Дважды коронован

Владимир Колычев

Вот уже несколько лет Спартак Никонов контролирует один из подмосковных рынков. Бригада у него сплоченная, проверенная, большие деньги поднимает. Братва уважает и боится Спартака – как московская, так и залетная. Сам он не беспредельничает и другим косяков не спускает, уважая и соблюдая понятия. Вот-вот его коронуют, несмотря на то что за плечами у Спартака нет ни одной ходки. Но в один миг жизнь круто меняется. Подполковник милиции оскорбляет жену Спартака, а такого бригадир не прощает никому. Мент в реанимации, а Спартак в КПЗ. Здесь Никонов пока никто, и ему надо ставить себя с нуля, чтобы выжить, заново подняться – и короноваться уже по-настоящему...

Глава 5

Горбоносый армянин улыбался так, что даже усы растягивались.

— Как на тебя сшито, дорогой!

Велюровый пиджак действительно смотрелся отлично. Темно-зеленый, с отливом, с черными пластиковыми пуговицами, без всяких вычурностей, строгий, солидный.

— С такой красивой девушкой только в таком пиджаке и ходить! — улыбаясь Рите, сказал торговец. — Сразу видно, что ты крутой! Никто не тронет! Скажи, красавица, круто, да?

— Ну, в общем, да…

Пацаны давно уже затарились шмотками и ушли домой, а Рита все водила Фурмана по рынку. Правда, и о себе не забывала. Жакет себе купила, блузку, юбку, пару туфель. И ему часа два выбирала джинсы, батник, туфли. У него голова с утра раскалывалась, ноги от усталости гудели, а она все по рядам его таскала. Но, кажется, все. Даже на ее придирчивый взгляд, пиджак заслуживает внимания. Да и ему очень нравится. Реально нравится.

— Симпатичный. Стильный. Только нитки цеплять будет… — заметила Рита.

— Э-э, какой цеплять! — цокнув языком, огорченно воскликнул армянин. — Зачем так говоришь, да? Цепляют девок на Тверской! Тебя вот зацепить могут!..

Хрясь! Фурман даже не понял, когда его кулак успел сорваться с цепи. Он еще этого не понял, а торговец уже лежал кверху ногами в глубине своей палатки. Точный удар в челюсть оказался очень эффектным средством против словесного поноса.

Рита с восторгом посмотрела на него. Армянин оскорбил ее, а Фурман его за это наказал. И ей это очень понравилось.

Торговец поднимался медленно, угрюмо и с опаской глядя на Фурмана.

— За базаром следи! А то ведь я и убить могу, — с пьедестала своего могущества жестко проговорил Фурман.

Армянин пугливо вжал голову в плечи.

— Извини, дорогой. Сорвалось с языка. — И, немного подумав, спросил: — Пиджак брать будешь?

— Возьму, — великодушно похлопал его по плечу Фурман.

Торговаться он не стал, заплатил полную цену. На этом, казалось, инцидент был, что называется, исчерпан. Но только Фурман с Ритой отошли от прилавка, как около них появились крепко сбитые парни в черной униформе охранников. Рации под левой ключицей, пистолеты в упрощенных кобурах на командирском ремне, наручники, ментовские дубинки. Один — старший, двое на подхвате. Их вел какой-то тонконосый мужик, он же и показал на Фурмана:

— Вот он Самвела ударил!

— Э-э, парни, что за дела?

— Это ты здесь кулаками машешь? — резко спросил старший, скуластый парень лет двадцати пяти, с жестким, колючим, неприятным взглядом. И еще ментом от него пахло.

— Я за гнилой базар спрашивал! — расправил плечи Фурман.

— Что за базар?

Старший многозначительно осмотрелся по сторонам. Дескать, народу много, в сторонку бы отойти, чтобы разобраться. Но и в сторонке тоже людно. Большой рынок, очень большой, толпа такая, что не протолкнешься.

— Ваш Самвел девчонку мою обидел! Ты у него спроси, он скажет.

— А если не обижал?

— Что ты мне сделаешь? В ментовку сдашь? — расхорохорился Фурман. — Да мне побоку, понял? — Не хотелось связываться с ментами, поэтому и нужно было давить на понт.

— Можно и в ментовку, — услышал он чей-то спокойный, рассудительный голос.

Охранники расступились, и к Фурману вышел среднего роста парень в темно-сером строгом костюме. Не атлет, но крепкий, с мощной энергетикой. Взгляд невозмутимый, уверенность в нем и еще интерес. К Рите. Она явно ему понравилась.

