Летающая голова

Гай Себеус

На земле их заботливо ждали. Изломанные падением с огромной высоты их, уже человечьи, бескрылые тела бережно подняли, обтёрли кровь, обернули в пелена цвета света. Тем же, чьи колена недовывернулись, помогли. Кузнечным молотом, а то и по-простому, ударом ноги, довывернули. С человечьего на птичий манер. Похоронили сидя, по таганскому обычаю. Нахохленными, будто замершими в ожидании чьего-то зова.

Когда Чиста была ещё Мириной

1

Давным-давно, в самом начале своей жизни, когда она была ещё предводительницей амазонок и носила имя Славная Мирина, ей вместе со жрецами трёх приморских городов пришлось войти в одинокий шатёр.

Увиденное до сих пор стояло у неё перед глазами.

…Косая Сахмейка, с позором изгнанная из Тан-Амазона, обыкновенно такая стойкая и дерзкая, лежит на каком-то тряпье, надрывно рыдая. И не отрывает глаз от белой фигуры поодаль, изломанной ударом ножа в сердце.

— Он ушёл! Я не отпускала! Но он всё-таки ушёл от меня!

Рыдает она, вопит новорождённый детёныш меж её колен. Но слышней всего…молчание мёртвого Седого Странника…

То, что он мёртв, было так же очевидно, как и то, что это он.

Знаменитая по легендам голубоватая кожа, белые волосы, на глазах впитывающие темноватую струйку, прокладывающую себе путь из-под лезвия. И ссохшиеся глазницы, год тому назад опустошённые Сахмейкой — это был единственный способ не дать ему уйти со своими!

Да, это тот самый Седой Странник. Заблудившийся посланец Богов!

Беспутной Косой Сахмейке, в самом деле, посчастливилось пленить столь диковинное созданье! И детёныш, вероятно, был от него.

Однако, согласно обычаю амазонок, она обязана была, использовав, убить отца своего ребёнка! Почему же он жил до сих пор?

Эта Косая Сахмейка верна себе! Каждый поступок косой!

Наверняка, возмечтала выведать у него секрет общения со Стихиями! Амазонки всегда использовали пленников по полной. Но, видимо, попытки Сахмейки были безуспешны, судя по нынешнему состоянию этой троицы…

Жрецы, тоже никогда не видевшие посланцев Богов, разочарованно всматривались в обыденно белеющую фигуру, для удобства откидывали полог, впускали свет.

Лица их были скрыты крупными ритуальными масками Волка, Ворона и Змея, но растерянность властительных фигур, тем не менее, — была очевидна. Они переговаривались, с досадой обмениваясь взаимными упрёками: кто виноватей в опоздании и в том, что не застали добычу живой. Потом сконцентрировали внимание на ребёнке.

Галах, жрец Тан-Амазона, поднял его за ногу. С напряжением, как плети повители, оторвав тонкие руки вцепившейся Сахмейки.

Это был мальчик. И этим был обречён.

Мальчиков в Тан-Амазоне не выращивали.

Существовал целый ритуал по избавлению от младенцев мужского пола. Ритуал красивый, полный восхваления женского воинского мастерства. К тому же, младенец имел кровь Седого Странника. А здесь всем известно: было предсказание, предостерегающее о вероятной и весьма значительной силе его белоглазых потомков.

Жрецам не нужны были соперники, тем более сильные. Кроме того, они уже разрабатывали иные планы для себя, для этого края и его жителей.

Галах перебросил младенца так же, как и держал, за ногу, Гоуду, жрецу Тан-Тагана. И мать младенца поняла, что судьба его решена.

Тогда Сахмейка (она всегда была упрямицей!), прервав вой, подползла к трупу Седого Странника. Бережно сняла его руку с рукоятки и точным рывком, максимально щадящим тело, выдернула нож. Потом, горестно выдохнув, обессилено легла на остриё.

Жрецы застыли.

Ребёнок тоже замолчал, будто почувствовал, что ситуация в очередной раз круто изменилась.

Третий жрец, Гиер, взял ребёнка уже не за ногу, внимательно рассмотрел глаза, вздохнул.

— Теперь, со смертью матери, этот детёныш последний представитель рода.

— Значит, убить его нельзя?

— Опять прохлопали! Что за день! — жрецы с досадой потоптались.

Безмолвно выказывая ей, предводительнице амазонок, пренебрежение («Вот до чего довело твоё заступничество! Надо было вовремя Сахмейку убить! Что теперь делать со всем этим?»), Галах вышел вон. Другие жрецы молча последовали за ним.

Тем самым Мирине показали, что в принятии решения о судьбе младенца её участие было лишним.

Что ж, она и не навязывалась!

Тем более что сомнений и всяческих колебаний в её душе было больше, чем однозначных выводов.

Правильно ли она поступила, не дав в своё время казнить Косую Сахмейку? Ведь предательство заслуживало однозначного наказания — смерти! Тем более что богиня-воительница Афина, всемилостивая и справедливая покровительница амазонок, всё равно подвела Сахмейку к скорому и закономерному финалу.

Так стоило ли ради опозорившейся девчонки вступать в конфликт со всесильными жрецами? От этого собственное положение Славной Мирины, как предводительницы амазонок, сильно покачнулось.

2

Жрецы ускакали. Забрав ребёнка и не взглянув в её сторону.

Мирина осталась наедине с двумя остывающими телами. Такими непохожими представителями разных миров!

Раздумывая, она не отрывала взгляда от божественной красоты лица Седого Странника. Даже пустые глазницы и смертная изломанность не в силах были разрушить неземной гармонии этой белой фигуры. По сравнению с которой Косая Сахмейка была просто неуклюжим степным зверьком.

Причудливы игры Создателей, решивших соединить их в столь немыслимой комбинации!

