Прости, я тебя проиграл

Галина Милоградская (2022)

Когда-то я жестоко отвергла его, а теперь он стал моим хозяином, худшим кошмаром и, по совместительству, единственным мужчиной, которого я хочу. Когда муж сказал, что проиграл меня в карты, я рассмеялась. Когда Макс протянул договор и холодным тоном приказал поставить подпись, ещё пыталась сделать вид, что это шутка. Но теперь я полностью в его власти, пока не отработаю долг. Пока не заставлю Макса пожалеть, что заключил такую сделку. Пока сама не вспыхну от страсти, без возможности сбежать…

Третья глава

Просыпалась я с трудом. Тело гудело, мышцы внизу живота и на внутренней стороне бёдер ныли. А на душе было тяжело и тоскливо. Даже яркое солнце за окном казалось потускневшим. Всё-таки это был не сон. Совсем не сон, потому что первое, что я увидела, взяв в руки телефон — короткое сообщение с незнакомого номера: Через два часа за тобой заедет машина. Сухое сообщение, от которого кожу прошило холодом от страха. Чего он от меня хочет? Сказал, что буду отрабатывать, значит, каждый день ездить к нему и удовлетворять в любое удобное время? Сил, чтобы злиться, сегодня не было. Вся вчерашняя бравада испарилась, осталась только обречённость. Так же было, когда папа сказал, что проиграл меня в карты. Теперь вот, это сделал муж. Судьба у меня, что ли, такая: переходить из рук в руки без права выбора? На глаза набежали злые слёзы, и я нервно смахнула их — забыла уже, когда плакала в последний раз, сейчас бы ещё рыдать из-за этих… Тяжело вздохнув, я села и посмотрела на часы — сообщение пришло почти полтора часа назад, у меня осталось не так много времени, но я не собиралась носиться по комнате, как собачонка в ожидании хозяина. Подождёт, ничего с ним не сделается.

Что надевать, куда меня отвезут, чего вообще ждать от сегодняшнего дня, я не знала. Поэтому решила, что лучше быть во всеоружии и, желательно, застёгнутой на все пуговицы во всех смыслах. Хотя после вчерашнего такое поведение может показаться Максу смешным, плевать. Я не собираюсь сдаваться вот так, просто. Или пусть прямо скажет, чего именно от меня ждёт.

Выбор остановился на платье миди, летящем, шифоновом, тёмно-зелёного цвета. Длинные прозрачные рукава заканчивались тоненькой резинкой на запястьях. Воротник застёгивался на пуговку прямо под горлом, а талию обвивал тонкий пояс. Я убрала волосы в строгий пучок, обула скромные туфли на невысоком тонком каблуке и посмотрела на своё отражение: прилично, строго, не лишено изящества. На лице минимум косметики, лишь немного туши на ресницах и тонкий слой консилера с тональным кремом, чтобы замазать синяки под глазами. Посмотрев на часы, я досадливо цокнула: уложилась во время, как специально!

Вадика дома не было, и это к лучшему — смотреть на него сейчас я бы не смогла, наверняка захотела бы выцарапать глаза! Телефон молчал, поэтому я просто спустилась на подземную парковку и остановилась у лифтов. Пусть тот, кто за мной приехал, сам ищет. Чёрный бентли будто только и ждал моего появления: отделившись из второго ряда, он плавно подъехал, чуть слышно шурша шинами. Водитель, не из вчерашних охранников, вышел, кивнул мне и открыл заднюю дверь. Что ж, хотя бы обращаются с уважением. Слабо улыбнувшись в ответ, я села в машину и попыталась взять себя в руки: сердце колотилось, как заполошное, дышать было трудно. Даже пальцы слегка подрагивали.

Поймав свой взгляд в зеркале, я недоверчиво покачала головой: выражение глаз как у испуганного зверька, зрачки крохотные, отчего глаза кажутся ярко-зелёными. Крепче вцепившись в клатч, я уставилась в окно, пытаясь угадать, куда именно мы едем. Впереди вставали небоскребы Москва-Сити, неужели, Макс там живёт? Или у него там офис? Вчера не стала вчитываться в такие подробности, а сейчас бы они очень пригодились. Водитель включил музыку, какое-то задорное кантри — странный выбор, но может, такую музыку любит Макс? Стоило о нём подумать, как телефон пискнул сообщением.

