1000 и одна жизнь

Владимир Виджай

Тысяча и одна жизнь… Такие разные, такие непохожие. И в то же время каждая – как яркая вспышка сверхновой звезды на безграничном небосклоне. Большинство рассказов Владимира Виджая (псевдоним Владимира Арутюняна) – не о каких-то известных на весь мир людях, не о знаменитостях, они о тех, чьих имён нет в энциклопедиях или учебниках истории, о людях простых и скромных. Но за каждым героем книги стоит яркая, необычная судьба.

Пей до дна?!

Юрий запомнил на всю жизнь один из уроков химии в средней школе. Вообще насчет школы ему здорово повезло. Правда, в начальных классах — тогда первые четыре года назывались начальной школой — с преподавателем Юрию не повезло. Во всех отношениях, как казалось Юрию, это был физический и нравственный урок. Юра, как и все дети, не был ангелом. Но у него было какое-то странное чувство вины. Когда «училка» писала что-нибудь на доске, обращенная своим могучим задом к классу, каждый сразу же переходил к своему любимому делу. Самым распространенным занятием была стрельба из металлической трубки, которая была частью ученической ручки с двумя наконечниками: с одной стороны для карандаша, с другой — для чернильного пера. Вытащив оба наконечника, мальчишки превращали ручку в оружие, из которого стреляли в основном жеваной бумагой, превращая ее в шарик.

Так вот, все всегда ждали, когда объемное и низкое тело Марии Васильевны окажется спиной к классу. Как правило, мальчишки стреляли друг в друга, но часто особо «меткие» стрелки попадали или в доску, на которой учительница писала что-то, или еще хуже — в нее саму. Обычно сильно дувшие в трубку пацаны не отличались точностью. И тогда, особенно когда промахивались несколько учеников сразу, удар приходился и по доске, и по спине, и по заду «училки». Все сразу замирали. Мария Васильевна медленно поворачивалась к классу — и ее большое и жирное лицо (впоследствии Юрка определил, что оно было похоже на лицо Луи Филиппа из учебника истории для средней школы) становилось еще больше, и изо рта ее вылетал вопрос:

— Кто это сделал?

Все молчали. Тогда она выбирала жертву, похожую на виновника. Жертвой каждый раз оказывался Юрка — на его детском лице всегда можно было прочитать выражение виноватого шалуна, хотя виновником он и не был. Далее следовал короткий допрос:

— Юрка, встань! Это ты?

— Нет.

— А кто?

— Я не знаю.

— Как это — ты не знаешь? Тебя что — не было в классе?

— Был.

— Тогда кто?

— Я не знаю.

— Не знаешь? Тогда после уроков оставишь свой портфель у меня и пойдешь за матерью, пусть она придет в школу.

На первой же после урока перемене учительнице было просто узнать, кто из учеников попал в нее. Во время перемены Юрка квасил носы и набивал синяки под глазом или одному, или сразу двум пацанам, которые не признавались, что это именно они, промахнувшись, попали туда, куда, может быть, и не целились, и у них не хватило смелости признаться. Расправа Юрки добавлялась к его преступлениям, и он знал, что теперь целый день у него испорчен. Но только самоличной расправой Юрка приучал пацанов признаваться, когда «училка» допрашивала его, — все-таки никому не хотелось быть им битым. А Юрка был известный боксер, особенно хорошо у него получалось «брать на кумпол» — головой квасить нос. В общем-то с этой «училкой» Юрке жилось несладко. Но с пятого класса, когда по каждому предмету был отдельный учитель, начались золотые школьные дни.

Школа, где учился Юрка, еще в 1905 году была реальным училищем. В старших классах почти все учителя были пожилые люди, некоторые из них оканчивали это реальное училище. Впоследствии Юрий поймет, что самая главная ценность тех педагогов заключалась в том, что это были педагоги по призванию, от Бога, они любили детей. Успешный ученик радовал их, как будто он был их ребенком.

