Лето 1991 года. В деревне Карловка жестоко убивают подростка. Местные правоохранители просят помощи в области. Неожиданно для раскрытия преступления присылают следователя из Москвы. В помощь ему дают молодого следователя областной прокуратуры. За приездом следует череда невероятных событий и трагических происшествий, странных смертей, похожих на несчастные случаи. Сумеют ли они разгадать загадку убийства и уцелеть в деревне, где еще теплится змеепоклонство и даже птицы не то, чем они кажутся?
VIII
Ночью Андрею Ивановичу приснился странный сон: за столом в помещении, похожем на типичную столовую, сидел незнакомый подросток в школьной форме и красном галстуке.
— Компоту не желаете? — спросил он, указывая на стоящий на столе стакан с желтоватой жидкостью.
— Нет, спасибо, не желаю.
— Напрасно, вкусный компот.
Следователь отрицательно покачал головой.
— А каши пшенной с котлетой? — продолжал предлагать подросток, ткнув пальцем в тарелку.
Следователь мог бы поклясться, что только что тарелки на столе не было.
— Спасибо, я на ночь не ем. Врачи говорят, что это вредно.
— Врачам разве можно верить? — подросток ловко сунул указательные пальцы себе в глазницы и, вынув глаза, положил их на стол. — Даже зрение не смогли спасти, не то что жизнь.
— Ты Юра?
— Кому-то Юра, а кому-то Юрий Алексеевич. Не Гагарин, — глаза на столе жили своей жизнью, внимательно наблюдая за следователем.
— Юра, кто тебя убил?
— Все равно не поверите.
— Андрей?
— Андрей? Ха-ха-ха, — Юра рассмеялся, одновременно пялясь на Андрея Ивановича пустыми глазницами и глазами, что продолжали лежать на столе. — Андрей-то тут при чем?
— Выходит не он?
— А вы у него сами спросите.
Следователь почувствовал укол в плечо и какую-то тяжесть. Скосил глаза — на плече лежала ладонь, пробитая колышком, а повернув голову, встретился с глазом, по которому ползали лесные муравьи. Вторая глазница была кровавой дырой с неровными краями.
— Спросите, — продолжал смеяться за спиной мертвый Юра, — если доведется. И еще узнайте, кто такая Ленка Егорова.
Следователь смотрел на набитый окровавленными опилками рот Андрея.
— Кто тебя убил?
Андрей прислушался, покачал головой и махнул рукой. Андрей Иванович посмотрел в том направлении: белой стены больше не было. Была видна лесная поляна и домик, похожий на избушку Бабы-Яги, с плетенными из веток и лапника стенами, выглядывающий из листвы на ее краю. Раздался блуждающий звон колокольчика: будто кто-то кружил вокруг следователя, позвякивая. Заухала птица и мужчина проснулся.
Луч раннего Солнца щекотал Славе, спящему на соседней кровати, лицо, и тот морщился, словно недовольный котенок. Поняв, что уже не уснет, Андрей Иванович начал делать зарядку. Проснувшийся от голосистого петушиного хора Слава с изумлением смотрел на Андрея Ивановича, делающего у стены стойку на голове.
— Доброе утро, Слава. А ты зарядку не делаешь? — встав на ноги, спросил его коллега.
— Делаю, но я все больше отжимаюсь да приседаю.
— Тоже нужное дело.
— А вы это йогой занимаетесь?
— Да, Слава, йогой. Эта асана называется Ширсасана — стойка на голове.
— Как интересно. Научите?
— Завтра утром покажу, — взяв с кровати полотенце, сказал Андрей Иванович. — Я в душ.
— Спасибо. А вас кто научил?
— Один бурят, он сам на Тибете научился.
— Ничего себе!
— Покажу как делать, и ты сам научишься.
— Хорошо, — Слава упал на пол и начал отжиматься.
Настоящего душа в общежитии не было. Душевая была совмещена с умывальной и расположена в конце коридора напротив туалета. Вернувшийся из душа следователь рассказал младшему товарищу свой сон.
— Андрей Иванович, как вы с такими снами спать не боитесь?