Но, как бы там ни было, для этих двоих путь земных радостей был завершён. Теперь надо было открыть шатёр всем ветрам и степным зверям. Они довершат дело.

Хотя,…прежде она должна сделать кое-что очень важное… Странно, что это не пришло в головы жрецам…

Она вынула из-за пояса двусторонний топорик-лабир. Привычными ударами отделила голову Странника. Ему голова уже не понадобится, а ей придётся ещё подумать над ней — амазонки ведь всегда использовали пленников по полной!

Потом, забыв, что браслета амазонки Косая Сахмейка была лишена, обшарила её сундучок. Браслета там, конечно же, не было.

Зато Мирина нашла два мутных бесформенных сгустка во флаконе с прозрачной жидкостью и плотно притёртой широкой пробкой.

Что это? Неужели…

Что ж… От Сахмейки всего можно было ожидать! — Это были остатки выстегнутых глаз Седого Странника!

Чуднó… Над этим тоже следовало подумать…

Уложив свою добычу в мешок, Мирина вскочила на коня и больше не оглядывалась уже на одинокий шатёр, разорённый этим утром незваными гостями.

Довершить дело предоставлялось диким зверям.

Чиста всегда, даже когда ещё носила иное имя, умела правильно обращаться с останками.

Время, солнечные лучи и степные звери очень быстро очистили череп, некогда принадлежавший Седому Страннику. И от внутреннего, и от внешнего, уже ни на что не годного.

Позже она научится извлекать пользу и из содержимого черепов. И пожалеет, что предпочла форму содержанию. Но это будет позже, много позже!

Теперь же в её распоряжении была очень крупная ёмкость сложных очертаний. Выбеленная-белая, почти прозрачная.

Что с ней делать? Для чего можно использовать?

Это было пока непонятно.

Мирина задумчиво вертела череп в руках, и так, и эдак прикидывая. Не похоже, что это обычная кость!

На её взгляд, просто не могло быть иначе, чтобы в этом черепе не скрывался какой-нибудь секрет! Проблема была только в том, чтобы разгадать, какой!

Думалось ей особенно хорошо в закатных сумерках. Когда солнце заваливалось за горизонт, но небо ещё светлело синевой. Тогда ум обтекала грусть, бывшая первой предвестницей подключения к откровениям, находкам, к принятию очень важных решений!

Вот и теперь, держа в руках череп Седого Странника, Мирина ожидала пришествия понимания. Она была уверена, что вот-вот её осенит, снизойдёт озарение, и мучительные, тягостные «рысканья» по ветвям альтернатив можно будет прекратить за ненадобностью!

Мышление застопорилось на слове «озарение». Слово стучалось в голову бесцеремонно и назойливо. Как бабочка, бестолково бьющаяся в стеклянный бальзамарий с горящим внутри масляным фитилём!

Чиста затаила дыхание в предвкушении полётного освобождения головы от телесного плена, но…

…Но сосредоточенную тишину в её шатре нарушил гость. Незваный и нежеланный.

3

Это был Галах, жрец Тан-Амазона.

Явился как хозяин положения. Явился додавить, сломать её, непокорную!

Вот ведь как всё сложилось…

Она, Славная Мирина, предводительница героических амазонок, оказалась в полной власти этого чудовища! И с этим ничего нельзя было поделать!

С некоторых пор Мирина чувствовала, что любой её поступок был не столько её личной волей, сколько частью некоего весьма мощного потока, с немыслимым убыстрением уносящего её от привычной жизни!

А она-то думала, что ей суждена героическая смерть в бою — мечта всякой амазонки! Ведь что может быть прекрасней жизни короткой и яркой!

Но нет. Судьба вела её иными тропами… И встреча с Галахом оказалась одним из важнейших перекрёстков судьбы…

Удивительно, как в такое короткое время, свалившийся на голову неведомо откуда, её давний затаившийся враг смог, мало того, что стать жрецом племени амазонок, но ещё и оклеветать и выдавить её, предводительницу!

Какой тайной силой подчинил он волю её девочек? Но они слушались его, как заговорённые! Мирина ничего не могла ему противопоставить. Кроме собственной воли.

…И вот теперь она, вытянутая, как струна, стояла, не уходя с пути надвигающегося жреца. И наплевать, что обычно люди перед ним расступаются!

Галах досадливо поморщился: проклятье, как это может быть? Его воля на всех действует, всех подчиняет, кроме той, что нужна ему больше жизни!

— Думаю, ты поняла уже, что я тебя победил? — начал он, преднамеренно медленно выговаривая слова.

В ответ — лишь змеиный взгляд исподлобья.

–…и не можешь не понимать, что отвоевалась. Твоё войско теперь в большей степени покорно мне, чем тебе. Ты ведь не осмелишься выступить в поход с таким войском, Мирина? — жрец под маской скептически скривился. — Похоже, твоей славе, Славная, пришёл конец! Не пора ли подумать о смене имени? Я ведь всё ещё готов предложить варианты!

— А…дары?

— Что я слышу? — жрец вскинулся гадюкой в атаке. — Ты идёшь мне навстречу? Я не верю самому себе!

— И не верь! — молчаливо фыркнула Мирина. А жрец, услышав это (О, он умел слушать тишину!), в замешательстве опять не поверил. Но голос его от волнения зарокотал ниже грома.

— Какие дары ты,…драгоценность моя, сочтёшь…достойными себя? Золото, земли, рабы — всё к твоим ногам!

— Разумеется, лишь те, что достойны тебя, о, Галах: жреческие перстень, фибулу и браслет!

— Но…людям не позволено использовать их!

— Так я — «люди» или «драгоценность моя» для тебя?

