Летающая голова

Гай Себеус

На земле их заботливо ждали. Изломанные падением с огромной высоты их, уже человечьи, бескрылые тела бережно подняли, обтёрли кровь, обернули в пелена цвета света. Тем же, чьи колена недовывернулись, помогли. Кузнечным молотом, а то и по-простому, ударом ноги, довывернули. С человечьего на птичий манер. Похоронили сидя, по таганскому обычаю. Нахохленными, будто замершими в ожидании чьего-то зова.

Синий город

1

Коре пришлось склонить голову, чтобы войти в гостевой шатёр.

Это было совершенно невозможное жильё для стриксов, дышащих огнём! Но другого Пирит пока не мог ей предложить.

Собственно, это была целая цепь шатров, предназначенных для различных целей и соединённых переходами. Шатров, устеленных овчинами, украшенных ткаными полосами. Кора удовлетворённо кивнула, отметив для себя преобладание всех оттенков розового в убранстве жилища. Цвета розового Корунда в синем Тан-Тагане.

Что ж, её судьба сделала очередной крутой поворот — именно так решила она отнестись к происшедшему, — чтобы не сойти с ума от горя и растерянности.

Оставшись совсем одна, Кора расслабила осанку и буквально «стекла» всем телом на низкое сиденье. Однако тень, мелькнувшая в пространстве соседнего помещения, заставила насторожиться.

Зеркало. Конечно, всего лишь навсего обычное зеркало, — а она, глупышка, так испугалась!

Непривычная к убранству помещений зеркалами, химера-стрикс внимательно осмотрела и даже обнюхала отполированную до сияния медную поверхность. Раздавшийся короткий смешок, явно презрительного свойства, снова вздёрнул нервы до предела.

Из-за пёстрого тканого полога за ней наблюдал человек.

Если бы химера умела задавать вопросы, она спросила бы: «Кто ты?» Но она стояла молча. Тогда гость представился сам.

— Я архонт. Твой повелитель, дорогая, — незнакомец неплохо владел тембром стриксов. Зови меня Петрус. Мы с тобой будем часто видеться!

— Не думаю. Я люблю одиночество, — Кора не намерена была прощать насмешку. К тому же, только теперь она узнала в этом юнце того самого ноющего спутника Пирита. Здесь он выглядел совсем иначе. По-хозяйски.

— Ты уверена, что вправе выбирать?

Кора не была уверена, что Пирит встанет на её сторону, против брата, поэтому промолчала. Но Петрус не собирался уходить.

— Пирит представил тебя женой. Но мы все понимаем, что это не может быть правдой, — ответом был удивлённый взгляд. — Впрочем, об этом позже. Я пришёл спросить, как ты перенесла дорогу? Здорова ли? Я врач, я смогу помочь! О, летучая мышка!

Кора была удивлёна, как её любимица спокойно перешла из клетки на руку незнакомца. Раньше такого за ней не наблюдалось! А Петрус, оглаживая пальцами крохотное тельце, раскрывал крылья, осматривал головку. Мышка попискивала, не изъявляя никакого неудовольствия.

— Осторожно, она недавно поранилась! — не удержалась Кора. — И ранка ещё не затянулась.

— Вот видишь, а ты говоришь, что моя помощь не нужна! — новый знакомый со смешком ловко сложил мышкины крылья, впустил зверька в плетёную клетку и снял её с крюка.

Когда он вышел, у Коры осталось странное чувство, что приходил он лишь за этой клеткой.

2

Проживание в шатрах, даже убранных зеркалами и тканями, Кора сочла унижением для своего достоинства. О чём не замедлила сообщить Пириту. Кроме того, с её размахом крыльев очень неудобно было взлетать, не имея достаточного возвышения.

Пирит, заметив, что его пленница-химера вянет от тоски, сам предложил ей ночные прогулки. Только просил не пугать горожан, летать незаметно. Сам летун, он понимал страсть Коры к полётам. А смена жилища, ну, что ж…

— В Тагане полно турлучных домов. Если желаешь…

— Турлучный — это из камыша, обмазанного глиной? — в самой формулировке Пирит услышал презрительный отказ.