— Слава, это подсознание подает какие-то знаки. Надо только их расшифровать.
— Ладно, выпьем кофе и я на опрос. Думаете все-таки поджог?
— Вот это тебе и предстоит выяснить. Василию позвонил?
— Через двадцать минут подъедет.
— Хорошо, где твой кофе?
— Берите, — Слава протянул Андрею Ивановичу стакан. — Где-то у нас третий был, вроде?
— Я его взял, он мне нужен. Попроси в понедельник в столовой штуки три.
— Хорошо. Заеду в магазин, сахара куплю, — начал собираться Слава. — У вас талонов нет случайно? А то я не захватил.
— Сахар вреден, но талоны есть, я их из портфеля не выкладываю. Сейчас выдам.
— А вы чем займетесь?
— Пригласил Колиного друга на разговор.
— Зачем?
— Подумай.
— Не знаю, — глотая горячий кофе, сознался Слава.
— Хочу понять, это он «стучит» участковому или нет.
— Почему он?
— Потому, что либо он, либо Коля, либо сам Виталик.
— Вы из-за горшков так думаете? — осенило Славу.
— Именно. И если информация идет от него, то мы можем получать ее напрямую, минуя лейтенанта.
— Не доверяете ему?
— А ты доверяешь?
— С виду он исполнительный, искренний, помогает охотно…
— Слава, пометь себе в блокноте — верить нельзя никому… Все врут. Лейтенант тут тоже как-то замешан, пускай даже только через жену, но замешан. Верить ему до конца нельзя.
— Спасибо, учту.
***
После кофе Слава уехал опрашивать соседей сгоревших Киабековых. Андрей Иванович задумчиво чертил какие-то схемы в блокноте. В дверь робко постучали.
— Войдите.
Вошел невысокий стройный подросток с большими карими глазами.
— Здравствуйте, я Саша Моргунов, вы меня вызывали?
— Проходи Саша, присаживайся. Да, вызывал. Ты без родителей?
— Без.
— Просто по закону я не должен тебя без присутствия совершеннолетних допрашивать, но хочу просто поговорить… Поговорим?
— Давайте, — согласился усевшийся на стул Саша.
— Расскажи о своем друге.
— Каком именно?
— О Коле Андрееве.
— А что с Колей случилось?
— Ничего не случилось, — мягко улыбнулся Андрей Иванович, — просто расскажи.
— А почему вы родителей его не можете спросить?
— Ты же его друг, ты можешь рассказать то, чего не знают родители.
— Ну… — задумался подросток, — ему мать запрещает на озеро ходить.
— Почему?
— Боится, что он утонет, потому, что не умеет плавать.
— Еще что про него можешь рассказать?
— Однажды он бежал по саду и ветка его в глаз ткнула. Чуть глаз не вытек!
— Какой ужас! А еще что-нибудь с ним случалось?
— С ним нет, а вот с Виталиком было…
— Что именно?
— Помню как Коля рассказывал, что они на первое мая поехали в гости к тетке. Она в какой-то деревне живет, два часа ехать. И по пути попали в аварию. Всем ничего, а Виталику лицо стеклом порубило и ногу переломало. Год потом в гипсе лежал, ходить не мог.
— Это оттуда у него на лице шрамы?
— Да.
— Коля в аварии не пострадал?
— Нет, хоть Коля рядом с ним сидел, а на нем ни царапины.
— А когда это случилось?
— В тот год, когда они еще в другом доме жили, где сейчас повариха и Серега-Корявый живут. Это потом, когда им специально в саду дом построили, туда переехали. Я тогда с ними и познакомился.
— Ты же там недалеко живешь?
— Через дорогу от них, второй дом, за домом Лобана.
— Куприянов там далеко от вас жил? — задумчиво спросил Андрей Иванович.
— Как раз напротив нас. Та стороны улицы на один дом короче. Поэтому он был крайним.
— Как думаешь, почему он сгорел?
— Говорят, его фашисты пытали.
— У вас тут фашисты есть?
— Может, в лесу водятся, может, на парашютах спрыгнули.
— И зачем они его пытали?