Вот и на том запомнившемся уроке химии пожилая учительница Александра Аристарховна, опросив несколько учеников, закрыла классный журнал и сказала:

— Все хорошо. Я вижу, вы усвоили эту тему. Сегодня мы переходим к другому разделу. Он называется «Спирты».

Как только она произнесла слово «спирты», мальчишка на первой парте, которого она всегда называла «мальчик с ямочками», щелкнул себе по горлу, обозначив всем понятный жест — «выпить».

— Ах ты, ямочки! Что это ты показал? Я тебе покажу! Ах ты негодник! Это ты где научился? — Александра Аристарховна, раздосадованная жестом «ямочек», уже совсем другая женщина, резко отодвинула от себя учебники химии и все другие бумаги, которые она приготовила для урока. — Раздел «Спирты» вы прочитаете сами. Я хочу вам, дети, рассказать о том, что вот такие жесты — это не шутка. Ах, вот этот с ямочками, я тебе покажу!

Все оставшееся время она рассказывала мальчишкам простым языком, какая трагедия ожидает людей, попадающих под влияние зеленого змия. Потом, гораздо позже, Юрка, вспоминая лицо своей учительницы, ее озабоченность и ту страсть, с которой она хотела донести до ребят беду, скрытую в бутылке водки, понимал, что все, о чем она говорила, она скорее всего знала не понаслышке и что она, видимо, прошла через страдания, переживания за близких для нее людей, которых этот зеленый змий «укусил».

Да, те педагоги любили детей. Они беспокоились за них как за своих родных. В этом, может быть, и есть сила учителя — не только любить и знать свой предмет, но и любить тех, кого они учат. В этом отношении Юрию действительно здорово повезло.

Конечно, «зеленый змий» появился еще на заре цивилизации. Причем географическая среда, в которой жил человек, климат, растительный мир, в конце концов — характер самой нации и многое другое в определенной степени диктовали возникновение и употребление того или иного напитка. Мир «змия» разнообразен, и, наверно, видов алкоголя больше, чем видов реальных змей.

Советская система, с ее диктатурой партии, или, как говорил друг Юрия, с ее крепостнической основой, имела свою, отличную от других, философию бытия. Советский народ пил по любому поводу: родился или умер человек, получил образование или получил орден, шел в наступление во время войны или отступал под давлением врага, изменила ему жена или ушла девушка, проиграла его футбольная команда или выиграла, и так далее, и тому подобное. Но ведь почти все и везде во всех странах пьют, с различными вариациями. Вот здесь, наверное, и зарыта собака. Попросту говоря — а как пьют?

Юрий помнил из российской истории, как Александр III отправил своего талантливого министра финансов Витте в загранкомандировку в Англию, Германию и Францию с заданием — понять и изучить новые направления в экономике, финансах, промышленности, образовании и так далее и представить царю свои рекомендации: что можно освоить и применить в России. Витте вернулся с обширным докладом и своими предложениями. Сама идея царя очень понравилась министру. Витте ждал, когда царь вызовет его для устного доклада и указания — что делать.

К удивлению Витте, царь вызвал его довольно-таки быстро.

— Ну что, Сергей Юльевич, я подробно прочитал ваш доклад. Мне понравилась простота вашего изложения. Это значит, что вы прекрасно разобрались во многом и знаете, как мы всё это можем осуществить в России. Особенно мне понравились идеи относительно железных дорог и станций, банков и внешней торговли. Я одобрил и подписал ваш доклад. Действуйте, как предложили.

— Большое спасибо, Ваше Величество, приступлю незамедлительно.

Короткая пауза.

— Вот скажите мне, Сергей Юльевич, в странах, где вы побывали, люди ведь тоже пьют, только, наверное, меньше нашего?

