Путь Эливена

Вячеслав Киман, 2021

Когда кучка голодных и испуганных людей сталкивается с хрупкой гранью, разделяющей жизнь и смерть, реальность и непостижимую тайну, свет и тьму, найдётся тот, кто готов пожертвовать собой ради сохранения этой грани. Первая книга из цикла "Когда люди были богами". Далёкое и загадочное время, когда Марс ещё не полностью умер, но его жизнь уже подходила к концу. Как выживали люди, населявшие планету, а также что оставили после себя создатели той жизни.

Глава 2

Горизонт стал сначала багровым, а потом его почти не стало видно. Становилось холоднее, рваные лохмотья не спасали от холодного ветра. Если не развести огонь, то к утру будет невозможно размять мышцы рук и ног. Но огонь в пустыне, где нет очага, жилья, для согревания, а не для приготовления пищи — это неоправданная роскошь, да и не было у путников горючего лишайника, который они везли с собой на одной из украденных кодбанами повозках. Оставалась слабая надежда на то, что возле воды есть хоть какая-то растительность, чтобы подбросить в огонь, или небольшая нора, где можно было бы спрятаться.

Путники уже зашли за поворот, скоро перед их взором предстанет картина, какова бы она ни была. Потом ещё один поворот, и они окажутся по другую сторону скал. Первым шёл Горхэм, а Маттис почти нёс Эливена, у которого волочились ноги, черпая пыль и песок сандалиями. Глухой стон заставил Маттиса остановиться. Он опустил свою ношу на землю и повернул за каменную преграду. Вдаль, насколько хватало взгляда, простиралась бескрайняя пустыня, которая сливалась с почти таким же чёрным небом, как и она сама.

— Горхэм, что же нам теперь делать? Тут должно быть озеро, — еле слышно пробормотал Маттис. — Дай я взгляну на карту, пока свет ещё не иссяк полностью.

Но он так и не получил пластину, вместо этого он услышал звон секиры, медленно выходившей из ножен. За спиной Горхэма тускло сверкнул металл, он медленно приближался к отставшим попутчикам.

— Горхэм, Горхэм, ты что удумал, брат?

— Ты думаешь, это слово, в которое ты вкладываешь какой-то смысл, что-то значит для меня сейчас? Ты предал меня, завёл сюда, чтобы избавиться от меня, завладеть моей пластиной, моей водой! Ты хотел один получить весь ироний? Нет, ты ошибаешься, я давно раскусил твой план! Ещё тогда, когда ты произносил свои сладкие речи этому выродку. Так смотри же, к чему это привело!

Горхэм взмахнул секирой, она просвистела в воздухе, но Маттис успел увернуться в сторону. Лезвие зашло глубоко в землю, вытащить его удалось не сразу. Маттис, собрав все силы, навалился на брата и придавил к земле.

— Эливен, очнись!

Парень с трудом приподнял голову и откинул прядь волос с лица. Он понял, что от него требуется, без лишних слов. Схватив верёвку, валявшуюся рядом, он подполз ближе и подал её Маттису. Вскоре победители сидели спиной к спине и делали небольшие глотки из последней, почти опустевшей канистры с водой.

Силы, покинувшие тело Эливена, медленно возвращались. Он начинал осознавать ситуацию, в которой они оказались. Связанный Горхэм пугал его даже больше, чем полный провал всей экспедиции. Тот лежал лицом вниз со связанными за спиной руками и не шевелился. Когда-то его придётся развязать и идти дальше, но ясно, что при любом подходящем случае он расправится с ними обоими.

— Озера нет, ведь так? — осторожно спросил Эливен. Он не надеялся получить другого ответа, и так было ясно, что всех троих ждёт смерть.

— К сожалению, это так. Карта очень стара, с тех пор многое изменилось. Я мог бы догадаться, что и озеро постигла та же участь, что те старые города, оказавшиеся под толстым слоем песка и пепла.

