Странная история – Советский Союз в Лиге Наций

Владимир Кучин

Сто лет тому назад в 1922 году был образован Союз Советских Социалистических Республик. Прошло еще двенадцать лет, и в 1934 году Советский Союз был приглашен в Лигу Наций – организацию, со штаб-квартирой в Женеве, которая декларировала своей основной целью защиту мира во всем мире. Однако в 1939 году Советский Союз был из Лиги Наций исключен. Этой «Странной истории» – работе советских дипломатов с 1934 по 1939 год в Лиге Наций – и посвящается предлагаемая книга.

Глава 5. Италия против Эфиопии, Лига защищает Лигу

Рис. 5.1. Абиссиния. Карта из журнала «Смена», 1935, №9.

5.1. 1-я итало-эфиопская война 1895—1896 годов

Мы подошли к важной главе «Странной истории». Нас интересует Эфиопия — единственная в начале 20-го века древняя независимая страна Африки. Второй независимой африканской страной была небольшая Либерия, искусственное государство созданное новыми колонизаторами — неграми, переселенными с Юга США. Поэтому истинным независимым государством в Африке была только Эфиопия, известная также как Абиссиния.

В конце 19-го века Эфиопия отбила вторжение войск Италии — молодого и «голодного» европейского хищника, появившегося на политической карте 17 марта 1861 года. Коротко расскажем об этом.

В 1882 году Италия купила у местных султанов порт Ассаб на Красном море и 5 июля 1882 года объявила часть побережья у Ассаба своей колонией. В 1885 году Италия использовала как повод убийство на побережье Красного моря итальянского путешественника Бьянки и с целью обеспечения безопасности для итальянцев захватила порт Массау, и 1 января 1890 года в этом районе на побережье Красного моря была образована колония Итальянская Эритрея со столицей в городе Асмэра. (См. Рис. 5.1.) Итальянская Эритрея, с населением около 300 тысяч человек, включала кроме морского побережья часть Абиссинского нагорья с провинцией Эритрея, которую Эфиопия считала своей. Единственная горная дорога идущая с юга Абиссинии на север через столичную провинцию Шоа, столицу Аддис-Абебу, провинцию Уолло, провинцию Тигрэ, город Асмэра и порт Массау оказалась блокирована Итальянской Эритреей. Одновременно оказался блокирован и путь из Абиссинии в Судан, проходящий из города Асмэра через Керен в Хартум в Судане на реке Нил. Из Аддис-Абебы остался только путь на юг, проходящий через саванны Британской Восточной Африки (Кении), через экватор к Найроби и порту Момбаса на берегу Индийского океана — даже сегодня доставка пассажиров и грузов по этой современной дороге длиной в 2000 км занимает более 24 часов. «Протесты» негуса (императора) Эфиопии Менелика Италия оставила без удовлетворения.

Причина этого была очень простая — император Менелик, уроженец провинции Шоа (родился в 1844 году), пришел к власти в Эфиопии только в марте 1889 года, а до этого он был правителем Шоа. После гибели в 1889 году в сражении с суданцами эфиопского негуса Иоанна правитель Шоа Менелик пожелал стать негусом Эфиопии, но встретил в своем желании соперников из других провинций. Тогда Менелик 2-го мая 1889 года заключил с Италией Уччиалийский мирный договор, по которому Менелик уступил Италии абиссинскую провинцию Гамасен (с городами Асмэра и Керен) — т. е. Эритрею, отдал часть провинции Тигрэ, и признал протекторат Италии над всей Абиссинией. За это Италия оказала Менелику поддержку в борьбе с его соперником, расом Мангашей, и признала Менелика негусом всей Эфиопии (Абиссинии). Италия снабдила армию Менелика оружием, в том числе и артиллерией, и он доказал соперникам свои права на звание негуса. 20 августа 1889 года, эфиопская делегация возглавляемая расом Меконненом — двоюродным братом негуса Менелика и отцом будущего императора Хайле Селассие (его мы скоро встретим в нашей «странной истории»), отправилась в Италию. В Риме рас Меконнен «согласился» на предоставление Эфиопии ссуды от итальянского правительства в 4 миллиона лир под 6% годовых. Ссудная конвенция была подписана в Неаполе 1 октября 1889 года.

Ссуда в 4 миллиона лир по курсу того времени была значительной суммой — она составляла около 1 миллиона 300 тысяч рублей золотом — и на нее можно было купить в России 130 тысяч ружей системы Бердана, что Эфиопия и попыталась сделать (см. далее).

Сказанное выше показывает, что «протестовал» негус Менелик против своих итальянских благодетелей — такая «странная история».

Время шло, и на южной границе Эфиопии, начиная с 1889 года, путем подкупа местных султанов Италия заняла территории в Африке на берегу Индийского океана от реки Джуба на юге, до вершины Африканского Рога на севере. Так образовалась колония Итальянское Сомали, и Эфиопия оказалась зажата итальянскими колониями и с севера и с юга.

