Человек из зеркала

Владимир Колычев, 2012

Бывшего криминального авторитета, а ныне преуспевающего бизнесмена Василия Чупракова жестоко, едва ли не до смерти, избивают неизвестные. Случилось это после того, как Чупраков нагло и жестоко обошелся с медсестрой Дианой, которая подрабатывала в ночном клубе танцовщицей. То ли пытаясь загладить свою вину, то ли в молодой душе Чупракова взыграли чувства – как бы то ни было, но он потребовал, чтобы в больнице за ним ухаживала именно Диана. Девушка согласилась и тотчас попала в поле зрения сыщика подполковника Кручи. В избиении бизнесмена полицейский заподозрил бывшего бойфренда Дианы, морского пехотинца Романа. Но ситуация вдруг в корне меняется: Чупракова застреливают. И происходит это тогда, когда Диана влюбляется в него, а у морского пехотинца Романа появляется железное алиби…

Глава четвертая

Вчера Чупраков смотрел на нее с интересом, а сегодня — влюбленно, с обожанием.

Диана никого не подменяла и в палату к нему пришла исключительно по его приглашению. Судя по его взгляду, он хотел сказать что-то очень важное. И не о Роме пошел разговор, как она думала, когда шла сюда.

— Диана, меня сегодня выписывают, — сказал он. — Алексей Борисович сказал, что я могу продолжить лечение у себя дома. Но мне нужен уход, и я хочу, чтобы этим занялась ты. С начальством я уже договорился, тебя переводят на работу ко мне, с сохранением оклада, кстати сказать. И еще ты будешь получать, ну, скажем так, чаевые…

— Только халатик нужен покороче, да? — язвительно улыбнулась она. — Чтобы резинка чулок была видна, да? Или вы хотите выше взять, под резинку трусиков?

— Диана, зачем ты так говоришь? — обиженно нахмурился Чупраков.

— Затем, что я стриптизерша, которую можно и так, и эдак.

— Но ты же не стриптизерша. Я узнавал, ты уволилась из клуба. Да и не стриптиз ты там танцевала, не раздевалась на публике, — совершенно серьезно, без всякого подвоха сказал он. — И не надо тебе носить короткий халат. И чаевых не будет. Ты будешь получать поощрительную премию, десять тысяч рублей в день.

— Десять тысяч?

— Что, мало?

— Да нет… Нормально.

— Значит, ты согласна?

— Ну, если начальство отпускает…

Она не знала, радоваться или возмущаться. Чупраков — не лежачий больной, утку из-под него выносить не надо, перевязок не будет. Капельницы и уколы — вот все, что потребуется от нее. Она будет обхаживать одного больного и получать за это десять тысяч в день. И не где-нибудь, а в особняке олигарха.

Но вдруг Чупраков даст волю своим фантазиям? Что, если он действительно захочет, чтобы Диана ходила перед ним в костюме медсестры из секс-шопа и потакала его прихотям? Ведь она же позволила ему перейти черту в клубе, значит, с ней совсем не обязательно церемониться в доме, где он и царь, и бог.

Чупраков потерял память, но его инстинкты разнузданного хищника никуда не делись. Это сейчас он держит себя в рамках приличий, но в любое время может распоясаться.

— Я же сказал, что договорился с твоим начальством.

— Ну, хорошо… Только давайте договоримся и мы…

— Любые условия! — расплылся в улыбке Чупраков.

— Я — медсестра. Просто медсестра. Так что если у вас есть эротические фантазии на мой счет, лучше я останусь здесь.

— Никаких фантазий! — Он в искреннем, как ей показалось, порыве скрестил на груди руки.

Она могла бы выдвигать условия в том же духе и дальше, но ей не хотелось казаться в его глазах девственницей после третьего аборта, причем набивающей себе цену.

Диана приняла предложение Чупракова и спустя некоторое время отправилась к нему домой. Халат она свернула и уложила в пакет, а к машине вышла в короткой кожаной курточке и джинсах с очень низкой посадкой.

Чупраков уже сидел в «Мерседесе» представительского класса, а его охранник продолжал держать заднюю дверцу открытой и взглядом торопил Диану. Возле машины стояли еще три телохранителя, напряженно смотрели по сторонам.

