В борьбе с COVID-19. Репортаж из ковидного госпиталя

Владимир Виленович Лиштванов

Сегодня весь мир с головой погряз в коронавирусную пандемию. Каждый день мы получаем информацию, точно с полей тяжёлых сражений: сколько заразилось, сколько умерло, сколько выздоровело.Как живётся тем, кто заразился и лежит в ковидном госпитале? Как этих пациентов пытаются спасти медицинские работники?На подобные и кучу других вопросов читатель найдёт ответ из этой книги.Повествование базируется на подлинных событиях, что произошли с людьми в сегодняшней жизни.

© Владимир Виленович Лиштванов, 2021

ISBN 978-5-0053-8091-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Первый день в реанимации

Пронзительный, тревожный звук сирены скорой медицинской помощи клинком из дамасской стали бешено разрубал густой морозный воздух лениво спящего проспекта города в начале седьмого утра.

Автомобиль лихо мчался к лечебному учреждению, он стремился скорее спасти жизнь пациента.

По воле проведения этим пациентом оказался я.

Ещё два часа назад я спокойно встал с кровати, чтоб принять очередную таблетку противовирусного препарата. Старался всё делать согласно инструкции. Выпив лекарство, я медленно побрёл к постели и присел отдохнуть.

В теле чувствовалась жуткая слабость и опустошённость. Уже неделю я не мог глубоко вздохнуть, а любое физическое действие вызывало отдышку. Временами бил изнуряющий кашель.

Сегодня всё повторилось, как и в предыдущие дни. Но на этот раз, в комнату зашла жена, увидела плачевное состояние мужа и срочно вызвала скорую помощь.

Медики приехали минут через пятнадцать. Выяснив у жены подробности, один из прибывших обратился ко мне:

— Вы поедете в больницу?

— Не хотелось бы, — отрешённо проговорил я, — но раз надо, то придётся ехать.

— Сейчас мы созвонимся, куда вас везти.

Один из медработников принялся звонить по телефону.

Из разговора следовало, что нам ещё предстояло заехать в роддом.

— Странно, — подумал я, — ещё какую-то роженицу придётся брать с собой. И как они не боятся, что я могу её заразить.

Но я не стал задавать ненужные вопросы. В это время медик принялся выяснять у меня:

— Болеете диабетом?

— Нет.

— Какие хронические заболевания?

Я перечислил тройку штук.

— Побыстрей собирайте ему вещи, паспорт, тарелку с ложкой и кружку. Сейчас мы поедем, — распорядился врач.

— Видно, конец рабочего времени у ребят, не за дальними горами пересменка, — подумалось мне, — и они спешат домой.

О том, что медики видели моё плачевное состояние и спешили доставить пациента в больницу, пока не умер, мне и в голову не могло тогда прийти.

От сильного нервного переживания, жена встала в ступор.

Пришлось давать указания:

— Возьми табурет, поставь около шкафа. Залезь на табурет и с верхней полки достань мой тренировочный костюм.

Она беспрекословно всё выполнила. Это маленечко привело женщину в чувства. В те минуты, как я медленно переодевался в тренировочный костюм, она собрала мне вещи в больницу.

— Мы его понесём на носилках, — сообщил один из медиков.

— Да, — мигом пронеслось в женском мозгу, — лифт не работает. Они будут нести на носилках по лестнице с четвёртого этажа. Не дай Бог, ещё и уронят. Тогда он наверняка может, что сломать себе! Ещё этого не хватало! Нет, нельзя этого допускать!

— Нет, — решительно проговорила жена, — он сможет сам дойти!

Медики удивлённо взглянули на супругу, но не стали спорить.

Закончив с переодеванием, я взял мобильник с зарядным устройством и пошёл в прихожую.

Мне помогли надеть куртку, сын натянул зимние полусапожки на ноги.

Мы вышли на лестничную площадку. Лифт не работал. Пришлось спускаться пешком с четвёртого этажа.

Не думал я, что это так трудно. Всего шесть пролётов, по восемь ступенек в каждом. Да последний у почтовых ящиков из шести ступенек.

В иные дни проходил и не замечал, но не сегодня.

Хоть меня и поддерживали, но преодолеть это расстояние оказалось адски сложно. Ноги заплетались и не слушались хозяина, катастрофически не хватало воздуха. Точно тебя подняли на высоту четырёх тысяч метров и оставили на произвол изменчивой судьбы.

Собрав волю в кулак, пришлось заставить себя спускаться. Третий этаж, второй. Наконец первый этаж и дверь на улицу. Мы выбрались на свежий морозный воздух.

— Наденьте капюшон на голову, — предложил врач.

Но мне решительно всё было безразлично, и я не стал следовать этому совету.

Автомобиль скорой стоял у соседнего подъезда. Мы медленно добрались до него. Врач открыл дверь салона, я вскарабкался вовнутрь и сел в ближнее кресло.

Медработник последовал за мной, закрыл дверь, сел в соседнее кресло и мы отправились в путь.

В то самое время, как я вспоминал недавние события, автомобиль скорой помощи подъехал к неведомому мне зданию, остановился и заглушил мотор.

