Прости, я тебя проиграл

Галина Милоградская, 2022

Когда-то я жестоко отвергла его, а теперь он стал моим хозяином, худшим кошмаром и, по совместительству, единственным мужчиной, которого я хочу. Когда муж сказал, что проиграл меня в карты, я рассмеялась. Когда Макс протянул договор и холодным тоном приказал поставить подпись, ещё пыталась сделать вид, что это шутка. Но теперь я полностью в его власти, пока не отработаю долг. Пока не заставлю Макса пожалеть, что заключил такую сделку. Пока сама не вспыхну от страсти, без возможности сбежать…

Четвертая глава

За весь день Макс больше и пальцем ко мне не прикоснулся, и на том спасибо. Горло всё ещё саднило, губы онемели и с трудом шевелились. Если он планирует и дальше так яростно эксплуатировать мой рот, действительно придётся научиться впускать его до конца без страха повредить голосовые связки. Сделав себе пометку о том, что стоит посмотреть обучающие ролики в интернете, я невольно усмехнулась: докатилась, кто бы мог подумать…

Мне выделили даже небольшой кабинет рядом с кабинетом Макса. Света, его секретарь, оказалась действительно улыбчивой и доброжелательной девушкой. Хрупкая, на вид не больше двадцати трёх, но в своей работе разбиралась хорошо. Подумалось даже, что работа ассистента — это просто прикрытие для Макса. Едва ли его сотрудники в курсе наших с ним отношений. Чисто деловых, конечно же. Макс представил меня, как бывшую однокурсницу, а ещё, и это было совсем удивительно, как грамотного и компетентного специалиста. На это я едва заметно усмехнулась: знали бы они, в чём именно он считает меня специалистом.

Очередной контракт, который я подписала с Максом, действительно был исключительно деловым. Надо же, он даже зарплату мне назначил! Интересно, можно ли вычитать её в счёт долга? Деньги приличные, за несколько лет я бы отработала. На мгновение даже возникла мысль попросить его об этом, но я не стала. Ни к чему ещё больше унижаться, ясно как день, что так просто свободу он мне не даст.

Весь день я так и провела в кабинете, только один раз вышла на кухню, где тут же стала объектом внимания, хотя только Света решилась заговорить. Её вопросы были ожидаемыми и простыми: как давно знаю Макса, как здорово находить друзей спустя столько лет, я, наверное, очень рада, что теперь работаю здесь? О, мне хотелось рассказать, как сильно я радуюсь, когда его вижу, но я сдержалась. Точнее, держалась, пока Света не спросила:

— Вам во многое придётся вникать, вы, наверное, волнуетесь?

— Очень. Буду со страхом и нетерпением ждать завтрашний день, — получилось даже вполне себе искренне.

— Рад это слышать, — раздался голос Макса за спиной. Я едва не плеснула кофе на руку — так неожиданно он подкрался.

Обернувшись, я одарила его самой сладкой улыбкой, на которую была способна, и коснулась его ладони. Так и подмывало впиться в неё ногтями, чтобы кровь потекла. Макс уставился на мою руку так, словно это ядовитая змея, даже кожа на его запястье покрылась мурашками. Привыкай, милый, нам теперь вдвоём вести эту игру.

Сотрудники быстро разошлись по кабинетам, я моментально отошла от него и начала мыть кружку. Не дождёшься, не собираюсь вести с тобой светские беседы, на это даже моего лицемерия не хватит. Видимо, Макс это понял, потому что, постояв недолго в дверях, просто вышел, не сказав ни слова.

А работа у меня и правда была, я даже удивилась. Расписание было составлено из рук вон плохо: встречи в разных концах Москвы, неужели нельзя назначать их по очереди, никакой логистики! До вечера я пыталась выбрать оптимальный вариант, яростно исправляя уже написанное, перенося даты и время. Под конец рабочего дня на стол Свете лёг готовый график на следующую неделю. Понятно, что какие-то встречи перенесутся и отменятся, но пока стоит придерживаться этого плана. Света спорить не стала, даже улыбнулась смущённо, признавая, что была неправа. Пообещала обзвонить всех и даже поблагодарила.

Рабочий день заканчивался в шесть, засиживаться дольше я не планировала, поэтому с чистой совестью взяла клатч, попрощалась и ушла, даже не заглянув к Максу. Но он узнал, что я ушла, как иначе объяснить наличие знакомого бентли и шофера, ожидавшего меня у двери? Личный транспорт — это хорошо. У меня была машина, но я не часто ей пользовалась, а сейчас и вовсе нет желания садиться за руль: слишком много мыслей, которые будут отвлекать от дороги.

