Узоры на полотне

Владимир Орестов, 2023

Эобара, часть вторая. Путешествие Леонида и Эсте по Хальму продолжается. Сможет ли Леонид справиться с тяготением Бездны? Найдёт ли Эсте общий язык со своим спасителем? Отыщут ли они путь через гибнущие, разрушенные миры? И что будет ждать их в Эобаре?Тем временем Читающий Вероятности ищет всё новых встреч со странным художником и одновременно восстанавливает в своей памяти давно забытые воспоминания…И где-то вне времени и пространства Человек-без-лица продолжает свою игру…

Глава 3 Пустыня меж миров

1.Леонид запустил ладони в песок, разогнулся и позволил песчинкам медленно стечь между сомкнутых пальцев.

Крошечные песчинки — белые, сероватые, жёлтые. Настоящие. Почти настоящие.

Решив рискнуть, он закрыл глаза и на несколько мгновений позволил своему сознанию нырнуть за эту тянущуюся во все стороны пустыню с багровым солнцем, безыскусно торчащим ровно посередине небосклона, словно его прибили туда большущим ржавым гвоздём.

Бесконечность нитей, бесконечность миров и измерений…

Эсте дёрнула его за плечо, вырывая из объятий серебристой бездны.

— Спасибо, — поблагодарил Леонид, вытирая пот со лба и сбрасывая куртку. Было жарко. Неизбалованный холодным питерским летом, организм не мог определить в точности — тридцать ли градусов было снаружи или все сорок, но доктор и не нуждался в таких цифрах. Гораздо больше ему бы хотелось иметь с собой шорты, но те, к сожалению, остались где-то в недрах шкафа-купе на Луначарского

— Это Хальм, — уверенно заявил Леонид, глядя на уходящую вдаль дорогу, петляющую между абсолютно идентичных барханов.

На секунду задумавшись, Эсте кивнула. Чуть напрягшись, она почувствовала ту же искусственность, на которую она обратила внимание, первый раз попав в Междумирье, тогда ещё притворявшееся лесом.

— Мне кажется, — мрачно вздохнул Леонид, запуская пятерню в волосы, — что это значит, что мы достигли границы зоны «благополучных» миров, Ядра, в терминологии моего странного знакомого Йоны. Теперь миры будут попадаться нам реже, но будут они, вероятно, гораздо хуже, чем встреченные нами ранее.

— Честно говоря, — Эсте слабо улыбнулась, вспоминая вереницу совершенно одинаковых фрагментов осенних лесов, которую они наблюдали последние сутки, «вываливаясь» в них из такого же осеннего Хальма, — я не против небольшого разнообразия.

— Ш-ш-ш! — Леонид прижал палец к губам. — Хоть мы и не в Междумирье, не надо так говорить. Здесь надо быть осторожнее со своими желаниями.

На жаре язык и губы мгновенно пересыхали.

— Теперь кроме бензина, нам нужна ещё и вода, — вздохнул он. — Или же побыстрее добраться до цели.

«Побыстрее», — ответило ему что-то в его голове, то самое чувство, тащащее его вперёд: «Торопись. Не трать время зря! Торопись!»

Спустя несколько часов езды через пустыню, пару раз прерывавшуюся кратковременными визитами в другие миры, список невыполнимых требований Леонида значительно возрос. Помимо огнестрельного оружия и курсов практической стрельбы к нему добавился бронированный автомобиль и системой рециркуляции воды. Также там появилась группа огневой поддержки, звено истребителей, авианосец и, как итог, два билета на скорый поезд «Земля — Эобара»: отдельные купе, душ, вагон-ресторан, никаких промежуточных остановок.

Это просто развалины, — говорил себе Леонид, крепче сжимая руль и прибавляя скорости. Просто пыльные, грязные, давным-давно заброшенные дома. Точнее стены домов. Дыры в стенах? Ну да, похожи на отверстия от крупнокалиберных снарядов. Но это же другой мир, кто знает, по каким законам природы разрушается местные архитектурные памятники. Вдруг в них образуются такие дыры по совершенно невинным естественным причинам? А что это там зашевелилось в темноте? Газу, газу, газу!

Эсте мрачно и испуганно смотрела в окно, сжимая в руках меч. Леонид искреннее надеялся, что в случае экстренного торможения, девушка не окажется наколотой на сияющий клинок… или сам клинок не даст девушке наколоться на него.