— Ах, Мирина, Мирина! Ради того, чтобы добиться тебя, я сломал свою судьбу, своё тело и свою душу! Не существует уже ничего бóльшего, что можно было бы сделать! — Галах раздумчиво покачал головой. Мирина могла бы в этот миг даже посочувствовать ему, если бы не была абсолютно уверена, что о любви, даже если она когда-то и была, давно уже речи не идёт. Главная его цель: сломать её, подчинить, отомстить! — Хорошо, ты получишь требуемое. Но и ты уж, не обмани мои ожидания! Дай слово, что не обманешь!

Волна несла Мирину, она ответила прежде, чем успела обдумать ответ! Такого прежде не бывало!

— Я не обману твои ожидания, Галах! Я привыкла превышать ожидания, иначе мне не стать бы предводительницей амазонок, сам понимаешь! — Мирина с отвращением слушала собственный слащаво щебечущий голосок. Галах тоже с недоверием смотрел на женщину, которой добивался много лет.

Она никогда ТАК не говорила с ним!

Что с ней? Она прониклась чувством к нему? С чего вдруг после стольких лет бесплодной погони?

Она испугалась? Невозможно! Она — не боится ничего!

Галаха захлестнуло привычное восхищение.

Как она великолепна! Как она хороша и недоступна! Величественная, поистине царственная осанка! Черты лица и фигуры крупны и ярки; так смело начертаны Создателями, что сразу становится ясно: это существо рождено не прозябать, а править!

Как жаль, как нестерпимо жаль, что отказалась она стать его женой, когда он был ещё юным царевичем, избалованным победами! Вздорным и капризным подростком. И он сломался, лишь единожды не получив желанную игрушку — её, Мирину.

И с тех пор следует за ней, как тень, ежедневно продолжая ломать себя, стараясь принять любой немыслимый облик, лишь бы услышать от этой женщины хоть что-то, кроме отказа!

4

Их любовь-ненависть достойна легенд. И звучать они будут, наверное, так.

…Галей и Мирина столкнулись в битве, в которой её ловкость победила его силу. Тогда, убедившись, что славная амазонка — достойный его, царского сына, противник, он занёс меч и…добровольно опустил у ног Мирины, покорившись ей.

Две армии были тому свидетелями. Свидетелями его добровольного унижения.

Ожидал он, что в обмен красавица снимет и отдаст ему пояс, — в знак покорности своему избраннику, как это принято у степных воительниц.

А она не пошла за ним, пожелав остаться предводительницей амазонок. Предпочла долю безбрачия.

От позора отвергнутый Галей ушёл из своего племени. Ослушавшись отца, он выбрал участь изгнанника.

Легенды красивы. Люди привыкли слагать их вдохновляюще. Им это необходимо для придания смысла жизни. Чтобы поддерживать себя, когда обыденность существования становится невыносимой.

К сожалению, в реальности всё складывается не так красиво.

Потому что в душе Галея был прах. Не помогла даже смена имени.

От Божественных Предков люди унаследовали обычай для каждой отдельной жизни иметь особое имя. Не смешивая их.

Галей тоже сменил имя. Правда, на похожее, став Галахом. Потому и перетащил из прежней жизни в новую всю злобу и ненависть. И жгучее желание отомстить за свой позор.

Он долго странствовал по разным странам на Восходе. Узнал там много тайн, изучил волхование. И однажды, вернувшись на побережье Амазонского моря под маской, спас племя амазонок, вылечил от неизвестно откуда взявшейся странной напасти. Да болезнь, собственно, не была болезнью. Просто какой-то морок!

Накануне важного боя все амазонки, как одна, стали замедленными и агрессивными друг по отношению к другу.

Галах подходил к каждой и резким окриком и непонятными словами, будто включал её. После этого они стали прежними: дружными и управляемыми.

Но с тех пор управляемыми не только предводительницей. Но и им, Галахом. Что и помогло ему вскоре стать жрецом.

А потом произошли события с амазонкой по имени Косая Сахмейка, случайно взявшей в плен Седого Странника.

Он требовал убить Сахмейку, отнять у неё Странника и пыткой добыть все его тайны общения со Стихиями. Тем более что Сахмейка вскоре забеременела от Странника. Сыном, наверняка, унаследовавшим тайную силу, от бесконтрольности которой невесть чего можно было ожидать!

Все слушались его, как зачарованные, и готовы были подчиниться. Галах добился бы своего, если бы на пути его снова не встала Славная Мирина…

…Тогда он отомстил, подняв бунт, обвинив Мирину в коварстве, в желании единолично использовать добытого Сахмейкой Седого Странника. А это расценивалось у амазонок как предательство…

***

–…Что для нашего племени самое позорное? — жрец в крупной змеиной маске хитро подводил собрание Тан-Амазона к нужному решению.

— Трусость в бою!

— Предпочтение мужчины интересам племени!

— Предательство! — С последним выкриком подруги виновато подняли глаза на Мирину.

Торжествуя, Галах протянул руку за её браслетом в форме змеи.

Но не тут-то было! Мирина в ответ положила руку на топорик-лабир: попробуй, забери!

— Оружие жреца — слово, а не топор, — промямлил Галах. Однако в большей степени остановил увлёкшегося жреца её змеиный взгляд исподлобья. Да ещё подруги-амазонки, все, как одна, сдвинувшиеся за спиной своей Мирины.

Как удалось им в этот миг вырваться из-под его влияния, так никто и не понял. Видно, так велика была преданность Славной Мирине, что пробила даже мутный морок Галаха!

— Традиции Амазона, вы преданы! — завопил тогда хитрый жрец.

Но делать было нечего. Грозя амазонкам всеми карами в будущем и не желая рисковать, он оставил изгоняемой из Тан-Амазона Мирине браслет. А значит, и возможность превращаться в змею — неотъемлемое природное право амазонок.

