Благодарность зверя

Владимир Владимирович Несяев, 2020

В книге публикуются услышанные автором таежные байки и рассказы, а также некоторые реальные истории, непосредственным участником которых довелось быть самому автору.

ЖАЖДА ЖИЗНИ

«Как пить дать, заколют, — смятенно похрюкивал Борька, норовя в свинарнике затесаться промеж соплеменников, — и не кого — нибудь, а именно меня».

Борька настороженно посматривал из — под белесых поросячьих бровей на грядущих душегубцев: своего хозяина — кормильца Василия и соседа дядю Павла. Нарочито не глядя в сторону свинарника, мужики вострили на завалинке ножи, источая вокруг себя ядреный свежак самогонного перегара. Переговариваясь вполголоса, они не раз упоминали Борькину кличку. Этого было достаточно, чтобы зашедшееся у боровка сердце дробно отдалось в копытца.

Борька и сам не помнил, с какого момента стал разбирать человеческую речь. А только однажды случайно подслушал, как Василий вразумлял дочку Риту:

— Хрюшек сытно кормить надо. Чтобы вес хорошо набирали, чтоб сальце толщиною с мою ладонь было. Кто быстрее поправится, того и на переделку пустим. Главное, не тревожить свинок попусту, не гонять почем зря. У нас не Англия, мы к бекону непривычны.

— Пап, а что такое бекон?

— Так, ерунда. Не поймешь, то — ли сало с мясом, то — ли наоборот. Это когда свинья жилистая да худая, как собака бездомная.

И Борька смекнул: чтобы продлить свой короткий поросячий век, полнеть не следует ни под каким видом. Жадно сглатывая слюну, он при всяком удобном случае старался отворотить рыло от кормушки, носился по загону как угорелый и вообще вел себя неподобающим для хавроний образом. И, видимо, переборщил. Супруга Василия как — то обронила недовольно:

— Борьку — то чего зазря держать, смотри, какой тощий и психованный какой-то. Не болен ли чем? С него закол и начнем.

Это был смертный приговор, и сегодня его приведут в исполнение. Борька наблюдал, как Василий, взяв в одну руку нож, другой махнул Павлу: давай, мол, приступим, ты заходи оттуда, я отсюда, возьмем боровка в клещи, прижмем к стенке и…

Мужики молча протиснулись в распахнутую дверь сарая.

«Ну, уж, дудки, — мелькнуло в Борькиной щетинистой голове, — так я вам и дался за здорово живешь».

Боровок, пронзительно взвизгнув, сбил Павла с ног и выскочил на свежий воздух, принявшись бешено носиться вдоль изгороди.

— Вот где зараза верткая! — крикнул в сердцах Василий, — Паша, чего смотришь, давай загоняй его обратно!

С полчаса бегали за Борькой мужики, упрели, весь хмель выветрили. Поросенок, наконец, юркнул назад в темный проем. Дверь за ним тут же захлопнули, подперли колом и только тогда облегченно перевели дух.

— Теперь никуда не денется, — судорожно вымолвил Василий, — пускай остынет, успокоится, а мы пока перекурим.

— У тебя сзади под стайкой дыра, оттуда не выскочит? — усомнился Павел.

— Ты что, сквозь нее даже мой куцый кобель, погнавшийся как — то за крысой, протиснуться не смог, а тут боров.

Только он это сказал, как за сараем раздался визгливый, с утробным подхрюкиванием, рев, бревенчатое строение, качнувшись, дрогнуло и из — за угла появился…Борька.

Мужики изумленно раскрыли рты, а боров, зыркнув на них крохотными злобными глазками, вдруг присел, замер на мгновение и, словно разбегающийся олимпиец, рванул к забору. Перед высоким, метра в полтора, препятствием, подпрыгнул и… вмиг оказался наверху. Затем, тяжко перевалившись, плюхнулся с противоположной стороны, прямо в уличную пыль.

— За ним! — заорал Василий, и мужики кинулись к воротам.

Борька тем временем стремглав несся по дороге в направлении реки. Она в этих местах, надо заметить, была широкой, метров триста, с быстрым течением, и берег со стороны деревни крутой, обрывистый.

— Там и поймаем, — хрипло дышал на бегу Василий, — никуда не денется, оглоед.

Но не тут — то было. Стоящий спиною к воде поросенок, едва завидев погоню, внезапно развернулся на месте, подпрыгнул и… бросился в пучину.

Подбежавшие мужики ошарашено смотрели, как Борька, сносимый потоком, торпедой стремился к другому берегу, все больше уменьшаясь в размерах. Вот уж еле видна его ушастая голова с поднятым над водой рылом, а вскоре и она исчезла.

— Утонул, наверное, — устало предположил Василий, — так ему, сволочи, и надо. Пошли домой…

— Погоди! — встрепенулся сосед, — глянь вон туда.

На противоположном, положистом, усыпанном мелким галечником берегу, показался Борька. Вылез из воды, по — собачьи отряхнулся, постоял с минуту, будто переводя дыхание. Затем медленно затрусил к темнеющему вдали леску.

— Пропадет ведь почем зря, — рукавом вытер потное лицо Василий, — моргнуть не успеет, как зверье дикое слопает.

— Однако ж не мы, вот что главное, — многозначительно изрек напарник, — жажда жизни, сам понимаешь…