Семья в законе

Владимир Колычев, 2010

Весь город подмяла под себя сплоченная, жестокая семья Савелия Бурыбина по кличке Бурбон. Ни сам папаша, ни четверо его сыновей отступать не умеют, никому ничего не прощают, делиться ни с кем не хотят – все у них схвачено, куплено, завязано. А с теми, кто не хочет жить по их законам, разговор короткий – пуля или удавка. Так бы победно и катилась мафиозная колесница, подминая под себя все, если бы не строптивый майор милиции Павел Никифоров. Криминальная семейка убила его жену, нажив таким образом себе лютого кровного врага. Теперь он как кость в горле у всемогущей Семьи – ничего не боится, взятки не берет, от своих принципов не отрекается. Что ж, Бурбон приготовил для мента такой хитроумный крючок, с которого простому смертному вовек не сорваться. Вот только Павел оказался отнюдь не простым смертным...

Глава 3

Ветер не человек, и к уголовной ответственности его не привлечешь. А стоило бы. Мало того, что растрепал девушке волосы, разметав их по лицу, он еще залез к ней под платье, высоко поднял подол. Одной рукой она инстинктивно попыталась оправить волосы, а другой призвать к смирению платье. При этом папка с протоколом выпала у нее из рук, и листки, словно бумажные змеи, устремились ввысь. Иначе как хулиганством этот поступок не назовешь. Но как арестовать ветер?..

Один листок упал на лицо мужчины, безжизненно лежащего на земле. Разыгравшийся ветер попытался поднять его в воздух, но листок прилип к окровавленному носу и удержался.

Павел нагнулся, поднял этот листок, пошел за другим. Сержант и прапорщик из оцепления также принялись собирать рассыпавшийся протокол осмотра. Девушка зря надела штатское платье, будь она в форменной юбке, ветер не смог бы справиться с ней. Но никто ее за это не осуждал. Все-таки сегодня выходной день, и, возможно, прокурорскому следователю некогда было переодеться.

Павел Никифоров тоже находился дома, пил в одиночестве пиво перед телевизором, когда ему позвонил начальник и велел ехать на место происшествия.

Он прибыл позже всех. Следователь уже успела составить протокол осмотра, криминалист закрыл свой чемоданчик, судмедэксперт готовился накрывать покойника простыней. Оперативники из местного РОВД уже допросили сторожа гаражного кооператива и сейчас опрашивали жильцов близлежащих домов, искали свидетелей убийства.

Павел забрал у прапорщика и сержанта с трудом добытые ими страницы протокола, подал девушке. Он знал ее. Капитан юстиции Цветкова, молодая, симпатичная, с необычными рыжими волосами, отчего она только выигрывала в глазах мужчин. Но мужняя жена и строгих правил. Прошлой осенью они вместе работали над одним делом, и Павел пытался закрутить с ней роман. Но из этого ничего не вышло: Ульяна вежливо, но бесповоротно поставила крест на его надеждах.

— Привет. Как дела? — сухо спросил он, вручив ее пропажу.

— Ничего. Вот, из-за праздничного стола выдернули, — с сожалением сообщила она.

И выразительно посмотрела на Павла. Нет, она, конечно, девушка порядочная, но если он вдруг возьмется за старое, то, возможно, у него появится шанс. От нее приятно пахло хорошим парфюмом и свежим коньяком, и этот аромат заглушал запах смерти.

— Я не о том. Кто это с ним так?

Мужчина был убит выстрелом в лицо. Пуля попала в правый глаз и вышла за левым ухом, земля под его головой напиталась кровью.

Если бы он был жив, то, пожалуй, смог бы произвести выгодное впечатление. На вид ему было лет сорок, но выглядел бы он для своих лет хорошо — густые черные волосы в модельной прическе, сытое, но не полное лицо, спортивное телосложение, модная рубашка, дорогие джинсы, туфли, на руке часы, возможно, настоящая швейцарская фирма.

— Поставил машину в гараж, возвращался домой. Шел, шел и не дошел.

— И кто остановил?