— Секреты хотели узнать, — логично ответил подросток.
— Какие?
— Я откуда знаю? Я же не фашист.
— Правда, что Колю в спецшколу хотели перевести?
— Он левша и видит плохо, но стал отличником, поэтому его оставили с обычными детьми.
— Что можешь в общем о нем сказать?
— Хороший друг.
— Как вы, говоришь, познакомились?
— Они в том новом доме стали жить… Виталик с Костей в саду гуляли. Ну, я подошел и познакомился. Еще сала им принес тогда, так сказать, за знакомство.
— Сала?
— Мать их заставляла рыбий жир по утрам пить и Колю тошнило…
— Рыбий жир полезен от рахита, но я, — подмигнул Андрей Иванович, — его в детстве терпеть не мог.
— Потом Виталик красную шерстяную нитку на бутылку с жиром завязал, Екатерина Егоровна подумала, что это сглаз и сожгла жир, — задорно заулыбался Саша, — смешно?
— Очень смешно, — заулыбался в ответ следователь, — Екатерина Егоровна верит в сглаз?
— Верит, она же Колю по разным бабкам возила лечить. Виталика тоже.
— От чего лечили Виталика?
— Она ему ногу перебила чугунком и у него коленка была разбитая.
— Екатерина Егоровна перебила?
— Да, бросила в него за что-то и в коленку попала.
— Как интересно.
— А еще Коля говорил, что у них дед колдуном был, — рассказывал ободренный Саша, — и у матери его книги старинные хранятся, колдовские.
— Ты сам эти книги видел?
— Сам нет, но Коля врать не будет. А еще, — подросток понизил голос, — говорят, что у Виктора Владимировича брат сидит.
— В тюрьме?
— На зоне за убийство.
— Ого, — сделал большие глаза Андрей Иванович, — кто такое говорит?
— Мужики говорили, я слышал.
— Спасибо, ты нам очень помог. Сам что думаешь насчет убийства Андрея?
— Это ведьмы его убили, — помрачнел Саша.
— Какие ведьмы?
— Те, которые в заповеднике живут.
— Там разве кто-то живет?
— Да, там ведьмы живут.
— Кто тебе про это сказал?
— Все про это знают, но не говорят.
— Почему?
— Боятся. А вы сами посмотрите — заметили как птицы странно себя ведут?
— Как?
— Воробьи один за другим летают, как привязанные. Или вот клесты. Вы знаете, что клесты не гниют? Так и лежат дохлые, никто их не ест. Это не странно?
— Насколько я помню, клесты пропитываются смолой, поэтому ничего странного в этом нет.
— Смолой? — сник подросток. — А я думал… — он снова встрепенулся. — А еще за вашим окном все время сорока наблюдает!
— Просто сидит птица на дереве. Что тут такого?
— В сорок ведьмы оборачиваются!
— У вас есть ведьмы в деревне?
— Конечно! Бабка Максиманиха. Еще была бабка Фомячиха, но ее сожгли за колдовство.
— Кто сжег? — насторожился следователь.
— Дедушка Ленин.
— Это какой Лены дедушка? — потянулся за списками жителей Карловки Андрей Иванович.
— Это Ленин, который в Москве в Мавзолее, лежит, — как на дурака посмотрел на следователя Саша.
— Как же он мог из Мавзолея сжечь ведьму? — спросил Андрей Иванович.
— Смог же, — с полной убежденностью в голосе ответил Саша. — Он теперь и Стасика накажет!
— Кто такой Стасик и за что его наказывать?
— Сапунков Стасик, мой брат двоюродный. Он бюст Ленина из конторы украл и Витьку Пронкину продал. Витька уже Ленин наказал — ногу сломал. Теперь Стасика очередь.
— Зачем Стасику бюст Ленина? — спросил совершенно ошалевший от таких подробностей следователь.
— Он ворюга страшный, его скоро в колонию посадят. Он однажды пытался стол бильярдный из клуба утащить, но не дотянул до дома.
— Зачем ему стол? — Андрею Ивановичу уже не приходилось разыгрывать изумление.