— Выходит, мы умрём тут, возле этой скалы. Назад нам нет дороги.

Маттис дотянулся до вещевого мешка и нащупал золотистую пластину. Тусклый свет звёзд позволил разглядеть карту, которую он знал и так, без всякой пластины.

— Наша цель находится в нескольких часах отсюда, но у нас нет воды. Изначально мы рассчитывали на озеро, теперь мы убедились, что оно исчезло. Можем ли мы надеяться, что там, куда мы идём, есть вода? Если засыпано озеро, значит засыпано и сокровище.

— Маттис, у нас всё равно нет выбора. Если мы останемся тут, то погибнем, может быть, даже этой ночью. Если мы попробуем добраться до цели, мы можем что-то найти, нужно идти туда.

— Ты прав, Эливен. Но придётся идти ночью, чтобы не замёрзнуть окончательно. Да и жажда не так жестока, когда нет солнца.

— Я готов, но что делать с ним? Он хотел убить тебя, он может попытаться сделать это снова.

Маттис задумался над возникшей проблемой. Оставить Горхэма здесь связанным — это жестоко, он умрёт уже через час, скованный холодом. Если развязать и оставить тут, то он не может ручаться, что тот не набросится сзади и не попытается расправиться с заговорщиками.

— Возьмём с собой. Может быть, он одумается и примет нашу сторону.

Решили идти незамедлительно. Воду разделили на троих, каждому досталось ровно по два глотка. Горхэм был последним, кто приложился к кожаной ёмкости, ему доверия оказывать не приходилось. Несмотря на это, связанный Горхэм не пытался проявлять агрессии, он покорно выполнял всё, что от него требовалось — просто идти. Разговаривать старались меньше, чтобы не выпускать тепло через рот. Холод сковывал мышцы ног, колени сгибались всё труднее, но останавливаться для отдыха было нельзя, иначе можно не подняться. Верхняя часть лиц покрылась тонким слоем инея, образовавшегося от пара, выдыхаемого через нос.

Небо осветилось тёмно-фиолетовой полосой возле горизонта, скоро встанет солнце. Что от него ждать в этот день? Спасение от холода, а следом — смерть? Каким оно запомнится путникам в этот, вероятно, последний их день на планете Марс? Когда показался край желтоватого диска, лица путников высохли от инея, как будто его и не было. Первым упал Эливен, за ним присел на холодный песок Маттис, махнув брату, предлагая последовать его примеру.

— Развяжи меня, я не хочу умереть с верёвкой на руках. Обещаю, что не повторю прежней ошибки. К тому же, у меня больше нет секиры.

Маттис тщательно обдумал своё решение, прежде чем заявить о нём.

— Хорошо, Горхэм. У меня есть условие. Я обязан слушаться тебя, так как ты мой старший брат, но события вчерашнего дня не дают мне возможности продолжать делать это.

Горхэм с трудом удерживался на ногах, но упорно продолжал стоять со связанными за спиной руками.

— Что ты хочешь от меня? У меня ничего нет, ни воды, ни ирония, как и у тебя. Сейчас поднимется солнце, и мы все умрём.

— Возможно, да, но если верить карте, то мы пришли.

— Но тут ничего нет! Пустыня, одна лишь пустыня! Ох, нет, я ошибся, есть ещё солнце! О, пусть оно погаснет, я не могу его больше видеть!

Маттис не стал прерывать поток брани старшего брата. Он имел право выговориться, но как только тот замолчал, продолжил.

— Я хочу предложить тебе одно условие. Если мы выберемся отсюда, ты заберёшь всё, что мы сможем найти.

— Странные условия. А в чём твоя выгода? — спросил Горхэм, глядя исподлобья.

— Я развяжу тебя, а ты пообещаешь, что не нападёшь сзади.

Горхэм ухмыльнулся, но тут же сделал безмятежное лицо. Зачем нападать, если никто не в силах подняться на ноги, а солнце уже оторвалось от горизонта?

