Потерянная

Гай Юлий Орловский, 2017

Люди не смогли ответить на вопрос, кто такая Каонэль. Солнечные эльфы пришли в замешательство, пытаясь понять, откуда взялась своенравная красавица с пепельной кожей, какая сила таится в желтых глазах. Друзья стремятся разгадать загадку серой эльфийки. Но больше всех это хочет выяснить она сама. Чтобы вернуть память, эльфийка пускается в опасный путь на поиски Золотого Талисмана…

Глава

V

Я выпрямилась, осторожно шагнула вперед, ногу щекотнуло мокрой прохладой. От плеска голова стала легкой, мысли потекли плавно и просто. Мимо прожужжала муха, из запруды донеслось хлюпанье и довольный квак.

Попыталась снова вспомнить хоть что-нибудь — может бестолковый рой мыслей, наконец, выстроится в упорядоченные ряды. Подождала секунду — ничего.

Слева за выступом раздался всплеск. Я настороженно подняла уши и отступила на песок. Тихое хлюпанье незаметно вплетается в общий шелест леса, если бы не странная прерывистость — не обратила бы внимания.

Подкравшись к выступу, я выглянула из-за валуна. Река изгибается широкой излучиной, кое-где видны небольшие завихрения. Выглядят вполне безобидно, но это только на первый взгляд. Если попасть в такой бурунчик — утянет под воду, протащит по самому дну и выкинет где-нибудь внизу течения.

Чтобы выбраться на крохотный пляж, пришлось отодвинуть нависающие над водой ветки. Песок под ногами белесый и на столько мелкий, что похож на пыль.

Всплески повторились, я вгляделась в воду. Ближе к середине реки вода пузырится, периодически мелькает седая макушка.

Я отступила назад — не моё дело, тонет, значит, сам виноват. Зачем лезть в воду, если не умеешь плавать. Тем более, в середине излучины просто так не оказываются.

Чего он даже руками не гребет? Только головой сверкает.

Злясь на себя за мягкосердечность, подбежала к воде, обхватила вокруг пояса свисающую с ветки лиану и кинулась в реку.

Течение моментально отнесло в сторону, седая макушка осталась позади. Я выругалась вслух, вода тут же залилась в рот. Отплевываясь от ряски, подтянулась на лиане и выбралась на берег.

Утопающий все еще пускает пузыри — живой значит.

— Держись. Я сейчас, — прошептала я, сдувая с носа холодную каплю.

Отбежав по берегу против течения, я снова вошла в воду. На этот раз осторожно, стараясь удержаться на ногах. В конце концов, меня сбило, но успела поравняться с седой макушкой и схватить за волосы.

Дернула на себя, из воды показалось старческое лицо. Попыталась тянуть, но тело не сдвинулось с места, словно его за ноги кто-то держит.

Пришлось набрать побольше воздуха и нырнуть.

В водяной линзе картинка расплылась, фигуры превратились в мутные пятна. Я вцепилась в скользкие водоросли, чтобы снова не уплыть с течением. Среди песчаной взвеси разглядела опутанные веревкой ноги. Другой конец привязан к крупному куску сияющего металла. Руки стянуты за спиной, длинная борода плавает в толще воды, как лохматая рыба.

Борясь с течением, мне удалось подплыть к ногам старика. Долго возилась с узлом.

Пока ковырялась, молилась, чтоб дед не помер. Зря я, что ли, тут подводным плаванием занимаюсь.

Наконец удалось развязать веревку. Чтобы всплыть, пришлось грести за двоих, когда голова оказалась на поверхности, я потащила потерявшего сознание старика к берегу.

На одной руке подтягиваться трудно, тело тяжелое от воды, но чувствую, что живой.

Я кое-как вылезла, спотыкаясь о камни, вытянула утопленника на песок. Дед раскинул руки и лежит, словно отдал душу богам.

— А ну оживай! — прорычала я тихо. — Я жизнью рисковала, между прочим.

Опустившись на колено, я быстро перекинула старика через него. Секунду он не двигался, потом содрогнулся, изо рта с хриплым кашлем полилась вода. Я несколько секунд стучала его по спине, пока не перестал кашлять водорослями. Затем перевернула обратно и облокотила на замшелый валун.