Когда власть негуса Менелика окрепла, и он получил итальянские деньги, то он, видимо, посчитал, что хорошо сможет править в Эфиопии и без покровительства Италии. Чиновники негуса в 1890 году стали пристально изучать статьи Уччалийского договора 1889 года и, надо же, (перед нами «странная история» — терпите мои напоминания!) обнаружили разночтения в экземплярах договора на итальянском и амхарском языках! Тексты договора различались в его 17-й статье.

В итальянском варианте на итальянском языке было написано:

«Его Величество король королей Эфиопии разрешает использовать правительство Его Величества короля Италии для всех деловых сделок, которые он имел с другими державами или правительствами».

В эфиопском варианте на амхарском языке было написано:

«Его Величество король королей Эфиопии может вести любые дела, которые он пожелает, с другими державами или правительствами с помощью правительства Его Величества короля Италии».

В результате Эфиопия установила в августе 1890 года дипломатические отношения с Францией и Россией напрямую, минуя Италию, что было нарушением ст. 17 итальянской версии договора. При этом и Франция и Россия знали об этом, но проигнорировали права Италии и её «почти протекторат» над Эфиопией (Абиссинией).

На протесты итальянского правительства на несоблюдение Эфиопией договора в части ст. 17 негус Менелик ответил просьбой о пересмотре Уччалийского договора ранее установленного срока, но итальянцы вполне справедливо отклонили эту просьбу.

А вопрос о причине несоответствия ст. 17 договора в экземплярах подписантов повис в воздухе. Что это было — ошибка перевода, намеренные действия, которые дипломаты Италии просмотрели при подписании, или последующая подделка и подмена якобы неизвестно до сих пор.

Но в 1890 году дело выглядело так, что негус Эфиопии Менелик просто «кинул» Италию на глазах всего цивилизованного мира.

Напряженность между Эфиопией и Италией нарастала. Эфиопия на итальянские деньги стала вооружаться против Италии — оружие поставляли Франция и Россия, при этом основную часть из 30 тысяч русских винтовок системы Бердана итальянцы и британцы сумели не пропустить в Эфиопию. Эфиопия закупила несколько тысяч очень совершенных (для того времени) итальянских винтовок Манлихер-Каркано и 4 млн. патронов калибра 6.5 мм к ним, этими винтовками итальянцы воевали до 1945 года, и именно из такой винтовки, только с оптическим прицелом, Ли Харви Освальд 22 ноября 1963 года в Далласе стрелял в 35-го президента США Джона Кеннеди. Когда в январе 1895 года Италия решила военным путем привести в повиновение свой взбунтовавшийся протекторат и ввела войска из Эритреи в провинцию Тигре, то Эфиопия уже была к этому готова. Начались военные действия.

1 марта 1896 года под Адуе — поселке на границе эфиопской провинции Тигре и Итальянской Эритреи — произошло генеральное сражение всей войны, в котором итальянцы были наголову разбиты, а вся их артиллерия досталась неприятелю. Военные потери Италии в сражении при Адуе доходили до 10.000 убитых и 6.000 взятых в плен. Война окончилась тем, что итальянцы очистили провинцию Тигре, но сохранили за собой Эритрею. В октябре 1896 года в Аддис-Абебе между Эфиопией и Италией был подписан мирный договор — Эритрея осталась итальянской колонией, Уччалийский договор был отменен, Италия признала полный суверенитет Эфиопии, и выплатила контрибуцию за ущерб, нанесенный во время войны. Император Менелик торжествовал, а день 1 марта стал эфиопским национальным праздником.

5.2. 2-я итало-эфиопская война 1934—1936 годов

Наступил 20-й век. С 1928 года Эфиопией управлял Раса Тафари, который в 1930 году стал императором под именем Хайле Селассие I. Все, кто знал эту страну, свидетельствовали, что Хайле Селассие I был честным и просвещенным правителем, который пытался с помощью иностранных советников модернизировать и централизовать свою плохо организованную империю. Эфиопия граничила с колониями Британии, Франции и Италии, и император и его подчиненные были полны решимости отразить любые территориальные претензии со стороны этих великих держав.

На первый взгляд, Италия сделала правильные выводы из поражения 1896 года. Именно Италия сыграла ведущую роль в приеме Эфиопии в Лигу наций в 1923 году. Правительство Италии, возглавляемое Муссолини, демонстрировало всеми своими действиями полное уважение территориальной целостности и независимости Эфиопии. Кульминацией этой политики стал Итало-эфиопский договор о дружбе, подписанный в Аддис-Абебе 2 августа 1928 года.

