Витамин L. Байки, сказки и анекдоты о поэтах

Влад Борисович Льенский

На самом деле мы очень любим поэзию и поэтов. Этого витамина L в чистом виде вы не встретите. Так и здесь – необходимое каждому предлагается в виде баек ли, сказок ли, небывальщины ли, а то и в форме анекдота. Наслаждайтесь!

В. Льенский отвечает на вопросы. Избранное

Записки из зала с ответами Льенского.

Вопрос. Скажите, Влад. А не слишком ли поздно вы взялись за труд писателя?

Льенский. Это как посмотреть. По возрасту — может быть. Больших успехов добиваются авторы за большее время. Больше времени — крупнее автор. Время для роста необходимо, тут не поспоришь. Но ведь есть и другой взгляд. Молодой писатель обладает малым жизненным опытом и берёт юношеским напором, горячностью и безоглядным желанием известности. Если птичка усиленно машет крылышками, то вполне удерживается в полёте. С возрастом человек обретает опыт. Юношеский пыл становится менее интенсивным, а молочное желание славы сменяется рассудочностью высокого градуса. Творчество становится зрелым, содержательным, более плотным и масштабным. Это уже больше похоже на полёт кондора. Размах крыльев позволяет ловить восходящие потоки и парить над долами почти без усилий. Хорошее вино с годами только улучшает вкус. Появляется авторский стиль, что далеко не всякому молодому писателю удаётся выработать. Время может быть и опасным. Некоторые многообещающие, даже талантливые сходят с дистанции по разным причинам. Я был знаком с одним молодым человеком много времени назад. Это был феномен! Всё, что он видел, слышал или читал он помнил наизусть. Его родители попали под радиацию и парень был мутантом с неестественно крупной головой. Он бы мог двинуть вперёд любую отрасль промышленности с такими способностями. Но выбрал филологию из-за пристрастия к чтению. Старшие товарищи, из числа преподавателей свердловского университета, не стерпели немыслимого превосходства и нашли способ спихнуть конкурента в армию. Там он, в силу недостаточно закалённого характера, не выдержал обилия команд, приказов и распоряжений. И свёл счёты с жизнью. Может быть, кто-то тогда о нём и пожалел. Я этого не заметил. Тот случай одна из причин, почему взялся за писательство теперь, а не тогда.

Вопрос. Чёрт возьми, ваш псевдоним раздражает! Почему просто не выступить под своим именем?

Льенский. Вы не подписали свою записку с вопросом. Вам ли раздражаться от неизвестности?

Голос. Читатели никогда не представляются автору!

Льенский. (Немного подумав). А почему вы думаете, что у автора такого права нет? Я что, обязан выступать под собственным именем? Нет, не обязан. Тогда чему вы удивляетесь? Удивляться надо тому, что авторы именно пишут под собственными именами. Одни страшатся, что псевдоним угонят. Будто бы этого нельзя сделать с фамилией. Другие волнуются, что их узнавать не будут. Ну, хорошо же, когда тебя узнают в мясном ряду? Третьи не умеют перевоплощаться и псевдоним для таких шизофрения. А с такой логикой все артисты, сколько их есть, могут быть смело записаны в умалишённые. А равно и читатели, и кинозрители, и геймеры, способные сопереживать персонажам, что невозможно без перевоплощения. Четвёртые с гордостью несут папино имя и пользуются им, как тараном. Такие, правда, редки. Пятые о такой прекрасной возможности просто не задумываются. Потом им приходит в голову такая мысль, но уже поздно. И замечательные преимущества псевдонима так и остаются ими не реализованы.

(Короткая пауза). Традиция писать под собственным именем возникла и утвердилась в умах ещё при царском режиме. Это необыкновенно удобно для цензурного комитета и охранного отделения. Заметьте, что как раз в то время параллельно с мирскими традициями существовали необыкновенно крепкие церковные традиции. Послушник менял имя при постриге в монашество, а затем ещё и при оформлении в великую схиму. И это не вызывало нареканий! И обратите внимание, что про советской власти на жизненном пути молодёжь проходила опять три стадии, вполне себе роста псевдонима. Сначал октябрёнок становился пионером, потом комсомольцем, а там и коммунистом, если считался достоин. Имя в паспорте не менялось, верно. Но ценности обозначались всё более объёмные и трудоёмкие. А пусть бы население работало над собой, было постоянно этим занято и не лезло бы с дурацкими вопросами к руководству. Кстати, этот пережиток кое — где сохраняется в редакциях. Плавно протаскивая своих и наших, в таких местах автору с улицы гуманно объяснят, что за вашими плечами нет соответствующего образования, что существует издательский план, что риск печатать неизвестного автора чреват неоправданными затратами и что вообще вы ещё не можете свободно назвать все латинские наименования полевых цветов, а заодно не в курсе принципов производства маргарина из паровозного дыма. Это всё слова. Хорошо известно, что чем оригинальнее автор, тем менее склонен он к нивелированию и управлению плохо поддаётся. Вот и лупят его по незащищённым местам, на эмоции давят. Но таких мнимых авторитетов, к счастью, становится всё меньше и меньше. Рынок постепенно поглотит их искусственно созданные резервации, где всё ещё бегают в перьях и кичатся друг перед другом старой боевой раскраской. Всякий человек в чём — то уникален и о чём-то знает лучше других. Не досконально знаете полевые цветы? Подумаешь — недостаток… В эпоху интернета такой пробел восполнить просто. В редакциях умалчивают главное. Писатель тогда хорош, когда, как раз, эмоционален, а не всезнающ. Пушкин не был знаком с Петром, но написал о нём вполне достоверно и живо. Он ни разу не видел Пугачёва, но события той поры вывел впечатляюще и верно. К сему напомню, что редакторы такого типа сами обучались в ограниченной идеологическими рамками стране. Им свободы не понять.

Конец ознакомительного фрагмента.