С каждым часом, Эсте начинала всё меньше бояться клинка и всё чаще брала его к себе на колени. Тот мурлыкал — да так громко и радостно, что Леонид в какой-то момент даже почувствовал что-то похожее на ревность.

«Может быть меч, на самом деле, предназначался ей? — мелькнуло у него в голове. — А ты послужил в данном случае всего лишь почтальоном? А чёрт с ним! Какая разница…

Он протянул руку и погладил гарду. Меч, восхищённый тем, что его гладят оба его спутника, замурчал в два раза громче и чуть ли не стал подёргивается от удовольствия.

— Меч… — покачал головой Леонид. — Смертоносное волшебное оружие… Просто толстый котик…

Эсте согласно улыбнулась в ответ:

— Тебя не обижает, что я его так часто беру к себе? — спросила она. — Я пытаюсь перестать его бояться.

— И как успехи?

— Они определённо есть, — она очень аккуратно одним пальцем погладила поверхность лезвия. — Я всё больше убеждаюсь в том, что то, что прячется внутри этого клинка — скорее хорошее, чем плохое. Просто оно слишком велико для того, чтобы я могла его осознать.

Девушка бросила быстрый взгляд на шею Леонида и помрачнела. На секунду — не более, но он, разумеется, заметил это.

Знала бы ты, как мне хочется рассказать тебе всё! — он мысленно обратился к Эсте. — Про Человека-без-лица, про его своеобразную помощь мне, про… — Неожиданно Леонид понял, что он, напротив, не хочет, чтобы Эсте узнала эту часть истории. Как она отнесётся к тому, что на его теле… и, вероятно, не только на теле, оставил след странный и достаточно жестокий призрак… призрак или кто-то подобный ему…

«Сущность, помогающая таким, как ты» — так, вроде охарактеризовал себя Человек-без-лица? Но что подразумевалось под «таким, как ты»? И зачем этой сущности помогать ему?

Ответов на эти вопросы у него не было.

Спустя несколько часов дороги Леонид осознал, что мир Эсте — был, оказывается, не так уж и плох.

Да, он умирал и его медленное угасание звучало в шелесте выцветших листьев, в каждом глотке холодного, словно бы чуть менее насыщенного кислородом воздуха, но миры, которые начали попадаться им после того, как Хальм превратился в пустыню были в разы — десятки раз хуже.

Не потому, что они были опасны. Пустота и запустение — вот, что встречало путников, когда автомобиль проезжал сквозь серебристую завесу. Это было хорошо — Леонид категорически не хотел встречаться с жителями этих мест, если, разумеется, здесь остались хоть какие-то жители.

Полная обречённость, покинутость этих миров — вот, что давило на голову свинцовой хваткой, наваливалось душным захватом на плечи, заставляя вжиматься в сиденье и прибавлять газа.

И не важно, что было за окном — бескрайная зимняя равнина, мёртвый, засохший лес или, как однажды, опустевший город, ухмыляющийся пустыми оконными рамами проезжающему мимо автомобилю. Первому за год? Декаду? Столетие?

Разговоры в машине утихли сами с собой. Леонид, сжимая крепко руль, напряжённо глядел по сторонам, опасаясь, что в любой момент на автомобиль кинется что-то. Эсте, с мечом на коленях, смотрела вперёд также нервно. Порой по её лицу пробегала дрожь.

— Мой талант действует в других мирах, — сказала девушка, в очередной долгий «проезд» по Хальму. — Даже глядя из окна машины, я могу «зацепить» какой-нибудь предмет и попробовать осознать его.

— И что, — Леонид непонимающе нахмурил брови, — тебе удалось что-то выяснить?

Эсте нервно дёрнула плечами:

— Только то, что мой мир ещё можно спасти. Здесь всё мертво и забыто. Даже то, что считает себя живым, на деле — уже давно смирилось со своей смертью… — девушка покачала головой.

Леонид нахмурился:

— А ты уверена, что тебе стоит… заниматься этим? Не опасно ли,..

— Не опасно. Иногда неприятно, но… знаешь, я люблю это делать — слушать то, что помнят вещи, чувства и голоса давным-давно умерших людей. Помнишь, несколько миров назад, мы ехали мимо фонарного столба, на котором висел какой-то ящик?

Леонид кивнул. Это был очередной кратковременный фрагмент чуждого мира, собственно, весь и состоявший из километрового куска заброшенной дороги, проложенной через болотистую низину. И да, там действительно стоял один единственный столб архаичной вычурной формой, с разбитым фонарём на вершине и непонятным металлическим ящиком, чуть ниже.

