Беседы с мужчиной по вызову

Галина Полынская, 2006

И какая радость в новогодних каникулах? Целых две недели тоски и безделья! А подружки Сена и Тая плесневеют без экстрима. Хорошо еще подвернулась работенка – случайный знакомый заказал им навести справки о юной мачехе. Подозрительная девица задурила голову папеньке-ювелиру и настроила его против единственного сына. Не ожидая никакого подвоха, Сена и Тая берутся за невинную слежку. И тут же нарываются на неприятности – в деле начинают фигурировать отравленные женщины, а предполагаемая убийца как две капли воды похожа на жену ювелира. Неужели Вовчик оказался прав и его молодая мачеха злодейка, каких свет не видывал?!

Глава четвертая

Но шампанское, презентованное старым страшным козлом, мы все-таки выпили, и оно оказалось весьма и весьма недурственным. Я даже пожалела, что он разорился только на один такой великолепный флакон. Поужинав, взбодрившись и повеселев, мы пришли к совместному выводу, что оплакивать свою унылую судьбу занятие крайне неблагодарное. Значительная часть человечества живет еще в более худших условиях, а лично мы не страдаем отсутствием собственной жилплощади, не живем в непроходимой нищете (я так полагаю), не содержим буйных алкоголиков мужей. Так чего сопли по столу размазывать? Надо бодро готовиться к встрече Нового года!

До часа ночи я ворошила и примеряла тряпки, а Тая ваяла из полупердончика сногсшибательный праздничный прикид. Я на всякий случай не смотрела, опасаясь, что мне могут не понравиться ее нововведения и наши отношения снова испортятся. Пусть делает что хочет, раз уж у нее настолько распрекрасный вкус.

— Знаешь что, — сказала Тая, зловеще щелкая ножницами за моей спиной, — предлагаю сейчас лечь спать и продолжить завтра с утра, все-таки перед новогодней ночью нужно как следует выспаться.

Что ж, мысль прозвучала здравая. Тая свернула свое портновское предприятие, я сгребла одежду в одну большую кучу и оставила на полу. И мы легли спать.

И с утра продолжили. После завтрака и обязательной прогулки с Лаврушкой, Тая вернулась к моему полупердончику, а я вновь погрузилась в недра своего скучного гардероба. Барахла, оказывается, я нажила довольно много, это было именно «барахло»… Зазвонил телефон.

— Сена, возьми трубку, я занята, — Тая с архи сосредоточенным видом пришивала что-то блестящее к растерзанным остаткам моего великолепного блузона.

Я доползла до аппарата, сняла трубку и сообщила о своей готовности к слуховому контакту.

— Сена, привет, — каким-то тихим, убитым голосом произнес Влад.

— Здорово, у тебя-то что стряслось?

— Ничего страшнее сегодняшней ночи у меня стрястись уже не может. Ты помнишь, Конякин говорил, что форма одежды должна быть парадной?

— Ну?

— Не подскажешь — как это? С девушками понятно — бусы, блестки и все такое, а мне как быть? Что надеть? Костюм?

— Ага, и желательно черный, с белой рубашкой и строгим галстуком. Можешь еще сунуть в нагрудный карман искусственную розочку и в руки взять свечечку. Будет самое оно.

— Сен, я серьезно спрашиваю, — заныл Владик. — Что подразумевается под понятием «парадное», если дело касается мужчины?

— Сейчас, проконсультируюсь. Тая, что подразумевается под понятием «парадное»?

— Подъезд, — ответила Тайка, пытаясь со сто двадцать пятой попытки вдеть нитку в иголку.

— Чего? — слегка растерялась я.

— В Питере говорят: «парадное», у нас — подъезд! — сердито отрезала она. — Что непонятного-то? У них говорят «булошная», а у нас «булочная», у них «шаверма», у нас «шаурма»! И не мешай мне, я занята, сейчас идет самый ответственный процесс — разработка окончательного декора твоего полупердона!

— Да я не про то тебя спросить хотела! Когда говорят «форма одежды парадная», что мужику надевать?

— Мужику — это Владу что ли?

— Да.

— На Новый год?

— Ага.

— Пускай оденется русалочкой, ему очень пойдет.

Ну что тут поделаешь? Никакой помощи, ноль содействия, а Влад тем временем терпеливо ждал. Я напрягла мозг, вспоминая, какая же у него имеется одежка.

— Слушай, костюм, думаю, не стоит, все-таки в ресторан идем, а не в синагогу. Вот у тебя были такие симпатичные серые джинсики и к ним еще была такая же серая джинсовая рубашечка…

— И кого же он будет изображать? — подала голос Тайка. — Мышку? Или крыску? Ах нет, он будет маленьким сереньким зайчишкой, который под елочкой скакал, покуда до волчары позорного не доскакался!

Я прикрыла трубку рукой, чтобы Влад не слышал этих комментариев.

— В серых джинсиках я сел во что-то непонятное и до сих пор еще не отстирал. Что-нибудь другое не посоветуешь?

Я напрягла мозг ну просто изо всех сил, но ничего путного вспомнить не удалось, да и не проявляла я как-то пристального интереса к его одежде, мне даже казалось, что на работу он вообще в одном и том же всю жизнь ходит.

— Влад, двигайся в джинсово-рубашечном направлении, можешь жилетку какую-нибудь напялить, если есть.

— Ты так считаешь?

— В общем-то, да.

— Думаешь, Конякин не возмутится?

— Ты полагаешь, Конякин сам в чем явится? В костюме Снегурочки?

