Суп из птичьих гнезд

Галина Полынская, 1999

В этот раз Сена и Тая решают разбогатеть. На пути к желаемому финансовому благополучию подругам придется вновь попасть в криминальный переплет, завладеть скульптурой, набитой драгоценностями, и попасть в частную тюрьму.

Глава пятая

Дома я сразу же бросилась в ванную приводить себя в порядок.

— Сена! — крикнул Леонид. — Я не могу найти телефон!

— Посмотри на кровати, под подушкой, если там нет, то на кухне.

Вскоре его поиски увенчались успехом.

— Алло, — произнес Леня, и я навострила уши, — это я. Нет, ничего серьезного не случилось, что-то с машиной, не пойму что именно. Пришлите ребят, пусть все сделают, ага. Адрес скажу. На сегодня все встречи отмени, жене скажи, что буду поздно, пусть не волнуется…

Жене… руки мои опустились. Какая невезуха… Без особого энтузиазма закончив марафет, я выплелась из ванной. Леонид уже закончил разговор и с интересом рассматривал мою берлогу. Увидев меня, преобразившуюся, Леонид снова заулыбался и сказал:

— Сена, ты ничуть не изменилась. Как я тебя часто вспомнил, ты бы знала! Сколько жене о тебе рассказывал!

— Когда это ты женился?

— Год назад, когда в Америке жил.

— Ты жил в Америке?

— Ага. Ты о себе расскажи, чем сейчас занимаешься?

— Чем… — я глубоко вздохнула, — чем я могу заниматься? Пишу дрянные статьи для дрянной газеты, а сейчас буду писать дрянную рецензию на дрянную книгу. Вот этим и занимаюсь.

— Помнится, ты писала замечательные стихи и рассказы, продолжаешь?

— Да так, помаленьку. Хочу написать книгу, может что-то и получится, — пожала я плечами. — Слушай, может ты чаю или кофе хочешь? К сожалению, у меня больше нет ничего, в магазин еще только собиралась.

— Я сам схожу, ладно? Где тут ближайший?

— У метро супермаркет, но там це-е-ены!

— Сеночка, — он обнял меня за плечи, — у меня есть деньги, я скоро вернусь.

Он выскочил из квартиры, а я поправила прическу и стала наводить порядок в квартире. Подумать только, Леонид! Насколько я помнила, тогда он где-то на кого-то учился и занимался компьютерами. Мы отлично ладили, он с удивительным терпением выносил все мои выкрутасы и, кажется, даже любил. Я же относилась к нему больше как другу, потому что в рамки принца на белом коне он никак не вписывался. В один прекрасный день я гордо хлопнула дверью и отправилась на поиски лучшей доли… И вот! Нашла!

Подойдя к окну, я стала обозревать двор, который постепенно заполнялся собачниками и мамами с колясками. Вскоре к подъезду подъехало такси, из него выбрался Леонид с пакетами. Я еще раз окинула взором свое жилище, теперь всё выглядело вполне пристойно. На лестничной площадке послышались шаги, и Лавр лениво потрусил в коридор приветствовать гостя.

— И тебе вкусного взял, собаченция, — сказал, заходя, Леня, — и тебе подарки есть! Сена, куда все поставить?

— На кухню.

Пока он выгружал на мой маленький кухонный столик невероятные гастрономические изыски, я подпирала собой дверной косяк, пытаясь вспомнить, что же такого великого я совершила за это время? Чем можно сразить Леню наповал? Вспомнить ничего не получалось…

Помимо всякой разной снеди, на столе оказались: две бутылки французского шампанского, большая бутылка мартини, какой-то ликер, весь в орденах и медалях, бутылка тоника и блок ментоловых сигарет. Эти сигареты я пробовала только один раз в жизни, как раз во время нашего с Леней романа… Теперь наши бывшие взаимоотношения рисовались мне такими идеальными светлыми красками, что у меня даже в носу засвербело от злости на саму себя — как, как я могла его бросить?