— Это был репродуктор, — продолжила Эсте. — Странной формы, но — однозначно, репродуктор. Раньше эта дорога шла между двух озёр — они стали болотами. Когда-то через каждые несколько метров на ней стояли такие фонари. Местные жители проводили там какие-то свои праздники. Они танцевали парами на скорость между двух озёр, с каждым тактом чуть продвигаясь вперёд по дороге. Победившая пара получала… — Эсте нахмурилась, потёрла виски, — …. Я так и не поняла, честно признаюсь, что было главным призом, но, судя по величине оставшихся эмоций, это было нечто… очень значимое.

Леонид глубокомысленно хмыкнул.

— Я даже успела увидеть немного местных жителей, — продолжила девушка. — У них была синяя кожа. Честно, выглядело это не слишком приятно, как будто какой-то злой маг заставил силой танцевать несколько сотен мертвецов. Правда, — Эсте не мгновение помрачнела, — фактически, они давным-давно мертвы. Из ящика-репродуктора в те времена звучала музыка. Он, так же как и этот столб, на многие годы пережил и танцоров, и дорогу между двух озёр. В конце своей «жизни» он транслировал военные сводки или же это были просто хаотичные наборы слов — я не смогла разобрать.

— Давно он замолчал?

— Около столетия назад. И не спрашивай меня, почему он до сих пор там висит — без ржавчины, как новенький — не знаю. Эту тайну репродуктор мне не открыл.

Леониду было немного не по себе от рассказов Эсте, хотя, с какой-то точки зрения он понимал ей. Они ехали через другие миры и у неё, в отличие от него, имелось хоть какая-то возможность увидеть жизнь этих мест — пусть давно прошедшую, пусть фрагментарную, но всё же жизнь — странную, загадочную и чужую.

Его же лично уже начинало тошнить от этого.

2. Несколько раз их выбрасывало в такие фрагменты миров, где ещё теплилась жизнь — однако, ничего приятного в этом не было.

Один раз они почти километр ехали по дороге, справа от которой, в бесконечном поле шло сражение. Причём, шло оно не первый год, а может быть даже не первое столетие.

Среди ржавеющей горелой техники, в силуэтах которой с трудом можно было опознать что-то отдалённо похожее на земные танки и БТР, дралась конница. Крики людей и лошадей дрожали над полем. В воздухе стоял неприятный, кислый запах.

А в нескольких сотнях метров от конной мясорубки, в рукопашную бились люди в шкурах, вооружённые непонятным холодным оружием. Издалека было плохо видно, но Леонид чётко увидел двухметрового гиганта, крутящего над головой нечто, больше всего похожее на пулемётную цепь — ржавую, старую, пролежавшую здесь, на поле, не одно десятилетие. Сражались при этом дикари стоя на остове огромного человекоподобного робота, которой не сочетался с окружающим так же, как не сочетались шкуры с обугленными танками, а конные всадники в своих тяжёлых блестящих под шестью солнцами этого мира латах с валяющейся вблизи дороги перевёрнутой телегой, из которой бессмысленно глядел в небо пулемёт.

Никто из сражающихся не обратил внимание на промелькнувшую мимо них машину.

В другом мире они долго и очень медленно ехали по пустой шестиполосной дороги, проложенной над горным хребтом. Именно — над. В дырах в дорожном покрытии можно было увидеть вершины гор — далеко-далеко внизу.

Леонид искренне завидовал Эсте — в отличие от него, девушка могла себе позволить проехать весь путь с закрытыми глазами, пока он, затаив дыхание, выискивал кажущимися безопасными участки в ветхом полотне огромной эстакады.

Разумеется, Леонид совершенно не хотел ехать ни здесь, по дороге-над-горой, ни в том мире, где шло сражение. Но, во-первых, Хальм не предоставлял ему возможности выбора и это была единственная дорога в Эобару. А во-вторых, какое-то чувство внутри говорило ему, что всё пройдёт благополучно — эстакада не провалится вниз, отряд конников не решит атаковать неизвестный объект.

Эсте, молчавшая уже больше часа, заговорила, когда они в очередной раз вернулись в Междумирье.

–Ты настолько спокойно относишься ко всему этому. — сказала девушка, не глядя на Леонида. — Ко всему тому, что произошло с тобой. К тому, что ждёт тебя впереди. Вся твоя история… не знаю, я не уверена, что смогла бы пережить всё это, справиться, не сойти с ума… — её плечи вздрогнули. — Я не понимаю, ты что, вообще не боишься, того что будет впереди?