«Покажи мне своё бельё».

Щёки моментально вспыхнули. Немыслимо. Как он себе это представляет? Покосившись на водителя, который внимательно смотрел на дорогу, я аккуратно сдвинула подол платья, подтягивая его к бедру, и быстро сфотографировала край кружевной резинки. Тут же вернула платье на место и прикусила губу, чувствуя, что ещё немного, и попросту заработаю инфаркт.

«Сними его».

От нового сообщения я буквально подпрыгнула на месте, возмущенно уставившись в экран. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрывая глаза. Чёртов Макс, чёртов контракт, который я и прочитать толком не успела, и я — верх идиотизма, потому что согласилась. Да и гори оно огнём: и бизнес, и траст, и вообще всё! Как я могла на это подписаться?!

«Я жду».

Подпитываясь злостью, не иначе, я яростно стянула бельё, привстав на сиденье и стараясь не думать о водителе, который естественно заметил мою возню. Теперь красными были не только щёки, но и шея. Смяв трусики в ладони, я отправила сообщение и замерла в ожидании ответа. Если он потребует фотографию в доказательство, пошлю. Точно пошлю, пусть хоть убивает.

«Подними юбку. Я хочу, чтобы твоя попка касалась сиденья».

Нелепое требование. Но его хотя бы было несложно выполнить. Я осторожно подтянула платье со спины: салон был обит бежевой кожей, надеюсь, денег на химчистку Макс не жалеет. Больше никаких сообщений от него не было, мы продолжали ехать, маневрируя в пробке. Прикосновение выделанной кожи к промежности поначалу смущало, но вскоре кожа приняла температуру моего тела, губы внизу слегка раскрылись и мягко елозили по сиденью, когда машина притормаживала. Это было… странно. В чём-то даже волнующе, но больше всё-таки странно. Сидеть так, с совершенно незнакомым мужчиной, без трусов, ожидать нового приказа от того, кто, по сути, сейчас имеет все права на моё тело.

Напряжение не покидало, напротив, оно нарастало с каждой минутой, сворачивая нервы в тугой перепутанный узел. Руки перестали дрожать, но платье облепило спину. Кажется, в последний раз я так волновалась перед защитой диплома почти пять лет назад. Но даже те эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала сейчас. К тому же, до сих пор не могла решить, как именно мне относиться к Максу, как себя с ним вести, что говорить? Разыгрывать неприступность поздно. Оскорблённую невинность — смешно. Попытаться напомнить про его чувства?.. Кажется, это бесполезно. Придётся плыть по течению и реагировать по обстановке.

Странное дело, но мне даже удалось немного расслабиться, но сердце снова подскочило к горлу, когда мы въехали на подземную парковку. Я так задумалась, что даже не заметила, куда именно мы приехали. Торопливо поправив платье, я сунула трусики в клатч и вышла, когда водитель открыл дверь. Тут же вздрогнула, заметив знакомое лицо: один из вчерашний охранников с абсолютной невозмутимостью сухо поздоровался и проводил к лифтам. На восемнадцатом этаже мы вышли, и я невольно зажмурилась — столько света здесь было. Казалось, он идёт отовсюду: и от огромных панорамных окон, в которые врывалось солнце, и от яркой подсветки светло-бежевых деревянных панелей, на которых были развешаны картины. На ресепшене сидела привлекательная брюнетка, которая широко улыбнулась, увидев меня.

— Елена Александровна? Максим Эдуардович вас ждёт, проходите. Последняя дверь по коридору.

Надо же. Не думала, конечно, что на меня сходу наденут ошейник, но что так приветливо встретят… Это сбивало с толку ещё больше, чем его требование ехать полуголой. Охранник остался за спиной, я прошла по коридору, с одной стороны которого шли раскрытые двери, а с другой, у панорамных окон, располагались столы сотрудников. Привычная для офиса суета — такая же всегда была у папы, никакого излишнего любопытства. Казалось, на меня вообще никто не обратил внимание. Приободрившись, я даже позволила себе улыбнуться, подойдя к двери. Стучать не стала — раз сказали, что ждёт, можно входить.

