Беседы с мужчиной по вызову

Галина Полынская, 2006

И какая радость в новогодних каникулах? Целых две недели тоски и безделья! А подружки Сена и Тая плесневеют без экстрима. Хорошо еще подвернулась работенка – случайный знакомый заказал им навести справки о юной мачехе. Подозрительная девица задурила голову папеньке-ювелиру и настроила его против единственного сына. Не ожидая никакого подвоха, Сена и Тая берутся за невинную слежку. И тут же нарываются на неприятности – в деле начинают фигурировать отравленные женщины, а предполагаемая убийца как две капли воды похожа на жену ювелира. Неужели Вовчик оказался прав и его молодая мачеха злодейка, каких свет не видывал?!

Глава пятая

Первый зал ресторана — длинный и узкий, плавно переходил во второй, обставленный в бесхитростном стиле кондовых советских ресторанов. И хоть бы куда-нибудь пару бумажных снежинок прилепили для создания праздничной атмосферы! Столы уже были накрыты: пара бутылок шампанского, пара вина, бутылка водки и тарелочки с маленькими кучками салатиков. Оставалось надеяться, что горячее все-таки включено в стоимость банкета, а то совсем придется тоскливо. Как только мы расселись, к столику подоспел официант. С грустной отсутствующей улыбкой он вскрыл бутылки, поинтересовался, кому чего налить?

— Мы сами себе нальем, чего захотим! — злобно огрызнулся Конякин.

Официант видел С. С. впервые в своей официантской жизни и, разумеется, не имел понятия, что наше великолепное начальство никого не хотело обидеть, просто оно такое от природы. Господь его таким задумал, спроектировал, вычертил и отштамповал. Официант так же не знал, что это его обычная манера общаться со всеми без исключения представителями рода человеческого, поэтому официант обиделся и ушел с красноречивым выражением лица, мол, звать будете, в ногах валяться, но я ни за что больше к вам не подойду. Да, праздник начинался именно так, как должен был начаться и никак иначе. Ко всему вдобавок, напротив нас с Тайкой сидел Влад со своей очередной девушкой и, само собой разумеется, Владик за своей дамой ухаживал трогательно и нежно. Не думаю, что он специально хотел этим досадить Тае, но у подруги было достаточно скверное настроение, чтобы расценить поведение своего бывшего возлюбленного, как изощренное издевательство над нею лично. И никто на свете не смог бы убедить ее в обратном, доказать, что такое доброе и бесхитростное существо, как Владик по определению не способно на издевательство, тем более на изощренное. Если же не смотреть на Влада и его мышку-норушку, а перевести взгляд левее, то можно было любоваться всклокоченным Конякиным в лоснящемся синем пиджаке и розоватой рубашке (наверное, самой праздничной и парадной, которая только нашлась в его гардеробе). Если же брать право по курсу, то там открывался восхитительный обзор супружеской четы Макакиных, и можно было всласть созерцать, как красавец-мужчина преданно ухаживает за своей анемичной страшилкой-женой, что тоже никак не улучшало погребально-похоронного настроения моей любимой подруги. Со мною рядом сидел Петюня, рядом с Тайкой непонятный маленький мальчик, спутник многостаночника Димы, иными словами обложили нас со всех сторон. Я даже согласилась бы разделить компанию с Иловайским и его приятелем, Левик хотя бы веселый, особенно когда пьяный, но они, как назло, сидели на самом отшибе.

Из динамиков верещали очередные «Обезжиренные сливки» или еще какой-то «Ацидофилин», и кроме нас в этом ресторанном зале больше никого не было, жалкий десяток посетителей остался в первом зале. Должно было действительно произойти какое-то нереальное чудо, способное спасти положение. Конякин с деловым видом разливал водку по рюмкам, в наших с Тайкой бокалах неуместно веселилось шампанское, я мужественно жевала майонезный салат, Таисия курила с чугунным выражением лица, Тина Олеговна вякала что-то жизнеутверждающее, непонятно, к кому обращаясь. Петюня методично работал челюстями, положив себе на тарелку пять кусков хлеба, его спутница курила нечто потрясающе пахнущее, вроде «Бама» или «Примы». Дима не забывал подливать водку себе и своему маленькому спутнику (и зачем он ребенка спаивает? Хотя, быть может, это вовсе не ребенок, а карлик?) — в общем, как и ожидалось, веселье било через край.

Когда надежды на чудо практически не осталось, неожиданно стали подходить люди. Две компании заняли соседние столы, и мы с Тайкой с жадным интересом принялись их разглядывать. Компания, расположившаяся ближе к нам, состояла из дядек и теток полупреклонного возраста, основательно пьяненькие, они выглядели очень довольными и жизнью, и рестораном. Вторую, самую большую компанию составляла довольно разношерстная публика: и молодые люди, и господа зрелого возраста, но никого, хотя бы гипотетически подходящего на роль новогоднего кавалера не наблюдалось. Хмурая Тая мрачно задавила в пепельнице окурок и потянулась к бокалу.