Диана села в машину, телохранитель забрал у нее пакет с вещами и положил его в багажник. В салоне было комфортно и очень просторно, Чупраков сидел на заднем сиденье, вытянув ноги под панель, очень похожую на переднюю, водительскую, только без руля и приборов. Вместо лобового стекла внутри была выдвижная перегородка, отделяющая заднюю зону салона от передней. Под потолком был установлен жидкокристаллический монитор, крутился какой-то фильм, но Чупракова интересовала только Диана.

— Ну что, поехали? — весело спросил он. И сделал движение, будто собирался коснуться ее плечом, но даже не дотронулся до нее.

— Ну, если лошади запряжены… Сколько там у вас лошадей?

— Пятьсот двадцать, Диана, пятьсот двадцать.

— И кучер есть, и лакеи на запятках. И даже личная медсестра. Неплохо вы устроились, Василий Георгиевич.

— Да, без личной медсестры мне никак. Потому что лакеи на запятках облажались. Не уберегли своего барона, не уберегли.

Машина тронулась так плавно, что Диана едва это ощутила. Ход у «Мерседеса» невероятно мягкий, бесшумный, создающий ощущение полета.

— Чего так?

— И на старуху, как говорится, бывает проруха. Не справилась охрана со своими обязанностями, начальника охраны пришлось уволить, водителя сменить. И тех ребят, которые твоего парня били, тоже уволил…

— А их за что? Они же вашу волю выполняли.

— Да нет, я их ни о чем таком не просил. Просто сказал, чтобы они тебя ко мне привели…

— Значит, вспомнили?

— Да нет, мне рассказали… Хотя мне сегодня сон снился, — улыбнулся он. — Мы с тобой в ночном клубе, сначала ты танцуешь, а потом садишься ко мне на колени…

Чупраков поднял руку, и Диана свела ноги вместе, думая, что сейчас он положит свою ладонь ей на коленку. Но нет, он всего лишь провел рукой по своим посеребренным волосам.

— Может, это память ко мне возвращается? Может, все так у нас и было?

— Вам, наверное, приятно это вспомнить, а мне как-то не очень, — поморщилась она.

— Извини, что так случилось. Я, наверное, очень пьяный был, ничего не соображал.

— Ну, не очень, но да, пьяный, — кивнула она. — Только это вас не оправдывает.

— Я готов загладить свою вину.

— Надеюсь, не утюгом?

— Ну нет, конечно! — засмеялся он.

— А мы сейчас прямо к вам едем? — спохватилась она.

— Да, ко мне. А что?

— Мне бы домой заскочить надо, кое-что из вещей взять.

— Хорошо, заедем…

Чупраков спросил ее адрес, велел водителю изменить курс, а затем спросил:

— Надеюсь, твой парень тебя не караулит?

— Кто, Рома? — насторожилась Диана. — А он что, может меня караулить?

— Ну, меня же подкараулил, — уже без улыбки сказал он.

— Когда? Где?

— А ты не знаешь?

— Нет, — похолодела Диана.

Теперь она поняла, зачем Чупраков взял ее с собой. Обхитрил он ее, вырвал из больницы, где за нее могли бы заступиться, заманил к себе в машину. Впереди два человека — водитель и телохранитель, сзади джип с охраной, ей из этих тисков не вырваться. Завезут ее сейчас куда-нибудь в лес и будут пытать, чтобы она выдала Рому. Как же она сразу не поняла, чего хочет от нее этот олигарх? Что же делать?

— Есть информация, что это твой парень на меня напал, — сказал он голосом, не предвещающим ничего хорошего.

— Я не знаю ничего. Он мне ничего про это не говорил… Да и не мог говорить. Я ушла от него сразу после того случая… Я сейчас с родителями живу.

Это не она говорила, это страх за нее лепетал.

— Ну, не знала и не знала. Я тебе верю. И не надо бояться. Тебе ничего не грозит.

— А что, Рома правда на вас напал?

— Ну, есть информация…

— И что вы с ним сделаете?

— Не знаю… Я вот пытаюсь поставить себя на его место. Ты моя девушка, я твой парень, меня ставят на колени, чтобы я предал тебя. Я ломаюсь, тебя насилуют. Ты знаешь, на его месте я бы убил Чупракова…

Казалось, он действительно поставил себя на место Ромы, а как еще объяснить, что говорил он так, как будто не имел никакого отношения к Чупракову?