— Сторож сказал, что машина какая-то была, то ли «десятка», то ли «девятка». Он в сторожке был, услышал выстрел, выглянул в окно, смотрит, этот лежит, а преступник барсетку с земли поднимает. Поднял, сел в машину и уехал. На пассажирское место, говорит, сел, значит, за рулем еще кто-то был…

— В лицо этого стрелка сторож видел?

— Говорит, что тот в очках был. С бородой… Борода, сказал, темная была, а волосы белые и пышные… Борода, говорит, как у мужчины, а волосы, как у женщины… Прямо трансвестит какой-то, — с кокетством во взгляде улыбнулась Цветкова.

Она была слегка тепленькая после праздничного стола, и труп ей уже порядком надоел. Ей хотелось вернуться к веселью, к беззаботному времяпрепровождению. И в таком настроении она совсем не прочь была немного пофлиртовать с мужчиной. А еще она знала, что нравилась Павлу…

Но нравилась она ему в прошлом. Сейчас же он воспринимал ее не более чем интересного коллегу. И не было никакого желания играть с ней в страстные мужские игры.

— Не трансвестит, — покачал он головой. — Просто маскировка.

— Понятно, что маскировка, — заскучала следователь.

Похоже, она поняла, что Никифоров не желал к ней на огонек.

— То ли бородач в женском парике, то ли блондинка с фальшивой бородой, — вслух подумал он. — Но, скорее всего мужик в парике с накладной бородой…

— Попробуй такого опознай.

— Значит, барсетку забрал. Ограбление?

— Похоже на то… Ой, кажется, гроза надвигается!

Движением руки Цветкова показала в сторону, куда Павел и развернулся, а сама спряталась за его широкой спиной. К ним приближалась моложавая, стройная и подтянутая женщина лет сорока. Неподвижные глаза широко распахнуты, рот приткрыт, руки беспомощно опущены и чуть разведены в стороны. И шла она, как зомби — тяжело, на негнущихся ногах. Она потрясенно смотрела на погибшего мужчину, медленно и неотвратимо приближалась к нему. Вне всякого сомнения, женщина знала убитого более чем хорошо. Цветкова поняла, что сейчас произойдет, поэтому и спряталась за Павла.

Женщина подошла к покойнику, сдавленно застонала и, обхватив руками голову, опустилась перед ним на колени.

— Олег!.. Олеженька!..

Но вдруг, будто очнувшись, она легонько шлепнула его пальцами по щеке.

— Давай, вставай!.. Ну, чего ты лежишь?.. Нас же дети ждут!

— Он не встанет, — тяжко вздохнув, сказал Павел.

Женщина встрепенулась, будто ее окатили студеной водой, резко подняла голову и свирепо посмотрела на него.

— А вы кто такой?

— Уголовный розыск, майор милиции Никифоров.

— Милиции?! — поднимаясь, с безумной свирепостью протянула она. — И что вы здесь делаете?

— Вот, человека убили.

— Убили?!. Да, убили… Я вижу, что убили… Это мой муж… Моего мужа убили… Почему его убили? Почему вы позволили его убить?!. Почему? Почему?

Это была самая настоящая истерика. И Павел не удивился, когда женщина набросилась на него с кулаками. Но он не стал отбиваться, позволил ударить себя в грудь.

Каждый следующий удар был значительно слабее первого, и, в конце концов, приступ сошел на нет. Женщина уткнулась лбом в его грудь и разрыдалась. Он мягко взял ее за плечи, но отталкивать от себя не стал. Пусть выплачется, легче станет.

Но плакала она недолго. Цветкова спросила у нее, как далеко находится ее дом, и женщина нехотя, со слезами на глазах, но все же втянулась в разговор.

Жила она недалеко, в многоэтажном доме, за частными домами, которыми был окружен гаражный кооператив. Сегодня с утра они с мужем ездили по мебельным салонам в поисках дивана, затем он отвез жену домой, а сам отправился в гараж ставить машину. Не дождавшись, женщина пошла ему навстречу, а, увидев милицию и лежащий на земле труп, поняла, что случилось страшное. И не ошиблась…

— Скажите, а диван вы купили? — спросила следователь.

— Нет, мы только присматривали.

— А какой диван вы присматривали, дорогой или не очень?