Кабинет был тем же, что и в интервью. Стол буквой Т у окна, два кресла и широкий диван, между ними круглый низкий столик. Пара картин — он буквально помешан на живописи, хорошо хоть вкус хороший. Два стеллажа с книгами и папками. Макс стоял у окна, спиной ко мне, скрестив руки на груди. Пиджак висел на спинке его кресла, и я могла без препятствий любоваться широкой спиной, плечами и тем, как облепила мускулы на его руках белая рубашка. «Да и задница у него ничего», — подумалось, когда взгляд скользнул ниже.

— Ты оказалась сговорчивой, это хорошо, — проговорил он, не оборачиваясь. Я сделала несколько шагов, подошла ближе, остановилась в метре, не больше.

— Ждал, что я буду сопротивляться? — хмыкнула горько. — А есть ли смысл?

— Рад, что ты это понимаешь, — ровно ответил Макс, рассматривая что-то далеко внизу. О чём с ним говорить, я понятия не имела. Поэтому просто молчала, ожидая… Чего? Следующих указаний, приказов? В дверь тихо постучали, появилась секретарша с подносом. Быстро расставила чашки и так же быстро вышла.

— Кофе со сливками, — в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Макс и наконец повернулся. — И две ложки сахара. Или твои вкусы изменились?

— Нет. — Горло невольно стянуло так, что даже короткое слово оцарапало гортань. Он что, до сих пор помнит?

— Хорошо. — Макс обогнул меня, кивком головы приглашая за собой. Воздух пришёл в движение, тёплый, он пах лемонграссом, оставляя за собой сухой терпкий шлейф. Вчера я не заметила, как он пахнет. Точнее, мне было совершенно не до того. Сев в кресло напротив, совсем как та журналистка, я положила клатч на стол и потянулась к чашке. Позавтракать не успела, но мне бы сейчас кусок в горло не влез. Макс продолжал молчать, пристально рассматривая меня, и под этим взглядом хотелось закутаться в одеяло так, чтобы из него торчал один нос.

— Ты не оделась обратно? — вдруг спросил он. Губы растянулись в хищной улыбке, от которой я невольно поёжилась, но быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и гордо бросила:

— Нет.

Взяла клатч и продемонстрировала тёмно-зелёное кружево. Потом также демонстративно вернула их обратно и выпрямила спину. На языке закрутилось язвительное: вы же приказали, хозяин, но я сдержалась. Не время его злить. Может, всё ещё обойдётся.

— Покажи. — В его глазах зажглась насмешка. Скрестив руки на груди, Макс откинулся на спинку кресла, так и прожигая серой ртутью.

Стиснув зубы, я проглотила очередную порцию сарказма, а ведь так хотелось вспомнить курс психологии и напомнить об одержимости мужчин властью над женщиной. Пусть я и знала, что и с потенцией, и с размером у Макса всё было в порядке, но где-то же крылась причина этой властности.

— Я жду, — напомнил он, и в голосе едва заметно прорезалась угроза.

Протяжно выдохнув через нос, я медленно подняла подол платья к бёдрам и так же медленно развела ноги, насколько позволяла ширина кресла. Удовлетворённо хмыкнула про себя, заметив, как сверкнули его глаза. Хоть в позе ничего не поменялось, и ни один мускул не дрогнул на лице, Макс вдруг напомнил мне хищника, учуявшего добычу. Крылья носа затрепетали, будто он пытался учуять мой запах. Небрежно, насколько мне позволяла поза, я потянулась за кофе и сделала небольшой глоток.

Тишина между нами становилась слишком вязкой, напряженной. Прохладный воздух, который гонял кондиционер, касался внутренней стороны бёдер. Я чувствовала себя древнегреческой гетерой, соблазняющей римского завоевателя. Впрочем, эта гетера отлично понимала, что любой неверный шаг заставит этого завоевателя сорваться с цепи. Поднеся чашку к губам, я наблюдала за Максом из-под ресниц, снова поражаясь переменам, которые в нём произошли. Волосы коротко пострижены, но сверху пряди длинные, уложены в причёску, из которой выбиралась одна, длинная, тонкая. Нарочно или нет, но мой взгляд так и прикипел к ней. Чётко очерченные брови, серые, грозовые глаза, изогнутые губы. И скулы, какие потрясающие скулы! Почему он не был таким, когда мы учились? Хотя даже если бы был… Моя судьба уже была тогда решена.

— Я хочу, чтобы ты себя приласкала. — Его голос вдруг стал низким, бархатистым, как рокот волн пробуждающегося моря. От этого гипнотического звука позвоночник отозвался сладкой болью.