— Но его же не убили… Э-э, вас же не убили.

— Ну, ему повезло, — шутливо улыбнулся олигарх. — То есть мне. Твой Рома правильно все сделал. Но досталось мне, а не кому-то другому. Поэтому твой Рома будет наказан.

— А если это не он?

— Может, и не он. Есть и другие версии… Но я бы на его месте убил бы Чупракова. Ты такая красивая. Ты такая… Нравишься ты мне, Диана. Очень нравишься.

Она никогда не краснела, когда мужчины смотрели на нее с обожанием, но сейчас ее вдруг бросило в краску.

— Если ты скажешь, я оставлю твоего Рому в покое. Никто и пальцем его не тронет.

— А так можно?

— Если ты хочешь.

— Хочу.

— Тогда считай, что его уже оставили в покое.

— Спасибо, — поблагодарила она, сама от себя того не ожидая.

— Ты его любишь? — подозрительно и с ревностью глянул на нее Чупраков.

— Ну, он мой парень…

Она и сама не знала, любит Рому или нет. Раньше думала, что любит, а после недавнего случая как отрезало. Нет, она не разлюбила его, просто поняла, что никогда и не любила. Впрочем, с ним хорошо — он отличный любовник и в быту неплох, и она бы не возражала вернуться с ним в недавнее прошлое. Она бы тогда не пошла в «Карамболь» тем вечером, когда туда отправился Чупраков…

— Ты же говоришь, что с ним рассталась.

— Ну, рассталась. А что?

— А то, что можешь снова с ним сойтись.

— Все может быть, — пожала она плечами.

— А если я этого не хочу?

— Но это же мое личное дело…

Машина остановилась возле дома, где Диана жила столько времени, сколько помнила себя. Пятиэтажная коробка из крупных блоков, четыре подъезда, разросшаяся береза, которую она помнит еще беспомощным саженцем. Двор пустой, но ведь и раньше дети здесь гуляли очень редко. Во времена ее детства молодежь уже предпочитала компьютер свежему воздуху, а отец рассказывал, что когда-то во дворе яблоку негде было упасть — столько здесь было детворы.

Но десять лет назад и мамаша с коляской была редкостью, а сейчас этим уже никого не удивишь. Анжела Иванисова сына родила в этом году, Яна Ухтомцева — тоже сына, а ведь они ровесницы Дианы, в одной школе учились, в параллельных классах. И еще были молодые мамочки, которых она знала. Но, как назло, во дворе никого нет, а так хотелось, чтобы все видели, как она выходит из роскошного «Мерседеса». А телохранитель Чупракова уже вышел из машины, открыл дверь.

Из машины Диана выходила, как королева из кареты, но, увы, никто этого не видел. Только дворник-азиат смотрел на нее глуповатыми глазами.

Диана поднялась на четвертый этаж, открыла дверь. Отец и мама на работе, сестра в школе, дома никого нет. Ничего, она записку оставит. Мало ли, вдруг Чупраков что-то нехорошее затеял, и у нее не будет возможности позвонить родителям. А Роме она от него точно не станет звонить. Значит, надо позвонить ему сейчас.

Так хотелось сказать ему, что все уже улажено и ему не надо ничего бояться, но Диана все-таки удержалась от соблазна блеснуть своей способностью решать важные проблемы.

Что, если Чупраков обхитрил ее? Что, если его люди просто не могут найти Рому, а им очень нужно до него добраться? Сейчас Диана позвонит ему, объявит отбой тревоги, он вернется домой, ничего не опасаясь, и попадет в лапы чупраковских «быков»…

Да, не надо звонить ему. Вдруг она действительно загонит его этим в ловушку? А просто услышать его голос ей не хотелось. И сам он ей не больно-то нужен… Вдруг Чупраков не строит против нее никаких козней? Вдруг он искренен в своих чувствах к ней?.. Он, конечно, не роковой мужчина, но так ведь и не пугало огородное. Может, и второсортная у него внешность, но вполне приемлемая. Да и в постели его можно терпеть. Ведь не стошнило же Диану в его грубых объятиях. И в милицию бежать особого желания не было… Натура у него отвратительная, но что, если в скотском состоянии он бывает только подшофе? А может, точный удар по голове выбил из него хоть какие-то душевные мерзости…