5

…Мирину затопило всплывшее в памяти чувство позора и беспомощности. Затопило до слёз…

И теперь этот назойливый подлец, главная трагедия её жизни, сидит перед ней и млеет от мечтаний!

Мирину передёрнуло от отвращения!

Но дело есть дело! Она других обучала самодисциплине — так что пришлось и себя пересилить!

Выпрямив спину, она требовательно взглянула в глаза растаявшего жреца.

— Пообещал? Выполняй! Где твои дары?

Галах с удовольствием снял бы жреческую маску да расслабился с красавицей Мириной наедине! Но, покорный её воле, вздохнув, достал из внутренних складок плаща перстень с разверстой волчьей пастью, которым жители Тан-Аида превращались в волков, и фибулу — застёжку для плаща в форме пера, которой жители Тан-Тагана превращались в воронов. Потом снял с запястья собственный браслет в форме змеи. В открытой ладони всё это протянул Мирине. И склонил голову.

— Мучительница моя! В который раз уж падаю ниц перед тобой!

Та фыркнула, взяла только перстень и булавку-фибулу («Браслет у меня свой!») и скрылась за пологом. Вышла очень скоро, в белой рубахе с распущенными и подвязанными белым платом волосами.

Из-за полога волнами шли крепкие дурманящие дымы, а сама Мирина была будто пьяной.

Это было неслыханно! Не в обычаях амазонок использовать дурманящие напитки!

Заметив его возмущение, она возбуждённо пояснила.

— Это следствие бессонной ночи, проведённой в молитвах, обращённых к Трёхликой Богине Ночного Колдовства!

— Чего же ты просила у Богини? Может быть, я смогу дать тебе желаемое? Мои умения из стран Восхода тоже велики! — не удержался, чтобы не повысить себе цену в глазах любимой женщины Галах.

— Ах, ты и так дал достаточно, чтобы у меня всё получилось! — Мирина потянулась за двумя белёсыми стеклянными чашами, слабо светившимися в углублении молитвенной ниши. Причём, для этого ей пришлось наклониться и задеть Галаха грудью. Всякая настороженность окончательно покинула разомлевшего жреца.

Чаши было две.

Галах размечтался, что она ждала именно его, чтобы вдвоём выпить чашу примирения, а может быть и любви…

Но Мирина, взяв таганскую фибулу, начала тайный заговор с использованием совершенно нехарактерных для змей-амазонок тончайших, синих звуков. Потом махом глотнула содержимое одной из чаш и движением сверху-вниз воткнула фибулу себе в темя.

Тело её качнулось и даже марево на миг,…будто размыло его…

…Галах рванулся поддержать, но она змеиным шипением остерегла: не прикасайся! В некоторой растерянности он осел.

После её длинные пальцы овладели танаидским перстнем. Только звучание тайного заговора на этот раз было белое, однообразно шуршащее, словно бесконечно ссыпающийся с обрыва песок.

Второй глоток завершился поворотом ритуального перстня и положил конец его иллюзии о «чаше примирения». Но, странно! — не насторожил.

Только инстинкт барабанил изнутри, настаивая на срочном спасении! Сам не зная зачем, он крутанул свой змеиный браслет на запястье и скинул уязвимое человечье обличье. Змеем он чувствовал себя увереннее. Единственно, снизу было плохо видно, что она проделывает.

Повернувшись к жрецу спиной, Мирина продолжала неведомый ритуал. Говорила-приговаривала, шептала-обещала, будто обрекала себя на что-то…

Почему же ему так тревожно?

Может быть, пора уйти, исчезнуть, раствориться в ночной темноте? — тело настоятельно просилось куда угодно, лишь бы не оставаться в этом, полном тайных дымов и заговоров, месте!

Ну, надо же! Встреча так хорошо начиналась! Как жаль терять отвоёванные, почти…доверительные отношения! И Галах решил ещё немного подождать. Совсем чуть-чуть. Но быть настороже, не сводить глаз с Мирины. Это было нетрудно. Его глаза готовы были упиваться созерцанием любимой бесконечно!

Тут пространство, которое занимало тело Мирины, скрутилось винтом…

И на миг, на самый краткий миг, Галах вновь возмечтал, что Мирина решила вслед за ним превратиться в змею…

Что ж, любовь двух змей полна шёлковых прикосновений и волшебной неги! Он был не против!

Занятый собственными чувствами, он пропустил точку невозврата.

А она…

Как он, влюблённый глупец, мог расслабиться в её присутствии! Будто бы она хотя бы раз давала ему основания к этому!

…Тело Мирины не зазмеилось серебром, оно выбрызнуло…чёрные перья!

И реальность, в которой пребывали они оба, мучительно застонала…

Став…вороном (вот для чего она просила жреческую фибулу из Тан-Тагана — города воронов!), она схватила змеиное тело Галаха, вынесла из шатра и, несколькими мощными рывками обширных крыльев поднявшись ввысь, с маху сбросила на камни!

Осторожно спланировав, присела. Убедившись наощупь, что змеиный череп назойливого жениха расколот, тяжеловатым вороньим скоком разогналась и быстро набрала высоту, где поймала воздушную волну, несущую её прочь от родного Тан-Амазона.

Дальше всего от него и был вороний Тан-Таган. Там она и решила поселиться.

…Будучи Мириной, она ещё не знала, что процесс истекания жизни из расколотого черепа обратим.

Как не знала и мудрейшего и могущественнейшего жреца Тан-Аида — Гиера. Для которого превращение всех этих процессов в обратимые — было не сложней самого дыхания.

6

Гиер, престарелый жрец Тан-Аида, очень быстро понял, что, поспешно уйдя из шатра Сахмейки с младенцем на руках, они упустили что-то важное.

Он был чрезвычайно умён и опытен как жрец.