— Только какой в этом смысл? Особенно если ты не виноват.

На Фурмана он смотрел с легкой снисходительной иронией. Никакой наигранности в нем, все естественно и очень серьезно. Он был настолько крут, что по сравнению с ним Трюфель мог показаться мальчиком для битья.

— Где Самвел? — небрежно спросил парень.

И старший наряда, поджав дубинку, метнулся к палатке.

— Как он вас оскорбил? — крутой улыбнулся, глядя на Риту.

— Словом, — не растерялась та.

— А ты делом оскорбляешь! — набычился Фурман. — Чего к моей девчонке лезешь? Ты мне здесь масло не разливай, не надо! И фраера мне здесь не гони! Проблемы тебе нужны? Будут тебе проблемы!

— Смотри, раздухарился! — с интересом посмотрел на него парень. — Не лезу я к твоей девчонке. Может, и с Самвелом тебе померещилось?

— Нет.

— Ну, на нет и суда нет. Ты, я вижу, за свою девчонку горой. Грех тебя за это наказывать. Шагай отсюда! Только руки больше не распускай, а то порядки у нас здесь крутые… Или не веришь?

Фурман плотно сжал губы, хмуро, исподлобья глядя на крутого. Он понимал, что это не пустое бахвальство. Видно, что рынок держат очень неслабые люди и шутки с ними могут закончиться очень плохо. Он просто с этого рынка не выйдет. Вперед ногами отсюда унесут, темной ночкой, а потом где-нибудь в канализационном колодце найдут, сам, скажут, туда упал. Лучше молчать, чем нарываться. К тому же он уже доказал Рите, что готов глотку за нее рвать.

— Некогда мне с тобой разговаривать, — буркнул Фурман, взяв Риту под руку, и шагнул вперед. Крутой даже посторонился, освобождая ему путь. Но страха в его глазах не было, только насмешка с долей уважения.

— С тобой не соскучишься, — одобрительно сказала Рита по дороге домой.

Гомонящая толпа осталась позади, напряжение спало, можно было перевести дух.

— С тобой тоже. Мужики как мухи липнут.

— Потому что я красивая, — кокетливо улыбнулась она.

— Не знаю, не знаю, — прищурившись, посмотрел на нее Фурман.

— Как это не знаешь? — Рита чуть не задохнулась от возмущения.

— Ну, товар лицом нужно выставлять. А ты все больше спиной ко мне.

— Знаю, какое лицо тебе нужно… Пошли!

Идти было недалеко, но Фурман остановил машину, чтобы с шиком отвезти ее домой.

А там уже был накрыт стол. Закуска, выпивка, похмельное настроение, смешанное с табачным дымом, и пьяные рожи Косого и Горемыки. Грязно на кухне, мусор на полу, бутылки по углам, в коридоре небрежно валяются пакеты с покупками.

Один Моток был трезвым и красовался в гостиной перед зеркалом, рассматривая свой стильный джинсовый костюм и солнцезащитные очки, добавлявшие ему крутизны. Короткая прическа, терпкий запах одеколона, и костюмчик, что называется, сидит.

— Неплохо, неплохо, — глядя на него, одобрительно отозвалась Рита.

— Я вот думаю, нам бы в кабак неплохо сходить, — с залихватской улыбкой произнес Моток. — А то киснем тут…

— Я не понял, ты с кем в кабак собрался? — возмущенно протянул Фурман.

— Ну, с тобой. С Ритой. Я себе там девчонку найду, такую же красивую…

— Ты найдешь, а я тебе познакомиться помогу. — Рита подошла к нему, заботливо сняла нитку с лацкана пиджака. Фурману это не понравилось.

— Будет вам кабак… Завтра… — Он взял Риту под руку, увел за собой в комнату и ревниво спросил: — Я не понял, ты с кем — со мной или с ним?

— С тобой, — как о чем-то само собой разумеющемся ответила она.

— А чего тогда липнешь к нему?

— Липну?! Нитка у него висела…

— Ага, и ты решила ее снять?

Рита надула щеки и выразительно подняла глаза кверху. Дескать, все у тебя, дорогой, к одному сводится.

Может, и правда, комплекс у него? Сегодня точно докажет ей, что он — настоящий мужик, а то вдруг она к Мотку потянется?