Со вчерашнего вечера моя жизнь превратилась в порнографический фильм, снятый безумным режиссёром. Залитый солнцем кабинет, полный сотрудников офис и мужчина, замерший в соседнем кресле, а в центре всего этого я, пытаюсь нащупать правильный путь в полной темноте. Если буду покорно следовать всем его указаниям, что он подумает? Что он вообще обо мне думает?..

Отставив чашку, я глубоко вздохнула, откинулась в кресле и чувственно облизнула пальцы. Его кадык дёрнулся — это точно не показалось! Что греха таить: с Вадимом мне порой приходилось изображать страсть. Наша жизнь не была идеальной, но я привыкла быть как все — если муж захотел секса, надо дать. Но при этом постараться самой получить удовольствие. В постели Вадим был разным, по настроению. Мог подарить восхитительный оргазм, а мог быстро сделать своё дело и уйти, оставляя самой разбираться с возбуждением. Сейчас, лаская себя на глазах у Макса, я не играла. Поначалу да: томный вздох от первого прикосновения, прикрытые глаза, язык, пробежавший по губам — классика. Но, наблюдая за Максом, я незаметно на самом деле начала возбуждаться, постепенно ускоряясь, размазывая уже не слюну, а собственные соки. Кабинет заполнился моим тяжелым дыханием и тихими влажными звуками. Хотелось протолкнуть пальцы внутрь, что я сделала, но тут же остановилась от требовательного:

— Нет.

— Что «нет»? — прошептала я, продолжая гладить себя по чувствительному, набухшему клитору.

— Внутрь нельзя.

Я раздраженно посмотрела на него: только не надо указывать мне, как именно себя удовлетворять! Макс усмехнулся, положил руки на подлокотники и почти мягко сказал:

— Внутрь можно только мне, пока я не разрешу.

Плевать. Пусть сейчас будет так, как он скажет. Вторая рука потянулась к груди: я как знала, надела лифчик без чашечек. Только тонкое кружево и шифон платья, а сверху — моя горячая ладонь. Нежно сжав грудь, я ускорила движение пальцев, яростно кружа ими вокруг клитора. Никаких лишних мыслей не осталось, только желание кончить, прямо здесь и сейчас, на его возмутительно дорогом кресле. Мышцы на внутренней стороне бёдер напряглись, дыхание участилось. Мне никогда не требовалось много времени для разрядки, сейчас, из-за обстоятельств, выходило дольше, но это даже приятно.

А Макс-то возбудился! Несмотря на всю невозмутимость его позы, я отлично видела, как топорщится ткань его брюк. Зрачки стали широкими, затопили переливчатую ртуть, губы слегка приоткрылись. Такую меня он хочет видеть: податливую и послушную? Как вчера сказал Вадим, я ничего не потеряю от этой сделки. А вот они… О, я жестоко им отомщу за унижение. И если Вадим меня уже потерял, то Макса я заставлю пожалеть о том, что втоптал мою гордость в грязь. От этой мысли внизу живота всё остро сжалось, я закрыла глаза, представляя, как Макс стоит на коленях и просит прощения. Самое возбуждающее зрелище на свете! Оргазм уже приближался, от сладкой волны, прошившей тело, я начала дрожать, когда крепка ладонь впилась в запястье и решительно отвела руку в сторону.

Макс стоял прямо передо мной, сжигал взглядом и крепко стискивал челюсть — я видела желваки, выступившие под кожей. Он положил мою ладонь на свой пах и с силой сжал. Смотреть на него снизу вверх: в этом было что-то завораживающее. Я облизнулась, чувствуя свою власть над ним, именно здесь и сейчас. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, я владела этой ситуацией, даже если он считает обратное. Не дожидаясь приказа, расстегнула ремень, пуговицу, потянула вниз ширинку. Высвободив его член, невольно сглотнула: всё-таки размер у него был великоват. Осторожно облизнула выступившую на головке каплю и спрятала улыбку, услышав его несдержанный вздох.

Специально или нет, но сегодня он позволял мне вести, не торопя. Только положил руку на затылок, зарылся пальцами в тугой пучок, мягко поглаживая. Я вбирала в себя член медленно, неторопливо: горло после вчерашнего ещё слегка саднило. Смогла взять только до половины, выпустила и снова заскользила по нему, слегка задевая зубами. Одной рукой обхватив ствол, вторую я положила на его бедро, сжала ягодицу, притягивая его на себя. Макс неспешно качнул бёдрами, проталкиваясь глубже, и я невольно закашлялась, сильнее смочив его слюной.

