Благодарность зверя

Владимир Владимирович Несяев, 2020

В книге публикуются услышанные автором таежные байки и рассказы, а также некоторые реальные истории, непосредственным участником которых довелось быть самому автору.

АМЕРИКА, НУ ТЫ ДАЕШЬ…

На заимку к Максиму Павловичу приезжали далеко не последние люди-охота с рыбалкой у него на любой вкус что зимой, что летом, опять же ягод и грибов в этой таежной глухомани прорва. Заранее звонили из города, сообщали, когда и сколько человек наведается, кто они и откуда, чего желают. Чтоб, стало быть, приготовился и принял, как полагается.

Прорву разных больших начальников и"крутых"ребят потаскал он по долинам и взгорьям, и еще никто не остался в обиде на крепкого духом и телом пенсионера, бывшего егеря, за напрасно потраченное время. К нему даже иностранцев привозили, и те воочию убеждались, каково промышлять дичь в первозданной дремучести сибирской тайги.

И на сей раз Палыч тоже встречал зарубежного гостя в сопровождении переводчика и нескольких приятелей, знакомых ему по прежним сафари. Причем, встречал не кого-нибудь, а самого настоящего американца.

Бывалого охотника сразу заинтересовал седой высокий мужик, отрекомендовавшийся через переводчика никем иным, как контр-адмиралом в отставке седьмого флота США. Заинтересовал даже не столько сам"правдашный"адмирал, сколько его оружие: винчестер восьмого калибра. Судя по всему, подарочный, эксклюзивный экземпляр.

— Этакой пушкой можно слона одним выстрелом завалить, — с некоторой профессиональной завистью усмехнулся Палыч, посмотрев на вооружение янки. Адмиралу перевели, и он самодовольно закивал в ответ, любовно похлопывая ладонью по прикладу:

— О, биг хантер, биг бир, тушут, окей.

— Он желает, — пояснил переводчик, — участвовать в большой охоте, чтобы подстрелить огромного медведя, за тем сюда и прибыл.

— С таким стволом добыть зверя без проблем, — согласился

Палыч, — косолапых нынче кругом полно, все отъевшиеся, от избыточного жира добродушные. Человека не пугаются, близко подпускают.

В тайгу выехали с утра и лишь к обеду по холмистому бездорожью добрались до заимки, представлявшей собой крохотную бревенчатую избенку с низкой дверцей и единственным крохотным оконцем. Внутренний интерьер составляли полати из соснового вершинника, да прогоревшая насквозь местами железная печурка.

Американец, едва вошел, деловито бросил на полати рюкзак, развязал его, достал патроны и принялся сноровисто заряжать свой винчестер.

"Опытный, видать, с ним хлопот не будет", — подумал Палыч, а вслух произнес:

— Переведите сэру, пускай малость в избушке посидит, передохнет с дороги, а я к лабазу схожу за топором и прочим инвентарем, тут недалеко.

Палыч двинул по едва заметной тропке, и как-то так вышло, что за ним, непринужденно болтая о том да о сем, потянулись остальные. Кроме адмирала, который, потрясая оружием, дал ясно понять: он остается, поскольку ему сам черт не брат.

Отошли от заимки на сотню-другую метров, как переводчик испуганно вскрикнул, показывая дрожащей рукой на ближний косогор. По травянистому гребню неторопливо шествовала крупная медведица с двумя детенышами, забавно семенившими по сторонам.

— Нынешний приплод, зимний. Мелкота, — бросив мимолетный взгляд на зверей, проговорил на ходу Палыч, — хотя конечно, самка с детями, это опасно, еслиф ружьишко дома забудешь.

— Посмотрите, куда они направляются! Точно к нашей заимке. А там адмирал, — всполошился было переводчик, но Палыч, снисходительно усмехнувшись, успокоил:

— Да не переживайте вы за своего сэра, ни хрена с ним

не сделается. Он своей пушкой, случись чего, от танка отобъется.

И верно, едва повернули от лабаза обратно, как со стороны заимки гулко затрещали выстрелы. Один, другой, третий, четвертый, пятый…

— Живой наш американец, — заключил Палыч и прибавил шагу, — а возможно даже и с трофеем. Пошли быстрей, поглядим.

Минут через пять минут все осторожно приблизились к избушке, опасливо поглядывая по сторонам. О каком-либо присутствии косолапых ничего не свидетельствовало. Если не считать кучек свежего медвежьего помета, которого здесь прежде не наблюдалось.

— Гляди, как мишек-то напугал, — по примятостям на траве определил опытный Пылыч, — со страху, видно, обо…лись да в тайгу рванули что есть мочи. Интересно, где сам мореход?

Палыч приоткрыл было дверь, но тут же отпрянул назад, прошипев переводчику:

— Скажи своему придурку, чтобы убрал ружье, а то срельнет, не ровен час. Вдруг у него еще заряд остался?

Переводчик, впрочем, уже сообразил, что делать, и прокричал несколько слов по английски.

Когда все, толкая друг друга, ввалились вовнутрь, то увидели такую картину: адмирал, мелко трясясь всем телом, стоял на полатях, неуклюже уперевшись головой в потолок и, затравленно озираясь по сторонам, водил стволом винчестера вокруг себя.

— Бир, бир, — беспрестанно повторял он одно слово побелевшими губами. Мотня штанов у американца была мокрой, и с нее еще продолжало капать вниз. И все вдруг почувствовали терпкий тяжелый дух, наполнивший избушку.

— Господи, да ведь он того. Обклался, сердешный, — первым догадался Палыч и зычно загоготал: — Во, дает америка. Многое повидал, но чтобы такое…

— Вы бы лучше показали, где у вас тут вода, — неожиданно обиделся за адмирала переводчик, человеку помыться требуется, белье сменить.

— Может, мне самому его обиходить?, — вскинулся Палыч, — дипломатничаешь тут, а ты погляди, как он стены и крышу изрешетил! Видно, палил куда придется, как мишек в окошко узрел. А с печуркой что сотворил? Напрочь трубу срезал, охотничек хренов. Твой американец трусом и балбесом оказался.

— Ладно, чего там, — успокоившись, уже миролюбиво закончил

Палыч, — я на вашего флотоводца не в обиде, гость как-никак. Это ему не по своим национальным паркам шастать, где дорожки асфальтированы, на каждом шагу биосартиры, и зверье конфетками закормлено. Здесь, братцы мои, дичь настоящая, природная. А ручей, коли интересуетесь, позади избы течет, шагах в десяти…

Американец как-будто понял, о чем они говорят, вдруг замотал головой, еще крепче прижал винчестер к груди и торопливо залопотал по своему.

— Чего это он? — удивился Палыч.

— Боится выходить наружу, — стыдливо потупился переводчик, — воды просит сюда принести, а потом желает назад, в деревню ехать.

— Наохотился уже, значит, — разочарованно вздохнул Палыч, — вечная морока с этими иноср… то есть, я хотел сказать, иностранцами. Сидели бы себе в небоскребах, так нет, на экзотику тянет, словно мух на дерьмо. Передай своему американцу, пускай смело идет мыться, я его сам охранять буду. Со мной точно в штаны не накладет…