

По её немногословности Бэар догадался, что Хранитель не в духе слушать ни его, ни чей либо ещё отчёт. Он почтительно отстал, подумав, что его присутствие лишнее, но Хранитель, не сбавив шагу, поманила его за собой.

Через несколько поворотов грязных покорёженных внутренних дорожек сокровищницы Бэар догадался, куда именно их выведет путь — к главному Хранилищу комплекса. Добравшись ко входу во двор постройки, Иллария свернула, подойдя к упавшему подле прохода адайскому кораблю. Остановившись рядом с двадцатиметровым истребителем, она вопросительно молча указала на тот кивком головы.

— Ещё не решили, — ответил Бэар.

В ответ на его голос из-под плотной стали прокатился рёв, сменившийся противным царапаньем острых клинков по металлической поверхности.

— Тогда решение приму я, — шепнула Иллария.

Без усилий, она быстро выбила шлюз корабля и через мгновение, будто ожидая этого, из проёма появилась плотная чёрная масса, мягко спрыгнув на землю и так же мягко, перекачиваясь в беге и даже не взглянув на своих освободителей, шмыгнула за ближайшую стену.

— Зачем же вот так? — раздражённо спросил Бэар, наблюдая за удаляющейся пантерой. — Теперь возись со слежкой…

— Следить не надо! — возразила Иллария.

Бэар удивился.

Чёрная пантера, любимица Верховного Хранителя Дильмуна, после мясорубки с адайцами пролежала не живая не мёртвая больше месяца, потом чудом начала отходить и за последнюю неделю выздоровела окончательно, отчего огромного хищника, чтобы тот не убежал, закрыли на палубе ближайшего попавшегося под руку корабля. Сама пантера, ещё будучи ослабленной, постоянно куда-то рвалась, пыталась улизнуть. Хранители ждали её выздоровления, ибо догадывались, к кому именно поспешит хищник — к хозяину. Разыскать Дильмуна им так и не удалось, и пантера была последней, кто мог привести их к исчезнувшему Хранителю. Бэар подготовил слежку. Ожидал лишь прибытия всех старших Хранителей, которые и намеревались отпустить кошку ближе к вечеру, но неожиданный поступок Илларии всё испортил.

Опомнившись, Бэар быстро передал команду готовому звену.

— Отмени приказ, — настояла Хранитель.

— Вы знаете, к кому она пойдёт! — возмутился парень.

Иллария небрежно пожала плечами. Не дождавшись её ответа, Бэар недовольно дал отбой.

— Только вообрази, — отчуждённо заговорила Хранитель, — эта пантера родилась не в нашей Вселенной.

Бывший лейтенант, насупившись, молчал. Замашки Хранителей не вписывались в понятные ему правила военного устава, и сейчас парню было сложно под них подстроиться. Неудивительно, что его отец поседел раньше времени, находясь на службе этих философов. Иллария же, игнорируя вспыльчивость молодого командира, спокойно продолжала рассказ.

— Если верить Дильмуну, Звёздную Тень ему в качестве дара несколько жизней назад преподнесла наш Творец, и кошка эта только внешне подобна зверю. Но, поверь, за свои перерождения я встречала многих первых учеников, кто был значительно глупее её. Пантера очень умна. Умна не по нашим меркам. Управлять ею мы не способны — она из другой энергии и материи, нежели наш мир, заставить не в нашей власти — кошка скорее умрёт, чем поступит против воли, да и обмануть её также не получится — она видит всех насквозь. И это всё никак не хотят принять мои собратья.

— А Хранитель Дильмун?

— Я же говорю — умная она, — повторила Иллария. — Если б хотела, чтобы мы пошли вместе с ней, поверь, командир, ты бы и не очнулся, пошагал следом. А раз не хочет — значит, так надо.

Бэар только вздохнул устало. Долгие приготовления, и всё зря. Верховный Хранитель не затихала, перескакивая в своём рассказе с одного на другое, не заботясь, слушает ли её командир. Бэар же думал о том, что Илларии теперь придётся отвечать перед советом Хранителей, но, похоже, её это нисколько не заботило.

— Давай лучше поразмыслим, что нам делать с более глупыми созданиями? — неожиданно спросила она.

Утратив нить разговора, Бэар не решился отвечать, хотя Хранитель и так прочла его мысли.

— Республиканские посольства уже разосланы, все мало-мальски развитые структуры и страны галактики предупреждены. Кто способен обороняться — тот будет наготове. Это не их беда. Но, всё же, мы не могли оставить в неведении другие системы. Пусть подготовятся в силу своих возможностей либо затаятся. Что тут ещё предпримешь? Но меня волнует иное, — Иллария ненадолго замолчала.