— Тай, — шепнула я ей на ухо, — человек сам кузнец своего счастья, хорошего настроения и Нового года, так давай веселиться, зачем отравлять себе жизнь?

— Веселиться? — Тая посмотрела на меня сквозь густо накрашенные ресницы. — Каким образом? Как ты себе это представляешь?

— Можно пойти потанцевать, — пожала я плечами.

— Вдвоем?

— Главное — начать, остальные подтянутся.

— Я еще не достаточно напилась, чтобы выплясывать в одиночестве.

Без пятнадцати двенадцать ворвались запыхавшиеся артисты: Дед Мороз в розовой (?) шубе, с бородой набекрень, с посохом наперевес, Снегурка с перепуганным лицом, в картонной короне, музыканты в цыганских костюмах, плюс молоденькая девушка в блестящем голубом платье с микрофоном в руках. И буквально не отдышавшись с дороги, вся честная компания бросилась нас развлекать. Музыканты заиграли нечто бравурное, но абсолютно не цыганское, Дед Мороз поправил бороду и стукнул посохом об пол, выпячивая грудь, Снегурка жалобно заулыбалась, кокетливо приседая, а девушка закричала в микрофон приветственную речь. Так как мы уже практически все съели и почти все выпили, ничего не оставалось, как сидеть смирно и любоваться этим превосходным представлением, больше занять себя было нечем.

Тая посмотрела на часы, полезла в сумку, вытащила ручку и сказала:

— Сен, передай-ка мне салфетку.

Я потянулась к пластмассовой вазочке. Получив салфетку, Таисия принялась что-то старательно на ней конспектировать. Я естественно заинтересовалась.

— Чего пишешь?

— Свои желания на этот год, когда зазвучат куранты, надо будет поджечь бумажку, бросить пепел в бокал с шампанским и выпить.

— Думаешь, сработает? — охватили меня сомнения.

— Надежда умирает последней.

Я тоже взяла салфетку, подождала, пока Тая завершит плотный, убористый список, взяла у нее ручку и глубоко задумалась. И тут девушка в блестящем платье закричала что-то на тему: «Ура! Вот и Новый год нам на пятки наступает!», и из телевизора на барной стойке зазвучали куранты. Раздумывать было некогда, поэтому я написала крупными буквами: «Хочу денег!», схватила со стола зажигалку и подожгла салфетку. Пока остальной редакторский состав орал «Ура! С Новым годом! С новым счастьем!» и дзинькался рюмками-фужерами, я контролировала горящую салфетку, чтобы от нее ничего больше не загорелось. Затем я бросила дурно пахнущие черные лохмотья в бокал с шампанским, собралась с духом и начала пить ведьминское зелье. Давалось это очень-очень нелегко, пару раз возникло искушение отправить гадость обратно в бокал, но денег хотелось, поэтому, давясь и страдая, я мужественно заглотила эту невероятную дрянь и перевела дух. Пусть только теперь попробует не исполниться мое желание! Пусть только рискнет не осуществиться!

— Ну вот, — Тайка присела, свою салфетку она проглотила не поморщившись, — распечатали мы очередной год нашей…

И пока она не успела добавить «скверной никчемной жизни», я радостно закивала и зачастила:

— Да, да, вот ведь как славненько! Вот увидишь, с Нового года нам настоящее счастье повалит! Я пьесу напишу, кучу денег заработаю и мы с тобой наконец-то поедем в Париж! А ты встретишь своего прекрасного принца, начнешь свой бизнес…

— Сена, хватит бредить, — поморщилась подруга. — Давай лучше что-нибудь закажем, чего сидеть за пустым столом в этом зоопарке.

Я оглядела панораму. Тина Олеговна о чем-то щебетала с Макакиной. Макакинский супруг изучал меню. Конякин курил, вдохновенно созерцая потолок. Владик шептался со своей голубкой. Петюня продолжал что-то жевать, его спутница сидела истуканом и отчего-то не сводила глаз с Конякина, а Иловайский со своим другом, судя по характерному стеклянному позвякиванию, разливали под столом принесенные с собой горюче-смазочные жидкости. Что там делал Дима со своим странным маленьким другом я смотреть не стала. Так как разобиженный официант даже не думал подходить к нашему прокаженному столу, на его поиски отрядили Макакинского мужа, как наиболее приятного из всех присутствующих джентльменов. Меню перешло к Владу, затем досталось нам с Тайкой.

— О, да тут шашлык есть, — обрадовалась подруга, — смотри-ка Сена видов пятнадцать — не меньше, и шампанское сравнительно недорогое. А жизнь-то налаживается!

Макакинскому мужу, похоже, удалось подружиться с капризным официантом, потому что вскоре они вернулись вместе и официант даже изволил растянуть губы в улыбку и процедить сквозь зубы пару любезностей. Мы с подругой заказали по солидной порции свинячего шашлыка с овощами, картошкой-фри и парой бутылок сухого шампанского. Салаты брать не стали, мы и так уже натрескались майонеза под самую завязку. Все кроме Иловайского и сотоварища тоже что-то помаленьку заказали, Левик с другом, судя по их раскрасневшимся лицам и азартно блестящим глазам, ни в чем не нуждались и ни в чем себе не отказывали, они готовились к раздаче веселья всем окружающим и, скорее всего, обществу грозили танцы. Может даже на столе.