— И пластина, — буркнул он, — пластина останется у меня.

Маттис поднял глаза на брата, но не стал задавать вопросов.

— Ладно. А теперь сядь, нам ещё идти.

Он осторожно развязал руки брата, тот попробовал растереть раны от верёвок, но только скорчился от боли в мышцах. Ночной мороз сделал своё дело, застывшие конечности медленно возвращались к жизни.

— Пластину, ты обещал.

Маттис вытащил из-под рубахи золотистый лист, в последний раз глянул на него и передал брату.

— В нескольких шагах от этого места есть что-то похожее на тропинку. На карте оно обозначено неким крючком, нам туда.

— А если там ничего нет, кроме песка? — спросил Горхэм.

— Нам уже нечего терять, — тихо произнёс Эливен, до сих пор молчавший и наблюдавший за разговором двух братьев.

Через мгновение они поднялись и поплелись в сторону, которую указал Маттис. На этот раз им улыбнулась удача, если можно назвать таковой небольшое углубление в песке, напоминающее засыпанную канаву. Решив идти по углублению, путники устремились вперёд. Вскоре дорога стала уходить заметно глубже, а через какое-то время появились отвесные стены оврага.

— Это какой-то каньон, а может быть, русло старой реки, — предположил Эливен.

— Возможно, это так. Тогда это река или ручей, который когда-то впадал в то исчезнувшее озеро. Мы углубляемся, стены каньона всё выше, я уже не вижу пустыню.

Тень укрыла путников, идти стало немного легче.

— Это не мы углубляемся, ведь если это русло старой реки, оно не может наклоняться от озера, если только река не текла из него, — рассуждал Эливен.

— Нет, тут всё просто. Русло имеет верный уклон, иначе мы бы чувствовали, что идём с горы, а мы ощущаем небольшой подъём. Но стены становятся выше, потому что поверхность пустыни тоже повысилась, как будто что-то большое засыпано огромным слоем песка.

Скоро стало совсем темно, узкая щель света над головами не позволяла разглядеть даже собственные ноги. Маттис шёл первым, за ним — Горхэм. Эливен замыкал шествие, он постоянно оглядывался, пытаясь разглядеть что-то в полумраке за спиной. Нечто странное задевало его ноги, пробиваясь через разорванную материю. Он нагнулся и пригляделся. Да, ошибки быть не может, это васхра, растение, живущее в пещерах, куда не проникает солнечный свет, но требующее много влаги.

— Тут должна быть вода, кругом много васхры, — крикнул он идущим впереди. Через миг Маттис наступил в мокрый грунт, его сандалии скрыла тёмная грязь.

— Да, тут должна быть вода. Попробуем пройти вперёд, — с надеждой в голосе сказал Маттис, вытаскивая ногу из вязкой массы.

Вскоре над грязью появился небольшой слой воды. Путники тут же упали на колени, несмотря на то, что увязли в зловонной жиже. Вода была противной на вкус, но это не могло помешать им черпать её ладонями и лить себе на голову. Рыжеватый оттенок этой застоявшейся влаги был не виден путникам в полумраке ущелья.

Дальше идти стало сложнее. Под небольшим слоем воды скрывался толстый слой грязи, который крепко держал ступни. Даже пробираясь вдоль стен, вплотную к ним прижавшись, не удавалось пройти, не увязнув в вонючей массе. Сладковатый запах васхры, исходивший от грязных лохмотьев на ногах, смешивался с застоявшимся смрадом от рыжей жижи на дне ущелья и сводил с ума. Хотелось только одного — бежать отсюда без оглядки. Останавливало лишь одно — отсутствие смысла побега. Даже если им удастся вернуться в убежище, их не примут. Только одно условие могло бы дать им возможность попасть в племя — это работа на улице, под открытым небом, рытьё котлованов, укрепление ворот и стен. Даже углубление подземных помещений считалось привилегией, потому что есть возможность спрятаться от солнца. Оно убивало медленно, ласкало своим теплом, светом, но душило невидимыми руками. Проведя несколько часов на солнце, приходилось несколько дней приходить в себя под землёй. Для этого нужны средства, ироний, много ирония.