Вадим ждал дома, довольный жизнью, как всегда. Ему точно было плевать, чем я занималась весь день. Конечно, к чему об этом думать, ведь долг отработает любимая и безотказная женушка. А он может и дальше вести себя как заблагорассудится, мудак. Пройдя мимо, я даже не взглянула в его сторону, не заслужил. Ни меня, ни моего внимания. Имей я четыре года назад хоть каплю смелости, послала бы к чёрту и папу с его долгами, и будущего мужа. Но смелости у меня прежде не наблюдалось, только сейчас вдруг стала просыпаться, протестуя. Вовремя, нечего сказать.

— И много ты сегодня отработала? — ехидно спросил Вадим в мою спину. Я даже перестала подниматься, остановилась посреди лестницы и холодно посмотрела на него сверху вниз.

— Достаточно. — Заметила, как дёрнулся угол его рта, а глаза прищурились. Надо же, неужели ревнует? Или это просто реакция самца на другого, пользующегося его самкой? Он так и не придумал, что ещё сказать, а я не стала ждать. Только оказавшись в нашей, в моей теперь, спальне, прижалась к двери и закрыла глаза. Нет, я не робот, и жить в постоянном страхе не смогу. Почему нельзя просто сбежать, бросить всё, скрыться? Я никогда не жила одна, и страх оказаться на улице без денег и без поддержки пугал даже больше, чем Макс с его повышенным либидо. Это только звучит просто: всё брось и уйди. А на деле получается, что удавку с шеи не сбросить, только туже затянешь, если попробуешь.

Смахнув слёзы, я глубоко вздохнула. Ничего, прорвусь. Выцарапаю себе свободу, а потом забуду обо всём, как о несбывшемся кошмаре. И всё-таки было горько и как-то по-детски обидно: почему именно Макс? Зачем он так со мной? Неужели та обида проросла так глубоко? Но простой отказ не стоит такой жестокости и унижения. А Макс никогда не был мстительным, это я точно помню. Тогда зачем?..

Есть не хотелось, но я заставила себя поужинать, сидя на кухне и прислушиваясь к голосам: Вадим смотрел какой-то фильм. Сколько времени потратила на него, сколько терпела и прощала, и ведь даже не из любви, из дурацкого чувства, что я ему должна. Что всем должна: сначала папе, потом мужу. Меня никогда не считали человеком, так, придатком, вещью, которую надо грамотно и вовремя использовать. Что папа, что Вадим просто заткнули мной брешь в тонущем корабле. А я позволила.

— Что ты здесь забыл? — задумавшись, не услышала, как Вадим поднялся наверх. И вот, теперь он лежит на кровати, нагло улыбается и играет бровями.

— Это наша спальня, Ленуся. Или ты ждала, что я перееду в гостевую?

— Ты прав, туда перееду я. — Я пожала плечами и пошла в гардеробную, но только успела достать халат и шёлковую пижаму, как Вадим впился мне в плечо и резко развернул.

— Ты никуда не пойдёшь, ты моя жена!

— И что, хочешь исполнить супружеский долг? — насмешливо спросила я. Страха не было, ведь Вадим раньше никогда не прибегал к силе, но видимо, мысли о том, что делал со мной Макс весь день, совсем лишили его разума. Толкнув к стене, он навис надо мной, вжимаясь в тело своим: твёрдым и сильным.

— Ты моя жена, — повторил он, лихорадочно шаря глазами по моему лицу. — И будешь раздвигать передо мной ноги тогда, когда я захочу.

— Вчера ты не был таким смелым, — выплюнула я. — Забыл, что теперь не имеешь права меня касаться?

С наслаждением я смотрела, как он бледнеет от ярости, но меня уже несло, не остановить.

— Ты продал меня, и теперь мои ноги раздвигаются по приказу другого мужчины. Столько раз, сколько он скажет. А если тебе хочется секса, подрочи. Или найми шлюху.

Я оттолкнула его, и Вадим, явно не ожидавший такого напора, отступил к полкам. Воспользовавшись его замешательством, я выскочила из гардеробной и, стараясь не бежать, быстро пошла к двери. Он поймал меня уже в коридоре. Схватил за руку, дёрнув на себя.

— У меня есть своя шлюха, — прорычал мне на ухо и вдруг резко нагнул вперёд, прижимаясь возбужденным членом. Грёбаный извращенец.

— Если ты это сделаешь, Макс завтра же обо всё узнает. — Я очень старалась, чтобы голос не дрожал. Даже не думала, что это сможет его остановить, но Вадим вдруг отпустил меня и даже оттолкнул от себя. Не удержавшись, я упала, больно ударилась плечом и подтянула руки к груди.