— Не знаю. Мужики его поймали и побили за это.
— Сильно?
— Сильно, в больницу в Дроновке положили на три недели. Так он за это время целый мешок вилок и ложек там украл.
— Примечательный персонаж.
— Его Эмилем зовут все, кино такое есть11.
— Ты его не любишь?
— Он и у меня все время ворует.
— А сестры его, Ира и Лена, как тебе?
— Они хорошие. Ленка с Андреем раньше ходила, а потом Ирка стала.
— Ты в лес ходишь?
— Хожу, я белок стреляю из лука.
— Зачем?
— Белок хорошо со свиным салом тушить — очень вкусно получается.
— Ты так хорошо из лука стреляешь? — польстил следователь.
— Не всегда, — засмущался подросток.
— Лук сам сделал?
— Лук и стрелы мне Виталик отдал.
— Сам он из лука не стреляет?
— У него самострел есть и поджиг, и ружье ему батя дает. Зачем ему лук?
— На самострел порох нужен.
— У них пороха этого дома завались — им крестный привозит из города. А еще Виталик залез в вагончик… — осекся Саша.
— Куда залез?
Подросток молчал.
— Александр, мы же просто разговариваем. Тебе ничего за это не будет, если скажешь правду.
— А Виталику будет?
— Нет, не будет. Так что там?
— Он залез в вагончик, что на строительном складе стоит и забрал строительные патроны. У него их много…
— Где этот склад?
— За почтой, за липами, с краю сада.
— Ясно, спасибо. А зачем Вите бюст Ленина?
— Он же Бутуя внук, — таким тоном, будто это все объясняло, ответил Саша.
— Не понял. Объясни, пожалуйста.
— Внук деда Бутуя, сын Васи-Мали. Они Ленину молятся.
— Это как? — не понял Андрей Иванович, подумав, что ослышался.
— Как на иконы, только Ленину. У них там своя компания: Бутуй, его сын Вася-Маля, дочка Бутуя — Бутуиха, Клопик и еще несколько человек.
— Сашка Газон, Жарик? — вспомнил следователь.
— Да, еще Шандорик с ними.
— А чем они занимаются?
— Я точно не знаю, только про Ленина слышал.
— Хорошо, можешь идти. Если что-то узнаешь или чего вспомнишь — забегай. Хорошо?
— Договорились.
***
На похороны Андрея собралась вся деревня.
— Я и не думал, что тут столько народа, — прошептал Слава участковому.
— Тут просто и из Афоньевки приехали и со всей округи люди.
— Выносите! — зычно командовал рослый широкоплечий поп, пребывающий, судя по всему, в состоянии легкого подпития. — Крест сначала! Дура, баба, прости Господи, куда ты прешь?
Надежда, заплаканная старшая сестра убитого, державшая портрет с черной лентой, послушно пропустила вперед сгорбленного от горя отца, несущего крест.
— Таперича и ты ступай, дщерь, — продолжал руководить батюшка. — С крышкой не спите там! Ногами вперед вертите, нехристи!
Несущие крышку Витек и Володька Шнеппе послушно поменялись местами. Рядом с сестрой встал старший брат Андрея — Сергей. За ними шла Елизавета Харитоновна, демонстративно неся старинную потемневшую икону — мужчину с огромными черными глазами.
— Это отец Василий — батюшка из Дроновки. Пьет запойно, но человек хороший, — вполголоса просвещал следователей участковый.
— Ставь на табуретки. Подходите прощаться, — разносился над притихшей деревней громкий голос батюшки. — Еще кто? Родные, подходите!
Люди подходили к гробу, где лежало тело, накрытое с головой красным флагом. Хоронить в закрытом гробу родные не согласились, но и выставлять на всеобщее обозрение изуродованный труп тоже не решились.
— Родные простились? Все простились? Ну, неси… С Богом!
Вера Андреевна, закутанная в черный платок, вынесла на тарелке граненый стакан, наполненный прозрачной жидкостью. Отец Василий одни махом опустошил его. Широким взмахом руки швырнул поднесенный стакан в закрытые ворота. Брызнули осколки стекла:
— Понеслась душа в рай! Отошел к Господу нашему! Понесли, христиане!
