Не моя женщина. Командировочный роман

Владимир Янковский

Книгу можно назвать эпопеей – в ней рассказывается об истории нашей страны от Рюрика до начала XXI века. Но «трудные вопросы» отечественной истории – лишь фон. На переднем плане проходит жизнь российского интеллигента от рождения до… Что ждет героя книги профессора Трубецкого в финале произведения, не знает никто.

Пролог

Дневник профессора А. Н. Трубецкова.

6 сентября 2006 г. Москва.

Не люблю поздних вечерних или слишком ранних утренних звонков. Почему-то они вселяют в меня суеверный страх. Стоит кому-то из друзей позвонить мне после девяти вечера или до семи утра, как я инстинктивно начинаю нервничать. Может, эта глупая привычка из далекого детства, когда в школе у нас изучали предмет «Культура поведения» и учительница старательно объясняла: деликатный человек не станет звонить даже родственникам после девяти вечера, это неприлично, поскольку люди могут уже лечь спать или готовиться ко сну. Звонок после этого контрольного времени, старательно внушала учительница, может иметь место только в неотложных, экстраординарных случаях — болезнь, несчастье, смерть…

Вот почему я так подозрительно посмотрел на свой городской телефон, настойчиво зазвонивший в то раннее сентябрьское утро. «Что день грядущий мне готовит?» — словами поэта подумал я, снимая трубку и произнося устало-сакраментальное:

— Да, Трубецкой…

— Саша, родной, это я, Гала, — на том конце провода послышался сдавленный голос моей младшей сестры. — Ты прости, что я так рано… Мама умерла… — после этих слов раздался явный всхлип.

— Что?!.. Когда это случилось? — я сразу представил сухонькую фигуру матери, которую видел совсем недавно, в июле, когда на пару дней заезжал к сестре в Приволжск.

— Ночью сегодня. Она во сне умерла. Я буквально несколько минут тому назад обнаружила. У нас погода испортилась, похолодало, встала, думаю, зайду, укрою одеялом, а то она все еще с лета под одной простынкой спит. Мама всегда чутко спит, ты же знаешь, а тут, я о стул ногой задела случайно, а у нее никакой реакции. Подошла к кровати, смотрю — не пойму, дышит или нет. Крикнула Юру, он подошел, посмотрел, а мама уже остывать начала, зрачки открыл, а они никак не реагирует. Юра только что скорую вызвал, милицию, а зачем, не знаю…

— Юрка не мог ошибиться?

— Ты в своем уме? С его-то опытом хирурга, Афган и Чечню прошедшего? Нет у нас с тобой мамочки, Сашуля…

— Понял. Хоронить когда собираешься?

— Сегодня среда? Ее в морг заберут, на вскрытие, так Юра объяснил, завтра вернут, это в четверг. Значит, хороним в пятницу. Вы успеете приехать?

— О чем ты говоришь? Конечно…

— Да, Саша, чуть не забыла. Ленка не включила мобильник, видимо с ночи, может, не проснулась еще, вы уж с Верой найдите ее, хорошо?

— Понял, Галина. Да, еще. Деньги я привезу, ты не волнуйся.

На кухню, где я поднял трубку телефона, зашел зевающий сын.

— Седьмой час только. Кто тебе в такую рань звонит? — Валерка потянулся к газовой плите.

— Бабушка умерла… — просто объяснил я.

— Что? Мам знает?

— Нет, она еще не встала.

— Встала, я встала! — на пороге кухни появилась Вера, плотнее запахивающая теплый халат. — Кто звонил?

— Галина. Мама умерла сегодня ночью.

— Да… Рано или поздно, но это случается, — жена тяжело вздохнула. — Летим вечерним рейсом или ты предпочитаешь поезд?

— Думаю, вечерним рейсом. Ленку надо найти, Галина до нее не могла дозвониться. Нам с тобой уладить формальности на работах. Кто помнит навскидку справочный номер Домодедово?

— Сейчас наберу! — Валерка, ходячая энциклопедия, набрал номер, протянул мне трубку.