— Ну, прости, я живу в таком же. А твой Розовый дворец я не в силах перенести сюда.

— Меня вполне устроит Синий дворец.

— Это какой же? — не сразу понял Пирит.

— Тот, который достоин будет архонта Тан-Тагана.

— Я воин, а не строитель. И хороший воин, не забыла? — разозлился Пирит.

Кора не забыла. Но и уступать не собиралась. Быт — это форма протекания каждодневности. А к быту стриксы относились серьёзно.

— Я сама построю этот дворец. Мне только нужны рабы, — упрямо задранная голова химеры не оставляла выхода. Задачу надо было решать. Пирит облегчённо вздохнул, что не требуется большего.

— Рабов — пожалуйста! Этого добра я тебе дам сверх меры, — и поскорее ушёл, чтобы не услышать дальнейших просьб благородной пленницы.

***

Пирит сдержал слово. Рабы поступали регулярно, потому что воевал он много. Первая удачная схватка со стриксами будто открыла перед ним шлюзы военных побед.

Кора посоветовала Пириту сформировать войско из нищих степняков, готовых воевать, в отличие от гордецов-таганов, без жалования, лишь за трофеи. И конями их не надо было обеспечивать, по степи носится множество диких табунов!

Сначала эта мысль показалась Пириту невозможной. Так никто из развитых городов Черноморья не поступал. И танаиды, и амазонки, и таганы всегда воевали с дикими степняками. Пирит всерьёз опасался удара в спину.

Но выпал крайне засушливый год, и Кора убедила его, что степняки будут благодарны за спасение от голодной смерти. И благодарность эта не забудется. Она оказалась права.

Преданы они были Пириту безоговорочно, смерти не боялись, в бою были злобны и напористы. И носилось их по степи превеликое множество, степь ведь велика!

В периоды отсутствия Пирита в Тагане почётные обязанности архонта исполнял Петрус. Но именно почётные.

Потому что во время своих ночных полётов Кора не только ностальгировала по безвозвратно утраченной жизни в розовом городе, но и разведывала, чем дышали горожане.

Она буквально следовала пожеланию Пирита, чтобы её полёты были незаметными: подслушивала, принюхивалась, выслеживала. И благодаря ей, удалось предотвратить несколько заговоров. А на ключевые должности в управлении городом — назначить по-настоящему честных людей. Звериный нюх и мудрость советника-стрикса оказались чрезвычайно полезны Пириту и городу.

***

Прошло несколько лет, и Таган превратился в процветающий центр, настоящую столицу постоянно расширяющихся, благодаря завоеваниям молодого архонта, территорий. И горожане теперь гордились своими мудрыми и смелыми молодыми правителями.

Кора была в этом заинтересована. Она запомнила, как однажды подступили к ней таганы, мечтающие украсить городскую стену ещё одним черепом — черепом её, Коры. Словом, жизнь Пирита — была её жизнью.

Правда, со вторым архонтом Петрусом отношения складывались сложно.

Во время одного из ночных полётов Кора бесшумными взмахами крыльев подкралась к его жилищу. Несмотря на глубокую ночь, там горел свет. Зависнуть надолго она не могла, уже устала, прогулка была долгой. А опуститься на один из выступов было опасно, слишком неустойчивыми выглядели все эти турлучные постройки.

Тут отворилась дверь, и Петрус выбросил в ночное небо летучую мышку. Пока он прикрывал за собой дверь, чтобы свет не мешал проследить полёт зверька, Кора успела шарахнуться в сторону ближайшего тёмного тополя и укрыться в его тени.

Хотела бы она, чтобы кто-нибудь задал ей сейчас вопрос: а что это второй архонт Петрус делает там с летучими мышами?

3

Кора знала, что между собой таганы хвалили её, как мудрого советника своих архонтов. Но сама, после резкой и такой трагичной перемены в судьбе, вовсе не считала себя мудрой. Как могла она не предугадать гибели Корунда?

Слишком быстро всё произошло. Слишком бездумно и скоропалительно.