Седой Странник был для них, конечно, потерян навсегда. Ушёл, ушёл в смерть, хитрец! И назад было не вернуть — вот ведь незадача! Как могла Сахмейка не уберечь от него нож! Одно слово: косая!

Вообще-то Гиер умел возвращать из смерти, но в данном случае, он понял — не выйдет! Седой Странник всё предусмотрел и сумел уйти безвозвратно!

Жаль, смертельно жаль! Но можно было хоть как-то использовать его ценнейшую голову, вернее, череп! Как это он, Гиер, сразу не сообразил!

Он ведь знал, что череп это не просто вместилище мозга!

Череп — чрезвычайно сильная сакральная вещь! Многие совершают ошибку, предпочитая содержание форме. Но что является определяющим между формой и содержанием — неведомо даже мудрейшим! Не случайно форма дольмена (полого камня) настолько могуча, что позволяет даже путешествовать в Пространстве и Времени!

Конечно, это не то же самое, что вольготное путешествие Седых Странников по Мировому дереву! Но всё же — лучше, чем ничего!

Так что очень скоро Гиер сообразил, что оставил неведомо кому ценнейшую вещь.

Вернувшись и найдя разнесённые по степи обглоданные зверьём кости, с уверенностью установил, что голова Сахмейки никому не понадобилась, а вот голова Странника исчезла бесследно.

Гиер был умён.

И путём некоторых логических умозаключений понял, что раз последней из этого шатра уходила Славная Мирина… А Славная Мирина не стала бы предводительницей амазонок, не будь она щедрейшим образом одарена всемилостивейшими Создателями!..

…Стало быть, череп у неё!

Гиер всегда славился проницательностью! Но напрямую не смел отнять то, к чему имел интерес. Поэтому активно поддержал Галаха, давно мечтающего взять верх над ней.

Мирина униженная, Мирина, с позором выгнанная из Тан-Амазона, стала лёгкой добычей. Теперь-то он легко мог заявить свои права на череп Седого Странника! А при необходимости и надавить на неё обвинением в покушении на жизнь Галаха, жизнь которого он, правда, сумел восстановить. Но Мирина-то об этом ещё не знала!

Покушение на жизнь жреца заслуживает смерти! — внутренне готовился к разговору Гиер. Она попалась в сети законов побережья, посвящённого Богу Смерти!

Маска скрыла его усмешку: он по привычке всё ещё именует эту женщину Мириной!

Славная Мирина, могущественная предводительница амазонок, уже стёрта с лица земли! Осталась лишь никчёмная, никому не известная изгнанница Чиста! А такому слабому существу не к лицу владеть столь сильной вещью, как череп самого Седого Странника!

Да и шатёр её был не ровня шатру предводительницы амазонок. Так, что-то среднее между жалким шалашом и не менее жалкой землянкой. Так ей и надо! Пусть знает своё место!

…Внешность бывшей предводительницы амазонок настолько изменилась за время, прошедшее с их последней встречи, что жрец оторопел.

Могучие загорелые плечи и длинные мускулистые ноги, прежде открытые любому взору, были скрыты белёсой посконной рубахой. Волосы, подобные беспокойной гриве диких кобылиц, увязаны белым платом.

Но больше всего изменилось лицо.

Оно враз постарело на много-много лет. Под глазами залегли тени, щёки ввалились. Взгляд, раньше такой прямой и открытый, будто прикрылся ставнями век, и ушёл в глубину…

Да, перемены в судьбе сделали её другим человеком! По сравнению с прошлым — человеком никчёмным. Что ж, остаётся надеяться, что, утратив облик воительницы, она более мирно, по-женски бессильно, согласится с его требованием.

…Чиста спокойно выслушала жреца, это обнадёжило его. И предложила, прежде чем расстаться с черепом, совместно убедиться в его таинственных свойствах.

Гиер был стар и склонен экономить время, затрачиваемое на исследования. Ничего дурного не будет, — рассудил он, — если я выслушаю эту неудачницу! Недаром захватила она голову Странника, наверняка, до чего-то уже докопалась! Пусть и этим поделится! Должна же и она на что-то путное сгодиться!

Чиста зажгла эллинский светильник, стоящий позади черепа.

Ночная бабочка немедленно припорхнула и заколотилась, как безумная о стекло светильника. Чиста бережливой рукой ухватила пленницу собственных иллюзий и выбросила в ночь, плотно запахнув за ней полог.

Свет безмятежно пересёк черепное пространство и вышел через пустующие глазницы. Тут Гиер увидел в зеркалах, прекрасно отполированных медных зеркалах, кроме собственного лица в маске Волка,…ещё два, явно живых, существа, витающих за его собственными плечами! Которых реально за его спиной не было! И о наличии которых он прежде совершенно не подозревал!

Они были в форме крыльев! А то вдруг эти крылья становились похожи…на морщимые мимикой лùца младенцев!

Причём, за правым плечом гнездилось едва различимое беловатое существо. По виду довольно слабое. А за левым — тоже полупрозрачное, темноватое и значительно крупней.

Это было непонятно.

7

Но задавать вопросы…э-э…бывшей Мирине не хотелось, хотя у неё, явно, уже были какие-то ответы. Проще было забрать череп и разобраться самостоятельно.

Но только он протянул руки, не удостоив известить хозяйку о своих намерениях (слишком много чести!), как получил хлёсткий удар змеиным хвостом! А к лицу его стремительно приблизилась змеиная голова с угрожающе разверстой пастью! Ядовитый зуб отжался от нёба и изготовился приступить к делу…

…Что же, — подумалось ему, — хозяйка хоть и неудачница, но, следует отдать ей должное, навыков амазонки не утратила! Реакция что надо!

