Поэмки

Галина Богапеко, 2023

Галиной Богапеко создан мир и определён его герой. И всё это осуществлено как итог внутреннего и закономерного историко-литературного развития поэтессы, признанного мастера, профессионала, представителя профессионалов творческого пера самой высокой пробы! Определено главное, исторически верное направление последующего развития, движения как такового, литературного пути. Поэтесса зачаровывает магией имён столь звучных и блистательных, что в их хоровод не просто эрудиции, но высокой учёности и подлинной образованности, скромно потупляя взор, сделал бы свой шаг и самый послушный ученик всех возможных отцов-инквизиторов. Но и благородная искренность своего, не заёмного поэтического слова, естественность, спонтанность самого поэтического чувства обволакивают читателя в унисон глубинным ритмам самой природы. Особо близко принимаешь к сердцу имена тех, кто раскрывал свои дружеские объятия и на заре твоей туманной юности брал под опеку покровительственного слова своего.

Поэмки городские

Чёрный человек

1

Когда вечер уходил прочь

И на смену ему прилетала ночь,

Тогда Чёрный человек,

По делу и без дела,

Просто гасил звёзды.

Но звёзды

Зажигались вновь.

И Чёрному человеку

Занятие это надоело.

2

И сегодня,

В наш XXI век,

Когда ночь прилетает в город,

Тогда из тучки тёмной

Спускается в город

Чёрный человек.

Нет, не негр,

Но Чёрный человек.

Он хлопает входными дверями,

Он ходит кругами под фонарями,

Тростью стучит по машинам,

Барабанит в витрины магазинов,

Спешит всё успеть.

И машины начинают гудеть,

И витрины — звенеть одиноко,

И открываются некоторые окна,

И выглядывают белые дяди,

И ругаются на чём свет стоит —

Чего ради?

Чёрный человек дальше спешит

И ставит подножку

Запоздалому прохожему

На тёмной дорожке.

И тот спотыкается,

И тот чертыхается,

И продолжает свой путь,

Как полагается.

3

В городе, в скверах тёмных,

Чёрный человек

Терпеть не мог влюблённых.

И когда он встречал

влюблённых пару,

Эта встреча была ему

не по нраву.

Он вмиг от них, от влюблённых,

Отворачивался спиной,

И распахивал плащ свой стеной,

И безутешно плакал.

И как так?

А влюблённые целовались искренно,

Принимая его плач за шум листьев.

Но время шло,

Приближался рассвет.

Дождь закрапал.

По городу шёл

Чёрный человек

В чёрном плаще длинном,

Под чёрным зонтом,

В чёрных мокасинах,

В чёрных перчатках.

Дождь шёл,

Чёрный человек плакал…

И чародействовали руки

Всемирно известному пианисту

Борису Березовскому

Каждое выступление требует

некоего самоотречения.

Борис Березовский

1

Его исполнение —

светский изысканный шарм.

Вот, кажется, выскользнет

исподволь

звуком округлым шар

И поплывёт —

волшебством пианиста —

И плавно

поднимется

к облакам…

……………………………………

И чародействовали руки —

Летели в эфир кристальные звуки,

Летели в эфир хрустальные звуки,

Летели в эфир прозрачные звуки,

Летели в эфир мажорные звуки,

Летели в эфир волшебные звуки,

Несущие

чудный шарм

к облакам.

2

Затишье.

И вдруг скользнул ветерок,

И шелест листов —

пророка рок

едва уловим…

И рокот, и рокот —

восторженный гимн

природе, свершеньям

и всей планете —

Смещенье, смешенье, рожденье

цветов на мольберте —

Свинцовое, серое, белое, красное —

И капели…

И взрыв обаяния страстного,

и метели…

Пунктиры,

дороги, столбы и природа —

Мелькает, мелькает, бежит, отпадает…

И город вплывает — дома-пароходы…

И замирают мгновеньем аккорды…

3

Вдруг стук колёс по мостовой —

Стук из вчера, стук неземной

И жизнь в черте квартала

С её трагической судьбой,

Где «Незнакомка» с розой алой

У поседевшего канала

Спешит свести свой счёт с судьбой…

И в воду опрокинулась бездонность —

Как в омут неба затаённость,

В котором облака — как альпакá^[12],

И в воду отразились берега,

И вечность бытия, небытия.