Царь Александр III за время своего тринадцатилетнего царствования ни разу не был за границей, будучи ярким представителем Дома Романовых. Он, как и многие Романовы, дружил с «зеленым змием», может быть, даже больше других. Витте, конечно, знал об этом. Знал, как серьезно жена царя, датская принцесса Мария Федоровна, всячески оберегала его, но…

— Вы знаете, Ваше Величество, я должен сказать, что, может быть, пьют там иногда и больше нашего, но вот напиваются меньше.

Царь был доволен ответом.

В чем все же секрет, что там меньше напиваются? Здесь, наверное, много причин. Но есть все-таки несколько главных. Справедливости ради надо отметить слова Витте: напиваются меньше нашего. Это его наблюдение, сделанное более сотни лет назад. Сегодня отдельные слои населения и там, на Западе, напиваются не меньше нашего. А вот все-таки репутация — что мы не прочь лишний раз пропустить по маленькой — почему-то за нами остается. Сегодня алкоголизм, без сомнения, стал глобальной бедой. Почему люди становятся алкоголиками? Легче всего сказать, что это болезнь. Хорошо, но тогда у нее должны быть причины. Ведь этой болезнью нельзя заразиться, как гриппом. А вот генетическая предрасположенность явно существует. Нет сомнений, что социальная среда, семья, условия жизни, устроенность человека, уровень его жизни, природные условия, традиции, отношение большей части общества к питию, и так далее, и тому подобное, — все это и многое другое предопределяет эту страшную болезнь. «Культурно» пить получается не у всех.

Юрий относился к той группе людей, которых миновал бич пития, он был сторонником выпить для души. Поначалу Юрий вообще не мог пить. Его организм просто отвергал спиртное. После окончания института, уже работая, он понял, что если не научиться пить, то он останется в стороне от общества, и его карьера вряд ли состоится. Научиться пить, но не стать алкоголиком, решил он. Задача не из легких. Увлечения рыбалкой и охотой просто-таки гармонировали с водкой. Без этого, особенно на охоте или рыбалке с коллегами или друзьями, обойтись было нельзя. Юрий перевидал на своем пути разные калибры пьющих. Выпивая с некоторыми из них, особенно стоящими выше него по карьерной лестнице, он дважды почти умирал. Но они уважали его. Особенную трудность для Юрия представляли боссы, которые могли пить безмерно, не закусывая и довольствуясь только водой. Много пить и не есть, не закусывать — для Юрия это было просто смертельно.

Однажды в кабинете высокого начальника, который был намного старше Юрия, выпивали по случаю удачного отчета в Кремле, который они готовили вместе. После трех заходов Юрий честно признался, что без закуски ему трудно одолеть четвертую.

— Это не проблема, — сказал главный, подходя в кабинете к своему письменному столу. — Вот, у меня здесь в отделении всегда есть чем закусить.

Он достал металлическую коробочку со слипшимися конфетками монпансье, которые, видимо, были там не один год. С такой закуской Юрий добрался до дома уже на грани… Но они стали друзьями. Ведь правильно говорят, что водка душу мягчит и сближает людей. Конечно, было бы глупо думать, что достаточно выпить вместе, выпить хорошо и много — и дружба обеспечена. Все далеко не так. В основе все-таки всегда была работа, высокая профессиональная подготовка. Пей да дело разумей — это известно давно…

Многие считают, что пьянство на Руси возникло из безысходности. Хорошо известно из истории, что государство русское со времен Ивана Грозного и его опричнины не давало простому люду свободно дышать. И народ находил утешение в забытьи, напиваясь при первой возможности. Ведь страшно подумать, что на протяжении более тысячи лет люди, проживающие на территории, которую можно было назвать Россией или русскими княжествами, ни одного дня не были свободными людьми. Куда же деваться от такой неволи? Где и в чем найти утешение?.. А уж после того, как Борис Годунов, преследуя, казалось бы, практические цели, запретил крестьянам перебегать от одного землевладельца к другому и ввел, по сути, крепостное право, — простой люд превратился в крепостных рабов. Ну как тут не пить?