Это было видимая часть итальянской политики, но в действительности к горечи поражения 1896 года добавилась горечь от победы 1918 года. Когда Италия в 1915 году колебалась, вступать или не вступать в 1-ю мировую войну, Франция и Великобритания пообещали предоставить ей справедливую компенсацию за любое последующее расширение их собственных колониальных владений за счет колоний Германии. В результате Италия вышла из Тройственного союза с Германией и Австро-Венгрией, и вступила в войну на стороне Антанты против своих бывших союзников. Антанта одержала победу, но Италия получила в Европе новых территорий (областей развалившейся Австро-Венгрии с частично итальянским населением) значительно меньше, чем Румыния, и новые государства на карте Европы — Югославия, Чехословакия и Польша.

По системе мандатов от Лиги наций новые территории в Африке получили: Бельгия, Великобритания, Южно-Африканский Союз, Франция. В Азии и Океании мандатные территории получили: Австралия, Великобритания, Новая Зеландия, Япония. Италия не получила ни одной мандатной территории. Великобритания и Франция не утверждали, что введение мандатной системы аннулирует их обязательства перед Италией, но время шло, а никаких обещанных территориальных компенсаций Италия не получала. Италия считала, что союзники ее ужасно обманули, — и это было справедливо, так как страна во время 1-й мировой войны только убитыми потеряла 1.240.000 человек, что уступает только потерям Франции в 1.400.000 человек, и не получила почти ничего. В это же время Япония, например, потеряла всего 415 своих солдат, но в 1919 году получила мандаты Лиги на Каролинские, Марианские и Маршалловы острова, и острова Палау с обширнейшими морскими территориями в Тихом океане, и мандаты на территории бывшей германской колонии Циндао, и бывшей австро-венгерской части городской агломерации Тяньзинь на Северо-Востоке Китая.

После 1930 года правительство фашистской Италии окончательно уяснило, что Франция и Британия не будут выполнять обещания, данные в 1915 году, и Италия должна либо смириться с этим положением, либо удовлетворить свои территориальные амбиции за счет Эфиопии. С 1933 года Муссолини начал планировать свое нападение. Надеялся ли он тогда аннексировать всю Эфиопию или ее часть, но несомненно, что уже в то время он начал готовиться к войне. Завоевание Эфиопии было задумано, спланировано и осуществлено фашистским правительством с единственной целью расширения колониальных территорий Италии.

С осени 1933 года и на строительство дорог в Эритрее и на подкуп чиновников и местных вождей в Эфиопии стали тратиться большие средства, а воинственные речи дуче, на которые он не скупился, все более и более возбуждали дух итальянского народа. Одновременно с этим Муссолини делал все возможное, чтобы не вызывать преждевременных подозрений в Аддис-Абебе. Еще 29 сентября 1934 года дуче официально заверил поверенного в делах Эфиопии в Риме, что у Италии нет намерений, которые были бы не дружественными по отношению к эфиопскому правительству. На последние месяцы 1934 года была назначена дата начала военной операции в Эфиопии, и приближалось время, когда уже невозможно будет скрыть задуманное ни от иностранных правительств, ни от самих итальянцев. В план входило, что военные действия Италия начнет в ответ на грубые нарушения с эфиопской стороны. Нарушения границ браконьерами, простыми скотоводами, и даже работорговцами в те времена были обычным явлением для пустынных и горных африканских территорий, и такой эпизод обязательно должен был произойти.

И значительный эпизод итало-эфиопского военного конфликта произошел как раз во время («странная история»). События развернулись на юге в географическом центре Африканского Рога. 5 — 7 декабря 1934 года в оазисе Уольуол на спорной территории в восточной эфиопской провинцией Огаден произошло кровопролитное столкновение эфиопского и итальяно-сомалийского военных отрядов, в котором было убито 107 эфиопов и 50 итальянцев и сомалийцев. Причины этого столкновения были не только политические, но и религиозные. Местность в оазисе Уольуол заселена сомалийцами — мусульманами, в районе расположены десятки колодцев, которыми исторически пользовались мусульманские дервиши, традиционно ходившие по дорогам в Огадене. Колодцы ремонтировали местные сомалийские племена, но правители христианской Эфиопии считали всю эту территорию своей. При этом оазис Уольуол с 1928 году охранялся итальянским военным постом, на котором служили и итальянцы и сомалийцы, там работала итальянская почта, и на итальянских картах эфиопская граница находилась много западнее оазиса Уольуол.