— Мы хотели кожаный купить, большой, с уголком и креслом…

— Значит, дорогой. Скажите, а ничего подозрительного вы не замечали? Может, кто-то ходил за вами, прислушивался, о чем вы говорите с продавцами. Может, вы выражали готовность купить диван прямо сейчас?..

— Нет, никто за нами не ходил. И с продавцами мы не разговаривали. Просто ходили, смотрели…

К ним подошел оперативник из районного уголовного розыска, молодой шустрый капитан с цепкими глазами. Судя по выражению его лица, он добыл информацию, которой спешил поделиться со следователем. И, похоже, не только из служебного рвения. Он явно хотел пообщаться с Цветковой еще и как с интересной женщиной. Павел знал его и протянул ему руку для приветствия.

— Что-то интересное нашел? — спросил Никифоров.

— А вы что, это дело забираете? — с надеждой спросил капитан.

— Это уж как начальство решит…

— Тут на заказное похоже. Может, РУБОП работать будет.

Парню все равно было, на кого свалить это дело, лишь бы самому им не заниматься. Павел его понимал, сам когда-то на «земле» работал. Штат маленький, дел невпроворот, и очень ограниченные возможности всерьез работать по сложным убийствам, где виновный не установлен.

— Почему заказное? Вроде бы без глушителя стреляли. И барсетку взяли.

— Я тут женщину одну разговорил, ее окна как раз на ворота выходят. Она видела, как от убитого машина отъезжала. «Десятка» темно-серого цвета. На звук выстрела выглянула, смотрит, машина уже отъезжает. Так вот, эта машина здесь с утра стояла, вон, у того дерева, — капитан показал на раскидистый дуб, росший у закрытых ворот непонятно какого-то предприятия — может, цех какой-нибудь, может, просто склад.

— Значит, ждали, — решил Павел.

— В том-то и дело…

— Может, преступники давно его заприметили. Мужик солидный, видно, что при деньгах. Да и барсетка у него такая пухлая, что в глаза бросается, вот и потекли у них слюнки…

— Нет, барсеточники так не работают. В человека, из пистолета, среди бела дня… Да еще и в лицо…

— А каждый по-разному работает, всех под одну гребенку не причешешь.

— Ну, может быть… Только я что-то не пойму вас, товарищ майор. Вам что, этот глухарь нужен? Вы же просто по убийствам работаете, а заказуху пусть рубоповцы тянут.

— А почему глухарь?

— Да ясно же, и в магазин за глобусом ходить не надо. Машина с затемненными окнами, номера грязью забрызганы, парик, борода, очки. Следы от колес стандартные — это уже минус по горлу. Гильзу нашли, вроде как от «ТТ». Что это нам дает? А ничего… Ну, может, экспертиза что-нибудь покажет, тогда одного глухаря к другому пришьем, и все дела…

— А номера грязью забрызганы?

— Да. Я с одним тут разговаривал, «десятка» мимо него проезжала. Номеров не видно, стекла темные.

— Может, были приметы какие-то?

— Да какие там приметы? Ну, левое заднее крыло помято, фары нет… Я уже звонил, на посты передали, может, и выгорит что, хотя вряд ли…

— Брось тоску наводить! Что сторож говорит? Может, и у преступника приметы какие заметил, ну кроме бороды и парика?

— Да вы сами к нему сходите, он в сторожке сидит. Скучно ему, поболтать не с кем…

Заметив, что Цветкова освободилась, капитан подошел к ней, а Павел отправился к сторожу.

В спертом воздухе тесного помещения пахло грязными носками, горелой пластмассой и табачным дымом. На кушетке, застеленной выцветшим верблюжьим одеялом, лежал с закрытыми глазами худощавый мужчина лет пятидесяти. Легкий батник, в котором нравится щеголять озабоченным юнцам, чересчур короткие шорты, некогда белые носки, стоптанные кроссовки.

— Физкульт-привет!

Мужчина вскочил как по команде, но в струнку перед Павлом не вытянулся.

— Майор милиции Никифоров.

— Так были уже, — мужчина сонно зевнул и, сунув руку под батник, почесал живот.

— Убийца куда делся?

— Ну, куда… В машину сел и уехал.

— Как он выглядел?

— Ну, роста примерно вашего. В плечах чуть пошире, но там больше жиру, чем силы. Лицо крупное… Широкое такое, видно, что пожрать любит. Очки видел, бороду, волосы, как у бабы…

— Парик, — подсказал Павел.

