Блатные псы

Владимир Колычев, 2015

Криминальный авторитет по прозвищу Лукомор держал в кулаке весь городок, используя крепкие связи в госструктурах, в том числе и в правоохранительных органах. Но, как говорится, «не все коту масленица». Предприниматель Никиткин вдруг решил прибрать к рукам бизнес Лукомора, причем действовал он нагло и быстро – благо за его спиной стояли влиятельные люди. Между дельцами началась настоящая война за передел власти. Никиткину удалось засадить Лукомора за решетку. Но не суждено ему было долго упиваться победой. Лукомор вышел на волю и начал мстить – жестоко и самозабвенно…

Глава 3

Неоновая лампа гудела, как механический комар со стальным жалом. Возможно, именно такое сравнение и пришло на ум задержанному. Сколков старался держаться спокойно, но вена у него на лбу нервно пульсировала, и мышцы на шее напряглись, как будто он собирался обернуться, посмотреть, что там у него за спиной.

Тихо в помещении для допросов, очень тихо, поэтому шум лампы действовал на нервы. Одинцов молчал, неторопливо и даже с какой-то садистской отрешенностью заполняя «шапку» протокола. И Сколков молчал, всем своим видом давая понять, что ему не о чем говорить с каким-то там начальником уголовного розыска. Он пытался изображать из себя большую величину, но именно поэтому смотрелся жалко и униженно.

В коридоре за решетчатой стеной послышались шаги.

— Разрешите!

В помещение для допросов вошел полицейский в форменной куртке, молодой парень, пышущий здоровьем и жизненной энергией.

Максим вопросительно глянул на него.

— Старший лейтенант Глинкин! — представился офицер.

— Узнаешь? — Одинцов кивком головы показал на задержанного.

Сколкова выводили из дома в трусах и в майке, но в управлении позволили одеться в полицейский камуфляж. В нем он сейчас и сидел.

— Ну, что-то знакомое, — сощурив глаза, кивнул парень.

Одинцов хорошо помнил криминальную историю годичной давности. Широкомасштабную историю, в которой поучаствовал Никиткин…

История эта началась с убийства человека, спавшего, как оказалось, с женой Никиткина. Фраер тогда попал под подозрение, и ему пришлось выкручиваться. В числе подозреваемых была и гражданка Лукашова, бывшая любовница покойного. В общем-то, она и была виновной в гибели гражданина Нефелина, но вину свою признавать не хотела. Тогда в дело вмешался Никиткин, он попытался разговорить Лукашову силой, для этого и отправил к ней своих людей, переодетых в форму спецназа. Лукашовой дома не оказалось, «ряженые» собрались уезжать с пустыми руками, но за воротами нарвались на патруль вневедомственной охраны. Старший лжеспецназовцев представился Глинкину капитаном Барановым…

Одинцов знал про этот случай, поэтому на всякий случай вызвал в управление свидетеля.

— Капитан Баранов? — подсказал Максим.

— Да, капитан Баранов, — кивнул Глинкин.

— Постановление на арест гражданки Лукашовой тебе предъявил?

— Ну да, все как положено, — досадливо поморщился старлей, зло глянув на Сколкова.

Оплошал он тогда, не справился с ситуацией. А ведь мог задержать всю банду, если бы выявил подлог. Патрульно-постовая служба к нему тогда на помощь поспела… Впрочем, третья звездочка на погон и без того упала.

— Если бы я знал, что это «липа».

— «Липа», — кивнул Одинцов. — И удостоверение — «липа», и постановление… Спасибо, старлей!

Глинкин ушел. Сколков ухмыльнулся ему вслед и, косо глянув на Одинцова, с насмешкой произнес:

— Лажа это, а не опознание. Не по закону это, суд не признает.

— По закону опознание следователь проведет. А я пока пристреливаюсь к ситуации. Траекторию вот рассчитываю… А направление стрельбы я уже определил. Ты, Сколков, из одного окопа с Никиткиным, правильно?

— Кто такой Никиткин? Не знаю такого!

— Знаешь не знаешь, а гражданку Лукашову по его заданию задержать пытался. И задержал. С первого раза не получилось, зато со второго раза удалось. А знаешь, как Никиткин Лукашову пытал? Он ей ногти на пальцах выдирал…

Одинцов смотрел на Сколкова как на какое-то чудовище, будто это он глумился над женщиной. А пытки действительно были. Более того, история эта получила продолжение. Лукашова «заказала» самого Никиткина, в него стреляли, Фраер был на волосок от смерти…

— Не знаю ничего!