Когда развязывала руки, старец открыл глаза. В мутных радужках желтые точки, морщинистое лицо измождено и изъедено мелкими морщинами. Мокрая борода толстым кольцом свернулась на коленях. С балахона стекают ручьи, ткань облепила тщедушное тело, даже кости сквозь материю проступают. Только теперь дошло — он человек.

— Вот дрянь! — вырвалось у меня.

Резким движением я сорвала с пояса лиану, запрыгнула на камень и замерла, готовая к неожиданностям.

Старик застонал, повернулся на бок. Мелкий песок налип на одежду, делая его похожим на обсыпанного мукой перепела. Затем подтянулся и оперся головой на мшистый камень.

— Спасибо, — проговорил он треснувшим голосом.

Благодарностей от людей я еще не слышала. Поэтому лишь чуть подалась вперед. Старик агрессии не выражал, поэтому через пару мгновений я решилась соскользнуть с камня, но остановилась, все же, на почтительном расстоянии.

С обрыва налетел легкий ветерок и обсыпал земляной пылью. А я только собралась обрадоваться, что, наконец, смыла грязь. Стою, как истукан, покрытая тонким матовым слоем. На серой коже не заметно, но не приятно.

Старик провел ладонью по лицу, смахнул остатки воды и протер глаза двумя пальцами.

— Ты кто такой? — спросила я настороженно.

Дед закряхтел, выжимая бороду обеими руками. Из толстого жгута волос зажурчала мутная струйка, образуя в песке небольшое углубление.

Из воды вылезла жирная жаба, уселась на мокрый лист и уставилась на нас немигающими глазами.

— Чародей, — ответил он еле слышно.

Я ойкнула, чародей попытался улыбнуться, но изможденное лицо лишь слабо скривилось. Сердце застучало чаще, я нервно сглотнула и огляделась в поисках чего-то, что может сойти за оружие.

Рядом с земляной стеной обнаружила кучу веток. Не адамантиновый меч, конечно, но лучше чем ничего.

Я быстро прикинула, как очутиться рядом с кучей, когда старик начнет пускать огонь из рук.

Он проследил за моим взглядом.

— Если бы мог сопротивляться, — успокоил он, — не оказался бы посреди реки с пудом на ногах.

Я подозрительно прищурилась. Боевой маг скорее погибнет, чем позволит бросить себя на корм рыбам.

Озарение блеснуло радужной вспышкой. В груди застучало еще чаще, пришлось сделать глубокий вдох, да так, чтобы старик не заметил.

Я откинула ветку, которая под напором ветерка лезет в лицо и спросила:

— Чародей? Значит, высшей магией владеешь?

Старик потер нос мокрым рукавом и уронил голову на грудь.

— Владею… — угрюмо проговорил он.

Я осмелела и шагнула ближе.

— Как же вышло, что могучий чародей чуть не утонул?

Дед горько усмехнулся, старческое лицо скривилось, морщины прорисовались сильнее.

— Солнечные эльфы постарались, — сказал он с сожалением.

Я покосилась на заросли обрыва, где с единорогом ковыряется белокожий, и проговорила вкрадчиво:

— А меня, значит, не боишься?

— Я же не слепой, — сказал он, шмыгнув носом. — Ты другая.

— Другая, — согласилась я. — Не солнечная ни капли, но злая и потерянная.

Он окинул меня усталым взглядом, зрачки расширились на столько, что кажется — там по маленькой бездне. Старик что-то пробормотал, так тихо, что даже я со своим эльфийским слухом не разобрала.

Боясь, что он очухается и шарахнет магией, я постаралась придать лицу невозмутимый вид, словно контролирую ситуацию. Затем потерла пальцами подбородок и проговорила задумчиво:

— Вообще-то, на берегу за кустами сидит один такой, солнечный. Меня ждет.

Чародей вжался в камень, старческое лицо в ужасе вытянулось. Он зажал песок в кулаке и поджал колени.

— Прошу, не говори ему обо мне, — заговорил он быстрым шепотом. — Солнечные эльфы не любят людей. А чародеев вообще ненавидят. Я попал к ним из-за беспечности, и чуть не поплатился жизнью.