Люди подхватили гроб, и мрачная процессия длинной змеей двинулась по деревне к кладбищу, расположенному в роще за озером.
— Мрачная смерть вырвала из наших рядов одного из лучших, — комкая в руке коричневую фетровую шляпу, выступал директор, — мы не сберегли будущего строителя коммунизма, будущего защитника Родины. Он мог бороться с СОИ12, мог нести народам Африки и Азии освобождение от гнета колониализма, но, увы… Но мы отомстим, — повысил он голос, — мы отомстим по всей строгости закона. Спи спокойно, дорогой товарищ, твоя жертва не была напрасной. Следствие вытащит этих подлых мокриц, этих сколопендр на дневной свет. Товарищи, мы отомстим!
— Андрей, на кого ты меня покинул?! — начала голосить мать убитого. — Андрей!!!
— Вера, не надо, — положил ей на плечо руку мрачный отец убитого. — Не надо, Вера.
Вера Андреевна замолчала. В проход меж могильных оград вышел, распространяя сильный запах нашатырного спирта, мужичонка лет сорока, одетый в картуз с лаковым козырьком и темно-синий пиджак.
— Кого хороним? — звонко спросил он.
— Ты чего, Володя, совсем что ли? — ответил смуглый, как цыган, коренастый мужик в черном замасленном комбинезоне и танкистском шлеме. — Андрюху Родина хороним.
— Эх, ма! — Володя, сорвав картуз, хлопнул его о землю. — Жизнь моя, жестянка! А ну ее в болото! Андрюха!!! — он с криком бросился к гробу, по пути задев невысокого мужика, стоявшего рядом с кудрявой поваром-секретаршей Валентиной.
— Ты чего, Печкин? — возмутился невысокий, хватая Володю за рукав. — Ослеп что ли?
— Отстань, Корявый, — движением плеча вырвал рукав Печкин, — не до тебя.
— Кто Корявый?! — раненым медведем взревел невысокий. — Ах ты падла! — немедленно последовал мощный удар в правое плечо, развернувший Володю.
Володя, используя инерцию, ударил противника левой в лицо. Тот отшатнулся, но потом, пригнувшись, бросился на Печкина и оба, сцепившись, упали на землю.
— Сережа, не надо! — кричала над ними Валентина.
Участковый и следователи, переглянувшись, двинулись к драке. Но, их вмешательство не потребовалось. Рослый директор, словно ледокол «Ленин», продавился, рассекая толпу, и оказался там раньше.
— Совсем совесть потеряли! — словно нашкодивших котят тряся их за шкирки, приговаривал Виктор Владимирович. — Такой день, а вы льете воду на мельницу мирового империализма! Премии лишу, уроды!
«Уроды» пристыженно молчали и лишь их головы качались в ответ. Со стороны директор напоминал неумелого кукловода, впервые взявшегося выступать на публике.
— Завтра оба ко мне в кабинет! — напоследок сказал он и отпустил драчунов.
Они, злобно посмотрев друг на друга, разошлись и стали в толпе, демонстративно не глядя по сторонам.
Гроб на вожжах опустили в могилу. Она словно вздохнула, принимая гроб.
— Закапывайте, — махнул рукой отец и отвернулся.
Сильный порыв ветра вдруг сорвал целое облако розовых лепестков с куста шиповника, росшего на соседней могиле, и швырнул в могилу, словно букет из роз. Люди в толпе начали усиленно креститься и бормотать молитвы.
— Это Вова Лучкин по кличке Клопик, он же Печкин, — негромко просветил участковый, заметив, что Андрей Иванович рассматривает драчунов, — местный киномеханик, бывший почтальон. Он часто ночует на этом кладбище. Второй — Сергей Старостенко, по кличке Корявый, механизатор.
— А в шлеме кто? — спросил Слава.
— Это Паша Кондураке по кличке Танкист, молдаван из Басарабяски.
— Пройдемся? — предложил Андрей Иванович, видя, что люди потянулись к свежей могиле — поминать покойного.
