Путь Эливена

Вячеслав Киман, 2021

Когда кучка голодных и испуганных людей сталкивается с хрупкой гранью, разделяющей жизнь и смерть, реальность и непостижимую тайну, свет и тьму, найдётся тот, кто готов пожертвовать собой ради сохранения этой грани. Первая книга из цикла "Когда люди были богами". Далёкое и загадочное время, когда Марс ещё не полностью умер, но его жизнь уже подходила к концу. Как выживали люди, населявшие планету, а также что оставили после себя создатели той жизни.

Глава 4

Грязный Пенничел стоял перед грозным Владыкой и держал ответ. Его голова была низко опущена, белая коротко стриженая бородка колола грудь под расстёгнутым чёрным зипуном.

— Ты говоришь, что их было десять, так почему ты привёз только шесть голов? Ты же знаешь, что мы не оставляем живых после столкновения.

— Да, Владыка. Я сам лично пустился в погоню за двумя скакунами, но мой морхун был ранен, мне пришлось вернуться, чтобы заменить его. Когда я снова вернулся, то не смог отыскать след, ветер гнал песок и скрыл их.

— Ты сейчас расстраиваешь меня, моё величие на этой земле подорвано. Я доверял тебе, как своему лучшему воину, как сыну, а ты опозорил меня.

— Владыка, прости мне мою вину, я готов её искупить. Дай мне оправиться от солнечных ожогов, я отправлюсь в путь и принесу тебе ещё больше добычи.

— Что толку от добычи! Её всё меньше и меньше. А люди — ты оглянись вокруг.

Владыка символично очертил костлявой рукой круг в воздухе, с трудом приподнявшись с огромного трона, возвышающегося на каменном постаменте. Его чёрная одежда полностью скрывала тело, капюшон свешивался на глаза, оставляя видимым только старческий ввалившийся беззубый рот.

Грязный Пенничел поднял глаза, боясь встретиться взглядом с Владыкой. Прозвище этому воину досталось с самого рождения. Чёрное пятно на лице почти не оставило места светлой коже, растянувшись кляксой, терявшейся где-то далеко на затылке. Он посмотрел в направлении, куда указывала рука старца, но увидел лишь стены, слабо освещённые скудным светом, пробивающимся сквозь редкие отверстия в своде огромного каменного зала.

— Тебя ещё не было в этом мире, а я был мальчиком, когда в этих подземельях было мало места всем. Мы рыли проходы, соединяли пещеры одну с другой, сооружали комнаты, углублялись. Женщины рожали отличных воинов, добычи было много. Мы не знали тогда, куда деться от перебежчиков со стороны плантаторов, которые несли нам свои пожертвования и взносы. А что теперь? Наши пещеры почти пустые, нам скоро нечего будет есть и пить. Скоро мерзкие грумы вылезут из своих нор и заставят нас прятаться по углам. Вода уходит глубже, нам всё тяжелее её добывать. Это смерть, вот на что это похоже. Нам не спастись, уже следующее поколение может не прожить годы, которые ему определены.

— О, Владыка, что же можно сделать? — спросил Пенничел, снова опустив подбородок на грудь.

Старец медленно спустился по каменным ступеням, бесконечно длинная мантия бесшумно скатилась за ним и остановилась на последней ступени. Он протянул свою костлявую руку и взял Пенничела за подбородок.

— Посмотри на меня, мой друг.

Воин вздрогнул от прикосновения холодной и липкой руки, но больше всего его напугали слова, которые было странным слышать из уст великого правителя. После таких слов его, слугу, смертника, просто выкинут на улицу.

— Не бойся меня, я не причиню тебе вреда.

Голос Владыки глухо рокотал, он проникал прямо в мозг, давил на него, но воин мог поклясться, что старческие губы даже не разомкнулись. Не в силах ослушаться этого голоса, он взглянул под чёрный балахон. Череп, обтянутый сухой коричневой кожей, с впадинами на месте глаз, в глубине которых тускло горели два уголька, готовые погаснуть в любой момент.

— Что, отвратительный вид? Мне уже много лет, я последний, кто стоит в цепи, исходящей от наших древних предков. Но мне уже немного осталось, я чувствую это.