Взгляд старика стал умоляющим и жалким, я еще раз оглядела его и выдохнула. Он на ногах не стоит, худющий — в чем только душа держится, руки трясутся. Даже не все зубы на месте. Может раньше он и был великим чародеем, но сейчас передо мной обычный старец с больными суставами и выпадающими волосами.

— Хорошо, не скажу, — согласилась я деловито. — Могу рассчитывать на небольшую плату за твое, можно сказать, двойное спасение?

Чародей покорно кивнул, я продолжила:

— Мне известно, чародеи способны творить чудеса.

Я послала ему испытующий взгляд, старик снова кивнул мокрой головой. На лице озадаченность, глазные яблоки покраснели от долгого пребывания под водой.

— Я потеряла память, — сказала я коротко. — Верни ее.

Старик нервно сглотнул, голова стукнулась о мох, будто проверила — действительно это его голова или может чья-то еще. Он скривился. Лицо приобрело здоровый цвет, борода как-то незаметно высохла и распушилась, балахон тоже просох и свободно повис на костлявом теле.

Чародей покачал головой.

— Не могу.

Я мысленно выругалась на себя — ну конечно, чего и следовало ожидать. Внутри все закипело, но проговорила все так же плавно, с расстановкой:

— Тогда, может, все-таки позвать солнечного эльфа? Уверенна, вы найдете, о чем потолковать.

Чародей загреб ногами песок, попытался отодвинуться, в серых глазах мелькнула паника и обреченность.

— Нет, ты не поняла, желтоглазая, — поспешно проговорил он. — Я не отказываюсь. Просто ничего не вижу. Обычно у эльфов в середине солнечного сплетения цветной огонек. У солнечных — желтый, у темных — фиолетовый, у лесных — зеленоватый. А ты словно непроглядная пучина.

Надежда на то, что он взмахнет рукой, осыплет серебряной пыльцой, и я вспомню все рухнула, как песчаный замок. Я горько усмехнулась про себя — непроглядная пучина. Толи еще будет, серая эльфийка…

Длинный лист упал с дерева и опустился на плечо. Я смахнула небрежно и приготовилась уйти, пускай дальше сам разбирается со своими делами.

Чародей поднапрягся, жилистые ладони уперлись в камень, он поднялся на ноги и выпрямился. Облик изменился на глазах — волосы и борода распрямились, засветились приятной сединой.

Темно-коричневый балахон раздулся от ветра, края подрагивают, как крылья. Глаза прояснились, в серых радужках заблестели золотые вкрапления.

Морщинистое лицо разгладилось, он сказал пободревшим голосом:

— Погоди. Есть кое-что.

Я остановилась в пол оборота и вопросительно посмотрела на старца. Тот отряхнул балахон и шагнул на встречу, песок хрустнул под сапогами.

Он нервно огляделся и наклонил голову.

— Хотел сохранить в тайне, — прошептал старец, — но… ты спасла меня. А я не люблю быть должником. Так вот слушай, через три дня на Забытую гору упадет Золотой Талисман. Это не просто безделушка, нет. В сердце вещицы кроется первородная магия, дарующая силу и могущество. Талисман сможет вернуть память. Но помни, не одной тебе он нужен. Безумный маг не дремлет.

Из-за кустов раздался обеспокоенный голос Лисгарда:

— Миледи, с вами все в порядке? Прошло много времени, нам пора ехать.

Чародей напряженно замер, вкопав ноги в песок по самые щиколотки, в глазах сверкнули золотые отблески. Наверное, одна часть его все еще разговаривает со мной, а другая уже зрит неведомые миры, где обитают лишь боги.

Новый порыв ветра зашевелил ветки, раздул бороду чародея. Вид у него теперь внушительный, даже мурашки по коже. Взгляд прямой, смотрит выжидательно.

Я прокричала через плечо:

— Все нормально. Мне еще пару минут нужно. Не подходи, я не одета.

Из зарослей послышалось смущенное бурчание и фырканье Арума.

— А как туда… — начала я, поворачиваясь к чародею.

Старец вскинул руки и что-то прошептал одними губами. Его охватило синеватое свечение, фигура медленно расплылась в воздухе.