Всё воедино: небо и земля

Слились в одно воображенье —

Безумие и изумленье…

4

И сумрак чайной розой в зале,

И ароматы бал ваяли.

Тот первый бал святой печали:

Она ждала — её не замечали…

Тонка, почти полувоздушна,

Ланиты — ландышей оттенок…

То замирая,

то с волненьем.

И озареньем

блеск в волнах…

И звук свирели…

……………………………….……

Святое колдовство в руках,

От исполненья — наслажденье

И полумесяц на устах.

5

Круженье нимф и нежной грусти.

И в розовеющем тумане

Белели волны жемчугами,

Звенели в травах бусы-гусли,

Брегета^[13] звон во всех ладах —

Непревзойдённого искусства.

6

И я сидела чуть дыша,

И раскрывалась вдруг душа,

Впуская грозди разноцветных звуков.

Одним мгновением они баюкали

На облачных волнах, как в колыбели,

Потом переходили в трели…

И вдруг взрывались радостным рассветом

И шумом, суетой…

В движении планета.

7

Он вместе с создателем

Нотной энергией правит,

Он славит создателя

В этом Божественном зале.

Он в трансе,

Он в звуках,

Он в чувствах —

В астрале.

8

Мгновеньем звук уже рокочет —

Хрустальный водопад

при лунной ночи.

И фиоритура^[14] набирает силу —

Я ощущаю град —

он точит спину.

Алеющим каскадом звук —

И ад, и вереница мук,

И кровь зари…

9

Все сны, навеянные музой

И занесённые в тетрадь, —

Все в ожиданье на пюпитре

Мгновенья, чтобы зазвучать

Под пальцами святого гения

И озарить присутствующих души —

Картины жизни звуками подать.

10

О гений, приручивший звук,

Благодарю за память встреч,

Благодарю «за пряник и за кнут»,

За ощущенья радости и мук,

За свет, потреск, киванье свеч —

Парение Божественных минут,

За нежность,

что коснулась плеч,

За краски звуков,

Их свободный бег

Через века

и в XXI век,

Волной несомые на брег…

Которые так хочется сберечь.

11

Но если музыка такая,

Что передаст твои страданья,

Что в детство возвратит тебя —

Восполнит радость игр

(несбывшихся случайно),

Когда сидел ты за роялем

И совершенствовал себя?..

А на Арбате осень — день румяный

А на Арбате осень —

День румяный,

Шуршанье листьев блёклых

под ногами,

Совсем безветренно,

Тепло как летом,

Сидят художники —

в руках мольберты.

А рядом девочки

на табуреточках,

Они позируют

и ждут портретиков.

Здесь в выходные

так многолюдно,

Что потеряться

совсем нетрудно.

Куда ни глянешь —

стоят,

висят,

лежат

этюды.

Здесь множество

безделиц антикварных,

Порою непонятных,

даже странных.

Здесь разные раритеты —

старинные медали и монеты,

Матрёшек пруд пруди

Для «братьев» иностранных,

Которые толпятся позади

И покупают,

всё покупают,

как ни странно.

Здесь рестораны, и кафе, и магазины,

И зазывают яркие витрины.

И здесь поёт подхриповатый бард,

Что «…нет пути уже назад…»

А на Арбате осень —

День румяный,

Я с тортиком и с розой в целлофане,

Стучу ритмично по асфальту каблучками.

В Карманицкий

свернула

переулок —

Спешу к друзьям.

Сейчас не до прогулок…

А на Арбате осень —

день румяный…

В нужное время в нужном месте

Тысяча тренингов на удачу,

Десятки — опробованных, ан нет.