— А кто тебе сказал, что я неудачница? И кто тебе сказал, что я намерена отдать тебе череп? — очевидно,…послышалось Гиеру. Но не могла же эта негодяйка слышать его мысли!

Гиер понял, что следует сменить тактику.

— Послушай,…м-м… как там тебя,…мне понятно твоё нежелание расстаться с этой занятной вещицей. Но для тебя она м-м… — забава, а для меня, жреца, может быть весьма могучим подспорьем в…общении с народом! Ты ведь не забыла ещё своих навыков вожака! Ты ведь понимаешь меня? Ты согласна со мной?

Гиер сквозь прорези в маске завораживающе смотрел прямо в змеиные глаза Чисты. Мягко пружиня, она покачивалась перед ним. И вдруг он снова услышал, нет, не услышал, потому что уши его были ни при чём. Он просто понял, ЧТО она хотела сказать!

— Не дурачь меня! Я видела то же, что и ты! Никакой заботой о своём народе это и не пахнет! Твой тёмный ларв, тот, что за левым плечом, выдаёт, насколько мало ты сейчас озабочен благом своего народа! Тебя распирают иные мечты!

Вот нахалка! — Гиер усмехнулся. У неё не было ни единого шанса не то что отбиться от него, но и просто ускользнуть! Несмотря на ядовитый зуб, готовый к атаке! На что она надеется? Она хочет навлечь на себя его гнев? Что ж…

Гиер мягко коснулся своего перстня и…встал перед змеёй матёрым волком с взъерошенным загривком. Его волчьи челюсти, подобно молнии, знающей, что гром неизбежен, уже предчувствовали, как через несколько мгновений хрустнет её змеиный череп…

Но он снова ошибся. И поздно понял, что ошибся! Его ум вдруг, как начисто промытое стекло, оценил нарастающую угрозу! Но…

…Подлинное чудо трансформации уже предстало перед ним!

Змея зашипела, словно горячим воздухом дохнула, извернулась, и пространство перед Гиером свернулось обликом…

…Нет!

Этого просто не может быть! Амазонки не умеют, не должны!.. Кто дал ей право?..

…Нет, постой!…Кто дал ей ВОЗМОЖНОСТЬ волко-превращения? Это ведь привилегия танаидов! И посвящает в неё только лично он, сам жрец танаидов Гиер!

Как могла амазонка Мирина стать…волчицей? Могучей красавицей волчицей, молчаливо скалившей сейчас желтоватые клыки прямо ему в морду?

Волк по природе своей никогда не убьёт волчицу, и природное движение — отстраниться — стало у Гиера первой реакцией. После этого он понял, что теперь череп ему не получить…

***

Проклятье!

От злости спотыкаясь о камни, Гиер трусцой пробирался к себе в Тан-Аид. Пробирался ни с чем!

Проклятье! Как мог он недооценить предводительницу амазонок! Даже бывшую! Обвела вокруг пальца двух жрецов! Хороша змеюка, надо отдать ей должное!

А он, Гиер, тоже хорош! Так оплошать! Ведь знал, идя к ней, что из жрецов не первый навещает изгнанницу Мирину! Ведь он знал, чем окончился визит к ней Галаха, он же оживлял его!

Но как можно было предположить, что этот влюблённый болван в чём-то способствовал ей! А иначе — откуда бы она получила возможность волко-превращения?

И ведь молчал! Хоть бы этим отблагодарил за возвращение к жизни! Лежал бы сейчас как раздавленный червяк, если бы не помощь его, Гиера! Которому тоже нет никакого расчёта расходоваться на восстановление чужой жизни, когда у него собственная-то на исходе!

Мог бы в благодарность предупредить об обновлённых возможностях Мирины! А не сказал, наверняка ведь, из-за того, что она, подлюка, именно его и использовала! Тогда уж точно: Галаху нечем было хвастаться!

Но, даже если это так, полученная Мириной способность явно превышала возможности Галаха! Тогда как у неё, проклятой, это получилось?

8

Чиста здорово рисковала, делая ставку на то, что сможет проглотить глаза Седого Странника, неведомо зачем сохранённые Косой Сахмейкой.

Белые глаза, изувеченные и не давшие Страннику уйти в закат, но не утратившие, тем не менее, остатков своей тайны, своей чудной волшебной силы…

Будь Чиста в своём знакомом змеином теле, глоток не составил бы никакой проблемы. Ей приходилось проглатывать добычу и покрупней. Но человечья глотка не приспособлена к столь экстремальным вторжениям. И теперь ей всё ещё казалось, что оба проглоченных глаза так и стоят у неё в горле, не желая провалиться в глубину тела.

Умом Чиста понимала, что это не так. Её тело приняло плоть Седого Странника в себя, поскольку обогатилось вороно — и волко-превращением. Только никак не могло смириться с чужеродным кипением возможностей огромной силы. И по сей миг всё ещё корёжилось от изумления, сжигая болью каждую кроху естества…

***

…Оставшись одна, Чиста сперва восстановила человечий облик, перетряхнулась по-звериному, сама не поняв, на кого из зверья она, змея по природе, стала больше всего похожа. Мельком, проходя, глянула в зеркало, недовольно фыркнула: да, узнать своё привычное человечье обличье теперь сложно: от облика Славной Мирины почти ничего не осталось. Что ж, значит, вовремя она сменила имя.

Отныне у неё будет иная жизнь. Только вот какая? И насколько продлится она при наличии столь могущественных врагов?

Впрочем, сколько ни горюй, ни сетуй, а пора подумать о потребностях своего бренного тела, порядком истощённого чередой превращений. Надо бы костерок развести, да приготовить чего-нибудь поесть.

…Вечер был сырым и ветреным. Сухой прибрежный камыш, за лето прокалённый солнцем, с треском пытался сопутствовать мощным воздушным потокам. Купы деревьев в ближнем лесочке трепались на ветру, как безумные.

