Шпулечник

Влад Костромин

Роман, развившийся из рассказа конкурса «Фантазмы и протуберанцы» (конкурса «Вирда»), проводившегося сайтом «Квазар» в апреле – мае 2019 года. В финальный сборник рассказ не вошел, но послужил основой романа.

IV

— Тань, — за завтраком сказал отец, — мы же сегодня ночью чуть неуловимых братьев Орешниковых не поймали.

— Вить, — мать сосредоточенно делила холодное, сваренное из остатков ухи с желатином и обжаренной на сале морковки. Холодного получилось много, в основном за счет морковки, — не глуми ты мне голову, а то еще поделю не так. Холодного должно до конца недели хватить, а твоих Орешниковых, если они вообще есть, — прищурившись, посмотрела на отца, — никто не ловит, потому, что они даром никому не нужны.

— Да что ты говоришь? — отец от огорчения одним махом выпростал стакан горячего чая. — Что значит, не нужны? Опасные преступники, угроза обществу, и не нужны? Асоциальные элементы, чуждые нашему быту и ставшие на скользкую стезю преступления, и не нужны?

— У нас полсемьи таких и что?

— Каждый гражданин должен их ловить, либо, — поучительно воздел палец и сверкнул лысиной, — содействовать их поимке компетентными органами.

— Вить, будешь так пить — скоро начнешь не только Орешниковых, но и чертей ловить.

— Черти антинаучны, — солидно возразил отец.

— Если антинаучны, почему тогда алкоголики во время белой горячки чертей ловят?

— Из-за низкого уровня общей культуры. Культурные алкоголики чертей не ловят…

— Культурные алкоголики ловят братьев Орешниковых, — закончила мать.

Димка, строчащий в записную книжку новые слова, захихикал, но осекся под тяжелым взглядом отца.

— Не смешно, младшОй, — отец обвел всех внимательным взглядом. — Преступление не должно остаться безнаказанным. Как говорил Глеб Жеглов Володе Шапапову: Вор должен сидеть в тюрьме.

— Какой преступление, Вить? Что ты мелешь языком, как трухлявая мельница?

— Я из-за них зуба лишился, — ткнул пальцем в свой ощерившийся рот. — Зуба! А мог и жизнь потерять!

— Вить, ты совсем ку-ку? — покрутила пальцем у виска Димки. — Тебе Катька повариха зуб выбила, за то, что перец из столовой воровал.

— Ты ничего не знаешь, женщина! Рассуждаешь тут, как умная Эльза, а на самом деле, Катька действовала по указанию братьев Орешниковых, как Каплан стреляла в Ленина по указанию эсеров.

— Вить, тебе лечиться надо. Надумал тоже, с Лениным себя сравнить. Долго думал? Ленин он того, он вождь, — развела руками.

— Я тоже вождь, я совхозом руковожу! — потрясал над головой сжатыми кулаками отец. — Это не хухры-мухры.

— Хватит тут заливать, а то я из-за тебя на работу опоздаю. Ешьте скорее.

— Не опоздаешь, я тебя подвезу.

— Хотелось бы по улице пройтись. Вдруг кто-то кошелек потерял.

— Толковая идея, — кивнул отец. — Вдруг и правда какую безделицу найдешь.

— А что за Орешниковых вы чуть не поймали? — сменила гнев на милость мать.

— Пыка и Мыка, ворованный комбикорм Капитану продали, а мы их застукали и скрутили.

— Известные ворюги, — поморщилась мать. — Но с чего ты взял, что они братья Орешниковы? Они же тут всю жизнь жили.

— Мне сначала показалось, — слегка смутился отец, — в темноте, что они в масках, как Фантомасы.

— Может и правда в масках? — мать была мнительной, что Сидор в «Неуловимых мстителях». — Кто их знает?

— Я подергал — настоящая кожа.

— Тогда сообщники свинокрадов.

— Тань, пока что никто ни одной свиньи не украл. Свинокрады — как черти, — отрыжка предрассудков.

— Мало ли, — мать на всякий случай перекрестилась. — Так что там с Орешниковыми? Награду за них не дают?

Было видно, что навязчивая отцовская выдумка, в которую он и сам давно поверил, начинает находить отклик в мозгу матери.

— Они мстят мне за разоблачение банды контрабандистов.

— Вить, — мать слегка пришла в себя, — какая банда контрабандистов?

— Как в «Бриллиантовой руке». Я их в Москве разоблачил. Они таились, как профессор Мориарти от Шерлока Холмса, и подослали Катьку.