— Девушка, доброе утро! Мне нужно четыре места на вечерний рейс в Саратов… Как нет мест? Да знаю, что Як-42, а не А-310. А в Самару? Только на завтрашний вечер… Нет, спасибо.

Положив трубку телефона, я обвел взглядом домашних.

— Все слышали? Придется поездом. Но сначала распределимся. Нам с мамой в любом случае надо заехать на работы, уладить формальности. В твой деканат я позвоню сам, скажу, что мы выезжаем сегодня. А ты давай после завтрака дуй к Ленке в общежитие, ищи кузину, как найдешь, позвони мне. 9-ый поезд с Павелецкого вокзала уходит в 17.50. Так что встречаемся дома не позднее 14.00.

Завтракали молча. Валерка, как всегда, первым управился с бутербродами и кофе. Он ушел в ванную комнату чистить зубы. Вера участливо погладила мою руку:

— Прости меня, Саша!

— Тебя-то за что? — пожал я плечами.

— Ты же знаешь прекрасно, как я относилась к Наталье Михайловне. Но смерть все ставит на свои места. Я не держу на нее зла… Но в понедельник мне надо быть на работе! — вдруг переменив тему разговора, твердо заявила жена.

— Надо, так надо. Я, наверное, до 9-ти дней останусь. А вы втроем в субботу поездом вернетесь в Москву. Хотя никуда твоя гимназия за неделю не денется.

— Я еще посмотрю, отпустят ли тебя на 10 дней. Ты же ведь у нас незаменимый…

Отпустили без проблем. Едва я рассказал ректору о случившимся, как Эдуард Валентинович, порвав мое заявление об отпуске без сохранения содержания, заявил:

— Вот что, Александр Николаевич, мы все под Богом ходим. Сейчас приказ издам о твоей командировке в Приволжск для проведения семинара учителей истории. У тебя же сестра, если мне память не изменяет, начальник местного управления образования? Не забудь только, чтоб она письмо на мое имя оформила, мне же основание к приказу будет нужно. 9 дней 14-го? Ну вот, с 7 по 17-го, это с дорогой. Деньги в кассе есть, иди, получай командировочные.

К полудню я освободился. Надо ехать за билетами. Паспорта у меня в кейсе, нет только документа племянницы. Интересно, что не звонит Валерка? Набрал номер его мобильника:

— Валера, ты чего не звонишь? Нашел Лену?

— Папа, Ленка в общежитии не ночевала…

— Ну и дела! Что подруга говорит, которая в одной комнате с нею?

— Любовь-морковь. Но где живет парень, не знает.

— Ты где?

— Возле их общаги, на Днепровской, ума не приложу, что делать!

— Выйди на остановку троллейбуса, я подъеду через 20 минут.

Через двадцать минут, захватив сына, я ехал к главному корпусу 1-го медицинского университета. Только бы племянница была на занятиях!

В деканате лечебного факультета мне быстро нашли номер группы, где училась Елена Юрьевна Петрова, моя племянница, дочь сестры Галины. Но племянницы на занятиях не оказалось. Декан, вошедший вместе со мной в аудиторию, вынужден был обратиться к группе:

— Господа студенты, кто знает координаты Лены Петровой? В ее семье случилось несчастье, ночью умерла бабушка, а Лена еще ничего не знает…

Несмотря на усилия декана, обнаружить местонахождение Лены не удалось. Обескураженный, я вернулся к машине, в которой меня терпеливо ждал Валерий.

— Ну и что?

— Ровным счетом ничего. Никто ничего о Лене не знает… Что я Гале скажу?

— Правду. Вы же с мамой всегда учили меня говорить только правду… Пап, а не позвонить ли нам Юлии?

— Думаешь, кузины общаются? Это шанс…

Я набрал на мобильнике номер дочери.

— Да, папа, что случилось?

— Бабушка умерла…

— Которая? — тревожно спросила дочь.

— Моя мама, Наталья Михайловна…

— Дела… Хоронить Ты едешь один?

— Нет, все трое.