Да и Моток наглеет. В кабак с ней собрался… И Косой с Горемыкой оборзели. Сказано же им, больше никаких пьянок. Пора встряхнуть это болото, показать, кто в доме хозяин. Всем показать: и Мотку, чтобы на хозяйское добро не зарился, и остальным, чтоб не бухали. Ну а Рите доказывать ничего не надо, она и так видела сегодня, какой он крутой.

Фурман не спешил. Сначала переоделся во все новое. Рита знала толк в одежде, и в пиджаке и джинсах он действительно смотрелся эффектно. Ему бы очки еще, как у Мотка…

— Ну как? — позируя перед ней, спросил Юра. — Чисто дон Корлеоне, да?

— Ты меня заводишь, — игриво повела бровью Рита.

Да, заведет он ее, и разгонит, и по ухабам на всей скорости промчит. Но это будет чуть позже. А сейчас — ваш выход, босс!

Косой и Горемыка поднимали стаканы, когда Фурман зашел на кухню.

— О! Какой у тебя костюмчик! Обмыть надо!

Не поднимая головы, Горемыка протянул ему полную стопку, но Фурман резко ударил по ней ногой. Стакан с водкой глухо ударился о стенку, осколки звонко посыпались на кафельный пол.

— Э-э, я не понял! — вскочил со своего места Горемыка.

Не было, по его меркам, большей провинности, чем столь варварское отношение к водке. Он мог простить Фурману все, но только не святотатство, которое только что свершилось. И похоже, он собирался наброситься на него с кулаками.

Но Фурман ударил первым. И с такой силой, что Горемыка не удержался на ногах и упал на спину. Фурман начал бить его по животу, раз, другой, третий… Обескураженный Горемыка едва защищался, и Фурман в своей злобе мог забить его до смерти.

— Эй, ты чего! — крикнул Косой, пытаясь оторвать его от жертвы, но жестоко поплатился за это. В запале Фурман ударил его кулаком в нос.

Послышался хруст, хлюпнули кровавые сопли. Косой устоял, и это еще больше разозлило Фурмана. Он с ударами накинулся на Косого. Одним словом, урок был преподан, досталось и Горемыке, и Косому.

— Еще раз увижу ханку на столе, урою! — злобно прошипел Фурман, поправляя на себе пиджак. — Ты меня понял? — в упор посмотрел он на поднимающегося Косого.

— Да, — подавленно кивнул тот.

— Два часа у вас, чтобы в хате был марафет! Чтобы, как у кота яйца, все блестело! Вопросы?

Вопросов не последовало. Закрывая за собой дверь в спальню, Фурман увидел, как Моток открыл дверь ванной — в одной руке тазик, в другой — тряпка. Он тоже понял, кто в хате смотрящий.

— Ну, ты сегодня разошелся! — восхищенно посмотрела на Фурмана Рита.

— Раздевайся!

— Грубо… Но мне нравится.

Фурман уложил Риту на кровать, разделся сам, и… на этот раз все у него получилось.

Сегодня был его день!

* * *

На сцене, в паутине из разноцветных лучей, вприпляску пела юная звезда. Символическая блузка, короткая юбка из латекса, искры из-под высоких каблуков. Смотрелась она очень эротично и зажигала круто. Это Москва, это уровень — не то что «Мурка» в Тартарыни.

Только настроение у Фурмана было не очень. Выглядел он круто, Рита своей красотой добавляла ему очков, а Моток смотрелся как его телохранитель. Короче говоря, в элитное казино их пропустили без проблем. Правда, сначала через рамку металлоискателя прогнали, но это вовсе не унижение: все через это проходили.

Сначала был игровой зал. Фурман всю жизнь мечтал сыграть в рулетку, даже правила знал, катала один в зоне рассказывал, как в казино шиковал. И сегодня ему повезло выиграть. Поставил десять фишек, а снял сто. Потом, правда, все это богатство слил под шарик, но азарт крепко держал его за ворот. Он сходил в кассу, взял еще фишек на две штуки баксов и снова все спустил. Это его немного отрезвило, да и Рита вмешалась, удержала от очередного набега на кассу и повела в ночной клуб, что находился по другую сторону холла. Там и звезды эстрады, и танцпол, и ресторанная зона. Цены зубастые, но Фурман мог позволить себе не думать о деньгах.

— Красивая девушка, — будто издалека донесся до него голос Риты. Она сидела справа от него, но силуэт ее тонул в красном полумраке зала.

— Что? — не понял Фурман.