— Когда ты вернёшься ко мне, я заставлю тебя пожалеть об этих словах, — тяжело дыша, проговорил он. Хлопнула дверь в спальню, я осталась одна. Поджав колени, так и лежала, давясь слезами. Неужели он думает, что я захочу с ним остаться после всего, что произошло и продолжает происходить? Каким конченым мудаком надо быть, чтобы считать, будто вокруг него вертится весь мир? Даже поверить в это не получалось: Вадим так уверен в себе и своей власти надо мной, что искренне верит — я никуда не денусь. Всхлипнув, я вдруг рассмеялась, звонко, истерично. Перекатилась на спину, продолжая хохотать, размазывая слёзы по лицу. Вадим даже выглянул из спальни, но, увидев меня на полу, что-то глухо, презрительно бросил и снова закрыл дверь. А я смеялась, смеялась, смеялась, чувствуя, как с каждым вдохом становлюсь свободней. Не от него, от него я так быстро не избавлюсь — от себя прежней. Покорной, услужливой, удобной. Не буду больше удобной. Никогда и ни для кого.

Охваченная новым чувством, внутренней лёгкостью, я не вспоминала о Максе пока не легла в кровать. Странно, но первая мысль, связанная с ним, была не о нашем договоре, а о том, что теперь придётся рано вставать, ведь у меня есть работа. Поставив будильник, нахмурилась: ещё одна монета в копилку моих к нему претензий. Рано вставать я не любила с детства.

Встав на час раньше, я долго выбирала, в чём идти. Теперь ведь надо соблюдать дресс-код, или всё-таки меня это не касается? Касается, конечно, придётся соответствовать. Злорадно улыбнувшись, я достала фиолетовую юбку-карандаш, чёрную шёлковую рубашку и чёрные туфли на высоком каблуке. Если Максу захочется задрать юбку, придётся потрудиться. Повинуясь порыву, надела чёрные чулки, а вот трусики решительно оставила дома. Пусть считает это проявлением покорности с моей стороны, плевать: я не собираюсь изгаляться, стаскивая их в машине. Хватит шофёру вчерашнего представления. Он уже ждал, кто бы сомневался. Но сегодня, прежде чем открыть дверь, вдруг заговорил.

— Простите, я вчера не представился. Дмитрий.

— Елена, очень приятно, — машинально ответила я. Вчера как-то не до разглядываний было, а ведь он очень даже ничего. Лет сорока, может, чуть меньше. Подтянутый брюнет с бледно-голубыми глазами. А ещё — приятно молчаливый. — Как давно вы работаете на Макс… Максима Эдуардовича? — Понять бы, сколько ему известно из нашего договора.

— Три года, — Дмитрий открыл дверь, давая понять, что на дальнейшие расспросы отвечать не станет. Да я и не собиралась ничего больше спрашивать, у меня есть человек, который ответит, если возникнет необходимость.

На этот раз Макс не писал, хотя я ждала. Правда ждала, даже заготовила несколько ехидных ответов на его просьбу снять бельё. Стало как-то обидно, что ли?.. Хотя чего обижаться, теперь он точно знает, что я никуда не денусь, как же — официально на него работаю. Сегодня сотрудники смотрели уже не так внимательно, многие даже кивали, заметив. Приятно. Интересно, а Макс уже на месте? Конечно, он был на месте, кто бы сомневался. Весь такой деловой, важный, он расхаживал по кабинету, разговаривая по телефону — дверь была открыта, я не подглядывала, честно. Увидев меня, он коротко кивнул и отвернулся.

Как же хорошо, что я могла просто спрятаться в своём кабинете и не видеть его! Хотя слышать всё-таки приходилось, голос звучал приглушённо, слов не разобрать, но тембр мягкий, приятный. Заслушаться можно. Я мотнула головой — вот ещё!

На столе уже лежало несколько папок, сверху были наклеены ярко-розовые стикеры с пояснениями от Светы: договора, которые собираются заключить, надо проверить данные свежим взглядом, пробежаться по тексту в поисках ошибок. Несколько запросов от секретарей других больших боссов с просьбой назначить встречу — посмотреть, как и когда лучше их организовать. За работой не заметила, как прошёл час, пока Света не заглянула с кофе и папкой подмышкой.

— Я вчера всё сделала, Елена Александровна. Вот готовое расписание, занесёте Максиму Эдуардовичу?

Почему я? Сама не можешь? — с недовольством пронеслось в голове. Но потом я увидела кофе со сливками и не смогла не улыбнуться.

