Клад между трёх сосен

Галина Дмитриевна Вильченко, 1995

Всё началось с подслушанного разговора, а может, и намного раньше. Ведь хоть и прошло почти тридцать лет, как закончилась война, но не забывается горе, нанесённое ею. Живёт в маленьком городке старушка, которая бережно хранит открытки погибшей дочери. И вдруг выясняется, что это не простые открытки, а карта клада, спрятанного отступающими фашистами. И кое-кто их ищет. Остаться в стороне ребята не могли и включились в поиски. Вот только опасное это дело оказалось – клады искать, когда на него претендует взрослый и коварный соперник.

Глава 3. Открытки бабы Ули

Дома бабушка заставила выпить горячего молока и чуть было не уложили внучку в кровать. С большим трудом Гале удалось отпроситься на улицу, пообещав, что будет играть с Василисой около её дома.

Василиса сидела у окна и делала вид, что читает книгу. На самом деле она с нетерпением посматривала на Галин дом и ждала, когда та выйдет на улицу. Увидев подругу, Василиса захлопнула книгу и выскочила за дверь. Девочки пошли на берег озера, где их никто не мог подслушать.

— Василиса, нам надо достать карту, — сказала Галя.

— А ты с Вовкой уже говорила? — поинтересовалась подруга.

— Нет, случай пока не подвернулся. Не могу же я прийти и сказать: мы всё знаем — возьмите нас. Они нас пошлют куда подальше, да ещё и подзатыльников надают за то, что их тайну узнали, — Галя недовольно нахмурилась.

— И что будем делать? Шантажировать их?

— Это крайний случай. Нам надо достать карту. Когда карта у нас будет, мальчишкам придётся самим нас пригласить.

— Ты так думаешь? — засомневалась Василиса. — Они могут просто её отобрать.

— Вот тогда и будем их шантажировать. И мне кажется, не стоит говорить, что мы их подслушали. Ведь они же узнали о кладе, почему мы не можем тоже о нём узнать? Не от них, а от кого-нибудь другого? Отложим объяснения с Вовкой на потом, а сейчас надо думать, как карту достать, — рассуждала Галя.

— А если просто пойти к бабушке и попросить? — неуверенно предложила Василиса.

— Вот так просто придём и скажем: отдайте нам открытки, на них карта клада нарисована? — ехидным голосом спросила Галя.

— Можно же придумать что-то, чтобы она сама отдала нам открытки, — пожала плечами Василиса.

— Так придумай! И давай в магазин сходим, — велела Галя.

— Зачем? — удивилась Василиса. — У меня и денег-то нет.

— Посмотрим, какие там открытки есть. Может, баба Уля поменяет нам старые открытки на новые…

— Не поменяет, — перебила подружку Василиса. — Сама подумай, раз она их хранит, значит они ей дороги. Например, как память о ком-нибудь.

— Всё равно пойдём и посмотрим, вдруг пригодится, — стояла на своём Галя. Она не стала говорить подруге, что не собиралась предлагать бабе Уле поменять открытки, она хотела их подменить, но была уверена, что Василиса не одобрит её.

Василиса спорить не стала, хотя и не понимала, для чего на открытки смотреть. Хорошая погода располагала к прогулкам, и подруги уже собрались свернуть на тропинку, ведущую к магазину, как увидели бабу Улю, с которой разговаривал молодой мужчина. Девочки знали его. Это Михаил Загорулько, он недавно приехал в их город, работал на стройке. Когда они впервые услышали его фамилию, то долго смеялись. Этот Загорулько одно время жил у их одноклассницы Маши Комаровой. Папы у Маши не было и в городе стали поговаривать, что жилец явно неравнодушен к Машиной маме. Жил он у Комаровых почти месяц, а потом вдруг съехал и поселился у бабы Матрёны. Даже починил ей сломанный телевизор, но вскоре перебрался к бабе Поле, потом к другой бабке. И вот сейчас он разговаривал с бабкой Ульяной. Расстались они довольными друг другом.

— Здравствуйте, бабушка Ульяна! — поздоровались подруги.

— Здравствуйте, здравствуйте! — улыбаясь ответила на приветствие старушка.