Что-то не так, а это значит —

неудачный тяну билет…

Вера — верую, надеюсь, еду в Храм.

Двери закрылись, открылись…

На плакате в витрине магазина тамтам,

Иду мимо, в воздухе сырость.

Ну вот — дорога закрыта,

Прокладывают водопровод.

Москва изрыта

вдоль и поперёк,

Как в военное время,

Всюду щиты, траншеи,

Не свернуть бы шею.

Ветрено.

Иду по узкому проходу — на переход.

И старушка, одетая в стиле ретро —

В шляпке соломенной, букетом,

Отороченной на полях крепом,

В тесном блузоне пикé^[15],

с оборочкой,

С ридикюлем на правой руке,

Почти прямая, без радикулита,

плывёт стороночкой,

открыто,

Как листок по тихой реке узкой.

Думаю, она говорит по-французски

или на английском языке.

Интересно было бы с ней пообщаться

На званом спокойном суаре^[16]

В загородном шале…

И там познакомиться с шевалье^[17],

Поэтом сыграть бы с ним в буриме^[18]…

Размечталась — не королева.

Старушка плавно свернула направо, я — налево:

В реальную жизнь, в реальное время,

Неся на себе судьбоносное бремя…

Я в Храме — не по часам, оправдались приметы,

Я как байбак^[19] — полусонная летом.

Но молюсь с трепетом,

перед каждой иконой в вавилонах

бью поклоны,

Прошу прощения

за прегрешения,

молча плáчу,

Прошу отвести незадачу,

Прошу благословения на удачу,

на благие вести,

Прошу, чтобы всегда быть в нужное время

в нужном месте.

Нарисую карту дорожную

Звёздный иней, размноженный принтером,

Покрыл стеклянные поверхности.

Множитель множит снежную крупу в Питере.

Голуби сизые

на деревянных карнизах,

как в перхоти…

Бреду по улице Балтийской,

потом к метро «Нарвская».

Крупа сверху сыпет, народа почти нет.

У меня, у дуры-умницы, не лучший момент —

Ботинки промокли (не барские).

Надо сказать,

Что бабушкины штиблеты

выдержали бы мокротень эту.

Нравы и профессионализм были другие —

Обувь шили

Поколений на пять.

Питер напоминал мне всегда склеп,

Скорее — изысканный искусственный сад,

Который замер на двести лет

сто лет тому назад.

И все скульптуры — из прошлого сна, после вертепа.

Что-то вокруг иногда движется…

Но я — одна,

сама в себе,

совершенно одна,

Слышу шум — листья ветром колышутся.

Девчонка в веснушках

ключиком заводит игрушку —

Это она запускает Питер.

Так эта девчонка я — участница этой игры и зритель.

Вот увидела белого поводыря

и слепого святителя

в белых одеждах,

Прошли медленно, размеренно мимо меня,

Не оставив надежды.

А может быть, это знамение,

предупреждение,

знак какого-то чуда?

Чудеса сбываются — я на Невском

телепортацией скудной.

Захожу в книжный магазин «Все свободны»^[20],

Продавец здоровается: «Что Вам угодно?»…

Всё умеренно, всё измерено, всё правильно

И по времени, и по правилам,

Но всюду жертвы, подобные

библейскому Авелю^[21].

Жизнь по бумагам — бумажная,

Каждое происшествие — важное,

И даже крупа с неба, влажная,

Отразится строкой бумажной.

В книжном «Все свободны»

купила книг груду,

Иду по проспекту с мыслью занудной:

«Все свободны»,

Но всюду жертвы, подобные

Библейскому Авелю.

За что, почему, из-за кого, из-за Сталина?

Звёздный иней, принтером размноженный

На поверхности листа А4,

Сотру резинкой, нарисую карту дорожную

С маршрутами жизни счастливой.

Вкус сушёного урюка

Коллапс, жара и стрессы.

Жизнь продолжается с натужным интересом.