Диана собрала вещи, вернулась в машину и очень скоро очутилась во дворе роскошного дома. Огромный особняк, красивый, в стиле русского модерна — с круглым куполом над шестиколонным портиком. Он стоял на возвышенности. Отвесные стены были отделаны натуральным камнем, к большому полукруглому крыльцу от передней площадки с двумя фонтанами вела длинная и широкая лестница из камня. Площадка второго яруса, на возвышенности, окружала дом и представляла собой террасу с легкой прозрачной крышей и мраморной балюстрадой. Богатство отделки, четкие архитектурные линии, масштабность, массивность и основательность…

Диана поднялась на крыльцо, осмотрелась. С высоты было хорошо видно озеро, к нему тянулась вниз аллея с высокими туями, которые казались солдатами, взявшими на караул. Слева, ближе к воротам, высились березы, справа — сосновая рощица и дорожка, которая вела к гостевому дому и хозяйственным постройкам. С этой высоты чувствовалось, насколько высоко над миром парит хозяин этого дворца. И Диане до зуда в груди захотелось лететь вместе с ним.

Изнутри дом тоже казался королевским дворцом — столько было в нем внешнего великолепия. Круглый холл под стеклянным куполом, откуда на верхние этажи уходила лестница из мрамора, хрустальная люстра размером с комнату в стандартной квартире, за широкой аркой — огромный каминный зал с таким же гранитным полом. В зале четыре окна с богатыми красивыми шторами на две стены, длинный библиотечный шкаф из красного дерева, книги в красивых переплетах, а камин — настоящее произведение искусства, достойное Эрмитажа. Здесь стоял большой угловой диван из нежной кожи, под старину, кресла в том же стиле. А вот телевизора не было, потому что он просто не вписывался в эту обстановку блестящего безвременья.

— Я хоть и не звезда, но в шоке, — сказала Диана, пальцами коснувшись серебряной статуэтки, что стояла на мраморной полке камина.

И тут же отскочила в сторону, потому что в топке вдруг сам по себе с легким шумом вспыхнул огонь.

— Не бойся, — безобидно засмеялся Чупраков и взглядом показал на пульт дистанционного управления, с помощью которого он и затопил камин. — Просто я подумал, что тебе может быть холодно.

— Да нет, тепло здесь… А камин, значит, зажигать вы умеете?

— А чего здесь уметь?

— И дом вы свой помните…

— Помню.

— А меня?

— И тебя помню. С тех пор, как ты зашла ко мне в палату.

— А до этого?

— Хотелось бы, конечно, освежить память, — лукаво сощурил он глаза.

— Я серьезно… А жену свою вы помните?

— Смутно, — нахмурился Чупраков. — Очень смутно… Дом помню, а людей, которые со мной жили, почти не помню. Я смотрел свой паспорт, у меня штамп о разводе. Я развелся два года назад.

— А дети?

— Есть дети. Сын есть от первого брака. Но где он, я не знаю. Не успел узнать. Мне все в общих чертах рассказали…

— Кто рассказал?

— Мой заместитель. Ты, наверное, видела его, он приезжал ко мне в больницу. Высокий такой, белобрысый, нос у него, как хвостик у единицы.

— Да, видела такого, — кивнула Диана.

— Он меня давно знает. И я его тоже. Только ничего не помню. Игнат очень хороший специалист в своем деле, пусть он пока моими проблемами занимается, а мы лечиться будем…

— Это он вам сказал, что он очень хороший специалист?

На какое-то время Чупраков застыл в раздумье, а потом засмеялся, шутливо погрозив ей пальцем.

— Хорошо сказала, очень хорошо… Кофе будешь? Или уже ужинать пора?

Только он спросил, как откуда-то вдруг появился высокий сухощавый мужчина с непроницаемо спокойным лицом. На нем был черный фрак, галстук-бабочка — этот наряд отдавал чем-то бутафорским, но клоунадой и близко не пахло. Это был дворецкий, при всем своем внешнем аристократизме лицо подневольное и покорное хозяйской воле.