— Это я не тебе…

Оказывается, Рита обращалась к Мотку. Он завороженно смотрел на девушку, скучавшую за соседним столиком в одиночестве. Гранатового цвета вечернее платье, грудь полностью закрыта, зато спина обнажена чуть ли не до копчика. Правильные, выразительные черты лица, красивые глаза, густые ухоженные волосы, аристократический шарм в облике. Она казалась такой недоступной, что неуверенность Мотка была не удивительной.

— Я сейчас, — поднялась с места Рита.

Фурману не понравилось, что она хочет угодить Мотку, но он не стал ее останавливать. Пусть помогает кому хочет, все равно никуда от него не денется. Договор между ними, а вчера он продемонстрировал ей всю свою молодецкую мощь. Таких мужчин не бросают. Крутых мужчин, очень-очень крутых.

Рита подсела к девушке, что-то с улыбкой сказала ей, и та, с интересом глядя на нее, ответила тем же вежливым тоном. Спустя несколько минут девушки уже подсаживались к их столику. Моток не растерялся, галантно подставил стул. Она поблагодарила его милой и, как показалось Фурману, многообещающей улыбкой. Похоже, Моток ей понравился.

А девушка она красивая, ничуть не хуже Риты, может, даже чуточку лучше. Хотел бы Фурман зажечь с ней, но, видно, это счастье улыбнется Мотку.

Фурман подозвал официанта и велел ему подать меню для гостьи. Выбор предоставил ей, но Дана — так звали девушку — заказала только салат из морепродуктов. И еще Фурман велел принести бутылку хорошего французского вина для нее и Риты.

— Я здесь ненадолго, — с извиняющейся улыбкой сказала Дана, обращаясь больше к Мотку, чем ко всем остальным. — Мне через час нужно быть дома.

— Одна пойдешь, и без охраны? — спросил Фурман.

— Одна. И без охраны. — Дана посмотрела на него без особого интереса. Может, потому, что Рита с ним, а может, Моток ей нравился больше. И это задело Фурмана.

— А здесь чего делаешь? — вроде бы вежливо, но с жесткой подоплекой спросил он.

— Человека одного ждала.

— Кого-то конкретно или вообще?

Рита наступила ему на ногу, но слово уже вылетело.

— Кого-то конкретно, — расстроенно проговорила Дана. Ей явно не понравилось, что ее приняли за проститутку или что-то в этом роде.

— Ты ждала, а он не пришел. Бывает, — бодро высказалась Рита. — И со мной так было, и не раз. Кстати, Степан тоже девушку сегодня ждал. И она тоже не пришла.

Фурман удивленно посмотрел на нее. Нет, он понял, что Рита привирает для красного словца. Но кто такой Степан? Откуда она знает, как зовут Мотка?

— Да? Значит, мы с тобой товарищи по несчастью? — кокетливо повернулась к Мотку Дана.

— Почему по несчастью? Может, это хорошо, что Катя не пришла? — не растерялся Моток. — Твой не пришел, и моя не пришла. Ты свободна, и я свободен. Вдруг это судьба, а?

— Ты веришь в судьбу?

— Если повезет, то поверю.

— В смысле, повезет?

— В смысле, с тобой. То есть если разрешишь, чтобы я тебя охранял. Ну, когда ты уйдешь. Чтобы я с тобой…

— Почему не разрешу? Может, даже попрошу об этом.

Для Мотка все так удачно складывалось, но тут откуда-то из сумрака возник крепко скроенный мужик в малиновом пиджаке. Топорной рубки лицо, бронированный лоб, взгляд жесткий, колючий, как сорокаградусный мороз.

— Дана? Я не понял, ты что здесь делаешь? — Голос грубый, дребезжащий. — Что это за лохи?

— Я не понял, ты кого лохом назвал? — взвился Фурман.

Пугающая внешность у мужика, и внутри у него какой-то дьявольский стержень, но нельзя оставаться спокойным, когда тебя назвали лохом. Не хотел Фурман падать в глазах Риты. Да и перед Мотком обязан был держать масть.

— Ты — лох! Тебя и назвал! — Мужик так резко шагнул к нему, что внутри у Фурмана что-то оборвалось, и руки как-то вдруг отяжелели.

— Гена! Не надо! — мотнула головой Дана.

Мужик остановился в шаге от него. Косая ухмылка прорезала лицо. Он кинул немного назад голову, будто собираясь протаранить Фурмана лбом, и жестко отрезал:

— Ты — лох!