И в отрицательных зарядах

Пытаюсь отыскать всё то, что радует.

За много лет я вылезла из брюк,

Надела платье, заплела косицу.

Ромашковое поле часто снится

И вкус сушёного урюка,

И дети в лунной ночи на полатях,

И весь животный мир на огородах,

И переходы

от борща к занятиям,

Всему тому, что было в обиходе.

Но, может быть, всё это только сон

И стон души от разных неурядиц —

Стою у зеркала, перебираю пряди

И слушаю, в ушах тоскливый стон.

Реально — еду, как всегда, в метро,

И рифмы трогают своей избитой формой.

А новая реформа на платформе,

Там девочка-японка, в кимоно?

Нет, домино —

рисунок на футболке

И солнце, как японке

без него?

В груди, на полке —

маленькое солнце,

Как оберег от страшного всего.

А у меня — луна, ночное небо

В одном из ящиков, в сплетенье солнечном.

Пишу стихи хвалебные и хлебные,

Они — на чёрное и белое заточены.

Вокруг меня народ, я — в мнимом

одиночестве. В дорогах длинных

и порой коротких

Мы все плывём

в одной трухлявой лодке.

И только лучик солнца в окоём.

21.06.2021

О влюблённых в самом деле

На улице старинной, на Неглинной,

в ажуре светотеней тополиных,

На лавочке небесно-синей,

бомжует весь всклокоченный, в сединах,

С глазами цвета ягоды маслины,

в плаще помятом и довольно длинном,

Испачканный землёй и ржавой глиной,

Сегодня, в XXI век,

Без крова, без защиты Ч е л о в е к.

Он, видно, был недавно в магазине,

держал в руках потёртую корзину.

В корзине хлеб, два огурца, и пиво,

и крупная, с бочком помятым, слива.

И бомж на лавке расстелил газету

с изображением летящей вниз кометы.

Похоже было, бомж кого-то ждал,

достал из пачки сигарету

И закурил, затяжкой наслаждаясь,

и кольца выдымил играя.

Счастливые минуты предвкушая.

Тут появилась женщина под стать:

Голубоглазая, в сиреневом с оборкой платье.

Бомж к ней: «Ну сколько можно ждать?»

И что-то продолжая лепетать,

понять бы.

Она в ответ: «А может, целый век,

я — женщина, я тоже человек».

И села рядышком, в ажуре теневом,

Достала из пакета чебурек.

Теперь на лавочке они сидят вдвоём

(сценический эффект) —

И бомж, обняв свою родную, милую,

сказал: «Прости, меня, подружка Лилия,

Сегодня я не мыт и в глине я,

Такая нынче жизни линия.

Ты не франтиха, я не франт,

Но я достал на праздник провиант:

Вот пиво из Крыма с “Пивоварни Ант”,

Вот вобла и в коробочке салат…»

Бумажные стаканчики в руках —

В них пиво в нежно-белых пузырьках.

«За нас, — сказал, как лещ сушёный, бомж, —

Мы пьём за нас за праздничным столом».

Он сливу из корзины достаёт —

Своей любимой сливу подаёт.

«Спасибо, милый», — очень, очень тихо

Шепнула седовласая бомжиха.

Исчезли тени, и ажур пропал…

В баллоне пива на один стакан.

Любимой бомж Есенина читает.

И вдруг на фразе «…роща золотая»

Их страж порядка с лавки прогоняет.

Забрав остатки пиршества, бомжи,

Обнявшись, вместе по дороге шли.

Был тёплый вечер, тополя шумели

О счастье их — влюблённых в самом деле.

Набирает обороты ускорение

1

Тушино, Сходненская, Нелидовская чистая,

На зеркальном асфальте жёлтые листья,

Деревья в пышном осеннем наряде.

Заря, заряд — еду в парк «Зарядье» —

В новую московскую аорту.

Сегодня мне вполне комфортно,

Но во всём минусы и плюсы,

Вспоминаю гостиницу «Россия» с грустью,

Пролетаю новые станции,

Слава богу, без сигуранцы^[22].