— Парик? Ну да, он еще, когда в машину садился, руку к волосам прижал… Парик у него. Ну да, он потому и схватился за него, потому что боялся потерять, спадал, видно…

— Так, подождите. В одной руке у него пистолет был, в другой, я так понимаю, барсетка, а чем он тогда парик поправлял?

— Так той рукой, в которой пистолет держал… Он его еще уронил, правда, сразу же поднял… Какой-то он суетливый был, не в себе как будто. Ну да, человека убил, как уж тут в себе остаться? Да, дела… Этот, который в машине был, тоже нервничал, рукой из салона ему махал, давай, быстрей, говорит…

— Вы слышали, что он говорил?

— Ну, нет, конечно. Он руками показывал, давай, давай. А потом еще и за плечо его схватил, в салон втащил… Еще и дверь не сразу закрылась. Машина тронулась, и дверь сама по себе закрылась.

— На замок закрылась или как?

— Да нет, просто прикрылась… Потом открылась и закрылась. А потом снова открылась. Я еще смотрю, голова высунулась, вниз посмотрела, как будто что-то вывалилось там… Ну а потом закрылась. Да, точно открылась, и голова высунулась… Тут ваши приходили, спрашивали, но я тогда волновался сильно, а сейчас уже нет, валерьяночки немного выпил, — щелкнув себя пальцами по горлу, подмигнул Павлу сторож. — Успокоился. Вот и вспомнил… Может, правда, вывалилось что, а?

Труп уже укладывали на носилки, когда Павел вернулся к месту происшествия. На асфальте виднелась кровь, но со временем от нее ничего не останется. А следы, оставшиеся от преступников, уже уничтожены. Санитары топтались сейчас по тому самому месту, откуда примерно стрелял убийца. Но там ничего и не было, кроме мелких камешков.

Павел подошел к Цветковой, которая также собиралась уезжать, спросил, что подозрительного она смогла обнаружить на месте преступления. Может, преступник что-то обронил, когда садился в машину. Но, как выяснилось, после себя он оставил только стреляную гильзу. Ну и пулю, которую выцарапали из дерева и приобщили к протоколу.

Тогда Павел просто пошел по дороге, в направлении, в котором скрылась машина с преступниками. Он внимательно смотрел себе под ноги — рассыпанная по асфальту щебенка, замасленная деревяшка, дырявый и грязный от времени целлофановый пакет в траве у обочины, обломок ветки, кусок кирпича, один старый окурок, другой, камушки, ржавая пружина от раскладушки, пластиковая дужка от очков, крупная хромированная гайка, обрывок газеты, выброшенной не одну неделю назад… Из того хлама, что попался Павлу на пути, он выделил только дужку от очков. Черный глянцевый пластик, еще даже не запыленный. Видно, что совсем недавно выпал из машины. Возможно, из той самой, на которой скрылись преступники. Уж ни ее ли пропажа так обеспокоила убийцу?

Сторож говорил, что преступник садился в машину нервно, суетно, и на нем были черные солнцезащитные очки. Что, если уже в машине, он сделал резкое движение, отчего от очков отскочила дужка? Она попала в щель между порожком и прикрытой дверью. А когда преступник эту дверь открыл, чтобы затем захлопнуть, дужка и вывалилась на дорогу. Он догадался, куда она делась, открыл дверь, чтобы найти ее… Но если это так, то его действия наводили на мысль о чрезмерном душевном волнении. Ну, как можно увидеть такую мелкую пропажу из быстро движущейся машины? А водитель не стал останавливаться, чтобы помочь ему. Не было у него на это времени.

Дорога находилась в стороне от основных магистралей — пользовались ею мало, к тому же дужка, видимо, стукнувшись об асфальт, отскочила на обочину. Не было на ней следов подошв и автомобильных колес, зато, возможно, на полированной поверхности остались жировые отпечатки пальцев.

Павел не стал поднимать дужку с земли, насколько мог низко склонился над ней, присмотрелся. Да, есть что-то похожее на жировое пятно…

— Что там у тебя такое? — спросила подошедшая Цветкова.