Я крикнула:

— Подожди! Где это место? Где Забытая гора?

Пятно, которое секунду назад было чародеем, превратилось в бледное облачко и медленно поплыло вверх сквозь ветки деревьев.

— Сквозь Чумнолесье на восток, — донесся затихающий голос.

Затем облачко вспыхнуло и растворилось в воздухе.

Я оторопело замерла, прижав ладони к щекам. Чародей быстро восстановился и убрался от греха подальше, чтобы, ни приведи боги, не столкнуться с моим солнечным другом.

Надо отдать должное — он оказался куда порядочнее людей, которых повстречала в деревне.

Взбудораженные мысли забегали, как тараканы. Я хлопнула по лбу, чтоб как-то заставить их успокоиться. К моему удивлению в голове сразу посветлело.

Я опустила взгляд — на листе все еще сидит жаба и смотрит, как дергаю ушами. Невольная свидетельница беседы с чародеем. Но это ничего, жаба никому не расскажет.

Забравшись по обрыву, я быстро осмотрела себя — как всегда полуголая и грязная. Попыталась отряхнуть плотную пыль, но больше размазала. Я досадно вздохнула, затем подошла к кустам и раздвинула ветки.

На поляне стоит Лисгард, любовно гладит единорога по довольной морде. Тот кивает и тыкается носом, мол, гладь еще, мне нравится.

Несколько секунд пришлось прятаться в кустах, чтобы успокоить дерганье в пальцах. Если высокородный заметит напряжение, мне придется отвечать на поток глупых вопросов. Ему же не объяснить, что остаться в живых после встречи с чародеем, еще и получить шанс вернуть память — многого стоит.

Я шагнула из кустов и подошла к белокожему. Мокрая насквозь юбка и кусок ткани на груди противно прилипают к телу. Ветерок щекочет влажную кожу, аж мурашки бегают.

Лисгард обернулся, локон гривы выскользнул из ладони, он вытаращил глаза

Я развела руки и пробормотала:

— Свалилась в воду.

Белокожий подозрительно хмыкнул, но смолчал.

Пока я пыталась расправить прилипшую юбку, он украдкой пялился, но всякий раз, когда поднимала взгляд, отворачивался и делал вид, что занят гривой Арума. Я кривилась и нервно дергала ушами.

Наконец, солнечный приглашающе провел ладонью по спине Арума. Он протянул руку. Я подошла, игнорируя предложение, в один прыжок взлетела на единорога. Лисгард снова хмыкнул, тут же оказался за спиной, мы снова двинулись сквозь заросли.

Мокрая юбка задралась и собралась холодными, складками на бедрах. Противно, сил нет. Хочется содрать и просушить, если б не спутник — так бы и сделала. Снизу поддувает ветерок и разгоняет мурашки. Над ухом пыхтит белокожий, шумно глотает и периодически отсаживается подальше.

В голове утренней звездой сияет мысль — Забытая гора. Золотой талисман. Последняя ниточка, которая ведет к ответам. Что там чародей говорил? Безумный маг? Не важно, главное — добыть талисман, вернуть память и отправиться домой. Он у меня наверняка есть.

Лес превратился в густую чащу, стволы деревьев пошли толстые, покрытые то ли мхом, то ли каким-то зеленым налетом. Кроны сомкнулись, непроницаемый купол накрыл плотной тенью, ощущение, что сверху наблюдают огромные глаза и провожают молча.

Вокруг блаженная прохлада, даже нет — сырость. Арум цепляет брюхом кусты и недовольно фыркает, копыта беззвучно утопают в рыхлом дерне, оставляя широкие следы.

Я втянула воздух и закрыла глаза — в носу приятно защекотало от влаги. В голове замелькали картинки — вот, в нескольких шагах затаилась лиса возле мышиной норы. Оттуда тянет зерном и сухой травой. Над арфолином дремлет огромный ворон, мерно покачивается на ветке. Где-то справа, за овражком в малиннике расселся медведь. Зверь сыт и доволен, и вот-вот отвалится спать.

Впереди запахло магией. Лисгард легонько постучал по плечу, я вздрогнула и открыла глаза.