— Давайте.
— Странно, тут одни осины растут, — заметил Слава.
— Местный обычай, — пожал плечами участковый. — В Афоньевке такая же картина на кладбище, да и в окрестных деревеньках тоже.
Они отделились от толпы и неспешно начали осматривать кладбище, разглядывая забытые полустертые имена на надгробьях. Внимание глазастого Славы привлекла покрытая мхом каменная могильная плита.
— Железнодорожный мастер Николай Ефимович Бельский, — прочел он надпись с ятями, — 1825 — 1875 год. Откуда тут железнодорожный мастер?
— Железка через Дроновку проходит.
— Где Дроновка и где Карловка?
— Не так уж и далеко.
— Сколько же лет Карловке?
— Никто не знает точно, но лет двести-двести пятьдесят как минимум.
— Для такой старой деревни слишком маленькое кладбище, — заметил Андрей Иванович.
— Может, раньше в другом месте хоронили? — пожал плечами участковый. — Народ тут скрытный, никто ничего толком не расскажет.
Какая-то птичка монотонно нудела: «рю-пинь-пинь-рю».
— Зяблик «рюлит», — сказал лейтенант. — К дождю.
— Это зяблик? — спросил Слава.
— Так точно.
— Я городской, птиц не знаю, — признался Слава.
— А я почитай, что и не уезжал из деревни, только в армию, — ответил Владимир Семенович. — Пойдемте, — кивнул он на толпу, селедочным косяком потянувшуюся в сторону деревни.
Поминки, куда волей-неволей попали участковый и следователи, проходили в столовой. Людей стало заметно меньше.
— У всех налито? — спросил Родин-старший. — Тогда помянем. Земля ему пухом.
Люди сидели понуро, хороня взгляды в тарелки, глотали кто что. После третьей за столами появились первые робкие улыбки, после пятой — послышался смех. Следователи и участковый пили воду, заранее налитую предусмотрительным лейтенантом в бутылку из-под водки.
— Да разверзнутся над содеявшим это злодеяние хляби небесные! — прогудел раскрасневшийся отец Василий. — Да прольется над ним дождь из серы кипящей, как над городами Содом и Гоморра, да поглотит его геенна огненная! Аминь!
Будто услышав эти слова, на улице громыхнул раскат грома. Мужчины потянулись на выход посудачить и покурить.
— Нам пора, — взяв со стакана с киселем пирожок с рисом и изюмом, сказал Андрей Иванович.
— Точно, помянули, пора и честь знать, — согласился Слава, беря свой пирожок.
— И мне пора, — сказал участковый.
Съев пирожки и выпив кисель, следователи и лейтенант вышли на улицу. Небо за время поминок налилось грозной фиолетовостью, все замерло в ожидании и лишь светло-зеленые верхушки осин робко трепетали.
— Пошлите быстрее, а то под ливень угодим, — сказал Андрей Иванович.
Они поспешили к общежитию. Вслед им неслась песня, залихватски выводимая Клопиком:
Шлю я, шлю я ей за пакетом пакет
Только, только нет мне ни слова в ответ
Значит, значит надо иметь ей в виду
Сам я за ответом приду
Что б ни случилось я к милой приду
В Вологду гду-гду-гду
В Вологду-гду
Сам я за ответом приду
Что б ни случилось я к милой приду-у-у-у-у
В Вологду гду-гду-гду
В Вологду-гду
Сам я за ответом приду-у-у-у!
— Петь на поминках для Карловки нормально? — спросил Андрей Иванович.
— Еще и драка обязательно будет, — заверил участковый.
— А крестины там, иль поминки — все одно — там пьянка-гулянка. Если забредет кто нездешний поразится живности бедной, нашей редкой силе сердешной, да дури нашей злой—заповедной.13, — негромко процитировал Андрей Иванович.
— Вы поэт, — восхитился Слава.
— Это не мои стихи. Их автор погиб, — ответил Андрей Иванович.
Едва успели поняться на крыльцо, как на землю разом бухнулись тонны воды.