Но Фурман не собирался сдавать свои позиции. Хоть и страшновато было, но он наклонил голову, чтобы защитить лицо от удара, и встал в стойку.

— Так ты у нас крутой! — зловеще оскалился Гена.

— Класть я на тебя хотел, понял?!

— Ну пошли, поговорим. Посмотрим, какой ты в деле! — Гена кивком головы показал ему на выход и повернулся спиной.

— Не надо, не ходи! — попыталась остановить Фурмана Дана.

— Да мы сейчас на раз-два! — с бахвальством произнес Моток и последовал за Фурманом.

Гена ждал их в холле. Криво усмехаясь, он показал им на лестницу, что вела в туалет, щелкнув при этом пальцами, чтобы привлечь к себе внимание клубных вышибал. Глянув через плечо, Фурман увидел, как эти громилы перекрывают вход в туалет. Никто не сможет зайти сюда, не к кому будет обратиться за помощью в случае чего. Впрочем, на подмогу со стороны он и не рассчитывал. Но его пугало, что Гена — свой в этом заведении, а может, и главный здесь, если охрана ему подчиняется.

На просторной площадке перед туалетными секциями никого, только мертвая тишина, слегка разбавленная брюзжанием ламп дневного света.

— Что, двое против одного? Ну, ну! — закатывая рукав, с презрительной насмешкой начал Гена.

— Это тебя Дана ждала? — заметно нервничая, спросил Моток.

— А ты что, глаз на нее положил? Что ж, придется этот глаз тебе выбить!

Гена плавно тянул к нему руки, будто собираясь размять их, но вдруг его ладонь разогналась до немыслимой скорости и верхним ребром врезалась Мотку в шею. Ноги у парня согнулись в коленях, и он бесчувственно повалился на бок.

— Глаз я ему потом выбью, — ухмыльнулся Гена, надвигаясь на Фурмана, медленно отступавшего под его парализующим взглядом. — А говорил, что крутой…

Эти слова всколыхнули Юрия, вся его бойцовская суть взбунтовалась. И он рванулся в атаку, нанося удар с такой же силой, с которой сокрушил вчера Горемыку. Но кулак почему-то разрубил пустоту. Зато что-то твердое ткнулось ему в живот, и боль в печени скрутила все тело. Затем последовал удар по ногам, по затылку, и в голове у Фурмана помутнело…

Очнулся он быстро, на том же месте. Только рядом с Геной стояли еще два бугая, в клубных пиджаках, с золотыми цепями на мощных шеях и с хищным оскалом на грубых, обветренных лицах. Один из них держал в руках пустое ведро, и Фурман понял, что он только что выплеснул воду ему в лицо, чтобы привести в чувство. На душе стало совсем тошно.

— Я же говорил тебе, что ты — лох. А ты не поверил, — ухмыльнулся Гена.

— Я не лох, — в беспомощной злобе посмотрел на него Юра.

— Лох, лох! Из какой деревни приехал?

— Я не из деревни. Я срок мотал. За «мокрое»…

— Ну, теперь ты сам у нас мокрая курица. И зоной меня, лошара, пугать не надо. Я знаю, что такое зона. Сам в авторитете был. Короче, нечего мне с тобой тут базлать. Жить хочешь?

Фурман похолодел, глядя, как бугай в коричневом пиджаке передергивает затвор пистолета.

— Э-э… Хочу…

— Тогда с тебя пятьдесят кусков. Зеленью. Типа, за нашу доброту…

— А у меня есть такие бабки?

— Если нет, укради. Или убей. Или то и другое. Короче, срок у тебя три дня. Через три дня приходишь сюда, ждешь, когда я к тебе подойду, отдаешь мне деньги и забираешь свою телку.

— Кого забираю?

— Ты что, глухой? Телку свою заберешь. Эту, белобрысую. Она с нами остается. Так нам спокойней. И веселей. Телка у тебя нехилая, мы с ней в карты играть будем. На раздевание. И на все такое прочее. Нет, сейчас трогать не будем. А через три дня начнем. Если не будет денег. — Гена сел перед Фурманом на корточки, похлопал по щеке, а потом вдруг ударил костяшками пальцев по виску, да так сильно, что Юра снова потерял сознание.

Очнулся он в темном дворе какого-то дома. В чувство его привел Моток. Риты с ним не было, она осталась в казино.

Гена бросил ему вызов. Что ж, он получит на него достойный ответ.