Диктатура большевиков если и не спаивала народ, то и не мешала ему минимум два раза в месяц, получив аванс и получку, забыться в объятьях «зеленого змия»…

Витте как-то сказал Александру III: вот если бы научить народ культурно пить — зачем обязательно напиваться? Этот вопрос — зачем обязательно напиваться? — задают и сегодня многие нормальные и любящие выпить люди. Однажды Юрий получил исчерпывающий и простой ответ.

На охоте, в прекрасном месте на Волге, после вечерней зорьки в доме охотников, как правило, ужинали все вместе. В особые места охоты простому смертному попасть было невозможно. Таким образом за столом были, как говорилось, очень уважаемые люди, один другого важнее. А пили как!..

В один из таких вечеров Юрий, сам прилично поддав, спросил человека, которого он уважал как высокого уровня профессионала, талантливого и, что подкупало Юрия, порядочного человека:

— Ну зачем, Аркадий Петрович, обязательно напиваться до чертиков? Зачем?

— Зачем? А зачем пить, если не напиваться?

И напивались, хотя все время говорили: «Пьем не водки ради, а здоровья для»…

В другой раз, когда Юрию стало очень плохо от обильно принятого, он пожаловался своему другу:

— Понимаешь, я больше не могу, мне просто плохо. Надо слинять.

Ответ его поразил:

— А ты посмотри, Юра, посмотри вокруг. А кому здесь хорошо?

И это было правдой.

Юрий вступил в партию и научился пить (как, наверное, и многие другие) только для того, чтобы им не управляли всякие подонки, а он бы управлял ими.

Сама система монопольной власти одной партии настолько закрепощала людей, что способные и даже высокоинтеллектуальные специалисты вынуждены были приспосабливаться и находить для себя приемлемые пути жить в мире с партией, а в результате этого, как правило, подавляющая часть членов партии не верила в весь этот бред — моральный кодекс строителя коммунизма и так далее. Что же это было за общество? И вообще, было ли такое общество в истории человека? Говорят одно, делают другое, большинство людей не верят царю, но склоняют перед ним голову. Если царь назвал черную ворону белой, то подвластные ему люди, видя, что ворона черная, все же говорят: нет, смотри, как белым отдает, надо только приглядеться… Из государственной системы сделали какую-то странную игру, почти все знают, что правила игры никуда не годятся, а все продолжают играть. Просто дом, в котором все нормальные люди притворяются как минимум сумасшедшими. Кто не научился играть по правилам, тот практически получает красную карточку и выбывает из игры. Выбывшие теряются в жизни, хотя некоторые все-таки возвращаются в игру: либо покаявшись, либо будучи настолько потенциально значимыми, что «сильные мира сего» при смене генерального секретаря возвращали их обратно. Многие возвращенные приживаются, а многие, видно, генетически, все-таки не в силах смириться с этим кошмаром. Неужели этот кошмар продолжается?

А что современная система? Юрий часто задавал себе этот вопрос. И, несмотря на свое критическое отношение, иногда даже отрицание процессов, происходящих в современном обществе, он пришел к выводу: если ему сегодня дадут выбор между временами советской власти и сегодняшним днем, он выберет день сегодняшний. Почему? Да потому что сегодня, что бы ни говорили люди, а появляются ростки, элементы того, без чего человек, даже homo sapiens, — не человек. А что дальше? Юрий часто вспоминал ответ отца на вопрос — что будет? Отец в шутку и всерьез говорил:

— Что было, то было. Что есть, то есть. А что будет, то уже было.

Вот как? Уже значительно позже, раздумывая о будущем России, Юрий написал короткое стихотворение, как он называл его — «а-ля Тютчев»:

Понять пытались многие тебя!

Пытались многие тебя измерить.

И как стремились многие, любя,

В великую звезду твою поверить!

Но, никому секретов не раскрыв,

Не оскорбляя никого презреньем,

Ты вечно вдаль с надеждою глядишь,

Завидуя грядущим поколеньям…