— Что делать с теми, кто даже не услышит наших слов? — произнесла она. — Столько форм жизни, уникальных созданий, и я понятия не имею, как их уберечь.

Хранитель вновь вдалась в рассказы, Бэар же опять отвлёкся. Иллария не ждала от него ответов. Об этом он догадался и сам. Она просто нуждалась в слушателе. Всё же, доля сумасшествия после пыток поселилась и в ней, давая о себе знать подобными нелогическими рассуждениями. Прежняя Хранитель не поднимала бы подобных нелогических тем, осознавая их ненадобность, но искалеченная внутренне Иллария нынешняя, напротив, всё чаще терзалась мучительными вопросами.

Внешне женщина выглядела молодо, хотя телохранитель знал, что это не так. В братстве она состояла уже второе тысячелетие и, так же, как и главная сокровищница, умела скрывать влияние времени. Но именно сейчас прожитые годы выпячивались наружу. Способности Хранителя позволяли ей оставаться юной, старость не касалась свежей кожи, нетронутых белизной седины волос. Но эта старость жила в глазах, и Бэар ещё никогда не видел их такими блёклыми. Ему стало жаль Хранителя.

— Все наши научные экспедиции в галактике и за её пределами завершены, но я запретила брать образцы, — тем временем рассказывала она. — Если этим формам жизни будет уготована смерть, не преступно ли с нашей стороны сохранить их вид в малом числе и поместить в иные условия? Тешиться ими и собственным самолюбием? Содержать, как в зверинцах?

— А что касается нас самих? — внезапно спросила она. — Не преступно ли покидать старый дом и обрекать новый на наше присутствие? Ведь, я уверена, в тех краях, которые ещё и не знают, что вскоре станут зваться домом, было, есть и будет гораздо лучше без нас…

Хранитель рассеянно замолчала. Заметив застывшего с озадаченным выражением лица Бэара, она, спохватившись, дёргано махнула в его сторону рукой.

— На сегодня ты мне не понадобишься. Заканчивайте с завалами.

Командир кивнул, зашагав с подворья главного Хранилища. Но, завернув за первую стену, Бэар остановился. Прислушавшись, он уловил обрывки фраз: Хранитель повторяла уже сказанное, снова и снова спрашивая обуглившиеся стены.

Усомнившись лишь на секунду, бывший лейтенант быстро вернулся обратно. Ничего не говоря, он порывисто обнял Илларию, а та, замолчав, неожиданно глупо и тихо разревелась.

Хвост последнего внешнего рукава галактики Антареса казался безжизненным и мрачным. Сюда, как отработанный мусор, прибивало всё, что не нашло своего места внутри звёздных скоплений и туманностей: пыль, осколки, газ, остатки небесных тел, видимые и невидимые напоминания предшественников этой галактики. Мало какие процессы протекали на окраинах, мало какая жизнь в том или ином виде могла тут существовать. Пространства в рукаве с лихвой хватало для свободного полета, и Антарес не случайно выбрал его ради своих уроков. Солнечная система Красной Звезды не годилась для того, что он собирался втолковать Энлилю и Энки, пространство же за пределами его власти оставалось опасным из-за сближения с Кочевником.

Конечно, не находись его галактика под прямой угрозой, он увёл бы парней в открытый космос, показал бы им уникальные аномальные участки их мира. Антарес знал такие немногочисленные места, и они ему очень нравились. Антонимы сгустков притяжения — практически чистые, разреженные, где даже мельчайшие кирпичики мироздания попадались не так часто, как в обычной Вселенной. Творить в подобной обстановке всегда сродни новому холсту. Пустота безлика. Любой мазок в ней — первозданен, не обременённый. Влияние окружающего мира на эти аномалии минимально, словно они находятся вне устоявшихся правил. И лучше места для того, чтобы помочь глупому разуму отказаться от этих правил, Антарес не находил. Сейчас же ему приходилось довольствоваться изрядно запятнанным полотном — окраиной своей галактики.