— Лукашова сейчас в заключении, мы ее сюда вызовем. Она будет рада в родных местах побывать, так рада, что и тебя опознает… Ты ее похищал! На пятнадцать лет сядешь!

— На сколько?! — вскинулся Сколков.

— Организованная группа была? Была. Значит, до пятнадцати лет. Уголовный кодекс, статья сто двадцать шесть. У тебя еще будет время с ней ознакомиться. Заодно можешь изучить и триста двадцать седьмую статью. В твоем случае подделка документа будет стоить четырех лет лишения свободы. И по двести двадцать второй статье те же самые четыре года — за хранение и ношение огнестрельного оружия. Поверь, от этого срока ты не отвертишься.

— Не пугай, пуганый, — скривился задержанный.

— Ну да, ну да… — Одинцов смахнул со стола распечатку с данными на Сколкова. — Судя по нашей информации, ты человек заслуженный. Шесть лет в СОБРе — это серьезно… Не хочу злорадствовать, но, возможно, тебя отправят в общую зону. Ты же знаешь, как там относятся к бывшим сотрудникам. Нарвешься на какого-нибудь чересчур правильного вора, он тебя заточкой из-за угла…

Одинцов действительно не хотел злорадствовать. Более того, его самого тревожили слухи о преобразовании в системе исполнения наказаний. Вроде как правительство собиралось упразднять специальные исправительно-трудовые колонии для бывших сотрудников МВД. Максим взяток не брал, служебными полномочиями старался не злоупотреблять, но всякое могло случиться, поэтому такие слухи беспокоили кожу над позвоночником — то холодок по ней пробежит, то мурашки.

— Почему это на общую зону? — насторожился Сколков.

— Ну, есть предложение отменить льготы для бывших сотрудников. Не для всех, конечно. Только для тех, кто не идет на сотрудничество со следствием…

— Запугиваешь? — Сколков озадаченно провел пальцами по своему широкому раздвоенному подбородку.

— Да нет, сам в шоке, честно говоря. Вдруг бы ты настоящим капитаном Лыковым оказался? Вдруг бы я зашиб тебя на задержании?.. Мне на общую зону никак нельзя. Я там не выживу. Да и тебе там не место…

— Ты это серьезно?

— А милицию в полицию переименовали — это серьезно? Думали, что ничего такого не будет, думали, передумают. А не передумали… Серьезно все, парень, очень серьезно. Зоны для бывших решили сокращать, «оборотням» там, сказали, не место. А ты у нас как раз из этой компании. Как же так, служил закону, а перешел на службу к беззаконию?

— К какому беззаконию? Мы просто приколоться над Татарином хотели. Разыграть его решили.

— Для этого переоделись в омоновский камуфляж? Бронежилеты взяли, шлемы, оружие?

— Ну да.

— Фальшивое удостоверение?

— Ну, был грех…

— А зачем удостоверение? Татаринов не знал тебя в лицо?

— Не знал, — учуяв подвох, напрягся Сколков.

— Тогда в чем прикол? Разыгрывают друг друга друзья, приятели. А вы друг друга не знали…

— Ну, «заказали» нам розыгрыш…

— Кто?

— Друзья Татаринова попросили…

— Какие друзья? Кто именно? Фамилии, имена, отчества!

— Э‑э… Секрет фирмы…

— Какой фирмы? Где ты работаешь?

— Ну, в охранной фирме… «Альфа-Система» называется… Это в Москве, мы там работаем.

— Разберемся.

В Бочарове под контролем Никиткина работала охранная фирма «Бастион». Но у Фраера были серьезные интересы и в самой Москве. Он и там бизнесом занимался — дорожным строительством, благоустройством, озеленением, в общем, проектами, которые финансировались из муниципальных и федеральных бюджетов. И охранная фирма в Москве у него могла быть. Возможно, «Альфа-Система» — это филиал «Бастиона», а может, он создал эту фирму исключительно для того, чтобы легализовать свой собственный спецназ… Разбираться надо — пробивать, выявлять, сравнивать, анализировать, подводить к общему знаменателю.

— А чего разбираться? Никакого криминала там нет. Чисто розыгрыш, — невесело улыбнулся Сколков.

— Никакого криминала? А нелегальный ствол иностранного производства?

— Ну, мы же с Валерой не стреляли.

— Да, но оружие было. И кто его выдал?

— Да сами купили. Так, на всякий случай.

— Купили?