— Надеюсь, что улика, — разгибаясь, ответил он. — И с отпечатком пальца… Как минимум, одного пальца…

— Дужка от очков? Это интересно, — заинтригованно сказала капитан.

— Сторож говорил, что у преступника лицо широкое, поесть, сказал, любит. А очки, похоже, детские, ну, может, женские, в общем, небольшие. Скорее всего, потому и сломались, что на широкий фасад с трудом налезли.

— Хорошо, если так… Давай-ка, я это дело оформлю.

Ульяна сфотографировала дужку под линеечку, затем уложила ее в специальный пакетик, вписала находку в протокол.

— Если очки маленькие были, значит, преступник готовился к убийству сумбурно.

— А парик, борода?

— Насчет бороды не знаю. А парик он мог у жены одолжить. Ну, может, у любовницы. И очки у нее же взять…

— Да, у жены, — кивнул Павел. — И очки, и парик…

Он вспомнил, как они с Леной выбирали для нее солнцезащитные очки. Солнце, чайки над морем, лоток с очками, краснолицая женщина в соломенной шляпе. Лена мерила очки, спрашивала у него, идут они ей или нет, а он лишь делал вид, что смотрит на нее, сам же любовался роскошной блондинкой в коротких шортах и футболке, через которую просвечивала высокая пышная грудь… Потому он бездумно кивал, отвечая жене, из-за чего она и выбрала невзрачные очки, в которых еще больше стала похожа на серую мышь…

— У Лены узкое лицо, — сказал он, чувствуя, как пережимает горло горький спазм.

Вернуть бы назад эти дни. Он бы глаз не спускал с жены, он бы не выпускал ее из своих объятий, осыпал бы ее поцелуями, вдыхая любимый аромат ее волос и кожи, согретой южным солнцем. Он бы ни на секунду не расставался с ней…

— У какой Лены? — не поняла Ульяна.

— У моей жены… Лицо у нее узкое, и очки она себе маленькие подобрала. Я попробовал надеть, так чуть не сломал…

— У тебя есть жена?

— Была… А что тут такого? — в свою очередь удивился он.

— Ты же говорил, что не женат…

— Когда я такое говорил?

— Осенью… Ну, ты должен помнить, — смущенно проговорила Ульяна.

Павел невольно прикрыл глаза ладонью, чтобы она не видела, сколько в них презрения. Он ненавидел самого себя, а она могла принять это чувство на свой счет… Да, в прошлом он вел себя так ужасно, что мог сказать, будто у него нет жены. Сейчас в это невозможно поверить, но в недалеком прошлом он считал себя свободным от семейных уз. Дочка выросла, жена совершенно не волнует, на уме только такие красотки, как Цветкова…

Он вспомнил, как однажды Лена очень удивила его. Он очень хотел спать, а тут вдруг в спальню заходит белоснежная блондинка с ярко накрашенными губами, в сексуальном черном корсете, чулках и босоножках на шпильке… Он так тогда взбудоражился, что не сразу понял, кто перед ним. А когда до него дошло, что это жена, все возбуждение сошло на нет. Помнится, он нарочно назвал ее шлюхой, чтобы она обиделась и оставила его в покое… Какой же он был тогда сволочью!

— Эй, что с тобой? — спросила Цветкова и щелкнула пальцами перед его глазами.

— А что со мной? — очнувшись, удивился он.

— Лица на тебе нет… Ты что, убить кого-то хочешь?

Павел озадаченно поскреб щеку. Неужели у него был такой страшный вид, если Ульяна пришла к такому выводу?

— Да, хочу. Самого себя.

— За что?

— За то, что жену не уберег…

— Постой, постой-ка… Так это же твою жену этой весной убили? Да, да, точно…

Павел не хотел продолжать разговор, но если бы у него возникло такое желание, он бы и слова не смог произнести — настолько сильно спазм перехватил горло.

Он счел свою миссию исполненной и, не прощаясь, отправился домой. По пути купил бутылку водки и уговорил ее в одиночестве, на кухне, перед фотографией жены.

Утром он опоздал на службу, получил нагоняй от начальства и новое дело. Он должен был обеспечить расследование убийства Олега Сергеевича Блинкова, которое было поручено капитану Цветковой.