— Ужин будет через час, — с подобострастной улыбкой, мягким звучным голосом сказал он. — А пока могу подать кофе. Сударыня, вы какое кофе предпочитаете? Могу предложить ристрессо, эспрессо, эспрессо «Кон Панно» с шапкой из взбитых сливок, эспрессо «Соло» с капелькой сгущенного молока, капучино, мокачино со взбитыми сливками и шоколадом, латте — некрепкий молочный кофе…

Казалось, он мог говорить до бесконечности — ровно, быстро и без запинок, и слушать его было интересно, но Диана предпочитала просто капучино. Его она и назвала.

Дворецкий кивнул, вопросительно глянул на своего хозяина и повернулся к нему спиной.

— Погоди! — окликнул его Чупраков.

Мужчина резко остановился, быстро, но плавно развернулся к нему и застыл в едва уловимом поклоне.

— А меня почему не спрашиваешь?

— Я думал…

— Что ты думал?

— Я думал, что вы, как обычно, будете ристрессо.

— Ристрессо — это крепкий эспрессо? — спросила Диана.

— Да, ристрессо — это крепкий эспрессо, — кивнул дворецкий.

— Крепкий кофе отменяется, — покачала она головой. — Василий Георгиевич будет пить латте.

Дворецкий не выразил своего недовольства, но выразительно посмотрел на Чупракова.

— Как тебя зовут?

Какое-то время мужчина с удивлением смотрел на него, но вот на его лице появилось понимание.

— Валерьян меня зовут.

— Ты мой дворецкий?

— Да, ваш дворецкий. Но вы, Василий Георгиевич, разрешили мне называться мажордомом.

— Ну, мажордом так мажором, я не против… Что, ничего не понимаешь, мажордом? Не понял, что со мной случилось?

— В больнице вы были, Василий Георгиевич.

— Амнезия у меня. Если ты мажордом, то должен знать, что это такое, — усмехнулся Чупраков.

— Да, конечно, я знаю… Так вы что, ничего не помните?

— Помню, но не все. И очень смутно. Файлы в голове стерлись, утилиты нужны, чтобы восстановить память. Кстати, ты можешь мне помочь. Расскажешь мне про всех людей, которые в моем доме работают.

— Я все понял. Когда изволите меня выслушать?

— Как-нибудь, на досуге… Да, кстати, это моя гостья, причем очень почетная, — движением головы Чупраков показал на Диану. — У меня больничный режим, а Диана моя личная медсестра. И ее слово — закон для всех. Сказала нести лето, неси лето…

— Латте, — с улыбкой поправила она. — Но я бы очень хотела, чтобы мне принесли лето.

— Лето у нас в крытом бассейне, — улыбнулся Чупраков. — Правильно я говорю, мажордом?

— Да, там солнечно, вода морская, теплая, можно включить шум волны и чаек. Там же находится солярий, лампы новые, безопасные. Если есть желание, Алла вас проведет, все покажет. Я отдам распоряжение, через полчаса все будет готово.

— Не надо, как-нибудь в другой раз.

Диана не прочь была поплавать в бассейне с морской водой, принять ультрафиолетовую ванну, но ведь ее из этого дома никто не гонит, так что она еще успеет побаловать себя. А сейчас ей просто нужен был душ.

— Может, я покажу вам вашу комнату? — будто прочитав ее мысли, спросил Валерьян.

— Какую комнату ты хочешь показать? — внимательно посмотрел на него Чупраков.

— Какую вы скажете, Василий Георгиевич, такую и покажу, — слегка склонил голову мажордом.

— В женской спальне ее разместишь. В женской спальне рядом с моей.

— Но это же комната вашей супруги, — едва слышно сказал Валерьян.

— А где моя супруга?

— Насколько я знаю, вы в разводе.

— Тогда какие проблемы?

— Как вам будет угодно.

— Ванну мне приготовь, мажордом, и постель, — зевнул вдруг Чупраков. — У меня больничный режим, если тебе не понятно.

— Мне все понятно, — кивнул мужчина.

Сам он отправился выполнять распоряжение хозяина, а Диану поручил горничной, симпатичной и милой на первый взгляд девушке по имени Алла.