Леонид пожал плечами и спустя, наверное, минуту, ответил:

— Честно, я сам не знаю. Разумеется, я боюсь, мне страшно. Но… знаешь, у меня просто не было времени посидеть, подумать надо всем что произошло, осознать всё это и испугаться по-настоящему. Постоянно что-то происходило, надо было куда-то бежать, ехать, сражаться… — вспомнив две встречи с Человеком-Бабочкой, он поморщился. — Не знаю… может это рабочая выучка. Мне раздали карты, я играю ими. Мне нужно добраться до Эобары, иначе либо меня поймают хориты, либо поглотит Бездна. Никаких других вариантов мне никто не предложил, а значит — чего переживать лишний раз. Надо работать с тем, что есть.

Он посмотрел на девушку. Та покачала головой — испуганно, но при этом с какой-то еле заметной завистью.

— А мне вот постоянно страшно. Страшно, что мы не доберёмся до Эобары. Страшно, что я получу отказ от твоих мудрых и великих Ткачей. Страшно, что… — её лицо дёрнулось, словно кто-то залепил пощёчину. — Не важно. Прости меня.

Девушка ухватилась за меч, лежащий у неё на коленях, как за спасательный круг, и замолчала. А Леонид ещё долго смотрел вперёд — на бесконечную пустыню Хальма и думал.

Себе он мог позволить признаться в том, что так и не сказал Эсте.

Да, ему было страшно, но тот ужас первых дней куда-то отошёл. Из хаоса и безумия начал проступать силуэт нового мира и, чёрт подери, этот мир в чём-то был ему по нраву. Мир, где существовала магия. Мир, где он сам был, возможно, могущественным магом. Мир, где некие ткачи пытались спасти Вселенную (Леонид не сразу понял, насколько он был рад, когда рассказ Эсте косвенно подтвердил слова Рохбена). Мир, где он должен был стать одним из этих ткачей.

Перед глазами промелькнуло лицо Нади — то, которое он так часто видел в последние месяцы их совместной жизни — щёки раскраснелись, глаза смотрят сердито, раздражённо и даже капельку презрительно.

Посмотри, — сказал бы он ей сейчас, — я вовсе не был всю жизнь «инертным и не амбициозным». Просто меня ждала другая судьба, совсем другая жизнь. Я просто ждал её все эти годы и вот, наконец дождался…

Неожиданно Надино лицо изменилось. Теперь она выглядела так же как в то утро, когда он видел её последний раз, стоящую у лифта и безмолвно смотрящую на него — с болью, обидой и каким-то фатальным непониманием в глазах. Неожиданно её лицо стало чем-то похоже на лицо Эсте.

Леонид скривился. Нет, во всём том, что он думал только что, разумеется, была доля правды. Но в эту красивую, нарисованную самому себе картину абсолютно не вписывался родной город, в который возможно он больше никогда не вернётся, брат с раной на шее, и, прежде всего, мёртвый Сашка.

Ладно, — он вздохнул и прикурил сигарету, — всё равно пути назад у тебя нет. Ты должен ехать вперёд, а дальше — будь, что будет. Будем играть с розданными картами и не жалеть о тех тузах, что остались в руках крупье.

На деле, его куда больше беспокоила Эсте — тот страх, которой всё ещё оставался в её глазах, её история — по мнению Леонида, куда более страшная, чем его. А главное, его беспокоила присутствующая в девушке некая болезненная хрупкость надломленного, отчаявшегося человека.

Кто тут доктор? — Леонид слабо улыбнулся. — Ну, так вперёд, лечи, работай. И перестань копаться в себе, у тебя на это сейчас нет времени.

Нет времени, — эхом отозвались «часы» в грудной клетке и побежали чуть быстрее. Время, оставшееся на то, чтобы добраться до Эобары оставалось немного.

Мелькнула серебряная завеса, знаменуя тем самым окончание фрагмента очередного паскудного, полумёртвого мира, вздрогнули колёса автомобиля внезапно попав на другую поверхность.

Леонид посмотрел перед собой и затейливо выругался.

Хальм изменился в третий раз.

Теперь он стал лугом.

Лугом, рассечённым пополам отличной двухполосной дорогой.

Дорогой, слева от которой возвышалась заправочная станция.

— Тихо, — рявкнул скорее даже сам на себя Леонид, резко останавливая машину и одновременно перехватывая у Эсте меч.