— Сена, — голос Лени вывел меня из задумчивости, — ты не могла бы это все нарезать? — он кивнул на ворох продуктов. — У меня в этом отношении руки криво растут. А креветки надо в морозилку убрать, ты все еще любишь креветки?

Он спрашивает, люблю ли я все еще креветки… Я молча кивнула, и затолкала три пакета в морозилку, переполненную купленными по дешевке костями для собаки. На фоне устрашающих мослов креветки смотрелись слегка неуместно…

Когда стол был накрыт, Лена откупорил шампанское и разлил его по бокалам.

— За эту потрясающую неожиданную встречу, — он коснулся своим бокалом моего, — безумно рад тебя видеть!

— Я тоже.

Выпили. Сотая доля мечты сбылась — я попробовала настоящее шампанское… мягкое, не шибает в нос пузырьками газированного спирта… Закурив, я закрыла глаза, чтобы не видеть, как неестественно смотрятся роскошные бутылки на фоне моей страшненькой крошечной кухни… До появления этих бутылок кухня выглядела вполне сносно.

— Сена, где ты сейчас работаешь?

Пришлось открывать глаза и возвращаться в жестокую действительность.

— В газете, язык не поворачивается ее название произнести.

— А все же? — Леня улыбнулся и тоже закурил.

— Ты же раньше не курил, — удивилась я.

— И сейчас не курю, так, балуюсь, — Леня неловко стряхнул пепел в маленькую, со всех сторон отколотую пепельницу в виде ракушки, — и не пью, так, в крайних случаях. Так как газета-то называется?

— «Непознанный мир», — скорбно вздохнула я. — Мы ее называем «Неопознанный труп». Сколько я там лет корячусь, только сейчас подвернулась возможность хоть какие-то деньги заработать и то… — Я в сердцах залпом выпила шампанское.

Леня молча ждал продолжения. И я вывалила все: и про разбитые надежды, которые я возлагала на рецензию, и про жуткую книгу, и про…

— А книга здесь? У тебя?

— Да, где ж ей быть.

— Можно посмотреть?

— Да ради бога!

Я принесла книжный кирпич и грохнула его перед Леней.

— На! Печатают всякий бред собачий, а талантливым людям не протиснуться, не пробиться. Все дырки денежные мешки законопатили!

— И что, эта книга действительно такая ужасная? — Леня неторопливо полистал страницы.

— Да! Автору надо было заняться чем угодно, только не литературой! Пусть бы выпендривался как-нибудь по-другому, например, пошел бы в певцы! Наша многострадальная эстрада и такое вынесет. Но зачем в литературу? В святое!

— Все понятно, — Леня захлопнул книгу, — значит, больше писать не буду.

— Ты-то здесь причем?

— При всем, — он улыбнулся. — Эту книгу я написал.

— Не надо смеяться, — я продолжала кипеть яростью благородной. Тогда Леня раскрыл обложку и поднес титульный лист с фотографией к своему лицу. Я застыла.

— Но… твоя фамилия не Леонов, — жалко пролепетала я, — и зовут тебя не Лев…

— Лев Леонов — мой литературный псевдоним. — Хорошо, что ты мне все популярно расписала, а то ни от кого правды не дождешься, спасибо, Сена.

— Не за что, — буркнула я, не зная, куда себя девать, куда провалиться.

— Я серьезно благодарен тебе, хуже, если бы я продолжал писать, думая, что у меня есть талант. И меня бы печатали, естественно, исключительно за мои же собственные деньги. Пустая трата времени и сил. А ты ее всю прочитала? — Леня положил злополучную книгу на стол.

— Нет, меня хватило снов на двадцать с небольшим.

— И тебе действительно так сильно не нравиться? — в голосе Лени прозвучала едва заметная грустинка, и я чуть было не пошла на попятную.

— Нет, не нравиться, — отступать некуда, позади — Москва, — мне это совсем не нравится, ты уж прости.