Как и предполагал Владыка галактики, первые результаты его новых учеников оказались совершенно никудышными, что, правда, нисколько не огорчало Антареса, и даже добавляло веселья. Он по-прежнему с долей негатива относился к перерождённым мутантам Кали, и их неудачи только подтверждали его вывод — всё должно идти своим чередом, в особенности эволюция разума и духа. Нельзя перешагнуть столько ступеней без ощутимых последствий. Невозможно так быстро ужиться со своим будущим «Я», своим грядущим практически идеальным прототипом. До любых высот, да ещё и таких завидных, приходится карабкаться по лестнице многих перерождений, ценой невообразимого, титанического усердия, постоянного труда, судьбоносных, решающих ошибок. Энлиль и Энки же получили всё в слишком короткие сроки. Неудивительно, что их умы бастовали, пребывали в постоянной нестабильности, физические оболочки сыпались как песчаные, а мысли взрывались сотнями орущих, незнакомых им голосов.

Оба они, разваливающиеся поминутно на части, теряющие обличие, форму, самих себя, напоминали Антаресу оголённый, натянутый нерв, на котором без конца и края бренчал бесталанный музыкант, выводя своим смычком бредовые идеи и поступки. Очередной такой поступок даже Антаресу стоил его головы. Он задал им задание: всего-то мгновенно перенести объект из одной части галактики в другую, однако вместо этого, не справившись с высвобожденной энергией, парни распылили не только себя и глыбу метеорита, но и зазевавшегося поблизости Антареса. Сам он в долю секунды восстановил привычное физическое тело. Друзьям же пришлось собирать свои частицы почти весь день.

Когда все трое вновь были готовы продолжать, Антарес перенёс их на поверхность дрейфующего сжатого нейтронного ядра давно затухшей звезды, которое вот-вот рисковало вылететь за пределы галактики. Воздействие гравитации, колоссальная скорость вращения и передвижения малогабаритной, радиусом в пятнадцать километров, сферы чуть было не распылило его учеников вновь. Подстроившись под мёртвую сердцевину взорвавшегося гиганта, оба, всё же, смогли устоять. Антарес расстроено хмыкнул, ожидая совсем иного.

— Ну что ж? — подумав, заговорил он. — Возможно, я начал не с того. Вам не нужны все основы. Что толку? Вы не в состоянии полностью понимать то, что делаете, не осознаёте, как вы это делаете. Вы слишком молоды для открывшегося вам ларца возможностей и шалите игрушками в нём, как глупые дети. Быть может, вместо десятков основополагающих уроков вам поможет один — главный, учащий тому, на что способна энергия.

Ненадолго замолчав, Владыка галактики начал терять физическую форму, преобразуясь в светящийся ком энергии. Её потоки плавно обволакивали пустынную плотную сферу. Всё произошло очень быстро. Ни Энлиль, ни Энки не заметили этого мягкого живительного перехода, но уже в следующее мгновение ядро под их ногами затерялось где-то очень глубоко внутри, обрастая горячей, вязкой мантией плазмы. Ещё неуловимый переход — появился свет, а за ним вздыбилось и растеклось ядовитое жёлтое сияние.

Друзья синхронно оторвались от поверхности невероятной возродившейся звезды, будто та могла навредить им. Лишь оказавшись за световой час от яркого титана, оба, не контролируя накатившей паники и испуга, вернулись к физической форме, материализуясь на ближайшем куске хлама.

— Сдались вам ваши тела!

Антарес нагнал их в миг, появившись рядом.

— Что вы к ним липнете? Из-за своих укоренившихся предрассудков вы пропускаете удивительную возможность.

Учитель заставил их обернуться к звезде.

— Многие ли могут похвастаться прогулкой по солнцу? — романтично заметил он.

Энтузиазм Владыки галактики остался неразделённым. Наблюдая за тем, как наёмники судорожно дышат и подрагивают от потрясения, Антарес вновь приободрился. Шокировать ему нравилось больше, чем угождать, но повторяющаяся канитель начинала уже раздражать гордого ментора.

— Это и есть твой урок? — глотая ненужную атмосферу карликовой планеты, прошипел Энлиль. — Заставить нас бояться?

Владыка галактики назидательно расправил плечи, удивляясь своему терпению.

— Во-первых, прекратите дышать. Мне казалось, что этот этап у вас уже пройден, — сдерживая желание прибить нерадивых учеников, заговорил он.

Переглянувшись, друзья лишь сейчас заметили, насколько сильно походили на себя прежних. Оба, подавив всплеск эмоций, успокоили мысли. Их физические оболочки вернулись к стабильности. Заметив это, Антарес скривился.

— Во-вторых, — его палец взлетел вверх, — не цепляйтесь за это.

Кисть пренебрежительно указала в сторону наёмников.