Сопровождающий меня медик открыл дверь и вышел на улицу. Я медленно последовал за ним.

Медработник со скорой помог спуститься. Было ужасное самочувствие.

Какой-то энергетический вампир высосал всю энергию жизни из больного организма, и один угасающий разум из последних усилий заставлял непослушные ноги двигаться.

Врач скорой помощи взял под локоть и принялся помогать идти. Медленно поднялись по порожкам к дверям.

Сбоку стоит девушка со свёртком в руках. Жутко захотел сказать:

— Глупая, идёт ковидный больной без маски и ты без неё. Заразишься ведь так!

Но в тот момент мне было не до этого.

Медик дёрнул дверь, она оказалась закрытой.

— Странно, — проговорил он, — они всё знают.

Но вскоре вышла в фойе женщина, открыла дверь и принялась объяснять девушке, куда что положить, а мы пошли вовнутрь.

Прошли маленький коридор и завернули в другой. На пути встретилась каталка для перевозки больных. Мне жутко захотелось прислониться к ней и отдохнуть, но надо двигаться вперёд.

В коридоре замаячила женщина около открытой двери. Ох, как трудно до неё добраться.

Чувствуя, что я начинаю слабеть, врач со скорой принялся волоком тащить меня к заветной двери.

За дверью оказалась палата. Меня втащили вовнутрь. В помещении медицинский персонал принялся помогать мне снимать зимнюю куртку, куртку тренировочного костюма, зимние полусапожки.

Я лёг на кровать, мне надели маску с подачей воздуха, обогащённого кислородом, от аппарата искусственной вентиляции лёгких. На палец нацепили приборчик в виде зажима. Он подаёт на монитор информацию о моём артериальном давлении, пульсе и насыщенности кислородом в крови на этот момент.

Пришла медсестра, чтоб взять из вены кровь для анализа.

В обычных местах забора венозной крови ей не удалось отыскать мои вены, пришлось делать забор крови из вен на кулаке. Около запястья в вену вставили катетер, чтоб через него вводить внутривенные инъекции, а не искать в очередной раз вену для установки капельницы.

После этих процедур я мигом впал в забытьё.

Проснулся я через тройку часов. Часы мобильника показывали десять часов восемь минут утра 24 декабря.

На подоконнике стоял остывший завтрак в одноразовой посуде. Я поднялся и присел на кровать, насколько позволял шланг от аппарата искусственного дыхания. Через тройку минут ко мне подошла медработник. Что это женщина, я узнал лишь по голосу.

Весь медицинский персонал облачили в серебристо-белые, или чисто-белые комбинезоны. На ногах бахилы. Кисти рук защищали перчатки. На лицах маски и очки, а у иных ещё и прозрачный пластиковый экран на лице. Этакие ангелы хранители или инопланетяне.

— Вы будете кушать? — поинтересовалась она.

— Да, надо организм маленько побаловать едой.

— Может вас покормить?

— Нет. Я попробую сам, снимите, пожалуйста, маску.

Женщина сняла с меня маску и положила рядом на кровать. Аппарат мгновенно запищал на разные лады, он явно возмущался, что я прекратил поглощать воздух, обогащённый кислородом.

Не обращая внимание на возмущённые сигналы техники, я принялся за завтрак.

Каждую ложку с громадным трудом проглоченной каши приходилось сопровождать вдыханием обогащённого воздуха. Это придавало силы к приёму следующей порции еды.

После завтрака мне помогли надеть маску, я прилёг отдохнуть и огляделся. Палата представляла собой комнату метров пять на восемь. Стены выкрашены в светлый желтовато-коричневый цвет, приятно действующий на зрение, что не режет глаза, нет дискомфорта. Это создавало в палате атмосферу спокойствия и уюта.

Кровать, где я лежал, разместилась около окна, что выходило во двор. Метров в двух от кровати разместилась ещё одна пустая кровать. Рядом с ней стоял аналогичный прибор для искусственной вентиляции лёгких, как у меня. Сбоку от кровати, где лежал я, расположился санузел.

Интересная особенность в нём. Раковина с горячей и холодной водой есть, зеркало есть, а унитаз отсутствовал.

Хоть Википедия и даёт определение реанимации, как «совокупность мероприятий по оживлению человека, что находится в состоянии клинической смерти, восстановление резко нарушенных или утраченных жизненно важных функций организма». Но ни я, ни другие обитатели ковидной реанимации не находимся в таком состоянии. Это главное отличие от других реанимаций.

По этому поводу вспоминается старый советский анекдот.

Глубокой ночью идёт женщина через кладбище, страшно ей. Вдруг впереди увидела идущего мужчину. Она к нему.

— Мужчина, проводите меня, пожалуйста, я ужас как боюсь мертвецов.

— С большим удовольствием провожу. Но зачем нас бояться? Мы ничего худого никому не сделали.

Так и в данном конкретном случае. Если человек с ковидным вирусом попал в реанимацию, то это никак не значит, что у него клиническая наступила смерть. Этого не надо бояться.