Давно уже Кора слетала в свой Розовый дворец, чтобы забрать плитку с предсказанием. Но расшифровка всё не давалась ей. Хорошо было бы отыскать того фокусника, наверняка он умел не только видеть знаки, но и читать их. Но тот, покинув Корунд, словно в воду канул.

Кора запомнила лишь его слова, что всем нам даются своевременные знаки-предупреждения. Надо лишь не топтать их ногами.

Это в полной мере относилось к этой ночи.

В летучей мышке Кора узнала свою любимицу, которую Петрус ей так и не вернул, сказав, что несчастного зверька не удалось вылечить.

Зачем он обманул её? Правда, мышка была исхудавшая и какая-то измождённая. Но это была, несомненно, она. Та самая сиреневая красотка, так долго украшавшая её комнату. Та самая, что принесла однажды утром в их спальню известие о пропаже архонта Клеарха. Известие, спровоцировавшее последующие трагические события.

Кора протянула крыло, и мышка, попискивая, с готовностью уселась на него, как на ветку. Она была искренне рада своей хозяйке, правда, сразу заявила, что не намерена возвращаться, так как у нового хозяина ей больше нравится. Он раскрасил её жизнь такими яркими красками, позволив проживать жизнь многих других существ, что отказаться от всего этого она теперь просто не в силах. За это, правда, приходится расплачиваться небольшими головными болями. Но она готова терпеть. Поэтому ей не хотелось бы возвращаться в клетку к Коре, несмотря на то, что она её очень любит.

Слушая маленькую предательницу, так легко продавшуюся за весёлую, полную иллюзий жизнь, Кора представляла себе, что будет, если Петрус переключится с манипулирования зверьками на манипулирование людьми или стриксами…

От этой мысли сердце её захолонуло.

Кор, её муж, отправился в поход на Таган именно после информации, принесённой этой мышкой, этой любительницей иллюзий.

4

В целом Кора была ничего.

Вела себя очень достойно, отбрасывая блики царственности и на него, Пирита, которому этого благородного налёта было не дано.

Ни осанкой, ни особой выразительностью носатого лица похвастаться молодой архонт Пирит не мог. А делегации проезжающих купцов, являющиеся с подношениями, надо было приветствовать, внушая ощущение силы и уверенности. Чтобы не допустить, что его Тан-Таган станет в чьём-то воображении лёгкой добычей.

Многим, особенно поначалу, очень уж хотелось выяснить устойчивость власти в городе, возглавляемом скороспелыми архонтами.

Во время приёмов Кора сидела рядом с Пиритом, очень скромно нашёптывала по-настоящему ценные советы, как лучше принимать тех или иных визитёров. Химере всегда можно было, не стесняясь, задать прямой вопрос и получить исчерпывающий ответ. Этим она очень облегчала ему представительские функции. И он был искренне благодарен своему «советнику»: выходит, не врали люди о мудрости стриксов!

Но приподнять кожистый фартук на её животе — его не уговорил бы никто. Даже под страхом смерти. Даже под страхом смерти его города! Нет! Нет! И нет!!!

И как его угораздило при въезде в Таган провозгласить химеру своей женой? Просто уму непостижимо! Видно, действительно, было у него в тот миг ощущение, что шёл по лезвию ножа! А теперь назад не откатишь — все слышали. Не убивать же её, ради того, чтобы избавиться от обещания!

Нет, это не годится.

Во-первых, она полезна ему в качестве советника. Во-вторых, только недавно за его спиной перестали перешёптываться о подозрительном исчезновении его родителей. Очередная смерть рядом ни к чему. Так что эту мысль придётся забыть.

Да к тому же, странное дело, Кора сама устроила для него весьма приличный гарем. Когда он поинтересовался, для чего она подняла весь этот «тряпичный шум», она вполне невинно назвала гарем «необходимым элементом величия всякого уважающего себя правителя».

— Ну, раз без этого никак не выйдет величия, я согласен, — Пирит сам не понял, всерьёз или в шутку он ответил. Но гарем теперь у него был.