— Тело вам, по большому счёту, ни к чему, как и дыхание. Не связывайте себя с физическим воплощением. Оно не играет особой роли. В этом кроется ещё один минус вашей ускоренной эволюции. Вы стали практически совершенны, но думаете по-старому. Тут дело в привычке. Возможно, вы и сами начинаете это понимать, но всё равно ничего не можете с собой поделать, продолжая держаться за привычное, за известные вам догмы и правила. Одно из таких правил — у живого создания должно быть тело.

— Однако, — Антарес улыбнулся, — добро пожаловать в мою реальность! Для высших рас Вселенных тело — не более чем один из инструментов общения, осязания и познания. Сюда же я отношу и многие привычные вам вербальные и невербальные методы общения. Для подобных мне — это лишь удовольствие либо забава, на которые не должно уходить и толики драгоценной энергии.

Вы, в свою очередь, подчиняясь привычке, продолжаете тратить слишком много усилий на то, чтобы сохранить свои физические оболочки, а потом, когда они, естественно, страдают от вашей тупости и нерасторопности, тратите ещё больше, чтобы собрать их заново: ищете себя, строите, испытываете адскую боль. Кстати, эта боль иллюзорна и надумана вами же.

Наёмники переглянулись, но Антарес не дал им вмешаться в разговор.

— Да, боль ненастоящая, — повторил он. — Нет ничего неприятного и тем более болезненного в построении физической оболочки. К тому же, для того чтобы воссоздать физическое воплощение, не нужен рассеянный материал. К слову, достаточно взять мысль и то, что есть под рукой, то, что поблизости.

В пример своих слов Антарес неожиданно разлетелся на частицы и так же быстро восстановился вновь.

— Я построил это тело, — его руки скользнули вдоль туловища, — из того, что оказалось рядом, а не собирал прежнее. И, опережая ваш вопрос, я по-прежнему остаюсь собой, даже если моё воплощение не состоит более из первичного материала. Как? — спросите вы.

Энлиль и Энки кивнули.

— Ничего противоречивого, — продолжил Антарес. — Я — это моя сущность. Прежде всего, мой разум и душа. Я — это величина неосязаемая и неизмеримая, она не имеет границ. Все остальное — будь то тело или любое иное обличье — лишь вместилище этой неосязаемой величины, моей сущности. Потеряй я хоть все свои обличья, хоть самое главное — свою галактику, я всё равно не потеряю самого себя.

— Кажется, я начинаю понимать… — прошептал Энлиль.

— Хвала тебе! — передразнил его Антарес. — Когда-то для вас главным казалось то, что осязаемо и трёхмерно. Теперь же ваша физическая оболочка не что иное, как очередная одежда, которую вы можете кроить, перекраивать, шить, перешивать, резать, выбрасывать и создавать до бесконечности часто. Тело — инструмент для разума, посредством которого воспринимается окружающий мир. И данный инструмент далеко не единственный из вам доступных. Была бы только энергия. Примите это. Попытайтесь в следующий раз, когда ваше тело будет уничтожено, не гоняться за разбросанными остатками самих себя, а бросить их и воссоздаться из подручных средств. К тому же, вы можете быть практически кем и чем угодно. Я уже говорил вам, — главное преимущество, которое вам дала ваша эволюция — это свобода.

Владыка галактики ненадолго замолчал, собираясь с мыслями.

— Практически все высшие расы подчинены неким условностям…

Голос его стал тише, пока полностью не исчез, оставшись лишь в головах парней. Ладонь Антареса непроизвольно легла поверх его кулона с миниатюрной галактикой.

— Неким, я бы сказал, цепям, — добавил он.

— Я не утверждаю, что у вас нет границ, — вздохнув, продолжил Антарес. — Но у вас, по крайней мере, нет этих цепей.

Владыка галактики вновь умолк, погрузившись в свои раздумья. Энлиль окликнул его, но их наставник отмолчался. Настроение его резко переменилось, что, впрочем, было для него не редкостью. Из бодрого и многословного лектора он опять превратился в ворчливого задиру.

— Если когда-то я и буду вспоминать эту жизнь, то вы точно займёте в ней самую нудную веху, — раздражённо выпалил он. — На чем мы прервались?!

— Ты говорил, что нам подвластно быть кем и чем угодно, — напомнил Энки. — Вот этого я не вполне понял.

— Почему меня это не изумляет? — съязвил Антарес, но взгляд его остался добрым.

Поворчав ещё немного, он опять прибег к словам, оставляя телепатию.