Мир в оазисе царил до прибытия в ноябре 1934 года в это отдаленное место англо-эфиопской комиссии, занимавшейся демаркацией границы между провинцией Огаден и Британским Сомалилендом. Комиссию сопровождал эскорт из эфиопских войск (до 1000 человек и три офицера), и между ним и итальянскими офицерами и их подчиненными (в основном сомалийцами) сразу же возникли разногласия — эфиопы потребовали от итальянского отряда немедленно покинуть оазис Уольуол — итальянцы отказались. С обеих сторон прибыли подкрепления. Комиссия по демаркации выразила свой протест на провокационное поведение итальянцев и уехала, а два отряда стояли друг против друга на расстоянии нескольких метров более двух недель, обмениваясь вызовами и оскорблениями. Итальянские офицеры находились на службе и не могли уйти и увести своих подчиненных из оазиса Уольуол, который они были обязаны охранять. Эфиопы, в свою очередь, не желали уходить с территории, которую они считали своей.

5 декабря 1934 года случилось неизбежное и началось сражение. Победили итальянцы — дело завершилось с прибытием нескольких танков и двух самолетов, обстрелявших из пулеметов эфиопский лагерь — разгромленные эфиопы отступили с большими потерями. Прошло несколько дней, прежде чем новости о сражении в оазисе Уольуол достигли правительств Эфиопии и Италии. Как обычно каждая из сторон заявила, что ответственность за столкновение полностью лежит на совести другой стороны. Эфиопия потребовала, чтобы все дело было передано в арбитраж в соответствии с договором о дружбе от 2 августа 1928 года (см. выше), но Италия заявила, что обстоятельства столкновения ясны и что об арбитраже не может быть и речи. Италия пожелала, чтобы эфиопские чиновники явились в оазис Уольуол и там, в присутствии итальянских и эфиопских войск принесли извинения и отдали честь итальянскому флагу. Кроме того, от Эфиопии Италия потребовала выплатить крупную денежной компенсацию в качестве возмещения итальянских людских потерь, и подвергнуть серьезному наказанию виновных в преступлении эфиопских должностных лиц. В подтверждение серьезности итальянских намерений итальянские самолеты пролетели над эфиопскими постами в окрестностях оазиса Уольуол и демонстративно сбросили несколько бомб.

В течение 3-х месяцев со дня событий в оазисе Уольуол Эфиопия подавала из Аддис-Абебы на имя Генерального секретаря Лиги Авеноля различные жалобы и заявления на новые действия Италии, которые незамедлительно доводились до сведения всех членов Лиги, а Италия со своей стороны присылала из Рима ответы, в которых она отвергла все обвинения в агрессии и заявляла, что правительство Эфиопии нарушило Устав Лиги. Время шло — Италия готовилась к войне, Эфиопия умоляла рассмотреть ее вопросы, в том числе и 17 марта 1935 года, но было не до нее — Лига пыталась понять как вести себя в отношении действий Германии. И Лига хотела в деле противостояния нацистской Германии иметь своим союзником фашистскую Италию. Это была позиция не только Великобритании и Франции, но также и СССР. Поэтому делегат Советского Союза в Лиге не делал ничего в деле защиты Эфиопии от вполне очевидных будущих агрессивных действий фашистской Италии.

Муссолини, как мы помним, прекрасно воспользовался политической ситуацией — он пригласил французов и англичан на конференцию в Стрезу, согласился со всеми их идеями о мирных планах для Европы, подтвердил свою верность Локарнскому пакту и принял общую резолюцию для внесения в Совет Лиги. В ответ представитель Франции Лаваль и представитель Британии Саймон воздержались в Стрезе от обсуждения африканских замыслов Италии и показали, что они не создадут в Женеве проблем для Италии из-за эфиопской жалобы в Лигу. А так как Британия, Франция и СССР боялись оспаривать ответы Италии, другие члены Совета также не осмелились сделать это. Соответственно, когда 15 апреля 1935 года Совет собрался, итальянский представитель Алоизи повторил суть ответа, данного 23 марта 1935 года в итальянской ноте, и добавил, что он не думает, что какой-либо член Совета потребует рассмотрения этого вопроса на этой сессии. Алоизи отказался давать какие-либо обещания относительно военных мер, которые его правительство было вынуждено принять, но сказал, что Италия теперь приступит к назначению двух членов Арбитражной комиссии, предусмотренной статьей 5 Итало-эфиопского договора о дружбе от 1928 года, и сделает все возможное, чтобы дальнейшая процедура была начата как можно скорее.

Все его коллеги по Лиге, в том числе и представитель СССР, возглавляемые Саймоном и Лавалем, заявили, что раз это так, то Совету нечего обсуждать и что этот вопрос следует внести в повестку дня следующей очередной сессии, которую планировали открыть пять недель спустя. Эфиопии пришлось довольствоваться этими жалкими крохами сочувствия. События следующих недель только расширили пропасть между заявлениями великих держав Лиги, в список которых входила тройка из «фронта Стрезы», и молчаливо примкнувшая к ним СССР, в отношении европейского кризиса и их действиями в отношении кризиса в Африке.