Старец отпустил подбородок воина, тот упал ещё ниже, словно шея совсем утратила силу.

— Есть тайна, она не могла исчезнуть так просто, быть похороненной под толщей песка и вулканического пепла. Это то, что осталось от моих предков, их сила, знания. Они создали всё не для того, чтобы подчиниться стихии и позволить погибнуть знаниям. В них — жизнь, власть, величие!

Старец поднялся по ступеням, сел на трон и опустил голову.

— Что могли делать в пустыне, под смертельными лучами солнца, те люди? Ты говоришь, их повозки были пустыми, значит, они рассчитывали их чем-то наполнить? Но чем, скажи ты мне, они их могут наполнить там, в необъятной пустыне за три дня от их ближайшего логова?

— Мне не дано знать это, мой повелитель, — затрясся воин.

— Так ты пойди и спроси у тех безмолвных голов, которые твои люди выкатили мне под ноги! Может быть, они тебе скажут, что их влекло туда, в мёртвые пески?

Грязный Пенничел совсем обессилел, он опустился на колени и приложил к земле голову. Частые вылазки в пустыню, поиски чего-то, о чём не ведает даже сам старик, уничтожали его тело, слабеющее на глазах. Он уже не видел смысла жизни, цель ему была непонятна и не нужна, он чувствовал приближение конца. Только длительный отдых, вода, много воды, могут вдохнуть в его измученное тело слабую искру надежды. Но он чувствовал, что в этот раз не получит ничего. Владыка назвал его другом, значит Пенничелу выпал жребий уйти и не вернуться.

— Те живые, которые сбежали, ты говоришь, их было четверо? Как ты посмел их упустить? — кряхтящими звуками извлёк из себя слова упрёка старец.

— Я проткнул одного секирой, он не смог бы выжить.

— Но остальные могут. Если они ушли так далеко от убежища, они знают, куда идут. Нужно быть или полным глупцом, или одержимым целью, достойной самой жизни, чтобы отправиться в пустыню, где их убьёт солнце и слабый воздух. Сколько припасов было у них с собой?

— Всё, что у них могло быть — это вода и пища на двоих. На всех повозках, которые мы захватили, было одинаковое количество воды и пищи.

— На двоих, говоришь? Если они не нашли то, что искали, то уже умерли в песках. Но если они дошли до цели, то рано или поздно пойдут обратно. Поставь людей, пусть выследят и привезут их мне. На этот раз они нужны мне живыми. Они что-то знают, теперь это должен знать я. А сейчас уходи, и если ты не получишь то, что мне нужно, можешь не возвращаться.

Воин встал с колен и вышел в каменный коридор, застланный красными коврами, созданными руками затворниц, живших когда-то в этих пещерах. Они рожали детей, из которых вырастали воины, сильные и смелые. Они приносили добычу, приводили пленных женщин, иногда детей. С тех пор многое изменилось, женщин стало мало, как и воинов. Когда правитель стал посылать людей для странных задач — искать в песках что-то, нечто необычное, какие-то знаки, то люди стали чаще умирать от смертоносных лучей солнца. Воины боялись вернуться ни с чем, часто они умирали в песках от жажды или ночного холода.

Когда женщины видели смерть своих детей, они отказывались рожать снова. Смертельный яд или секира, они принимали решение не задумываясь, не жалея о жизни. Племя кодбанов постепенно вымирало, оставляя в огромных подземных помещениях лишь эхо.

Пенничел шёл по длинному коридору, в стенах которого зияли проходы, то вправо, то влево, образуя сложный лабиринт ходов и комнат. Он знал все ходы наизусть с раннего детства. С кучкой юнцов они весёлой гурьбой бегали по этим проходам, иногда не хватало и дня, чтобы обойти их все.

Воин повернул направо и остановился перед плотной занавесью, служившей дверью в каменную комнату. Он стоял и смотрел на нехитрый узор двери, давно выцветший и потерявший смысл. Никого не осталось из той весёлой, безмятежной гурьбы ребятишек. Все давно погибли, остался лишь он. Их было тоже десять, они подрастали, становились окрепшими юнцами. Однажды десять друзей ушли в самый дальний, давно заброшенный тоннель, где поклялись жить друг для друга, отдать жизнь за другого, если понадобится. Они порезали острым лезвием ножа свои ладони и прикоснулись к большому белому камню, лежащему на дне высохшего водоёма. Тогда они сильно получили от матерей и отцов, но они с гордостью замечали, как другие дети с завистью смотрели на эту кучку верных друзей. Теперь их больше нет, как и их матерей, не переживших потери.