— Хляби небесные, — задумчиво повторил Слава, открывая дверной замок и пропуская товарищей в комнату. Войдя вслед за ними, повернулся закрыть дверь и замер.
— Смотрите!
— Что там?
На внутренней поверхности двери ржавой канцелярской кнопкой был пришпилен чистый почтовый конверт. Андрей Иванович, достав из внутреннего кармана пинцет, аккуратно снял конверт и положил на стол. Осторожно открыл его. В конверте оказался листок из тетради в клетку, на котором ровно, будто по линейке, было выведено синей шариковой ручкой: «Уезжайте отсюда!»
— Х-м… — Андрей Иванович задумчиво рассматривал послание.
— Кто мог его сюда повесить? — спросил Слава.
— Во-первых, тот, кого не было на похоронах и поминках и во-вторых, тот, у кого есть ключ от комнаты.
— На поминках половины деревни не было, — сказал участковый, — а ключи вам должны были все отдать.
— Два отдали, а в комплекте обычно три. Сказали, что третий ключ утерян.
— Значит, третий ключ от комнаты у убийцы, — сделал вывод Слава.
— Не факт, что послание от убийцы, — не согласился Андрей Иванович, — может быть, совсем наоборот. Владимир Семенович заберите конверт и письмо, отдайте в райотдел. Пускай отошлют экспертам в город. Надо найти отпечатки.
— Слушаюсь.
— А если по почерку попытаться? — предложил Слава.
— А смысл? Явно написано по линейке. Графология тут ничего не даст. Надо искать пальцы.
— Владимир Семенович, еще одна просьба, — Андрей Иванович достал из сумки пакет. — Пальчики на стакане надо пробить через информационный центр.
— Это займет уйму времени, — ответил участковый.
— Знаю, но что делать? — вздохнул Андрей Иванович. — До автоматизации в этом деле мы дойдем еще не скоро. Кроме того, запроси все, что есть на этого Бобка.
— Подозреваете его в чем-то?
— Пока нет, но мало ли, — уклончиво отозвался Андрей Иванович. — Владимир Семенович, — посмотрел он на лейтенанта, — в такой ливень вы все равно не поедете.
— Надо подождать. Скоро перестанет.
— Пока дождь не утих, ответьте еще на пару вопросов.
— Задавайте.
— Кто такая Елена Егорова?
— Это жены моей девичья фамилия…
— Что связывает вашу жену и школу в Афоньевке?
— Она сама из Афоньевки родом, педагогический в городе закончила, и первый год преподает в школе.
— С Андреем какая связь?
— Он вроде как к ней клеился, пока она за меня замуж не вышла…
— Понятно. Это от нее вы знаете обстоятельства смерти Савкина?
— Да.
— А что еще она рассказывала про школу? Происшествия какие-нибудь?
— Весной кто-то ограбил подсобку в кабинете химии: залезли через вытяжной шкаф и унесли кучу разных реактивов. Следов так и не нашли.
— Какие любознательные дети. На кого думаете?
— Да все на тех же: Андрей, Виталик и возможно еще кто-то.
— Слава, пометь себе: кровь из носу найти учительницу химии и выяснить, что именно было украдено из химкабинета.
— Сделаю, — отметил в блокноте Слава.
— Учителя в Афоньевке почти все местные, так что найти будет легко, — сказал лейтенант. — Если желаете, я созвонюсь с директором школы, и он соберет нужных учителей.
— Было бы просто отлично. В понедельник, часиков на десять утра?
— Сегодня же вечером позвоню Алексею Михайловичу.
— Спасибо.
— Еще бы хорошо вам встретиться с учителем истории Николаем Яковлевичем Ганцем. Он настоящий энтузиаст своего дела. Когда приезжают студенты на раскопки, то всегда с ними копает. При школе музей организовал, а сейчас пытается за свои деньги издать книгу с перечнем всех погибших в наших местах бойцов Советской армии. Он много интересного про эти места рассказать может.
— Непременно попытайтесь и его организовать, — одобрительно сказал Андрей Иванович. — Что про Бобка можете сказать?
— Что про него говорить? В армии контузило: котел взорвался.