— И в-третьих, — позабыв про начатое перечисление, повторил Антарес. — Вы можете быть практически чем и кем угодно, если на то хватает вашей энергии. Тут важно, — Антарес заговорил медленнее, подчёркивая каждое слово, — когда вы хотите что-то сделать, к примеру, раздробить эту планету, на которой мы стоим, перенести что-то из одного место в другое, преобразить одно в другое или, скажем, — Владыка галактики обернулся в сторону находящегося вдалеке возрождённого им светила, — зажечь звезду, всё, что для этого требуется, это увидеть себя в будущем действии, стать им.

Вспомните, как сегодня вы облажались с метеоритом. Освобождённая вами энергия разорвала и его, и вас, а всё потому, что она потекла не в то русло. Вам не нужно было окутывать эту глыбу своей силой и тащить её, словно зверя на поводке. Куда ведь проще стать этим метеоритом, примерить его, как одежду, как ваше тело, и перенести его так же, как вы, хвала Создателям, научились телепортироваться. И таким образом вы можете поступать с практически любой живой и неживой материей.

Скажем, меня вам, да не настанет этот день, ещё не подчинить, — саркастично протянул Антарес, — но будут создания и существа, — продолжил он, — которые уступят вам право на их сущности, и ими вы также сумеете распорядиться как самими собой.

— Так это главный урок? То, на что способна энергия? — спросил Энлиль.

— Нет, — коротко ответил Антарес.

Он молча указал на оставленное ими светило, исчезая. После короткой запинки, Энлиль и Энки последовали за ним. Хоть оба и не испытывали теперь страха перед пылающей сферой, привычки всё равно ещё тянули их умы назад, в прошлое, и наёмники с опаской ступали поверх жидкой плазмы.

Антарес же, не удостоив волнения парней вниманием, продолжил прерванный разговор.

— Главное, на что способна энергия, — беззвучно начал он, — это то, что вы видите.

Владыка галактики повернулся вокруг своей оси, раскинув руки, указывая наёмникам на кишащую бурю вокруг.

— Звезды?

— Созидание, — ответил Антарес. — И…

Его фраза оборвалась замедленным коллапсом. Пространство искривилось от стремительной деформации, гравитация проворно дёрнулась в нужном направлении. Последовал ослепляющий взрыв сверхновой.

–…Разрушение, — спокойно закончил Антарес.

Все трое вновь были на оставленной карликовой планете, наблюдая за распространяющейся вдали вспышкой.

— Созидание и Разрушение — две вехи одного целого, две стороны видоизменяющейся, перетекающей из одного в другое энергии, — неспешно подытоживал Антарес. — Научитесь применять их одновременно, управлять процессом перетекания энергии, изменять её — научитесь выживать. И тогда, глядишь, от вас действительно появится польза.

Владыка галактики скрытым зрением подсматривал за изумлённой реакцией его учеников. Похоже, ему удалось зажечь не только звезду, но и своих попутчиков. Мысли у парней рвались к действию, и Антарес не стал их сдерживать

— А сейчас я хочу, чтобы вы разыскали и натаскали сюда как можно больше мёртвого хлама. — Владыка галактики оживлённо ухмыльнулся взбодрившимся наёмникам. — Только делайте это не по привычке, — поспешно добавил он. — Примеряйте на себя то, что собираетесь перенести, не волочите. Пока не овладеете этим приёмом и не отделаетесь от своих догм, будете отправляться к выбранным объектам сами. Позже вы сумеете переносить их, оставаясь на месте, отправляя только мыслеформу.

Энлиль и Энки послушно принялись выполнять поручение наставника. Через полчаса в окружении одинокой планеты скопилась приличная свалка космического мусора. Перетащив ещё одну нейтронную звезду и закрепив её в неестественном положении между сборищем метеоритов и затухающим белым карликом, друзья довольно уставились на учителя.

— Недостаточно! — подогнал их Антарес. — Давайте ещё!

Наёмники вновь покинули хвост галактики. Её Владыка нетерпеливо осматривал пополнения в несвойственной их миру свалке, где не уживающиеся в обычных условиях между собой объекты находились друг от друга всего в паре километров и не конкурировали при этом за власть. Намечающиеся наброски на подобном холсте предвещали неплохую затею, для которой теперь нечасто находилось время в нудных и тревожных днях Антареса.

Когда выбранный им участок был забит под потолок, он вернул наёмников обратно. Оба изрядно подрастратили силы, но Антарес не хотел ждать, пока Энлиль и Энки восстановятся. Поделившись с ними своей энергией, чего не делал прежде для них ни разу, хозяин галактики довольно огляделся.

— Будем Созидать и Разрушать? — поинтересовался Энки.

Антарес отрицательно повел головой.

— Будем творить!