В Москве новодел повсеместный,

А что будет через полвека, интересно.

2

Думаю,

Ни станций мелькания, ни гуда

Колёсного не будет,

Просто закроем глаза —

И окажемся за…

Далеко от цивилизации, в за-хол-устье,

Для желанной любовной грусти…

Или наоборот — у райских ворот,

Или в «Райском саду» Эрнеста Хемингуэя

На Французской Ривьере.

3

Столетие не первое набирает обороты ускорение.

Вот во времена Дон Кихота

Рыцари — на лошадях.

Романтике сегодня — крах.

4

Ускорение опережает время —

Потери, потеря

Знакомых впечатлений.

Душевное тление,

Без сумасшедшей радости.

Иные синтетическая пища,

Синтетические сладости.

Отравленным воздухом город дышит.

Исчезают природные храмы,

Но живы, пока живы мы, как ни странно,

Приспособились, как тараканы.

И все немного не в себе.

Недовольные блеют: «Б-е-е-е…»

Транспорт с наполнением — в прострации,

Но мелькают станции…

5

Уменьшается население.

Пробуждается новое поколение,

Которое мутировано,

Без сочувствия, но вполне мирное,

Красивое, как на подбор —

В мире мутированном, другом.

Почти электронные мыслители,

Они — «Мира жители».

У них Родина — вся Планета.

Глобализация века,

Поэтому необходимо ускорение,

Не до гнетущих впечатлений,

А дивных… Беречь время? —

Для наивных…

Ускорение со временем!

6

Остановка на «Пушкинской»

Продолжительное время.

Лица — недобродушные —

Скопление,

Заряд,

Напряжение —

Теракт?

Терпение, терпение, терпение.

Все ждут,

Через пятнадцать минут

Налажено движение,

Уже без торможения.

7

Снова вспомнила Дон Кихота, Дульсинею,

Любовь, а как быть с нею

Лет через пятьдесят?

Взгляд во взгляд,

На ходу заряд,

Искры —

Дитё готово — выскочило…

Какие тут соловьиные рулады,

Когда все дороги ведут к аду…

8

Дети в инкубаторах —

Дети Планеты без отца и матери —

Карлсоны,

карлсоны,

карлсоны.

Они летают, проказят в детской фазе,

Немного разные —

Белые, жёлтые, красные,

Лупоглазые, узкоглазые, —

Они раздирают на части Фрекен-бок…

Бог празднует хаоса срок.

С эмоций, добродетели,

любви и знаний собран оброк

сто процентов,

без свидетелей…

В плаценте

«Колобок»

Выпекается на солнце,

На самом донце…

9

Выхожу на станции «Охотный Ряд»,

При параде —

В спортивном наряде,

С рюкзаком в руке,

Иду в сторону, к Москве-реке,

В парк «Зарядье»…

Примечания

12

Животное семейства верблюдовых, южноамериканская лама.

13

Брегет (Breguet) — карманные часы, отличавшиеся большой точностью, отбивавшие часы, доли часов. По имени французского часового мастера Бреге (1747–1823).

14

Музыкальное украшение мелодии звуками краткой длительности.

15

Хлопчатобумажная ткань с особенным переплетением нитей. Другое название — лакост, по имени теннисиста Рене Лакоста, который способствовал росту популярности пике.

16

Званый вечер.

17

Рыцарь, кавалер (от фр. chevalier — «едущий на лошади», позже — дворянский титул).

18

Игра, сочинение стихотворения на заданные рифмы.

19

Степной сурок.

20

Независимый книжный магазин, открытый в Санкт-Петербурге в 2011 году.

21

Сын Адама и Евы (библ.). «Пастырь овец», убитый из зависти старшим братом Каином. В переносном смысле — невинная жертва жестокости.

22

Тайная политическая полиция в монархической Румынии в 1921–1944 гг. Здесь имеется в виду московская полиция.