Ничего не скажу

Владимир Елистратов, 2023

Сборник юмористических рассказов о современной жизни. С легкой иронией и доброй улыбкой автор описывает наши будни и праздники, взглядом мудреца и художника находя в них новые яркие краски.

Сон про не сон

Когда-то очень-очень давно, в 2000, помнится, году, я внимательно перечитал культовый труд психогуру Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений», написанный, кстати, в 1900-м. Юбилейно, выходит дело, прочитал. К столетию издания.

Помню, меня поразило в первую очередь следующее: всё, что написал Фрейд, было, конечно, в высшей степени забавно, но это «всё» не имело решительно никакого отношения ко мне лично. Ну, никакого решительно отношения.

Я тогда судорожно пытался толковать свои сновидения по Фрейду, и у меня ничего не получалось. Вернее, получалась какая-то чушь. Какие-то суши в квасе. Пряники в пиве.

Потом я прочитал еще многое из дяди Зигмунда и совершенно искренно возненавидел эту личность, этого неуемного диктатора от психологии. Этого гауляйтера души человеческой.

Однажды мне приснился сон (протолкуйте его, если сможете — по Фрейду). Клянусь, не вру. Передаю сон по-настоящему. В то время я уже начал записывать сны. Но об этом позже.

Я сижу в большом зале. Кругом — куча незнакомых людей. Встречаются, впрочем, и знакомые: одноклассники, однокурсники, продавщица Зухра из «Пятерочки», теренер Вадим из фитнеса, бомж Гаврюха с Пражской, мои кошки Савва и Муся, Навальный (не к ночи будь помянут), Эммануэль Макрон, Вахтанг Кикабидзе… Словом, весьма питательный винегрет из «бессознательного».

Все мы сидим в зале, а на сцене сидит Зигмунд Фрейд. Почему-то в виде актера Сергея Безрукова.

И вот Сергей Фрейд говорит:

— Дорогие друзья! Я — Фрейд. Вы все меня знаете. Как же меня не знать? Я актер Больших и Малых академических театров. Но «Фрейд» — это, как выяснятся, мой псевдоним. А вот мою настоящую фамилию я забыл. И вот. Я собрал вас здесь, эротопатосные мои, чтобы сообщить пренеприятное известие: я — не Фрейд. Я кто-то другой. Как вы думаете, кто я на самом деле? Жду ответа, как повара котлета.

И затих, закурив сигару.

Тут из зала стали звучать крики:

— Вы — Папироскин!

— Торчалкин!

— Сигаров!

— Писин!

— Либидовский!

— Сублиматенко!

Все кричат, кричат… А я молчу, потому что, как всегда, боюсь.

Зал откричался, а Фрейд-Безруков и говорит:

— Молодцы! Всё я это очень сильно ценю. Но всё это не то… А вот вы чего молчите, небритый очкарь с комплексом писателя, в третьем ряду седьмое место?

И элегантно тычет в меня своей фрейдистско-подсознательной сигарой.

— Я? — спрашиваю, а сердце так и замирает.

— Вы, вы, суперэго в трусиках…

Я молчу и вдруг выдаю неожиданно сам для себя:

— Вы — товарищ Огурцов.

Что тут началось! Зал буквально взорвался всяческими воплями:

— Сам ты Огурцов!

— Долой небритых!

— Бей очкарей!

И тому подобное.

И здесь я проснулся. В ужасе. А ведь Фрейд — это и есть товарищ Огурцов от психологии. Сон-то был вещий. А невещих снов не бывает. Я теперь это точно знаю.

Много лет я записываю сны. Конечно, не так регулярно, как, например, Лев Николаевич Толстой, который считал, что всякое его литературное откровение — технологический прорыв и инновация в области духа.

Я свои сны то месяцами записывал, то годами забывал записывать. Но кое-что все-таки собралось.

Мои сны — образец тупого мещанства. Они примитивны. Они прозрачны и лишены всякого подсознания. Мне стыдно за них.

Судите сами. Один из последних экземпляров.

В Америке переизбрали президента. Был Дональд Трамп, стал Джозеф Байден. Ну, шило-мыло. Разница между кандидатами в президенты США всегда примерно такая же, как между кока-колой и пепси-колой.

И вот что же мне снится, «небритому очкарю с комплексом писателя»?