Кора лично отбирала в него красавиц: юных, свежих и очень разных. Были тут и низкорослые степнячки с атласной кожей, и холодноватые светлоглазые северянки, и страстные, гибкие, как лоза, персиянки. Пирит полюбил отдыхать в окружении красоты и неги, так изящно организованной для него Корой.

Но после посещения гарема он всегда приходил к ней. То ли благодаря. То ли нуждаясь в наслаждении ума после наслаждения тела. И она никогда не разочаровывала его.

О чём они говорили?

У Пирита складывалось ощущение, что говорил исключительно он. А она лишь наполняла предложенные им формы весьма значимым и ценным содержанием.

Заговаривал он о конях, она весьма кстати рассказывала о хорошем лекаре. В результате он стал брать его с собой в походы. Заговаривал о соседних городах, она давала точные характеристики, используя которые, он ни разу не ошибся в выборе объекта нападения. Если же он делился сомнениями в отношении какого-то человека, Кора приводила пару значимых деталей его поведения. И как-то само собой Пириту становилось ясно, как с этим человеком поступить.

Однажды, в момент особой доверительности, она сказала, что он может рассчитывать на её помощь во всём. Она придёт в любом случае, пусть только позовёт: ответом на вопрос — в традициях стриксов. Пирит ответил молчанием, но слова Коры застряли в памяти.

Кроме того, ему очень нравилось, что химера умела окружить себя ореолом красоты и изящества: драгоценными вещами, винами и яствами. Этого он тоже не мог не оценить.

Да и проживал он теперь не в шатре и не в турлучной мазанке.

Ценой жизни нескольких тысяч рабов (Пирит был удачлив в военных набегах) ей очень быстро удалось выстроить ряд прекрасных дворцов из дымчатого известняка. Благо, известняковые карьеры разрабатывались совсем рядом, на побережье. Прибой оголил отложения древних, когда-то подводных пластов, очень красочных, голубоватых оттенков.

По примеру Коры и с разрешения Пирита, подобные дворцы стали строить все состоятельные граждане Тагана. И город преобразился, вытянулся ввысь, приобрёл столичный лоск.

Известняковая пыль плотным облаком теперь стояла в воздухе. Рабы под руководством надсмотрщиков неустанно выпиливали в мягком камне сотни тысяч брусов, так остро понадобившихся столь многим, решившим, что достойны проживания во дворцах, подобных эллинским. Крепких, тёплых и красивых.

Кора не появлялась на стройках сама, предоставляя всё управителям. И не только из лени и природной склонности к неге. Скорее из мудрости и такта. Вряд ли пошло бы на пользу стройке, если командовать людьми на ней явилось бы существо, считаемое животным. Хотя химера за очень короткий срок научилась вполне сносно изъясняться по-человечьи.

Проверяла же она результат по ночам, когда строители падали от усталости и спали крепким сном. И укрыть недостатки от её глаз было немыслимо. А по утрам давала указания своим распорядителям. Никто её не видел, а дела шли будто сами собой. Таганы только диву давались!

Такое положение устраивало и Кору. Особенно восхищала её возможность украшать городские постройки ярко-синими кобальтовыми вставками. Хоть сама она и привыкла к розовым дворцам, но повторения этого цвета в новой своей жизни тщательно избегала.

Одним богам известно, как она всё это организовала, откуда узнала, как надо расплавлять белый песок, что добавлять для изготовления столь глубокой синевы. Но всё, за что она бралась, выходило весьма значительным, ценным и говорило о хорошем вкусе…правителя Тан-Тагана.

Не выходили у Коры лишь две вещи: по настоящему высотные башни со стрельчатыми окнами, из которых так удобно было бы вылетать; и никак ей не удавалось залучить к себе в постель Пирита.

Впрочем, с башнями всё разрешилось замечательно.

5

Однажды Кора вздрогнула от бешеного рёва Пирита. Рёва, явно не рассчитанного на её слух, привычный к восприятию лишь высоких, синих звуков. Сначала она зажала уши, готовые взорваться. Но расслышать, в чём там дело, очень хотелось!