— Шрам на голове оттуда? — уточнил Андрей Иванович.
— Так точно. Комиссовали вчистую. С тех пор только и годен, что коров пасти.
— В остальное время чем он занимается?
— Ничем, живет тем, что за сезон заработал. А у него двое детей: сын и дочка, — вздохнул лейтенант, — живут впроголодь — чем бог послал, да что люди добрые из жалости подали. Хотели их даже в интернат забрать, но что-то не срослось. Так и спотыкаются по деревне. На сына время от времени жалуются, что приворовывает, но заявлений писать никто не хочет — жалеют.
— А дочка? — задумчиво почесал подбородок Андрей Иванович.
— Дочка, судя по всему, пойдет по стопам покойной Жанны Фомичевой. Во всяком случае, природа ее для этого щедро оснастила.
— Понятно. Владимир Семенович, полно у вас в Карловке социальных язв, — покачал головой Андрей Иванович. — А насчет Гитлера это у него откуда?
— Старая история. Шел он как-то, скорее всего по пьяной лавочке, ночью по деревне и примерещился ему убегающий в сторону карьера Гитлер.
— Белая горячка на местный манер? — улыбнулся Слава.
— Не знаю, но с тех пор, когда волнуется, то всегда начинает про Гитлера рассказывать. Даже когда труп Андрея нашел, то начал про Гитлера нести. Ребята из райотдела его едва на СПЭ14 не отправили. Хорошо, что я вовремя подъехал и объяснил что к чему.
— В протоколе про Гитлера ни слова не было, — внимательно посмотрел на милиционера Андрей Иванович.
— Ребята не стали про это писать, — виновато признался лейтенант. — После моих объяснений.
— Но он говорил, что видел в лесу Гитлера?
— Да, — еле слышно сказал участковый. — Но это же бред.
— Я уже ничему в Карловке не удивлюсь, — покачал головой Андрей Иванович. — Даже Гитлеру в лесу. Бобок подписал протокол не читая? — нахмурился он. — Или на него было оказано давление? — досадливо поморщился следователь.
— Нет, никакого давления. Он просто не умеет читать, — развел руками лейтенант.
— Как так? — изумился Слава. — Разве такое возможно? У нас в стране всеобщая грамотность.
— Возможно. Он делает вид, что читает, но читать не умеет. Мы ему случайно дали протокол вверх ногами, так он едва не подписал. Хорошо, что заметили вовремя.
— То-то мне показалось, что он слишком быстро протокол прочел, — подошел к окну Андрей Иванович. — Теперь понятно. А вы, Владимир Семенович, впредь запомните — каким бы бредом не казались слова свидетеля, к ним надо прислушиваться.
— И что можно извлечь из такого бреда? — обиженно спросил участковый. — А если бы он Пол Пота увидел?
— Из этого бреда можно извлечь хотя бы то, что где-то тут бродит человек, похожий на Гитлера. Если бы он увидел Пол Пота, то вам, Владимир Семенович, необходимо было бы проверить Пол Пота на наличие алиби…
Слава и участковый изумленно уставились на Андрея Ивановича.
–… или поискать в округе человека, похожего на Пол Пота, — закончил фразу Андрей Иванович.
— Спасибо, учту на будущее, — отозвался участковый.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Змеиный узел предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
11
«Проделки сорванца» (латыш. Emīla nedarbi) — художественный фильм режиссёра Вариса Браслы по мотивам книги Астрид Линдгрен об Эмиле из Лённеберги. Снят на Рижской киностудии в 1985 году. https://ru.wikipedia.org/wiki/Проделки_сорванца
12
Стратегическая оборонная инициатива (СОИ, SDI — Strategic Defense Initiative) — объявленная президентом США Рональдом Рейганом 23 марта 1983 года долгосрочная программа научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Основной целью СОИ являлось создание научно-технического задела для разработки широкомасштабной системы противоракетной обороны (ПРО) с элементами космического базирования, исключающей или ограничивающей возможное поражение наземных и морских целей из космоса. https://ru.wikipedia.org/wiki/Стратегическая_оборонная_инициатива