— Понятно… Да ну и черт с ней! Мне она самому не нравится! Просто хотелось попробовать себя в чем-то совершенно новом, копнуть и сразу же наткнуться на талант, как на горшок с золотом! — он усмехнулся. — На горшок я, допустим, наткнулся, но он оказался с другим содержимым. Забудем про эту макулатуру.

Он бросил книгу под стол и наполнил бокалы шампанским.

— За тебя, Сеночка, за моего самого искреннего и любимого друга.

Выпили, и от сердца у меня немного отлегло, по крайней мере, пропало стойкое ощущение, что я все гублю и порчу на корню.

За непринужденной беседой и вкусной едой, мы быстро прикончили бутылку, и Леня вскрыл вторую. Мое настроение было уже почти на высоте Эйфелевой башни и я подумала, что помимо свадеб случаются еще и разводы… И тут же устыдилась собственных подленьких планов насчет Лёни.

— Эх, — я прикурила очередную сигарету, — а я ведь два месяца как курить бросила. Но, при такой-то жизни и не хочешь — закуришь. Ты только не подумай, что я жалуюсь. Упаси бог! А ты чем занимаешься, Леня?

— Чем я только не занимаюсь. У меня сеть магазинов оргтехники, а так же небольшая фармацевтическая фирма, занимаемся поставками медикаментов, в основном витаминов из штатов…

— Вам уборщицы не нужны? — мрачно перебила я. — Могу еще ночным сторожем.

Леня помолчал пару секунд, внимательно глядя на меня, потом произнес:

— Неужели все так плохо?

— Да… — ответ получился полузадушенным, потому что я усиленно боролась с подступающими к горлу слезами.

— Почему не уйдешь из своей трупной газеты? Ты же талантливый человек, давно нашла бы нормальное место.

— Ага! Самородок без образования! Было бы кому меня протолкнуть, может и получилось чего, а так… Хоть с голоду не умираю и то хорошо.

Я ненавидела себя все больше и больше с каждой минутой, с каждым произнесенным словом. Можно было представить, как же осточертели богатому Лене такие жалкие попрошайки вроде меня. Со всех сторон выходило, что мне от него надо денег, работы, всего сразу! А чего ради он должен мне это все предоставлять? Я бы на его месте положила бы на стол пять долларов на опохмел после шампанского, пожелала бы счастья в личной жизни и отправилась домой, к американской жене, чтобы вечерком, за ужином из лобстеров, сказать с улыбкой: «Помнишь, дарлинг, я рассказывал тебе об одной девице с оригинальным именем? Так еще река в Париже называется. Так вот, я ее сегодня встретил. Да, да! Не поверишь, но это так. Пять лет назад я был для нее недостаточно хорош, и она меня бросила. Дарлинг, ты бы видела это жалкое зрелище! Она живет в собачей конуре, ходит в собачьем тулупе, питается собачьими костями…»

— Сена, ты меня слышишь?

Я так глубоко прониклась мною же вымышленным монологом Лени, что совсем отключилась от реального мира.

— Прости, задумалась, что ты сказал?

— Я уже битый час рассуждаю о том, как же тебе помочь, подбираю различные варианты…

— И как? — в моем желудке всколыхнулась надежда и закачалась на солнечных волнах французского шампанского.

— Хочется найти что-нибудь максимально подходящее, — Леня задумчиво вертел в пальцах шампанскую пробку, — чтобы эта работа была в первую очередь тебе интересна, ну и естественно хорошо оплачивалась.

–Я сплю и вижу сон. Такого просто не может быть! — рассказывать Лене про свое бесконечное нытье на тему нищеты, коему я предавалась в последний месяц, мне, почему-то не хотелось.

Зазвонил телефон. Его резкий, истеричный грохот-звон всегда действовал на меня как электрический разряд, но сделать звук потише было невозможно — колесико, отвечавшее за шумовые эффекты было давно сломано. Поэтому от кошмарных звуков, прорезавших лиричную тишину, я так подпрыгнула, что едва не опрокинула стол со всем банкетом. Помчавшись в комнату, я схватила трубку и рявкнула:

Конец ознакомительного фрагмента.