Для сохранения позиции Италии по вооружению Германии «вожди» Лиги прилагали все усилия, чтобы избежать применения Устава Лиги к итало-эфиопскому конфликту. Италия перебрасывала свои войска, боеприпасы и дорожных рабочих в итальянскую Восточную Африку, итальянский вице-министр колоний грозно объявил в Сенате, что Италия должна раз и навсегда урегулировать свои отношения с Эфиопией, а Лига, управляемая Лавалем и Саймоном, продолжала действовать так, будто бы Устав Лиги можно было нарушить в Африке против Эфиопии, но сохранить его применимость в Европе для укрощения нацистской Германии.

Никаких серьезных предупреждений Муссолини сделано не было, и он был убежден, что осуществление его колониальных амбиций не встретит реального сопротивления со стороны Лиги. На очередном заседании 20 мая 1935 года Совет Лиги получил новые жалобы из Аддис-Абебы. Император выразил протест против обвинений итальянской прессы в том, что он мобилизовал свои войска и планирует напасть на итальянские колонии. Император умолял Совет ускорить арбитражное разбирательство и положить конец военным приготовлениям Италии. Из этих двух просьб вторая был намного важнее. Но, столкнувшись с совершенно непримиримой позицией Италии, Совет выбрал разбирательство.

Итальянцы до сих пор отказывались согласиться с учреждением арбитражной комиссии на том основании, что Эфиопия от себя выдвинула кандидатуры француза и американца, в то время как Италия выдвинули двух итальянцев, и Рим настаивал на том, чтобы кандидаты от Эфиопии были эфиопскими подданными. После четырех дней упорных переговоров британцу Идену, сменившему Саймона, и французу Лавалю удалось преодолеть это препятствие. Они также заручились согласием Италии на график работы, который, как они надеялись, может предотвратить дальнейшие препятствия процедуре арбитража. Если к 25 июля 1935 года четверка арбитров не придет к соглашению ни по существу спора, ни по назначению пятого арбитра, Совет должен будет провести новое заседание для рассмотрения вопроса. Точно так же следовало провести новое собрание, если вся процедура арбитража и примирения не была бы завершена к 25 августа 1935 года. Таким образом, только тогда Италия соглашалась за столом Совета Лиги следовать процедуре урегулирования, изложенной в ее Договоре о дружбе с Эфиопией.

Время шло, но Италия находила все новые механизмы для затягивания арбитража. Дело дошло до того, что на одном из заседаний Совета Лиги, на котором председательствовал нарком иностранных дел Союза ССР Литвинов, представитель Италии Алоизи заявил, что шаги, предпринятые Италией для обеспечения защиты своей территории, не могут быть предметом каких-либо обсуждений. Алоизи сослался на то, что так сказал дуче, и его слова были категоричными и окончательными. Впервые в истории Лиги Италия на открытом заседании показала свое жесткое неповиновение Совету Лиги. Никто из членов Совета не решился принять итальянский вызов, унылое заседание Совета проходило почти без дискуссий. Литвинов как председатель представил Совету резолюции, выработанные Лавалем и Иденом. Италия и Эфиопия заявили о своем согласии, и Литвинов попросил своих коллег воздержаться от выступлений. Указанию Литвинова последовали все участники Совета и единственное возражение высказал француз Жезе, профессор международного права в Сорбонне. Он обратил внимание на не обговоренный в резолюции Совета Лиги вопрос о месте работы арбитражной комиссии — где оно — на территории Италии или в Эфиопии? Вопрос профессора Жезе повис в воздухе. Совет Лиги разошелся, при этом Литвинов на нем не только никак не выступил в защиту Эфиопии, но воспользовался правом председателя и рекомендовал своим коллегам не вести дискуссии.

Совет Лиги фактически так и не принял мер для защиты Эфиопии, поэтому Британия решила идти своим путем. 23 июня 1935 года в Рим был отправлен Иден с проектом оригинального мирного решения. Было предложено, чтобы Эфиопия уступила Италии часть провинции Огаден, включая и всю местность с оазисом Уольуол, к которой произошел вооруженный конфликт. Италия получала возможность построить по новым территориям железную дорогу между своими колониями — Итальянской Эритреей и Итальянским Сомали. Эфиопии, в качестве компенсации, Британия отдавала небольшой порт Зейла в Аденском заливе и предоставляла территориальный коридор для строительства железной дороги через Британский Сомалиленд до Эфиопской границы.

Реакция Рима на мирные идеи Лондона была неожиданной. Муссолини отклонил предложения Британии с презрением, и отнесся к изложившему их Идену с минимумом вежливости. Вскоре итальянские пропагандистские службы стали распространять мнение, что британцы вдохновлялись исключительно ревнивым желанием воспрепятствовать колониальному развитию Италии. Дуче противопоставлял британскую позицию позиции Франции. И французы, которые так долго первыми настаивали на тех положениях Устава, которые предназначались для создания общего фронта против агрессии, теперь поддались на итальянскую пропаганду. Их возмутила идея, что Эфиопия может иметь собственное железнодорожное сообщение с морем вместо того, чтобы использовать действующую французскую железнодорожную линию от порта Джибути на Французском берегу Сомали до эфиопского городка Айша, и далее до города Дыре-Дауа и Аддис-Абебы, построенную к 1917 году. Сегодня эта небольшая территория с центром в Джибути продолжает оставаться заморской территорией Франции под именем «Французской территории Аффаров и Исса», но железная дорога там не работает.