Шашлык оказался отменнейшим, сочным, действительно приготовленным на углях, а не на сковородке, и это примирило нас с окружающей действительностью, а ледяной бокал брюта под ароматное мясцо легким пинком отправил нас обеих прямиком в нирвану. Мужчины бодро распивали водочку, дамы цедили винцо и постепенно атмосфера за столом стала походить на праздничную. Народ начал пересаживаться поближе к заинтересовавшему собеседнику, и после непродолжительной перетасовки места распределились следующим образом: Влад, Конякин и Макакинский муж скооперировались на одном конце стола, Макакина заболталась с Петюниной подругой или сестрой — этого мы так и не выяснили, к ним вскоре присоединилась и Владикина пассия, Дима отшвартовался к компании «Иловайский и друг», с нами остался Петюня и Димин непонятный маленький спутник. Тина Олеговна куда-то потерялась. Но нас с Таисией уже мало интересовали все эти кадровые перестановки, как говорится: «дурному не скучно и самому», наша с ней компания вообще весьма самодостаточная, особенно при наличии шампанского и шашлыка.

Вскорости Иловайский с другом и Димой отправились плясать под дурацкие песни массовиков-затейников, а Конякин отчего-то решил спеть какую-то протяжную военную песню, Макакинский муж не знал слов, но добросовестно ему подвывал. После долгих и нудных уговоров, девушка Владика согласилась пойти потанцевать с Владиком и они пошли в круг танцующих, на всякий случай, держась подальше от компании Иловайского. Петюня продолжал жрать. Я не могла понять, откуда он берет еду? С собой, что ли принес? Макакина и Петюнина спутница, основательно окосев, вовсю присматривались к молодым людям за соседними столиками и довольно громко рассуждали, с кем бы они стали какать на одном гектаре, а с кем ни за что на свете. Но нас этот позор уже не интересовал, мы сами готовы были какой угодно позор устроить. Впав в разудалое настроение, Таисия обвела перспективу горящим взором, и взор ее остановился на маленьком спутнике Димы. С печальным выражением лица он наливал себе водки.

— Мальчик, — рявкнула Таисия, видимо решив мимоходом провести воспитательную работу, — а сколько тебе лет?

Он посмотрел на нее грустными трезвыми глазами и тихо ответил:

— Тридцать два, а что?

Мда-с, конфуз, однако…

Тем временем круг танцующих существенно расширился, народ выплясывал так, что дым коромыслом и у плясунов под ногами совершенно некстати путался Дед Мороз со своей перепуганной Снегуркой. Глядя на народ, мы с Таиской тоже снялись с якоря и поплыли танцевать. И только мы с нею принялись выделывать разнообразные коленца, как веселая музыка заткнулась и начался медленный танец. Мы собрались было исполнить лиричный танец вдвоем, как вдруг к Таиске подошел высокий представительный мужчина, а меня пригласил вполне приятный молодой человек, немного ниже меня ростом, весьма ушастый, но это сущие пустяки, честное слово. Покачиваясь в такт мелодии, мы познакомились, молодого человека звали Владимиром, место работы — автосалон «Хонда», в ресторан пришел с семьей своих близких друзей, потому как его семья свинтила на праздники за границу, а он не смог из-за внезапных дел. Я скромно представилась детективом из частного детективного агентства «Фараон» и Владимир страшно заинтересовался этим фактом. К счастью, как только он начал расспрашивать о специфике нашей детективной деятельности, медленная музыка сменилась Веркой Сердючкой. Мы с Тайкой незамедлительно покинули своих кавалеров и запрыгали, приседая и размахивая руками в разные стороны. А вообще-то мы танцевать умеем, честное слово…

Веселиться нам пришлось аж до половины шестого утра, потому как необходимо было дождаться открытия метро. К завершению фестиваля, мы с подружкой посидели за всеми соседними столами, а я и Володя сделались близкими, прямо таки родными людьми, обменявшись не только телефонами, но и адресами.

Ближе к утру силы нас оставили, да так оставили, что мы покинули ресторацию не попрощавшись с развеселым редакционным коллективом, да и не удобно было как-то встревать, когда народ так стройно, так вдохновенно распевает трогательную народную песню о несчастной любви двух голубей. Надо же, я и понятия не имела, что Конякин так петь любит…

Таискин кавалер вышел из строя окончательно и мирно спал в уголке за своим столиком, поэтому к метро нас провожать отправился только Владимир. Мы долго прощались, обнимались, клялись в вечной любви и преданности… У Таи исчерпалось терпение, она нас разлучила в грубой форме и бесцеремонным пинком отправила меня в пустой вестибюль орденоносного Метрополитена.