— Я бы хотела поехать тоже. Не по-людски это, бабушку не проводить…

— Конечно. Юля, ты случайно не знаешь, где и с кем живет Лена?

— Кузина? — уточнила дочь.

— Да, Лена Петрова.

— Случайно знаю…

— Выручай. Она до сих пор ничего не знает о бабушке, мобильник отключен, в университете ее нет. Поможешь?

— Ты где сейчас?

— В районе Новослободской. Стоим у светофора на Селезневской улице. Мы с Валерой на моей машине.

— Проще мне до Вас доехать, чем Вы будете плутать по закоулкам. Стойте на месте, я через полчаса буду.

Тридцать минут мы ждали Юлю. Час ехали до Профсоюзной, где, как выяснилось, жила со своим гражданским мужем Олегом моя племянница. На наше счастье, Лена оказалась дома. Открыв дверь и увидев нас троих, она присвистнула от удивления:

— Так, не хватает только тетки… Чем обязана появлением родственничков?

— Не юродствуй! — оборвал я племянницу, ощутив запах перегара. — Теперь понятно, почему Тебя нет на занятиях.

— Что, контролировать станете?! — Ленка сделала попытку захлопнуть дверь.

— Алена, кончай выступать. Бабушка умерла! — Юлька прошла в квартиру, предлагая нам сделать тоже самое.

— Баба Наташа? Как умерла? Когда? — Лена растерянно переводила взгляд с Юли на меня, потом на Валеру.

— Ночью. Гала под утро обнаружила. Надо ехать хоронить. Ты чего телефон-то вырубила? — упрекнул я племянницу.

— Слышать никого не хотела…

— Сама расскажешь, от чего или как?

— Вам расскажу. Но без передачи матери, договорились?

— Договорились, валяй! — за меня ответила Юлька.

— Забеременела я. А Олег ничего не хочет слышать о ребенке. На аборт гонит. Вот я и не в себе. Его выгнала, одной хотелось побыть, обдумать все.

— Наедине с бутылкой, значит. О ребенке подумала, если рожать станешь? — поинтересовался я у племянницы. — Ты все же медик, последствия алкоголя и прочие факторы должна просчитывать.

— Какой Ты правильный, дядя Саша, аж тошнит…

— Тошнит Тебя, подруга, от токсикоза, а не от отца! — резонно заметила Юлька. — Короче, собирайся, надо ехать в Приволжск.

— А когда едем, дядя Саша? — жалобно спросила Ленка.

— На поезда мы опоздали, придется на машине…

— Отец, а ты разве выдержишь? Практически тысяча километров, ночью? — забеспокоился Валера.

— Будем меняться. На безлюдных участках буду давать руль Тебе…

— А лучше мне. У меня и права, и опыт вождения уже имеется, — вмешалась Юля.

— Давно за рулем? — опешил я.

— С полгода уже. Митька мне «Оку» подарил. Я не хотела Тебе говорить, чтобы Ты не волновался…

— Воистину, нет худа без добра! Чего только не узнаешь о детях и родственниках! — я выразительно посмотрел на Лену. Потом перевел взгляд на дочь. — Помоги сестре собраться. Тогда ведь и за Твоими вещами надо будет заехать, а времени в обрез, не совсем же ночью ехать! — попросил я.

Вера ничуть не удивилась, увидев вместе с нами и Юлю. Право же, смерть близкого человека примиряет родственников. Даже желание ехать в Приволжск на машине не повергло ее в шок. Выехав за пределы МКАД, я доверил руль дочери. Вела она осторожно, но уверенно, по принципу «Тише едешь, дальше будешь». Убедившись, что машина и наши жизни в надежных руках, я договорился с Юлей, что до полуночи машину ведет она, а на самом трудном отрезке, с полуночи до четырех утра, когда особенно клонит спать, за руль сяду я. Откинув голову на кресло, я задремал на переднем сиденье. В тревожной дремоте проносилось все детство, юность, все, что было связано с мамой, отцом, бабушками и дедушками, семьей, одним словом.