Наваждение

Владимир Романовский, 2015

Эта невероятная история произошла в Санкт-Петербурге с женщиной самой обыкновенной. А могла бы и с тобою, читатель, произойти!

2

Утром мать с дочерью продолжали делать вид, что не замечают друг друга. Фотина приготовила сыну завтрак, помылась, оделась, и ушла на работу. До работы ей нужно было ехать сперва на метро, а потом на троллейбусе, в общей сложности час, иногда час и десять минут. Раньше она пыталась искать работу поближе к дому, но ее никто не хотел нанимать, и она махнула рукой — слишком много хлопот, и слишком эфемерна выгода.

Прошла неделя, и Фотина снова получила письмо от «Комиссии по распределению фондов в пользу матерей-одиночек», в котором сообщалось, что за отсутствием платежа получается дополнительная плата, и теперь Фотина должна учреждению одну тысячу триста пятнадцать рублей с копейками. Фотина молча положила письмо перед матерью, прямо на журнал с кинозвездами, который мать в этот момент читала. Мать от неожиданности отпрянула, а потом разозлилась и закричала:

— Ты что, не соображаешь? Ты что, не видишь, что я читаю? Ты совсем с катушек слетела, свинья рыжая?

Фотина была не рыжая, а рыжеватая блондинка, и слова матери больно ее укололи, но она сдержалась, и только попыталась перенаправить взгляд Крессиды Андреевны с себя на письмо — подняв слегка подбородок и брови и поводя глазами от лица матери к письму.

— Что ты мне суешь? — спросила мать грозно. — Что это такое?

— Это твой долг. Ты задолжала, ты и плати, — сказала Фотина, хотя все счета в семье были общие.

— Какой долг? Долг, видите ли. Долг перед Отечеством, что ли? Что ты мелешь, коза дурная, шлюха бальзаковская? — спросила мать.

Но в конце концов снизошла она до брезгливого рассматривания письма — сперва поверх очков, потом сквозь очки. Увидев цифры, она невольно заинтересовалась, и, наконец, прочла первые несколько строк.

В ходе последовавшего скандала выяснилось, что мать ни в какие учреждения не обращалась, а это сама Фотина, дура, ходила в учреждение, и ее там развели, как последнюю клаву деревенскую, и так ей, дуре, и надо.

Вышел из спальни сын Коля и сказал так:

— Мам, бабушка, мне нужно завтра триста рублей на новые учебники.

Это было явное вранье, и Колю наказали, отключив ему интернет.

Через две недели пришло еще одно письмо, согласно которому долг Фотины составлял уже три тысячи семьсот рублей.

В письме наличествовал телефонный номер, и Фотина, поразмыслив, уединилась на кухне и набрала его. Сработал автоответчик, и строгим официальным женским голосом сообщил Фотине, что рабочие часы учреждения — с десяти до двенадцати, а также и с двух часов до четырех, с понедельника по четверг, и что если у нее, Фотины, есть до учреждения дело, то и следует ей звонить именно в рамках обозначенных часов. Впрочем, добавил автоответчик, если Фотине хочется оставить сообщение, она может сделать это после длинного гудка. После чего последовал длинный гудок.

Автоответчикам Фотина не доверяла, и решила, что позвонит завтра с работы.

И позвонила. Вскоре ей ответил служащий учреждения. Она сказала ему, что получила письмо со счетом за услуги и дополнительным штрафом.

— Каким штрафом? — спросил служащий, не улавливая сути.

— Штрафом, — объяснила Фотина. — Написано, что сперва было девятьсот рублей, а теперь три тысячи семьсот.

— Это, наверное, за неуплату, — предположил служащий. — Это не штраф, а процент. Если бы вы заплатили вовремя, не было бы процента. А теперь есть процент. Как, говорите, вас зовут?

— Фотина Плевако.

— Сейчас посмотрю. У нас тут сегодня система медленно работает. Плевако? Плевако… Паустовская… Пешкова… Писемская… Ага, вот, Плевако, Фотина Олеговна. Это вы?

— Да.

— Ну вот он и есть, ваш процент. Все правильно.

— Ну, хорошо, процент. Но ведь я никакие услуги не заказывала, за что же мне платить?

— Ну, что значит — не заказывали? Так нельзя, э… Фотина… э… Олеговна. Так каждая шалава будет услугами пользоваться, а потом говорить — нет, не заказывала. Заплатите по счету в кассу, и все, и никаких проблем. Сумма-то не очень большая. А то вы морочите голову и себе, и мне, время зря тратите. Придите и заплатите.

— Но ведь не было услуг!

— Ну, подайте жалобу в отдел. Но сперва заплатите, иначе жалобу рассматривать не станут. Там у них строго. Я с ними сам один раз дело имел, они всегда следуют букве закона, между нами говоря. Всегда! Никаких поблажек никому.

— Нет, но, слушайте, я не могу… может, для вас это и не очень большие деньги, да, но я работаю тяжело, и получаю копейки, это ведь не просто так… я мать-одиночка… у меня есть права… я ведь не придумываю…

— Вы не волнуйтесь, Фотина Олеговна. Вы возьмите себя в руки. Придите и заплатите. Только и всего. Зачем вам переживать, волноваться из-за какой-то никчемной суммы? Лучше заплатить, и всё.

— А куда придти-то? — спросила удрученная Фотина.

— Ну, там ведь, в письме, указан адрес. Посмотрите еще раз. Указан?

Фотина посмотрела на письмо. Действительно, в правом верхнем углу указан был адрес, прямо под эмблемой учреждения. Улица Разъезжая. Между улицей Правды и улицей Достоевского.

— А вы до какого часа открыты? — упавшим голосом спросила Фотина.

— В письме указаны приемные часы.

— Не указаны.

— Указаны, не спорьте. Но сперва позвоните секретарше, назначьте прием. Она вам все объяснит.

Фотина просмотрела еще раз письмо, и увидела, что — действительно, указаны часы.

— А какой номер у секретарши?

— Номер? Номер… Слушайте, может вы мне завтра перезвоните? А то у меня тут сейчас… Ну, хорошо, хорошо, не волнуйтесь… Вот он, номер. Записываете? Диктую.

Получив номер секретарши, Фотина перевела дыхание, постояла некоторое время с закрытыми глазами, а затем позвонила. Сработал автоответчик, сказав голосом (очевидно, секретарши), что в данный момент она (предполагаемая секретарша) не может подойти к телефону, а нужно оставить сообщение, и она перезвонит, как только сможет. Фотина посмотрела на часы. Начался обеденный перерыв.

После обеда Фотина снова позвонила секретарше, и, снова попав на автоответчик, оставила сообщение. Дескать, она, Фотина Плевако, желала бы назначить встречу с целью оплаты счета за услуги со штрафом… с процентом. Подумала — добавить ли про отдел жалоб, и решила не добавлять. А то секретарша заподозрит неладное и не перезвонит. Впрочем, секретарша и так не стала перезванивать.