Мне снится, что я сижу на скамеечке в Битцевском парке, жуя шаурму, и ко мне подходит бабушка в американской бейсболке. Симпатичная, чем-то похожая, пардон, на меня. Но без небритости.

— Ну что, сынок, — говорит она мне с американским акцентом, — что будет дальше с нашей Российской Америкой?

Я в шоке. Молчу. А потом (опять же — неожиданно для себя) заявляю:

— Байден и Трамп поженятся и возьмут совместную фамилию «Кащенко».

— О’кей, — отвечает задумчиво бабушка в бейсболке. — Зэтс гуд.

И уходит, звеня, как цикадами, скандинавскими палками.

Я не буду перечислять вам все мои сны. Их много. Приведу несколько примеров.

Пример первый.

Я заблудился в метро. Какие-то неизвестные станции. То ли станция Белорусская, то ли — Алексеевская… Машинист объявляет: «Станция Хренотёрово»…

Я решил выйти из метро. Выхожу. Вижу Питер! Эрмитаж! Что такое?! Стоит милиционер. В виде Мухомора из «Ментов». Я:

— Товарищ Мухомор, где я?

— А вы кто? — спрашивает Мухомор, протирая очки листом клёна.

— Я — Вова.

— Товарищ Вова, все в порядке. Вы на Родине. Товарищ Собянин в прошлом семестре соединил Московское метро и Питерское метро веткой сакуры. И назвал её «Хренотёрово». Вам все понятно?

— Всё, товарищ Мухомор.

— Так идите и работайте. Вызовите мне, кстати, Лёху Николаева и Настю Каменскую.

Просыпаюсь в поту, потому что ни Каменскую, ни Лёху я позвать не имею никакой возможности.

Как вы протолкуете этот сон? «Сериалов обсмотрелся»? Хорошо.

А где тут Фрейд?.. Зигмунд, блин…

Далее. Меня вдруг позвали работать в Молдавию с окладом на девять рублей пятьдесят копеек выше, чем в Москве. Я приезжаю в Молдавию на велосипеде, захожу в здание правительства, которое точно соответствует моей веранде на даче. И глава правительства в виде Горбачёва говорит мне:

— Мы вас не берём. У вас обнаружены ковидные блохи.

Проснулся, опять же, в поту. И что это? Эхо пандемии? А где же гениальный Фрейд с его искрометным «Толкованием сновидений»?

Сон третий (положено примеров приводить по три).

Меня посылают от некого издательства «Савва унд Муся» на Камчатку за инжиром. На Камчатке — фантастический урожай инжира благодаря гейзерам. Гейзеры греют корни инжира, и инжир вырастает размером с верблюда. Об этом сообщило агентство «Блумберг». Я срочно лечу за камчатским инжиром. Но мой рейс почему-то объявлен не на Камчатку, а на Сахалин. Выясняется, что на Сахалине выращен рекордный урожай японцев. Мне строго запрещено их собирать.

Разумеется, пробуждаюсь в поту. В холодном, по классике.

Ау, Фрейд! Где ты? Сахалин — это сублимация Камчатки? Инжир — это фаллос? Тоска от тебя исходит, Фрейд, с твоими толкованиями.

Всё, заканчиваю.

В моём рассказике нет никакой морали.

Я всего лишь хочу сказать простую вещь: сон — это просто сон. Про не сон, но все равно сон. В том смысле, что сон про не сон есть сон, а не сон про сон есть не сон, как и сон про не сон.

Смотрели «Волшебную лампу Алладина»? Там принцессу убеждают, что ей все приснилось.

Давайте договоримся: весь этот кошмар с ковидом, удалёнкой и прочими вакцинами нам только приснился, как в сказке. Давайте дружно проспимся, а потом проснемся.

Это был всего лишь сон. Про не сон. Давайте сделаем так, чтобы это транснациональное сонное марево скорее рассосалось.

И будем жить дальше. Под голубым небом. В бору с рыжими соснами. И будет журчать река, и будет пахнуть костерком. И мы будем наминать картошку с тушенкой, как матерые гастрономические алхимики. А вокруг будут родители, жёны, дети, друзья, собаки и кошки. Не считая хомячков и попугаев.

И без всяких пронесонов и писькиной фрейдятины.