Оставим на время нашу «Странную историю» и обратимся к отрывкам из «Африканского дневника» поэта Николая Гумилева, который в 1908 году проехал по вышеупомянутой французской железной дороге от порта Джибути до эфиопского городка Дыре-Дауа.

Дело было так.

«Быстро прошли эти три дня в Джибути. Вечером прогулки, днем валянье на берегу моря с тщетными попытками поймать хоть одного краба, они бегают удивительно быстро, боком, и при малейшей тревоге забиваются в норы, утром работа. По утрам ко мне в гостиницу приходили сомалийцы племени Исса, и я записывал их песни. От них же я узнал, что это племя имеет своего короля Гуссейна, который живет в деревне Харауа, в трехстах километрах к юго-западу от Джибути; что оно находится в постоянной вражде с живущими на север от них данакилями и, увы, всегда побеждаемо последними; что Джибути (по-сомалийски Хамаду) построено на месте не населенного прежде оазиса и что в нескольких днях пути от него есть еще люди, поклоняющиеся черным камням; большинство все же правоверные мусульмане. Европейцы, хорошо знающие страну, рассказали мне еще, что это племя считается одним из самых свирепых и лукавых во всей восточной Африке. Они нападают обыкновенно ночью и вырезают всех без исключенья. Проводникам из этого племени довериться нельзя».

«Три дня прошли. На четвертый, когда было еще темно, слуга-араб со свечой обошел комнаты отеля, будя уезжающих в Дире-Дауа. Еще сонные, но довольные утренним холодком, таким приятным после слепящей жары полудней, мы отправились на вокзал. Наши вещи заранее свезли туда в ручной тележке. Проезд во втором классе, где обыкновенно ездят все европейцы, третий класс предназначен исключительно для туземцев, а в первом, который вдвое дороже и нисколько не лучше второго, обыкновенно ездят только члены дипломатических миссий и немногие немецкие снобы, стоил 62 франка с человека, несколько дорого за десять часов пути, но таковы все колониальные железные дороги. Паровозы носят громкие, но далеко не оправдываемые названия: Слон, Буйвол, Сильный и т. д. Уже в нескольких километрах от Джибути, когда начался подъем, мы двигались с быстротой одного метра в минуту, и два негра шли впереди, посыпая песком мокрые от дождя рельсы.

Вид из окна был унылый, но не лишенный величественности. Пустыня коричневая и грубая, выветрившиеся, все в трещинах и провалах горы и, так как был сезон дождей, мутные потоки и целые озера грязной воды. Из куста выбегает диг-диг, маленькая абиссинская газель, пара шакалов, они всегда ходят парами, смотрят с любопытством. Сомалийцы и данакили с громадной всклокоченной шевелюрой стоят, опираясь на копья. Европейцами исследована лишь небольшая часть страны, именно та, по которой проходит железная дорога, что справа и слева от нее — тайна. На маленьких станциях голые черные ребятишки протягивали к нам ручонки и заунывно, как какую-нибудь песню, тянули самое популярное на всем Востоке слово: бакшиш (подарок).

В два часа дня мы прибыли на станцию Айша в 160 километрах от Джибути, то есть на половине дороги. Там буфетчик-грек приготовляет очень недурные завтраки для проезжающих. Этот грек оказался патриотом и нас, как русских, принял с распростертыми объятьями, отвел нам лучшие места, сам прислуживал, но, увы, из того же патриотизма отнесся крайне неласково к нашему другу турецкому консулу. Мне пришлось отвести его в сторону и сделать надлежащее внушение, что было очень трудно, так как он, кроме греческого, говорил только немного по-абиссински.

После завтрака нам было объявлено, что поезд дальше не пойдет, так как дождями размыло путь, и рельсы висят на воздухе».

«На другой день из Джибути прибыл поезд с инженерами и чернорабочими для починки пути. С ними же приехал и курьер, везущий почту для Абиссинии.

К этому времени уже выяснилось, что путь испорчен на протяжении восьмидесяти километров, но что можно попробовать проехать их на дрезине. После долгих препирательств с главным инженером мы достали две дрезины: одну для нас, другую для багажа. С нами поместились ашкеры (абиссинские солдаты), предназначенные нас охранять, и курьер. Пятнадцать рослых сомалийцев, ритмически выкрикивая «ейдехе, ейдехе» — род русской «дубинушки», не политической, а рабочей, — взялись за ручки дрезин, и мы отправились.