— У кого, не скажу, хоть убей! — Сколков приложил к груди сомкнутые в запястьях руки.

— Ну, пока не будем об этом говорить, — усмехнулся Максим. — Есть более интересные моменты. Например, в кого вы стрелять собирались?

— В кого?

— Татаринов еще тот волк, он и сопротивление оказать мог.

— Сопротивление ты, начальник, оказал, даже каска не помогла…

— Поэтому ты по этапу без каски пойдешь. Зачем она тебе в зоне, все равно против ножа не поможет.

— А пугать меня не надо!

— Для чего тебе нужен был пистолет?

— Я же говорю, на всякий случай!

— Зачем тебе нужен был Татаринов?

— Не нужен он был мне. Чисто разыграть и домой.

— А почему вы на Водопьянова поехали? Он там не живет, там у него девчонка. Кто вам этот адрес дал?

— Ну, дали.

— Кто дал?

— Да неважно!

— Важно. В том-то и дело, что важно. А ты, Марк Игоревич, не понимаешь и не хочешь понимать. И со следствием сотрудничать не хочешь. А мы бы могли поверить, что ты не собирался захватывать и похищать Татаринова. И на Лукашову можем закрыть глаза. Даже на твой пистолет… Пойдешь нам навстречу, и мы тебе навстречу пойдем. Ты же никого не убивал, нет?

— Не убивал, — настороженно глядя на Максима, покачал головой Сколков.

— И Татаринова пальцем не тронул.

— Не тронул.

— Но должен был. Кому ты должен был? Кто тебе Татаринова «заказал»?

— В смысле, разыграть?

— В смысле, убить. — Одинцов сказал это спокойно, даже тихо, но вид у него при этом был такой, будто он собирался заорать на задержанного.

— Никто и не думал его убивать…

— Это ты в суде расскажешь. А там разговор серьезный будет… Кто такой Веселый, знаешь?

— Понятия не имею! — громко, но неубедительно ответил Сколков.

— Врешь, знаешь ты все. И то, что убили Веселого, знаешь. Татаринов с ним в паре работал. Их обоих надо было «зачистить», но Татарин ушел. За ним вы сегодня приехали. Его сегодня должны были убить…

— Не знаю, кто его должен был убить!

— А я знаю, что ты работаешь на Никиткина. И знаю, кто убрал Веселого. Никиткин его убрал.

— Не знаю такого!

— А кто такой Лукомор, знаешь?

— Без понятия…

— И не боишься его?

— Я никого не боюсь, — опасливо глянув на Одинцова, буркнул Сколков.

— Все так говорят! — с дразнящей улыбкой глянул на него Максим.

— А я не говорю… Просто ничего не боюсь, и все…

— Это ты Лукомору расскажешь, когда мы тебя к нему на поклон отправим. Он сейчас в следственном изоляторе, и тебя туда дорога ждет. Лукомор в законе, у него в тюрьме власть. Мы там тебя в общей камере закроем, с обычными уголовниками, и наводочку Лукомору на тебя дадим. Думаю, для начала тебя «опустят»… — пристально глядя на Сколкова, с угрозой в голосе предрек Максим. — К тебе на прием в очередь выстраиваться будут, и никто за тебя не заступится. И с каждым разом будут «опускать» все ниже и ниже, пока не дойдешь до самого дна… Пока не расскажешь, кто «заказал» тебе Татарина и кто подставил Лукомора… Может, лучше сразу об этом рассказать? Зачем тебе через Крым и Рым проходить? Зачем тебе в медные трубы дуть, а?.. Ну, чего молчишь?

— А грузишь ты меня, начальник, — с тяжелой усмешкой глянул на него исподлобья Сколков, — потому и молчу. Как загрузишь, так и скажу. Что ничего ты не сделаешь, скажу. Тебя потом самого через эти трубы протащат, аж по самые саксофоны!..

— Чью-то силу за собой чувствуешь?

— Сам почувствуешь… Да только поздно будет!

— Думаешь, Никиткин такой крутой?

— А узнаешь!

— Значит, все-таки Никиткин? — усмехнулся Одинцов.

— Никиткин?! Я этого не говорил!

— Говорил! И Никиткин узнает, что говорил!

— А если говорил, то что? Да, я его знаю! И силу его знаю! И знаю, что с тобой будет, майор, если ты от меня не отстанешь!

— И что будет?

— А то и будет!

Максим понял, допрашивать Сколкова дальше — только время терять. Не сдаст он своего босса, не признает его участие в той каше, в которую бросили вариться Лукомора…