Смятение было и в её душе.

Но отдаваться страху или жалости к себе не хотелось, надо было занять себя чем-то практическим, хотя бы поисками еды, что ли.

Она могла бы напитаться, будучи и змеёй, и вороном, и волком. Это было бы гораздо проще: добыть мышь, лягушку или отыскать в камышах гнездо с яйцами или чьими-нибудь мелкими детёнышами. Хищникам в степи по обе стороны реки Тан найти пропитание не сложно. А с её навыками военных хитростей — тем более.

Но что-то удерживало Чисту. Она и раньше-то не любила подолгу оставаться в зверином обличье. А теперь — тем более не хотелось. И не только из-за физической боли, сопровождающей превращения. Быть человеком выходило голоднее и опаснее, но она предпочитала быть человеком.

В основном из-за возможности думать и чувствовать по-человечьи.

Странно говорить об этом, потому что пользы ей это не принесло. Спрятаться бы сейчас от всех обид и опасностей, ну хотя бы в змеиную шкуру, заползти в камыши и затаиться! Такой соблазн!

Но она любила думать и чувствовать по-человечьи и очень дорожила этой своей способностью. Любила перебирать различные варианты мыслей, впечатлений, случайных ассоциаций.

При этом ей казалось, будто она…путешествует по тому самому Мировому дереву, по которому путешествовать дано только самим Создателям да Седым Странникам! Но не людям!

…Голова её с готовностью отправлялась в полёт за мечтами, за звуками и запахами. Иные реальности заманивали и увлекали в себя. Иные воплощения создавали иллюзию немыслимых возможностей! Иные мысли и чувства высвечивали многое, дарованное щедростью Создателей, но неиспользуемое людьми.

Так приходили к ней откровения: от собственной…летающей головы…

Ей очень нравилась эта аналогия, и отказываться от неё она не собиралась! Хотя рассказывать кому-то об этом было нельзя! Большинство людей её просто не поймут и ославят как безумную. Ведь обычно люди не только голову в полёт боятся отпустить, но и попросту крыльями-то махать не умеют! Бедные-бедные!

Конечно, в превращении в зверя тоже были свои преимущества и недоступные человеку чувства и свойства. Но восторга причастности к Создателям — в звериной шкуре она не испытывала никогда!

Превращение в ворона и волка здорово выручило Чисту на этот раз, когда пришлось отбить своё право владения черепом Седого Странника. Превращение в змею — не раз выручало раньше, в бытность амазонкой.

Но в любой жизненной игре она привыкла делать главную ставку на себя как на человека. Привыкла идти на поводу у своих произвольных мыслей, чувств, мимолётных ощущений. Привыкла доверять тому, что люди называют интуицией.

В бытность предводительницей амазонок, именно благодаря этим невнятным мимолётностям, ей в голову не раз приходили спасительные решения. Это привело ко многим победам, прославило, добавило к имени Мирина — Славная.

9

Куда всё ушло? — горестно задумалась Чиста. — Что будет теперь?

Усталость навалилась, сломав горделивую осанку. Голова поникла, вздохи не облегчали тяжесть, теснившую грудь.

То, что костерок собрался угаснуть, она заметила лишь, когда чужие руки подкинули в него сухого камыша и веток. Вздрогнув от неожиданности, Чиста подняла взгляд: как же она не услышала, что кто-то подкрался к ней? Плохо, очень плохо. Видно сильно разлеталась её голова…

Перед ней стояла девочка-подросток с пучком иссиня-чёрных волос на темени, в посконной рубахе, подпоясанной плетёным шнуром — кто она?

— Я светица, — ответила её мыслям девочка тоненьким голоском. — Мне нужна твоя помощь.

Она приподняла рубаху, открыв ноги. Они были худые, как палочки, и чёрные. Но не от грязи. Вернее, не только от грязи. Они были обгорелые! Просто обугленные!

— Боги! — задохнулась Чиста. — Как на этом можно ещё и ходить! Приляг скорее! Как же это с тобой произошло! У вас дома был пожар?

— Нет, не пожар. У нас был урок, — ответила девочка благонравным голоском. — Жрец Гоуд обучал нас ходить по углям. Я многое умею. Но по углям — у меня выходит хуже, чем у других. А признаться боюсь. Выгонят из светиц. Поэтому терплю. Мне нужна твоя помощь. Кое-что у меня, конечно, не получается. Но чувствовать получается хорошо: я чувствую, ты можешь мне помочь. — Последние слова были еле различимы, потому что малышка сникла и увяла.

Чиста взяла в ладони её бледное личико, попыталась хлопками привести в чувство, но безуспешно. Меж бровей девочки яркой родинкой рдел знак таганских светиц. Его выжигают каплей раскалённого металла в момент посвящения. Светица — это доля, избранная на всю жизнь, так же, как тана в Тан-Аиде.

Девочка лежала безжизненным ивовым прутиком.

Чиста метнулась к своим походным котомкам. Привычки воительницы не подвели её. У неё могло не быть в запасе еды. Но белая и чёрная вода для лечения ран были всегда!

Сперва надо ополоснуть от грязи ожоги этой бедняжки. Но в молодом хозяйстве Чисты не было пока ни единой ёмкости, чтобы принести воды! Ни котелка, ни миски, ни бурдюка!

Тогда Чиста схватила череп и со всех ног помчалась к реке.

Омыв с помощью нескольких пробежек ноги девочки от налипшей грязи, она тоненькой бережливой струйкой полила на них сначала чёрную воду.

Результат очень обнадёжил. То, что прежде представлялось обугленными палочками, отдало в окружающее пространство шипящие завитки белёсых дымков и, слава Создателям! — поднялось восстановившейся плотью. Пока бездеятельной. Тогда Чиста такой же тоненькой струйкой полила на них из белого флакончика.