Дорога, действительно, была трудна. Над промоинами рельсы дрожали и гнулись, и кое-где приходилось идти пешком. Солнце палило так, что наши руки и шеи через полчаса покрылись волдырями. По временам сильные порывы ветра обдавали нас пылью. Окрестности были очень богаты дичью. Мы опять видели шакалов, газелей и даже на берегу одного болота нескольких марабу, но они были слишком далеко. Одному из наших ашкеров удалось убить стрепета величиной почти с маленького страуса. Он был очень горд своей удачей.

Через несколько часов мы встретили паровоз и две платформы, подвозившие материалы для починки пути. Нас пригласили перейти на них, и еще час мы ехали таким примитивным способом. Наконец, мы встретили вагон, который на следующее утро должен был отвезти нас в Дире-Дауа. Мы пообедали ананасным вареньем и печеньем, которые у нас случайно оказались, и переночевали на станции. Было холодно, слышался рев гиены. А в восемь часов утра перед нами в роще мимоз замелькали белые домики Дире-Дауа».

Как давно были эти романтические времена! Но вернемся к нашей «странной истории».

Большая часть французской прессы летом 1935 года поддержала Муссолини, а министр иностранных дел Лаваль не в последний раз показал, что для него желания итальянских фашистов важнее, чем дружба с Великобританией. Особенно ярко это проявилось после 1940 года — Лаваль был министром иностранных дел и вице-премьером в правительстве Петена, в числе прочего он отметился тем, что 27 августа 1941 года в Версале принимал парад Легиона французских добровольцев против большевизма, готовившихся к отправке на войну с СССР. Легион в вермахте был преобразован в 638-й пехотный полк, который под французским флагом шел зимой 1941 года на Москву, но был разбит. Кара постигла и Лаваля, в 1945 году он был обвинен в государственной измене, и 15 октября 1945 года расстрелян.

Вот такой в 1935 году был у Франции министр иностранных дел и ее основной представитель в Лиге наций.

Летом 1935 года Совет Лиги делал всё, чтобы отсрочить выполнение своих обязательств по Уставу Лиги перед Эфиопией. Просьба императора Хайле Селассие о присылке нейтральных наблюдателей не была удовлетворена ни одним членом Совета, безмолвствовал и представитель Союза ССР, хотя было известно, что в Африку непрерывно прибывали новые итальянские армейские подразделения и потоком шли военные грузы. Арбитражный комитет собрался после некоторой задержки, но сразу завершил свою работу, потому что представители Эфиопии настаивали на том, чтобы он рассмотрел, находится ли оазис Уольуол на территории Эфиопии или Италии, в то время как итальянские члены комитета заявили, что этот вопрос полностью выходит за рамки компетенции комитета.

К 25 июля 1935 года стало ясно, что специальное заседание Совета, намеченное на май, должно, наконец, состояться, и оно открылось под председательством советского наркома иностранных дел Литвинова 31 июля 1935 года. На этом Совете Лиги никто кроме эфиопского делегата не говорил о растущей опасности войны и о реальных целях, которыми вдохновлялись действия Италии. Обсуждение велось строго по пунктам, связанным с арбитражем по инциденту в оазисе Уольуол. Совет постановил возобновить работу арбитражного комитета с указанием не принимать никакого решения по территориальному вопросу. Кроме того, Совет решил собраться 4 сентября 1935 года, чтобы обсудить весь вопрос об итало-эфиопских отношениях. Такая намеренная медлительность Лиги устраивала фашистскую Италию, и совершенно не устраивала Эфиопию, но на ее призывы к Лиге о немедленной помощи никто не реагировал. И в этой политической профашистской пьесе участвовали более в роли статистов и зрителей представители Союза СССР.

Француз Лаваль был на стороне фашистской Италии, британец Иден решил с ним не спорить, и они представили совместный проект резолюции, который на всеобщее обсуждение вынес председатель Совета представитель Союза ССР Литвинов. За исключением нескольких бесцветных замечаний представителей Дании и Аргентины, ни один член Совета даже не попытался обсуждать эту резолюцию. Австралия, Чехословакия, Мексика, Турция и другие страны хранили молчание на протяжении всего заседания. В сложившейся обстановке принятая резолюция Совета, по которой возобновлялась работа арбитражного комитета была встречена Эфиопией с радостью и благодарностью. Итальянец Алоизи при голосовании воздержался, а это устраивало и Лигу и Муссолини.