— Старуха, не перечь! — рычал архонт. — Воины — первые представители Пресветлых Богов на земле, поскольку имеют дело с жизнью и смертью! А светицы — воины духа! Воины, а не детские слюни! Правильно или неправильно, но будет так, как я сказал! Светицы будут обновляться только по-моему!

Кора не присутствовала на приёме. Но для того и существуют тканые пологи, чтобы за ними удобно было присутствовать в помещении, не смущая никого. Кора слышала, как, еле шелестя, Чиста что-то отвечала, но как ни напрягала слух, разобрать ничего не могла. Зато твёрдый ответ Пирита расслышала даже сквозь зажатые уши. Тот чеканил каждое слово, будто гвозди заколачивал, подкрепляя звуки речи звоном звёздчатых шпор.

— Должно существовать столь решительное желание выполнять избранный долг, что выжжет все остальные чувства: жалость, сомнение и всякую прочую чушь, годную лишь для бездомных сказочников! Так что отбор светиц будет прежний!

Впрочем, огневицу можешь выбирать по-своему. Так и быть, дарую эту привилегию за твои заслуги перед моим городом, — великодушно бросил он, уходя. Этим давая понять, что говорить больше не о чём.

Заслуги Чисты перед Таганом были действительно велики.

Одна она оказалась способна к делу, ставшему стержнем возрождения Тагана. После Великой катастрофы, когда жрецы Черноморья Гиер, Галах и Гоуд превратились в бесплотные тени, слоняющиеся по степи, одна Чиста смогла восстановить старинные традиции и обряды.

Обряд обновления хранительниц огня, светиц, был одним из них.

***

Крутись, крутись, гончарный круг

Не дай поссорить трёх подруг!

Крутись, крутись веретено

И расскажи, что суждено!

Крутитесь крепче, жернова

Лети, как солнце, голова!

Чиста смотрела на то, как играют между собой её девочки, и не представляла, как сможет она сообщить им о решении архонта: претендентка лишь тогда станет светицей, когда убьёт свою ослабевшую предшественницу.

Конечно, в этом нет ничего странного для жителей Черноморья, посвящённого Богу Смерти. Особенно, если относиться к смерти так же, как и к жизни, уравновешивая их.

Докажи, что ты, действительно, жгуче желаешь служить своему народу! Желаешь до такой степени, что готова убить! Но, будучи лекаркой, и постоянно вырывая у смерти чью-то жизнь, Чиста не желала дарить той лишнюю жертву.

Отдельное неприятие решения архонта вызывало самодовольство на козьей морде химеры Пирита. Чиста ненавидела Кору, и та платила ей взаимностью. Старуха была уверена, что Пирит принял решение не отпускать, а убивать ослабевшую светицу по совету химеры.

А Кора злилась; ей казалось, старуха презирает её. Ведь, в отличие от других таганов, Чиста ни разу не обратилась к ней за советом!

Вид же самодовольства на её морде был обычным для тех, кто привык. Лично к Чисте он не имел никакого отношения.

Лекарке пришлось подчиниться решению архонта и заняться подготовкой так, как он приказал. Сегодня претендентками на должность светицы, хранительницы огня в Тагане, были три девочки, дочери гончара, ткача и мельника. Все три были замечательные летуньи, отлично владели оружием и конём — навыки совершенно необходимые, поскольку половина светиц обязана была сопровождать таганское войско во всех его походах, храня огонь для поклонения. Перед уходом Чиста задала ритм выполнения упражнения. Подружки, совершенно по-девчачьи, сочинили на этот ритм стишок и тренировались, веселясь!

Крутись, крутись, гончарный круг

Не дай поссорить трёх подруг!

С первыми словами одна из них вскакивала на коня и неслась к лозам, установленным для рубки.

Крутись, крутись веретено

И расскажи, что суждено!

Конь разгонялся, девушка слегка привставала в стременах. Такая посадка была гордостью таганских воинов.

Крутитесь крепче, жернова

Лети, как солнце, голова!

С последними словами установленные по правую руку лозы были срублены. Но, срубленные, они оставались стоять на комле, как ни в чём не бывало. И лишь парой секунд позже с тихим шелестом, подобным шёпоту богов, соскальзывали к земле.