Вода уже доходила до колен, а оврагу не было конца. Путники шли очень медленно, с трудом вытаскивая из грязи ноги и переставляя их дальше. Вскоре им пришлось остановиться. Перед ними возникла глухая стена, состоящая из ровно отёсанных и плотно подогнанных друг к другу камней.

— Маттис, что же теперь делать? — прошептал Эливен.

— Горхэм, зажги огонь, — сказал Маттис, пытаясь толкнуть плечом каменную кладку, которая простиралась вверх, насколько хватало глаз, и там терялась в солнечных бликах. Стоя в воде по пояс, он понял, что его усилия бесполезны, схватился за голову и зажмурил глаза. Горхэм высек искры и зажёг фитиль лампы. Сосуд, выдолбленный из мягкой породы, заполненный густым жиром морхуна, мог выполнить роль лампы, но его света было недостаточно, чтобы осветить большое пространство.

Маттис не решался открыть глаза до тех пор, пока не ощутил на своём плече чью-то руку. Это был Эливен, он протягивал руку к воде и показывал на что-то, не в силах промолвить слово. Лампа позволила увидеть под водой то, что раньше было недоступно. Сразу под поверхностью воды зиял чёрный свод затопленного тоннеля, ведущего под стену. Маттис резко отпрянул, но тут же принялся нащупывать странный проход под водой.

— Отсюда вытекал ручей, теперь течения нет. Русло сменило наклон или просто вода иссякла.

Он приблизил огонь к самой воде и долго всматривался в рыжеватую муть.

— Это очень старая кладка камней. Свод очень ровный, а материал, который держит камни между собой, смог продержаться тысячи лет. Смотрите, тут ещё что-то есть! Это похоже на крепления от стоявшей тут когда-то решётки. Время уничтожило её полностью.

— Маттис, что нам это даёт? Пути дальше нет, а вода почти непригодна, чтобы её пить.

— Я пойду вперёд, — произнёс Маттис, отчего у Эливена пробежала дрожь по телу. Горхэм не проявил никаких эмоций, но было и так понятно: в другой ситуации, если бы преимущество голоса до сих пор оставалось у него, он бы просто заставил брата пойти вперёд.

— Но проход затоплен, это невозможно, — пытался напомнить ему Эливен, как будто надеялся, что кто-то забыл об этом.

— Верёвки, сколько их у нас?

Маттис взял один моток, надетый на плечо Горхэма, стал снимать по одному витку и передавать Эливену.

— Тридцать пять локтей. Вторая верёвка такая же. Я обвяжу себя концом одной из них и пойду в тоннель. Он не может быть бесконечным. Если перед нами стена, то она имеет какую-то толщину, и она, я надеюсь, меньше этой верёвки.

— Маттис, но если стена окажется толще, чем ты ожидаешь, тебе не хватит воздуха, чтобы вернуться назад!

— Для этого есть верёвка. Вы будете держать её, слегка натягивая. Когда я вынырну на той стороне, я буду дёргать за неё со своей стороны, тем самым подавая сигнал, что всё в порядке. Но помни, Эливен — ты следующий. Мы должны решить это сейчас, позже я не смогу тебя спросить об этом. Согласен ли ты?

— Да, я нырну в тоннель, — сказал он, не раздумывая, скользнув взглядом в сторону Горхэма. Несмотря на то, что тот не проявлял никаких эмоций, Эливен опасался его и даже не допускал возможности остаться с ним один на один.