— У тебя же не было гипса, — не выдержал Димка.

— Мне гипс не нужен. У меня все здесь, — отец гулко постучал себя указательным пальцем по лбу.

— Как в пустой бочке гул, — не утерпев, ехидно подначила мать.

— Это мысля резонирует. Возвращаясь к братьям, — звучно поскреб затылок, — я подумал ночью, пораскинул мозгами. Пыка и Мыка могут быть Орешниковыми. Они же приезжие, — увидев, что мать хочет возразить, поспешно сказал он.

— Они приехали раньше нас.

— Не намного.

— Все равно, раньше.

— Я к тому времени ихнюю шайку-лейку разоблачил, так что по времени все сходится.

— Но почему они приехали сюда?

— Потому, что меня Родина не так просто в этот медвежий угол направила, — таинственно сказал отец, — а чтобы я вывел преступных главарей на чистую воду. У Пыки вообще фамилия Трапезон, а у Мыки наоборот, Якобхерсон.

— Фамилии уголовные, — согласилась мать, — но ничего не доказывают. Мелешь, как Емеля, а дети слушают.

— Учтите, пионеры, — отец покачал перед нашими лицами пальцем, — это тайна, как говорится, военная. Тань, собирайся на работу, — достал сигареты и закурил, поочередно выдыхая длинную струю дыма то в меня, то в Димку.

Родители ушли на работу.

— Пыка и Мыка — фашисты, — сказал Димка. — Я сразу догадался.

— Не фашисты, а контрабандисты.

— Все равно, они могут украсть меня.

— Зачем ты им нужен?

— Что бы папке отомстить.

— Папка будет только рад, если тебя украдут. Кормить же не надо.

— Это да, — согласился брат, поразмыслив. — Кормить не надо — будет рад. И что нам делать?

— Зачем нам что-то делать? Мы тут уже столько лет живем, и никто тебя не украл. Значит, ты никому не нужен.

— А если они нас подожгут? Помнишь, как Лелик-мукомол спьяну чуть не поджег?

— Так то Лелик, у него не все дома.

— Пыка и Мыка вместе с Леликом работают…

Я задумался. В словах брата был резон. Пыка и Мыка были странными: ходили в вечно замасленных фуфайках и разговаривали так неразборчиво, что их никто кроме друг друга и Лелика-мукомола не понимал. Еще и жестикулировали при разговоре, как глухонемые. А если они и правда притворяются, чтобы отомстить отцу? Вдруг и зуб не за кражу перца ему выбили? Хотя я и понимал, что отец врет, но не может же человек врать постоянно? Или может?

— Мы должны за ними следить, — прервал мои раздумья Димка. — Что бы они нас не подожгли.

— Как ты собираешься за ними следить? — не понял я. — Что за ними следить, если они днем на работе? Куда они с работы уйдут?

— А ночью?

— А ночью мы заборы воруем, нам некогда следить.

— Может Чомбу попросить…

— Даже не заикайся! — перебил я. — Тебе мало того, что вся деревня свинокрадов ловит?

— И хорошо, зато свиней никто не украдет.

— Их и так никто не ворует.

— Потому и не воруют, что свинокрадов ловят.

— Их нет! — закричал я. — Пойми ты, свинокрадов нет!

Раздалась телефонная трель. Я подошел к столику и снял трубку.

— Алло.

— Василий, это я, — сказала мать. — Ночью у токаря поросенка украли. Следите за свиньями. Пропадет свинья — я вас самих закупорошу! — запиликали короткие гудки.

— У токаря поросенка украли, — положив трубку, сообщил я.

— Кто? — глаза брата испуганно заметались. Казалось, брат стремится заглянуть себе за спину: посмотреть, не подкрадывается ли кто?

— Я откуда знаю? — сел в кресло, продавленное тушей отца. — Нечего нам было вообще туда лезть.

— Я поросенка не брал, — нахмурился Димка, — я первый убежал, а ты еще оставался…

— Ты что, думаешь, я спер поросенка? — удивился я.

— Ты там один оставался, а теперь поросенка нет.

— Я потом с отцом и Кобаном ездил, Орешниковых ловил, и никакого поросенка у меня не было.

— Ты мог его спрятать.

— Где?

— Не знаю.

— На поле, да?

— Ну… — глазки растерянно поникли.

Спрятать поросенка мне действительно было негде.

Конец ознакомительного фрагмента.