— Спасибо, занесу. И ещё, — Света остановилась в дверях, — мне бы хотелось узнать с кем работаю. Не подготовишь личные дела сотрудников? Всё равно по именам сразу не запомню, так хоть выучу скорее.

— Конечно, — Света улыбнулась. Эта девушка вообще умеет не улыбаться? У меня вон, от напряжения челюсть сводит и руки заледенели, стоило подумать, что надо идти к Максу. С одной стороны, внутри всё протестовало, с другой — внизу живота потеплело. И это мне совсем не понравилось. Наверное, есть во мне что-то порочное, испорченное. Нельзя так предвкушать встречу с тем, кто с такой готовностью тебя унижает. Но идти всё-таки придётся. Ещё чуть-чуть насладиться кофе, жаль, что внутреннее спокойствие он не вернёт.

— Максим Эдуардович, не заняты? — сладко пропела я, заглядывая в кабинет. Он поморщился, как от зубной боли, с подозрением глядя, как я приближаюсь, покачивая бёдрами.

— Это ваш график, — от моего елейного голоса у самой зубы заныли. — Всё исправлено, ознакомьтесь.

— Прекрати, — раздражённо оборвал он, выхватывая протянутую папку. Даже не открыл, просто отбросил на стол. — Не надо корчить из себя примерную секретаршу.

— Я не секретарша, я ваш ассистент! — оскорблённая невинность всегда давалась мне проще всего. Ах, как потемнели у него глаза, это не ртуть уже — грозовое небо. Того и гляди молнии заполыхают.

— Лена! — угрожающе рыкнул Макс, — прекращай!

— Прекращать что, Максим Эдуардович? Разговаривать? Вы любите, когда молчат? Тогда, конечно, я буду молчать. Сказали бы сразу, что любите тишину, я бы не надрывала голосовые…

Кресло с грохотом отъехало от стола, заставив умолкнуть. Кажется, перегнула палку. Ну, сам виноват. Хотел услужливую рабыню: получите, распишитесь. Обогнув стол, Макс грозно навис надо мной, тяжело дыша. А я невольно подумала, как сильно он отличался от Вадима, даже в гневе. Тот казался растрёпанной шавкой, скалящей зубы. Этот — тигром, бьющим хвостом.

— Чего ты добиваешься? — выдохнул он, и я невольно уставилась на его губы. Интересно, как он целуется? Истеричная мысль промчалась в голове и скрылась.

— Ясности, — бросила ему в лицо. — Ясности в наших отношениях. Я не знаю, чего и когда от тебя ждать. Жить в постоянном напряжении сложно. Я работаю на тебя, тут всё понятно. Но где и как будет заканчиваться грань этой работы и начинаться следующая?

Завораживающе тёмный взгляд всё ещё удерживал в своём плену. Чёртов гипнотизёр, у меня даже дыхание перехватило! Губы вдруг изогнулись в хищной улыбке, и моё сердце подскочило к горлу, забилось где-то между ключиц. Широкие ладони легли на мои бёдра, Макс подтянул меня к себе и с силой смял ягодицы. Я не чувствовала его возбуждения, зато отчётливо ощущала азарт, бурлящий под собственной кожей.

— А может, я хочу, чтобы ты была постоянно напряжена, — прошептал он. Опять этот голос, да что со мной сегодня не так?!

— Это жестоко, — шепнула в ответ, невольно облизнула пересохшие губы.

— Знаю, — чарующая улыбка приблизила меня к инфаркту. — Ты не надела трусики? — Макс приподнял бровь, снова проведя по моим ягодицам широко раскрытыми ладонями.

— Нет. Зато надела чулки, — мурлыкнула я и ловко вывернулась из его объятий. Не хватало ещё стечь под его ноги растаявшим мороженым. — Рабочий день в самом разгаре, Максим Эдуардович, — отчитала его строго, разгладила невидимые складки на юбке.

— Задержись после работы. — А голос-то охрип! Ха, теперь я знаю, как укрощать этого зверя, хотя бы ненадолго. Мелкая, а победа.

— Вы оплатите мне внеурочные? — я приподняла бровь. Он скрипнул зубами и качнул головой, указывая на дверь.

— Так я знала. — Печальный вздох заставил Макса стиснуть кулаки. — Боги, я работаю с тираном!

Я закатила глаза и поспешила юркнуть за дверь, тихо хихикая. Наткнулась на удивленный взгляд Светы, шедшей по коридору, и зашла в свой кабинет. Мы же всё-таки друзья по универу, да? Друзья имеют право на некоторые вольности, вот пусть все так и думают.