— Не знаю, но я бы всю свою зарплату отдал, чтобы взглянуть на это, — малость развеселился Влад. — Ладно, пойду, гляну, что у меня там есть джинсово-рубашечного. До встречи, Сенчик.

— Покедова.

И я возобновила свое прерванное занятие.

— Может, юбку? — я вытащила из общей кучи черненькую куцую юбчонку. — А то чего я все время в брюках?

— К юбке нужны туфли и, желательно длинная шуба, — Таиска покопалась в пакетике со всякими блестяшками, выискивая подходящие к задуманному декору штучки. — В кабаке придется переобуваться, сапоги совать в пакет, потом ты этот пакет где-нибудь потеряешь, забудешь, оставишь. На дворе дубак, надевай штаны и не заморачивайся, перед кем там в конце концов попой вращать? У вас в редакции ни одного нормального мужика нет.

— Возможно, в ресторане кроме нас будут и другие люди, какие-нибудь приличные мужчины…

— Приличные мужчины придут со своими приличными женщинами и приличными компаниями, на нас там никто кидаться не станет с горящими от страсти глазами, в новогоднюю ночь люди в рестораны не за этим ходят.

В принципе, логично…

В результате я выбрала узенькие брючки в черно-красную клетку, решив уж напарадиться, так напарадиться. К моменту, когда я заканчивала неправдоподобно праздничный макияж, Таисия отложила иголку с ниткой, встряхнула блузон, рассматривая результат, и сообщила:

— Готово.

Я взглянула на плоды трудов ее и слегка вздрогнула всем телом. Так как мне совершенно не хотелось перепортить наши с таким трудом восстановленные и все еще крайне хрупкие отношения за каких-то четыре часа до праздника, я растянула бледные губы в умильную улыбочку и засюсюкала:

— Гениально, Таюнчик, гениально! Как только войду в ресторанчик, так у всех сразу крыши посрывает от моего несказанного великолепия! Спасибо тебе, спасибо, даже и не знаю, чтобы без тебя делала!

— Тебе что, не нравится? — Тайка с подозрением уставилась на мое натужно радостное лицо.

— Нравится, нравится, я в восторге! Ты краситься будешь? Тебе косметичку принести?

Тая бросила блузон, окончательно превращенный в полупердон теперь уже совершенно безумного вида на диван, и пошла в прихожую за своей сумкой, в которой она привезла свою ненаглядную косметичку. Мою косметику она не считала достойной своего великого образа.

К девяти часам вечера мы прибыли на станцию Китай-Город и, следуя записанным на бумажке указаниям Владика, вылезли к Китайгородской стене. Я была уверена, что мы приползем первыми, однако, под густым снегопадом уже топтался весь наш доблестный коллектив, за исключением Конякина и Макакиной. Влад притащил с собой девушку — очередную невнятную блондинку с капризным личиком. Левик Иловайский явился с другом — таким же раздолбаем, это сразу было видно. Тина Олеговна приковыляла в гордом одиночестве, дизайнер-корректор и верстальщик Дима привел с собой какого-то, как мне показалось, совсем маленького мальчика довольно жалкой наружности. Секретарь-кроссвордист Петюня топтался рядом с крепко сбитой девушкой примерно такого же маниакального вида, как и он сам — судя по такому поразительному сходству, это была его сестра, если же нет, значит, правду люди говорят о двух половинах, предназначенных друг другу небесами. Родные и близкие членов коллектива нерешительно улыбались, несколько пугливо оглядывая друг друга, сами члены коллектива даже не трудились улыбаться — чего ради нам друг перед другом изображать безумное счастье? И так было понятно, что никто никому не рад и от грядущего праздника никто не в восторге. Бодриться пыталась одна только Тина Олеговна. Похоже, она прямо тут, у этой мрачной красной стены собиралась устроить какие-нибудь развеселые пионерские игры вроде бега в мешках или «угадай, кто тебе врезал в ухо».

Минут через десять подоспела наша бледная немочь Макакина с красавцем мужчиной модельной внешности, которого она абсолютно равнодушно представила, как своего мужа. Таисия Михайловна минут пять переваривала данную информацию, глядя то на страшилку Макакину, то на ее ослепительного супруга с таким выражением лица, что я побоялась, как бы с ней не случился эпилептический припадок. Чтобы этого не стряслось, я поспешно сунула ей в рот сигарету и чиркнула зажигалкой.

Конякин вылетел из снежной завесы внезапно, как ужас, летящий, на крыльях ночи. Вид он имел как всегда боевой и всклокоченный.

— Так! — рявкнуло начальство. — Все здесь?!

— Да-а-а-а! — нестройным хором ответили мы.

— Тогда вперед!

И мы пошли вперед. Навстречу своей сумрачной судьбе.

Ресторан «Белая река» против всяких ожиданий оказался большим и вполне приличным. Только почему-то его никто не потрудился украсить хоть какими-нибудь гирляндами или мишурой, поэтому на встречу Нового года в интерьере ничто не намекало, даже елки не было. Кроме нас посетителей, желающих встретить свое новогоднее счастье именно в этом заведении, просматривалось от силы человек десять, но оставалась надежда, что за два оставшихся до полуночи часа, наберется еще хотя бы пятьдесят персон. Одернув блузон, я, вся из себя великолепная, с нашитыми блестками и оторванными оборками, чинно поплыла вслед за суетливо-измученным метрдотелем к отведенным для нашего коллектива местам.

— М-да, чувствую, вечеринка будет полный алавердец, — произнес за моей спиной мрачный голос Таисии Михаловны. И под блузон ко мне закралось смутное предчувствие, что подруга в этом отношении целиком и полностью права.