Там, за этой занавесью, его мать. Она ждёт его, всегда ждала, где бы он ни был. Вот и сейчас она, наверное, готовит соус васхры и режет мясо, вынутое из под пресса. Воин протянул руку, чтобы приоткрыть занавесь, но безвольно опустил её. Он не в силах сказать ей, что уйдёт и, возможно, уже не вернётся. Она не вынесет этого, так пусть она не узнает об этом как можно дольше.

— Пенни, — тихо прозвучал голос из комнаты. Она почувствовала его присутствие. Воин двинулся с места и исчез за поворотом.

Он выбрал лучших воинов из тех, что оставались свободными в убежище. Пять человек, двое из которых участвовали в прошлом походе.

— Хатуэлл, Стаум, вы останетесь. Мне не нужна ваша смерть.

— Извини, командир, но мы так решили. Нам известна цель похода, мы знаем, куда идти. Владыка посчитал провалом нашу последнюю вылазку, так в этом есть и наша вина, исправлять ошибки нам вместе.

— Я благодарен вам, друзья мои. Итак, у нас есть задача — найти тех сбежавших. Если они живы, мы их схватим и доставим сюда. Если они мертвы, то пусть песок им будет домом.

Слабость снова стала давить на плечи Пенничела, но он переборол желание упасть на каменный пол прямо перед своими подчинёнными и продолжил речь.

— Предлагаю выйти в ночь, одев на себя всё, что найдётся. Возьмём заступы, хороший запас воды на несколько дней.

— Командир, нам не выстоять несколько дней, мы умрём, не добившись цели.

— Мы выживем, это наша первоочередная обязанность. До того места ровно половина ночи. Мы это выяснили вчера, когда возвращались с ранеными и убитыми, таща за собой непослушных животных и тяжёлые повозки. Сейчас у нас будет лишь одна повозка, а морхун из нашего загона, а значит послушный. Мы приедем на место ещё раньше. На месте мы начнём копать большую яму, которая будет выше наших голов. Потом мы пророем углубление в сторону и скроемся в нём. Днём будем дежурить по очереди и выслеживать беглецов.

Воины смотрели на своего командира и восхищались его умом. Никто бы никогда не осмелился назвать его Грязным Пенничелом, хотя каждый из них хоть раз мечтал, чтобы ему выпала честь иметь такое прозвище.

— Командир, мы готовы, когда прикажешь выдвигаться?

— Как только соберём всё необходимое, так незамедлительно, и… Я благодарен вам, друзья, что верите мне.

Пенничел с командой из пяти воинов, замотанных в тёмные одежды, отправились в путь, как только наступили сумерки. Их ждала долгая и нелегкая дорога сквозь ночной холод. Почти невидимые, они шли быстрым шагом, чтобы держать мышцы в тонусе. Их передвижение выдавала только повозка, но её части обильно смазали перед выходом, так что лишь небольшой шум сминаемого колёсами песка мог привлечь чьё-то внимание.

— Прибыли. Вот это место, их путь проходил тут. Разгружаемся и за работу.

Команда безропотно принялась исполнять приказ командира. Когда на горизонте принялась заря, люди Пенничела спрыгнули в яму и зашли в боковую нишу. Солнце не достигало потайного укрытия, поэтому время для них приостановило свой бег, позволив немного передохнуть.

Жёлтый песок, испещрённый красно-рыжими островками, словно язвами, простирался во все стороны. Пенничел смотрел на бесконечную пустыню и не мог поверить, что когда-то давно всё это могло иметь другой цвет, а вода была даже на поверхности. Старые легенды, передаваемые из поколения в поколение, дошли и до его дней. Представление о прошлом было настолько искажено, никто не верил, что когда-то всё могло быть не так, как сейчас. Если кто-то вздумает сказать о том, что на планете песок встречался редко, а вокруг простирались поля мягкой зелёной травы, то этого человека будут избегать. Но даже если легенды уже не вызывают восторга, восхищения, таинственности, а только лишь смех и упрёки, то Пенничел знал кое-что не понаслышке. Его мать когда-то говорила ему, ещё совсем юному, что песок не всегда был красно-рыжим, а растений было намного больше. Она это слышала от своего отца, а тот от своего. Солнце не несло угрозы, а дышать можно было полной грудью. Ночь могла быть такой же тёплой, как день, но постепенно всё это ушло. Осталось совсем немного того, что можно назвать жизнью, но и это постепенно уходит, искажается, рушится.