В середине опушки два огромных камня, трава закрывает монолиты почти до половины. В узком проходе между глыбами торчат плотные заросли падуба и толстоствольных берез. Ветки переплелись так плотно, что создали непроходимую стену. Гиганты густо опутаны плющом, кое-где поросли пятнами мха, делая камни похожими на сгорбившихся зеленых великанов. Суровое местечко, сразу видно — люди тут не бывали, а если бывали, то недолго.

Лисгард спрыгнул с единорога.

— Мы у Незримых врат, — сказал он важно.

Белокожий подошел к левому камню, по-хозяйски приложил руку к небольшому углублению. Нарочно и не заметишь. Затем произнес что-то. Слова показались знакомыми, но какими-то исковерканными. Что-то про солнечный источник, проход и почтение.

Послышался равномерный гул, камни покрылись голубоватым свечением, в воздух поднялись тысячи светящихся капель. Лисгард подбежал к Аруму и в один прыжок очутился верхом.

— Вперед! — скомандовал он.

Единорог колыхнул гривой и гордой рысью вбежал в проход.

Мягкий свет, как молочный туман, окутал со всех сторон и на секунду закрыл видимость. Некоторое время двигались, как показалось, наугад, хотя единорог шагал уверенно.

Когда туман рассеялся, я ахнула:

— Ничего себе!

Лисгард трепыхнул ушами и зашуршал доспехами, расправляя плечи.

— Эолум. Величественный город солнечных эльфов, — гордо проговорил он.

Перед нами раскинулась широкая, заросшая зеленью долина. Воздух наполнен головокружительными запахами растительности. Неведомые птицы радостно щебечут в тисовых зарослях, порхают с ветки на ветку небольшими стайками. В центре цирка в сияющей дымке возвышается город. Серебристые шпили, неестественно длинные, пытаются проткнуть небесную твердь. Многоярусные башни и переходы оплетены гигантским плющом и лианами. Слева от города ревет водопад, такой же огромный, как и все здесь. Сверкающие потоки срываются со скалы и с грохотом обрушиваются вниз, в воздухе остается бесконечная радуга.

Я честно призналась:

— Нет слов!

Лисгард удовлетворенно хмыкнул, вытаскивая из гривы Арума репей размером с орех.

— Вы совершенно правы, миледи, — довольно сказал он. — Этот город центр мира, средоточие знаний и цитадель гармонии. Каждый эльф мечтает поселиться здесь. К сожалению, Эолум не в состоянии вместить всех желающих.

Я удивленно подняла бровь и обернулась.

— Значит, меня могут развернуть у ворот?

Высокородный отшатнулся и проговорил, швыряя репей в кусты:

— Вы же со мной!

Двинулись по хорошо утоптанной тропе мимо ароматных кустов жасмина. Солнечные лучи теряются где-то в плотной листве, приятная тень лежит на дороге до самой стены. Если так дальше будет продолжаться, я точно поверю в богов.

Одежда успела подсохнуть и расправиться, даже задранная юбка перестала раздражать. Прохладный ветерок ласково касается кожи, я вздрогнула и снова прижалась спиной к холодным доспехам солнечного. Он подался назад.

Единорог мерно стучит копытами, серебристая грива изредка колышется, то и дело, цепляясь за кусты падуба. Из-под копыт вылетают цветные искры и, рассыпаясь, тают в пыли.

Я провела рукой по гладкой спине Арума, мысленно улыбнулась — красивое животное. Под лоснящейся шкурой перекатываются тугие валики мышц, длинная грива мерно покачивается в такт шагам, на лбу сверкает остроконечный рог. Не хотела бы я встретиться в бою с таким зверем. Боковой линией чую — его красота и одухотворенность обманчивы.

Через некоторое время дорога пошла вниз, Арум замедлил шаг и стал чаще оглядываться на хозяина. Лисгард хлопает по широкой шее и что-то мягко клацает на только им понятном языке.

Я отклонилась в сторону и спросила через плечо:

— Что не так?

Из-за спины донеслось недовольное сопение.

— Арум не любит городские ворота, — нехотя проговорил Лисгард.

Я не поняла.

— Почему?

— Скоро увидите, — ответил он и потянул гриву.