— Давайте мы вам поможем, — предложила Василиса и взяла у бабушки сумку.

— Мы в книжный магазин ходили за открыткой с соснами, а их нету, — с сожалением сказала Галя.

— С соснами говоришь? А зачем вам именно с соснами? — спросила баба Уля.

— Мы по природоведению проходим. Вот вы знаете, что такое сосна? — хитро спросила Галя.

— А чего тут знать? — удивилась баба Уля. — У нас вон, они на каждом шагу растут!

— Это вечнозелёное хвойное дерево с шишками и длинными иголками. А вы знаете, сколько видов сосен существует? Более ста! Из сосны даже корабли строят. Вернее, раньше строили, а сейчас, наверное, из железа делают. А леса из корабельных сосен растут и сейчас. Это такие высокие стройные сосенки.

— Знаешь, Галюня, а ведь у меня есть открытка с соснами, только она старая уже, да и исписана вся. Её во время войны один солдатик подарил моей дочери, Анюте. А сам погиб, он у нас в братской могилке похоронен. И Анюта погибла. А открытку я берегу.

— Бабушка, а можно мы только на неё посмотрим? — осторожно спросила Галя.

— Отчего же нельзя? Пойдёмте ко мне, я вас чаем напою, с медком липовым, — предложила старушка.

Сидя за столом перед большой кружкой чая и тарелкой мёда, девочки слушали печальный рассказ бабы Ули.

— У меня было пятеро детей, и все девчонки. Старшей Анюте пятнадцать лет исполнилось, когда война началась, а младшей Любочке всего три годика было. Муж мой, Артём, работал в колхозе трактористом. С первых дней он ушёл на фронт, да так и пропал. Ни одного письмеца я от него не получила. Мы до войны в Митино жили. Вы знаете, что случилось с нашей деревней? В то страшное утро я и Анюта пошли в лес за дровами. Я, когда увидела, что всех сгоняют в сарай, к детям бросилась, а Анюта придержала меня, не пустила. Так мы с ней и выжили. Идти нам было некуда, всю деревню немцы сожгли. Жить мне не хотелось. Я до сих пор слышу крики людей, сгоревших в сарае, и девочек своих слышу. Они звали меня, а помочь я им не могла, — на глазах у бабы Ули появились слёзы, и она вытерла их кончиками белого платка, повязанного на голову. Некоторое время она молчала и только вытирала глаза. — Потом мы с Анютой в лес ушли, партизаны нас подобрали. А Анюта моя поседела за один день. Вот в партизанах она и познакомилась с этим пареньком. Полюбила его. Как уж Коля попал к партизанам — не знаю. Они хотели встретиться после войны и обменялись открытками. Анюта ему дала открытку с кустами, а Коля ей с соснами. Открытки они у старосты взяли, там их несколько было. Когда паренька убили, Аня забрала свою открытку и хранила их вместе. Только ведь и Аня ненамного пережила своего Колю. Её полицай застрелил, уже после войны. Полицай тот не местный был, и что делал он после войны в наших краях — не знаю. Но его Аня узнала: он один из тех, кто нашу деревню спалил. Аня не выдержала и с кулаками налетела на него, а он её из пистолета в упор застрелил. А открытки я берегу. А недавно мне показалось, что я снова увидела этого полицая, только старого уже. Но я могла и ошибиться, глаза у меня уже видят не так хорошо, как в молодости, — баба Уля снова заплакала.

Девочки сидели притихшие, потрясённые её рассказом и изо всех сил старались сдержать слёзы.

— Да что же вы чай не пьёте? — засуетилась старушка. — Не стесняйтесь. Сейчас у нас жизнь хорошая наступила, тихая, спокойная. Дай бог, вы так и не узнаете, что такое бомбёжки, разве что из рассказов таких как я, да в кино увидите. Я ведь, Галюня, с твоей бабушкой в лесу у партизан познакомилась, — баба Уля снова заплакала.

— Бабушка, а этого полицая, который убил вашу Анюту, моя бабушка тоже видела? — осторожно спросила Галя.

— Не знаю, Галенька. Ты медок-то ешь, тебе сейчас он только на пользу пойдёт. Уже весь город знает, как ты бросилась этих охламонов спасать. Вода-то ещё холодная, а ты здоровьем не шибко крепкая, заболеешь ещё.