Низ живота сладко ныл, внутри всё полыхало огнём, мучительно влажным. В эту секунду я забыла обо всех своих планах, обидах и злости. Конкретно сейчас мне хотелось именно этого мужчину как можно глубже во мне. Макс начал ускоряться, уже не заботясь о моём комфорте. Крепче сжав волосы, он толкался глубже и глубже, заставляя давиться и пытаться расслабить горло, чтобы принять его целиком. Я елозила по креслу, размазывая по светлой коже свою смазку, пытаясь хоть как-то помочь себе кончить. Он обхватил меня за голову, удерживая на месте, и начал просто трахать в рот, не давая перевести дух. Удовольствие постепенно рассеивалось, оставляя лишь одно желание: чтобы он скорее кончил или оторвался от моего рта и сделал то, чего я хочу больше всего. Губы болели, горло снова начало саднить, слёзы непрерывно текли из глаз, размазывая тушь. Глухо, коротко рыкнув, Макс толкнулся до упора, и я почувствовала, как горячая сперма заливает глотку. Скотина! Видимо, о моём удовольствии он заботиться не собирался, а я, дура, губы раскатала! Причём, в прямо смысле этого слова — когда он вышел из моего рта, я с трудом смогла из закрыть, показалось, что онемели навсегда.

Нельзя показывать свои эмоции. Нельзя показывать, что за короткое время он заставил меня потерять голову и забыть обо всём на свете, кроме желаний своего тела. Пока Макс приводил в порядок одежду и поправлял сбившийся галстук, я взяла со стола салфетку, промокнула губы, достала зеркальце и начала вытирать лицо от потёков слёз вперемешку с тушью. Закончив с этим, я непринуждённо вернула платье на место, спустив подол ниже колен, и взяла в руку чашку — пальцы мелко дрожали, пришлось обхватить её двумя руками. Запила вязкую терпкость, поставила чашку на место и спокойно посмотрела на Макса. Всё это время он не сводил с меня пристального взгляда, показалось даже, что там, за вновь нечитаемой ртутью, мелькнуло удивление. Так тебе! Не думай, что я буду о чём-то тебя умолять!

— Это всё, или что-то ещё? — прохладно спросила я, не обращая внимание на охрипший голос. Уголок рта Макса дёрнулся, глаза хищно сузились.

— Теперь ты будешь работать на меня, — с явной неохотой и как-то даже смущённо сказал он. Что, милый, ты ждал других слов? Обойдёшься!

— А я разве я уже не работаю? — я позволила себе лёгкую насмешку.

— Не так. — Макс начал раздражаться, что развеселило меня ещё больше. — Будешь моим ассистентом. Место только вчера освободилось. Я помню, что ты была одной из лучших на нашем курсе.

— Пять лет назад? — Моя бровь иронично приподнялась. — Ты в таком отчаянии, что не можешь найти специалиста получше?

Макс резко встал и отошёл к окну: ему что, проще говорить о делах, когда он меня не видит? Не на ту напал! Я подошла и остановилась рядом, плечом к плечу. Ну, почти, всё-таки он был выше на голову.

— Света введёт тебя в курс дела, — показалось, или он скрипнул зубами? — Ничего сложного: планирование моего расписания, контроль над работой секретарей, они вечно что-то забывают.

— Зачем тогда ты держишь некомпетентных людей? — я искренне удивилась.

— Они компетентны, — отрезал Макс. — Все мы ошибаемся, это нормально. Поэтому нужен контроль, на который у меня нет времени. А моя команда… — он помялся, словно раздумывал, стоит ли мне говорить. Наконец решился: — Я им доверяю.

Это прозвучало так открыто, что я не нашлась, что возразить. Может, так будет даже проще: не придётся мчаться на его зов через всю Москву. Я всегда буду под рукой, а такими темпами быстро отработаю весь долг. Медленно кивнув, я вернулась к столику, но в кресло садиться не стала, посмотрев на влажное пятно на светлой коже. Вместо этого опустилась на диван и закинула ногу на ногу. Хозяин, а теперь ещё и начальник. Сюрреалистичность происходящего начинала зашкаливать.