Все пациенты находятся в сознании. Есть те, кому делают разрез и вставляют трубку аппарата искусственного дыхания в трахею, но и в этом сложном случае пациент не находится в состоянии клинической смерти.

В реанимационных палатах внимательный уход, в разы интенсивней лечение, а аппарат, что подаёт обогащённый кислородом воздух, облегчает дыхание пациенту.

Но продолжим повествование.

В то самое время, как я отдыхал после завтрака, раза три подходили медсёстры и спрашивали:

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Всё хорошо, — отвечал я.

И действительно, всё было хорошо. Аппарат помогал дышать, что улучшало самочувствие.

Подошла ещё одна медсестра и спросила:

— Кислород поступает нормально?

— Да, — ответил я, — но, надеюсь, это не 100% кислород. Чистый кислород сильнейший окислитель и ядовит.

— Нет, конечно, — удивлённо проговорила медсестра, — аппарат подаёт смесь кислорода с воздухом.

Позвонила жена:

— Дорогой, мы тебя все любим. Только не умирай, пожалуйста! Я и Богу молилась, чтоб он тебя спас!

— Не волнуйся, — принялся я её успокаивать, — у меня всё хорошо. Главное сейчас, что жив, да врачи помогут поправиться. Всё будет хорошо.

— Что тебе передать из еды?

— В больнице кормят нормально. Передай воды в бутылках без газа. У меня сильная сухость во рту, да и вымывать токсины надо.

— Хорошо, я всё сделаю.

Вскоре подошёл врач.

— Я только кардиолог, — проговорил врач, он явно намекал, что, кроме сердца, по другим вопросам некомпетентен, — у вас есть проблемы с сердцем?

— Нет. Имелась аритмия лет тридцать назад, но её удалось вылечить. А так проблем нет.

Кардиолог ушёл. За ним пришли другие врачи. Стали выяснять, когда я заболел, есть ли хронические заболевания. Посоветовали лежать на боку или на животе. На спине не рекомендовали лежать. Разрешили изредка сидеть на кровати, чему я обрадовался. Находиться в лежачем положении длительное время жутко утомительное занятие. В таком положении и пролежни заработать можно.

Затем другие медработники сняли кардиограмму и сделали рентген грудной клетки. Взяли ещё раз из вены кровь на анализ. В общей сложности за первый день нахождения в реанимации у меня раз пять взяли кровь из вен кулаков и раза четыре из пальцев рук.

Это меня маленько утомило, я лёг на кровать и вновь заснул. Когда проснулся, на подоконнике стоял остывший обед в одноразовой посуде.

Я съел суп и гарнир второго, а мясо не стал есть. Идёт пост, а я придерживаюсь его последние лет пятнадцать.

К пониманию, что есть Бог, или высший вселенский разум, я шёл трудной дорогой. Начиная с написания в советское время рефератов на тему: «Как химия разоблачает религиозные догматы», до понимания того, что окружающий мир не вписывается в рамки марксистско-ленинского учения и научного атеизма.

Этот мир значительно сложнее и многогранней, а многие вещи человек не может толком объяснить, коль использует одни научные истины.

Например, наличие у человека бессмертной души.

В 1901 году доктор Дункан Макдугалла из Хэверхилла, штат Массачусетс произвёл интересный опыт. Он поместил кровать с умирающим человеком на весы и принялся взвешивать. В самый момент смерти человек терял около 21 граммов. Доктор сделал вывод, что это душа человека покинула тело.

Можно ещё привести и иные доказательства наличия души.

Например, учёные установили, что у человека есть биополе, то есть энергетическая оболочка.

Согласно закону сохранения энергии: « энергия тела никогда не исчезает и не появляется вновь, она может лишь превращаться из одного вида в другой».

Хорошо, когда человек жив, то у него есть биоэнергия. А когда он умирает? Но энергия не может полностью исчезнуть. Появляется вам и сгусток энергии в виде души, что улетает из человеческого тела.

В то самое время, как я вдавался в философские рассуждения, подошла санитарка и принялась забирать пустую посуду из-под обеда.

— Скажите, — поинтересовался я, — что это за медицинское учреждение, где мы находимся?

— Это роддом. Городской роддом номер два. Его переделали в больницу для ковидных пациентов.

Как символично, подумалось мне. Человек рождается в роддоме, а сейчас мы в родильном доме получаем второе рождение, переболевающие коронавирусной инфекцией. Не все справляются с этой напастью, есть те, кто уходит в мир иной.

В житейской суете у человека появилось время подумать о прожитой жизни, об ошибках, что совершил и наметить шаги, чтоб не повторять прошлых необдуманных поступков.

Минут через тридцать зашли две медсестры и остановились около пустой кровати.

— Этот аппарат в рабочем состоянии? — спросила одна у другой.

— Да.

— А почему в палате один пациент?

— Всё выполнялось согласно полученному приказу.

— Но так у нас не хватит мест на всех поступающих больных. Надо уплотнить.

Медсёстры постояли ещё минуты три, и ушли, а я лёг каплю подремать. Проснулся опять к холодному ужину. На соседней койке лежал новый пациент с маской, что подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких.

Так прошёл мой первый день в палате отделения реанимации и интенсивной терапии.