Баба Уля подошла к иконе и вытащила из-за неё сверток, завернутый в белую тряпочку. Она развернула его и вынула две старые открытки с пейзажами, на обороте которых написаны адреса.

— Бабушка, а вы писали по адресу, который Коля на открытке оставил? — спросила Галя.

— Так я ведь грамоте не больно ученая, — тяжело вздохнула старушка.

— А вдруг его мама не знает, что он у нас похоронен? Баба Уля, а можно мы перепишем адрес и напишем письмо? — осторожно спросила Галя.

— Да вы возьмите открытки с собой, а потом принесёте, — разрешила баба Уля.

— Мы принесём, мы не потеряем, — заверила Василиса.

Подруги уже собрались уходить, но Галя вдруг резко остановилась и спросила:

— Бабушка, а что хотел от вас дядя Миша Загорулько?

— Да на постой просился.

— А вы согласились? — поинтересовалась Василиса.

— Я же одинокая, а так всё же рядом живой человек будет. Да и по дому поможет. Мне заборчик надо подправит, половицы в сенях прибить, крыша у меня подтекать стала. Вот мы и договорились: он у меня поживёт, подправит кое-что, а я за это плату с него брать не буду.

— Баба Уля, мы пойдём, поздно уже, — Василиса потянула подругу за руку. Галя недовольно посмотрела на неё, но спорить не стала и последовала за подругой. Однако потом спросила:

— Почему ты не дала мне её хорошенько расспросить?

— Галь, неужели ты не понимаешь, что для своих вопросов выбрала неудачное время? — рассердилась Василиса. — Ульяна дочек вспомнила, разволновалась, а ты своими вопросами лезешь.

— Ты права, я как-то не подумала. Ничего, потом расспросим, когда она успокоится, — признала Галя правоту подруги.

— Куда теперь пойдём? И что мы скажем мальчишкам? — спросила Василиса.

— А ничего не скажем. Скоро Юрка приедет, вот ему и расскажем. Так что им никуда не деться, придется взять нас в свою компанию.

— Знаешь, это мы их в свою компанию возьмём, — засмеялась Василиса, — у нас есть карта, а у них ничего нет, только подслушанный разговор. Пойдём к тебе, а то у нас много лишних ушей.

Галя согласилась с подругой.

Дома никого не было, что обрадовало девочек. Они прошли в Галину комнату и разложили открытки на столе. На одной открытке нарисован обрывистый берег озера и три сосны. Между сосен химическим карандашом кто-то нарисовал желудь.

На второй открытке тоже нарисовано озеро, кусты на берегу которого освещало солнце. На оборотах открыток ровным, почти детским, почерком были написаны два адреса. Один девочкам хорошо знаком. Правда, там был написан только город, без улицы и номера дома. Девочки понимали, что во время войны их город почти полностью был разрушен, и никаких улиц ещё не было. Второй адрес был написан этим же почерком, что и первый. Вот только прочитав название города, Галя призадумалась.

— Сталинград. Нам будет сложно найти родных Коли. Хорошо хоть фамилия есть. Завтра же напишем по адресу, хотя я уверена, что этой улицы уже нет. Знаешь что? Я спрошу у дяди Володи, как ищут людей.

— А что скажешь про клад? Я тут ничего не понимаю! Почему ты решила, что это карта? А что означают эти знаки? — Василиса показала на непонятную надпись. — Видишь? Цифра, а напротив что-то написано?

— Это, наверное, по-немецки написано. Вот Юрка приедет, и мы у него узнаем, он как раз учит немецкий. И что означают эти символы, мы не знаем. Смотри, от руки нарисованы якорь, шестиугольник и крест. И крест обведен в кружок. Что получается? Три символа и три цифры с иностранными названиями.

— Галка, я догадалась! Их было трое, этих, которые зарыли клад! — воскликнула Василиса.

— Я тоже так думаю, только не надо кричать об этом так громко, — серьёзно ответила Галя.

— Что мы теперь будем делать? — вопросительно посмотрела Василиса на подругу.

— На сегодня всё. Расходимся по домам и будем думать, — ответила Галя.