Девочка шевельнула пальчиками, будто испытывая: будут ли служить? Пальчики служили. Глоток белой воды из заветного флакончика ещё больше взбодрил малышку.

Только Чисту обеспокоило, почему им не вернулся обычный цвет здоровой человечьей плоти? Ножки девочки оставались бледными до голубизны! Будто мёртвые! Будто кожа…Седых Странников!

Череп Седого Странника! Вот в чём причина!

Она ведь омывала раны бедняжки водой из черепа! И ноги замечательно быстро ожили, даже быстрее, чем она ожидала! Словно могущественные Странники приняли участие в спасении таганской светицы!

Выходит, череп совсем не так прост, и в нём столько неожиданностей, что изучать и изучать!

И Чиста ещё раз порадовалась, что сообразила захватить голову Странника из одинокого шатра в степи.

10

Так они познакомились с Агнией, юной светицей, хранительницей огня из Тан-Тагана. А благодаря Агнии, и с другими светицами. Оказав помощь да пару раз дав дельный совет, Чиста оказалась безвылазно втянута в лĕкарство.

Отказывать несчастным было не в её характере. Кроме того, у неё неплохо получалось. И слава о её умении, словно ветром, разнеслась по степи. Она собирала травы, корни, камни. Прислушивалась, принюхивалась, расспрашивала стариков.

Она навсегда запомнила тот день, когда поняла, что её лėкарство теснейшим образом связано с древним круговым календарём в посёлке Вечность. Всё, делаемое прежде интуитивно, теперь получило могучее подтверждение.

Древнейшее знание о вещах, недоступных обыденному сознанию, было воплощено в посёлке Вечность в гигантских концентрических кругах, выстроенных камнями, растениями, струями песка и воды, которые находились между собой в непостижимом взаимодействии, соответствующем взаимодействию звёзд и планет на небе. Называлось всё это гигантское построение — Коловороты.

Откуда у жителей Черноморья эти знания, никто не знал. Принято было считать, что от Божественных предков.

Хранителями древних знаний были жрецы. Встречаться с ними, ей, конечно же, не хотелось. Но, с другой стороны, Коловороты принадлежали всем жителям Края Белоглазых тан. А к тому моменту, когда она решилась появиться в посёлке Вечность, ею наработан был такой безупречный авторитет целительницы, что ни Галах, ни Гиер просто не посмели припомнить ей последнюю враждебную встречу.

***

…В тот вечер они с Агнией поужинали несколькими сладкими корешками, запечёнными на костре — походные навыки выживания в очередной раз выручили Чисту.

И снова череп занял все её мысли.

Чуткая Агния, отдыхая и набираясь сил, попросила рассказать что-нибудь. Какую-нибудь сказку.

— Я слышала о живой и мёртвой воде. Мне повезло, что у тебя они оказались! Но я видела, что результат тебя удивил. Чем же? И почему сначала льют чёрную воду, а потом белую?

— Сказку, так сказку. Ну, слушай. Ходит у нас по степи вот такая небылица о ларрах и ларвах. Первые питаются живой водой, вторые — мёртвой. Поэтому всегда сначала восстанавливают тело — обиталище практичного ларва, он быстрее мечтательного ларра. Да и возвращается первым. Поэтому и начинают с чёрной воды.

— А проверь моих ларра с ларвом! — девочка не шутила, она в самом деле сразу поверила Чисте. — Мне интересно.

Чиста согласилась, ей тоже хотелось испытать светицу.

…Костерок вёл себя как живой. Напитав своих создательниц простенькой едой, поник, притих и лишь слегка попыхивал алым. А, продышавшись, затихал, бархатно чернел, и лишь теплое дыхание выдавало то, что он ещё жив и готов служить.

Чиста подкормила огонь лёгким камышом и ветками. Впустила его свет в затылочное отверстие черепа, попутно удивившись, что кость всё менее становится похожа на саму себя: прозрачнеет и тяжелеет.

Свет, сквозь пустые глазницы, дружелюбно прильнул к светице.

Чиста облегчённо вздохнула. Сама она не боялась неожиданных свойств вещей и людей, но с некоторых пор не считала себя вправе рисковать слабыми и беззащитными.

…И это она! Которая была не просто воинственной амазонкой, но предводительницей! Хитрой, коварной, взыскательной, а порой и жестокой! Как всё переменилось!

— Ну, что? Как там? Что ты видишь? — Агния, нетерпеливо прикоснулась к рукаву, спугнув воспоминания.

— А? Да! Сейчас-сейчас! Повернись-ка! — Чиста откинула волосы с лица девочки, и выставила череп поровнее. Ларр и ларв световыми бликами тут же присели на тонкие плечики.

Чиста не пожалела, что потратила драгоценнейший запас живой и мёртвой воды ради этого ребёнка. Её ларр был светлейшим! В ней был гигантский потенциал служения жизни! Растерявшая своих подруг Чиста порадовалась появлению очень близкого по душе человека. Девочка воспряла и повеселела.

— Скажи, а сам человек в силах выбрать, ларр или ларв будут сильней в его судьбе?

— Думаю, не в полной мере. С какой судьбой родится человек — зависит от того, ларр или ларв были активнее при зарождении и при рождении. А бывает, они равносильны. Пожалуй, это оптимально, в силу равновесности, — высказав это утверждение, Чиста сама задумалась над ним.

Тогда она не могла ещё знать, что, возможно, именно эти слова накликают на неё тяжкую судьбу нынешней хранительницы гривны равновесия. А эту девочку прозовут впоследствии Агния-синеножка. Именно она научит свою спасительницу многому важному.

Ни одна встреча не бывает случайной…