Пенничел вглядывался вдаль, где рыжий песок плавно переходил, практически сливался с белым небом, но ничего, кроме пыли, стелющейся над поверхностью пустыни, не видел. Его посещали мрачные мысли, они не давали покоя. Сотни смертей ежегодно случались только от рук его воинов, кодбанов. Убивали плантаторов, как их прозвали в поселениях, отбирали всё, что те перевозили из одной общины в другую для продажи или обмена. Людей убивали, а иногда совершали набеги на мелкие, одиноко стоящие убежища и полностью их опустошали. Плантаторы всегда считались врагами кодбанов, несмотря на то, что, только благодаря им кодбаны существовали. Плантаторы трудились, не покладая рук, выращивали васхру и семирду, которые шли на корм морхунам. Великолепные скакуны, послушные и неприхотливые, были к тому же источником очень питательного мяса, а излишек яиц был просто подарком в скудном рационе общины. Их сушили и растирали в порошок, а когда наступали зимние дни, этот порошок смешивали с измельчёнными семенами семирды, водой и запекали в красивые розовые лепёшки на раскалённых камнях.

Плантаторы умели делать тёплую и практичную одежду из пуха морхунов. Когда начинались первые заморозки, у этих пернатых увеличивался слой подперника, женщины просовывали руки под их маленькие крылышки и выкатывали пух, из которого скручивали мягкие нити. Плантаторы пытались выжить в этих суровых условиях увядающей планеты, но их становилось всё меньше, как и кодбанов. Многие умирали от солнечных ожогов, которые получали на уличных работах. Рытьё траншей, установка баррикад были неотъемлемой частью их непосильного труда, чтобы спасаться от жестоких набегов грабителей и убийц.

Пенничел не мог прогнать из своей головы эти мрачные мысли. Почему их племена не существуют вместе? Смерть всего живого на Марсе неизбежна, она приближается с каждым годом всё ближе и ближе. Так почему бы племенам не стать одним целым, не замедлить своё исчезновение?

Воин посмотрел на свои могучие руки, и кровь ударила ему в виски. Неужели он не может выращивать траву, кормить животных и просто жить? Какой смысл убивать ради того, чтобы его племя отобрало и съело очередного морхуна? Не ускоряет ли это приближение конца?

Хатуэлл положил ладонь на плечо командира и предложил отдохнуть в тени, а сам сменил его на посту. Пенничел присоединился к четверым товарищам, чтобы ненадолго сомкнуть глаза, но тревожные мысли так и не оставили его. Владыка в своём гневе произнёс слова, которые могли нести какую-то истину. «Они были одержимые целью, достойной самой жизни…» Но чьей жизни, если они шли на верную смерть в пустыню? Жизни общины, или они искали жизнь? Но какая жизнь в пустыне? Новое убежище или, может быть, огромные запасы воды? Но это невероятно, вода давно иссякла, да и чтобы искать что-то, нужно об этом знать.

Воин уткнулся лицом в песок, чтобы приглушить гул в голове. Они знали, куда идут, они умеют жить и выживать, только они спасутся, а мы исчезнем навсегда. Так почему же мы не вместе?

Командир не смог уснуть, он встал, укутался в тёмные одежды и вылез на поверхность укрытия.

— Командир? — спохватился стоявший на посту Хатуэлл, но выдвинутая вперёд ладонь начальника дала понять, что всё в порядке, беспокоиться не стоит.

— Я сделаю короткую вылазку до той скалы и обратно. За меня не беспокойся, я не задержусь. Не забудь смениться в положенный срок.

Грязный Пенничел опёрся руками на край ямы и вылез наружу. Через несколько мгновений его тёмный силуэт исчез за низкой каменной грядой.