Эфиопия понимала, что Лига ей помогать не очень торопится, и 3 июля 1935 года до заседания Совета Лиги император Эфиопии Хайле Селассие обратился к правительству США с призывом принять меры для предотвращения угрозы нарушения пакта Келлога — Бриана (см. Приложение 4.) Ответ США заключался в том, что американскому правительству не хотелось бы верить, что Италия или Эфиопия прибегнут к другим, кроме мирных, средствам урегулирования своих разногласий. Американский госсекретарь Халл выразил возмущение, когда этот ответ был истолкован прессой как означающий, что Пакт Келлога — Бриана мертв. После ответа из-за океана неудивительно, что Эфиопия обрадовалась решению Совета Лиги сделать хоть что-то.

По мере того как итальянская угроза росла, Хайле Селассие предпринимал отчаянные попытки закупить оружие и боеприпасы. Результаты были небольшими. Итальянским дипломатам было поручено сообщить любому правительству, которое, как считалось, было готово разрешить своим производителям вести дела с Эфиопией, что любая такая продажа будет рассматриваться Италией как недружественный акт. Летом несколько правительств, включая Францию, Бельгию, Чехословакию и Данию, запретили экспорт оружия в Эфиопию. В июле британское правительство объявило эмбарго на такой экспорт, как в Эфиопию, так и в Италию. Хуже всего было то, что французские власти в Джибути создавали трудности с транзитом, нарушив тем самым единственный удобный путь доставки того оружия, которое император смог купить. В августе эфиопский делегат заявил Лиге протест в связи с тем, что Италия сама производит оружие в больших количествах, а Эфиопия не только не имеет никакого оружейного производства, но ввиду ложного понимания многими членами Лиги своего нейтралитета, не может импортировать то, что ей нужно для ее обороны. Везде, где правительство Эфиопии пыталось купить необходимое ему оружие, оно встречало запреты и экспортные эмбарго. Лига вновь промолчала.

Как и было обещано, Совет Лиги снова собрался 4 сентября 1935 года, чтобы, наконец, решить вопрос об итало-эфиопском конфликте. Муссолини откровенно бросал вызов Лиге в своих речах, и отправил Алоизи в Женеву с указанием не отказываться, как прежде, от обсуждения итальянского поведения, а всячески оправдывать его. Арбитражный комитет фактически закончил свою работу за день до заседания Совета. Он назначил признанного авторитета в арбитражном деле посла Греции во Франции Политиса своим нейтральным председателем и под его руководством быстро пришел к согласованному заключению. Теперь единогласно сообщалось, что ни Италия, ни Эфиопия не должны нести ответственность за начало столкновения. Итальянцы явно этого не делали, и не было никаких доказательств того, что это сделали эфиопы. Это решение ненадолго возродило надежду даже у эфиопской делегации, и показалось, что теперь был свободен путь для мирного урегулирования всего спора.

Но как только Совет Лиги начал свое заседание, представитель Италии Алоизи заявил, что арбитражное расследование вопроса по инциденту в оазисе Уольуол проведено неверно. Он представил Совету огромный меморандум с приложениями, картами и фотографиями, в котором излагались доводы Италии против Эфиопии. В то же время Алоизи заявил, что Италия с неохотой вынуждена считать Эфиопию своим врагом, но не сомневается в том, что это варварское государство, подписи которого нельзя доверять, и приём Эфиопии в Лигу был ошибкой.

Алоизи говорил, что Лига, включая Италию, надеялась, что международное признание побудит Эфиопию отменить рабство, решить свои внутренние проблемы и жить в мире со своими соседями. Эти надежды Лиги оказались иллюзорны, а эфиопские дела стали скорее хуже, чем лучше. Поэтому Италия как цивилизованное государство вынуждено будет прекратить любые дискуссии в Лиге по эфиопской тематике, а Правительство Италии оставляет за собой полную свободу действий, которые могут быть необходимы для защиты её интересов и обеспечения безопасности её колоний.

В итальянском меморандуме были очень подробно изложены претензии Италии. Претензий у Италии к Эфиопии было много:

— Эфиопия воспрепятствовала делимитации своих границ с Итальянской Эритреей и Итальянским Сомали;

— Эфиопия нарушила обязательство построить дорогу, соединяющую порт Асэб в Итальянской Эритрее со своим городом Дэссе;

— даже после подписания Договора о дружбе в 1928 году Эфиопия заблокировала все попытки Италии купить землю, вести добычу полезных ископаемых или другую коммерческую деятельность на территории Эфиопии, сотрудничать с эфиопскими властями в техническом развитии страны, открывать в стране больницы и амбулатории;

— Эфиопия нарушила свои договоренности о таможенных пошлинах, сотрудничестве органов правопорядка и юстиции, порядке торговли оружием;

— Эфиопия непрерывно совершала недопустимые действия в отношении итальянских подданных, дипломатов, консулов (приводился большой список);

— с территории Эфиопии через границы совершались многочисленные набеги преступных элементов на итальянские колонии (приводился список убийств, грабежей, краж).

Конец ознакомительного фрагмента.