— Мы свяжем две верёвки вместе, я пойду первым. Когда я вынырну на той стороне и подам знак, ты, Эливен, привяжешь себя верёвкой за пояс и подашь знак мне, что готов, но только когда задержишь дыхание. Я буду тянуть за верёвку, чтобы вытащить тебя на свою сторону. Следующим будет Горхэм, остаётся только надеяться, что верёвки хватит.

— Но, Маттис, почему это важно?

— Если верёвки окажется недостаточно, а я ещё не дойду до того края, то вы попробуете вытянуть меня обратно. Но боюсь, что я буду к тому моменту уже мёртв, мне не хватит воздуха.

Эливен сглотнул, но ком в горле никуда не делся.

— Маттис, можно я пойду первым вместо тебя?

— Нет, это будет ошибочным решением. Я сильнее тебя, поэтому у меня больше шансов дойти до конца и вытащить следующего. Ну, не будем медлить.

Маттис обвязал себя верёвкой вокруг пояса, последний раз поднёс лампу к воде и передал её Горхэму.

— Попробуй сохранить фитиль сухим. Если я погибну, мне лампа будет уже ни к чему.

С этими словами Маттис опустился под воду и пошёл в тоннель. Верёвка медленно разматывалась и исчезала под тёмным сводом канала, а вместе с ней уходила последняя капля надежды на жизнь. Минута, всего лишь мгновение, но для Эливена оно показалось просто бесконечным. Верёвка уходила в мрачную воду слишком медленно, иногда её ход совсем прекращался, и тогда Эливен готов был что есть силы тянуть её на себя. Но она снова двигалась, всё дальше и дальше. Вот под воду ушёл узел, соединяющий оба куска верёвки. Движение в очередной раз прекратилось, Эливен судорожно схватил за верёвку и хотел было тащить её на себя, но в последний момент почувствовал, как она дёргается в его руках. Слабая, еле заметная вибрация дала волю эмоциям, Эливен украдкой вытер слезу тыльной стороной ладони. Маттис жив, он готов встретить его на той стороне.

— А как же ты? Верёвка слишком коротка, но я готов уступить тебе свою очередь, — предложил Эливен. Горхэм ухмыльнулся. Ещё никто его не унижал так сильно, как этот сопляк. Всего лишь три дня назад он мог купить его в качестве машины для копания песка, чтобы потом выкинуть в обрыв, а теперь он стоит тут, в этой вонючей жиже и принимает милосердие от этого нищего.

— Твоя очередь, малый. Я и так доберусь, можешь не беспокоиться.

— Тогда я возьму светильник, чтобы мы могли подготовить верёвку. Там наверняка ничего не видно.

Эливен тщательно замотал в вещевой мешок сосуд с жиром, заткнул всё это за пояс, поправил секиру за спиной и сделал глубокий вдох. Стоило ему дёрнуть за верёвку, как его потянуло под воду. Он едва успел пригнуться, чтобы не угодить головой в каменную кладку свода.

Ноги вязли в грязи на дне, но его тащило вперёд. От страха хотелось выплюнуть воздух и закричать во всё горло, но последние искры разума не давали ему сделать это. Скоро его ноги перестали задевать за дно, но потолок свода позволил ему выпрямиться почти полностью. Сколько уже локтей? Десять? Двадцать? Сколько ещё осталось? Воздух разрывал лёгкие, хотелось выдохнуть, но его тащило всё дальше и дальше. И вдруг верёвка натянулась, но Эливен остался неподвижен. Что это, за что он зацепился? Почему верёвка натянулась и за его спиной тоже? Вот его тащит назад какая-то сила, что это значит?

Эливен выпустил пузырь воздуха, тело забилось в конвульсивных схватках с невидимым врагом, имя которому — смерть. Разум отказывался подчиняться, в животной панике Эливен выхватил секиру и попробовал отрезать верёвку, безжалостно тащившую его назад. Наконец, ему это удалось. Лезвие упало вниз, но это было уже неважно. Верёвка с силой выдернула его из водяного плена, а там чьи-то руки подхватили и вынесли на берег бездыханное тело.