Сеть

Владимир Безладнов

Когда автор, всю жизнь публиковавшийся исключительно «в бумаге», приходит на старости лет в сетевое литературное сообщество, отношение его к этому сообществу, к бурному литературному процессу в этом сообществе, к литературной продукции, исходящей из этого сообщества, да и к самому себе, как частице этого сообщества, просто не может не быть ироничным, поскольку ирония и самоирония – одна из форм защиты собственного творческого организма. А потому ирония и есть основная составляющая этой книги.

ИЗ СТИХОВ МОЕГО СПАНИЕЛЯ ДЮКА ИРВИНГОВИЧА (Переводы с собачьего)

Млй вопрос читателю

Мой вопрос, возможно, труден,

Но, пожалуйста, скажи,

Почему так часто люди

Говорят: «Собачья жизнь!»?

Над ответом, не однажды,

Размышлял подолгу я:

Ведь у нас, собак — у каждой —

Жизнь собачья, но… своя!

Есть служебные собаки,

Есть собаки-сторожа.

Их работу — знает всякий —

Можно только уважать…

Есть собаки-водолазы,

Есть — спасатели в горах.

Им — героям, скажем сразу,

Незнакомо слово «страх»…

Есть бездомные дворняжки —

Те от холода дрожат.

Есть болонки — эти важно

На подушках возлежат…

Псов бойцовых, не жалея,

Шлют — за деньги — в смертный бой,

А кого-то так лелеют —

Позавидует любой…

Папу с мамой — если можно —

Я бы тоже в список внес:

Мама служит на таможне,

Папа — выставочный пес.

Маме приз недавно дали

За ее нелегкий труд,

Папе — каждый год, медали

За породу выдают.

Маме орден дать хотели… —

Не положено!..

А он —

Среди прочих спаниелей,

Самый главный чемпион!

Да и я — не мопс упрямый,

Не задиристый терьер:

У меня чутье — от мамы,

А от папы — экстерьер.

Я не трус, но — против драки:

У меня другая цель.

Я — рабочая собака,

Я — спортивная собака,

Я — охотничья собака,

Я — веселая собака,

Очень добрая собака…

Я — английский спаниель!

Скоро снова на охоту

Мы с Хозяином пойдем,

Вместе — шлепать по болотам,

Вместе — мокнуть под дождем,

Мы и радуемся вместе,

А порою, и грустим…

На костре, в знакомом месте,

Вместе чайник вскипятим…

За охотничьей удачей —

Вместе — дальше побежим…

В общем… жизнь моя, «собачья» —

Замечательная жизнь!

Наш двор

Во дворе у нас уют:

Птички по утрам поют,

Днем — на лавочках — старушки

Носом, задремав, клюют;

Чистый воздух и простор,

Для пенсионеров — стол,

Для мальчишек — спортплощадка,

Для собак — фонарный столб;

Есть деревья, есть кусты…

И, с утра до темноты,

Здесь гуляем мы — собаки,

Дети, кошки… и коты.

Только, честно вам скажу:

Я с котами не дружу.

Я котов, на всякий случай,

Стороною обхожу.

Потому что здесь живет

Очень вредный, наглый кот.

Он не просто так гуляет —

Он собак, часами, ждет.

Выгибается дугой,

Издает противный вой:

Дескать, где вы там, собаки?

Вызываю вас на бой!

Он, вообще-то, кот не злой,

Но… уж больно озорной:

Подбежит, ударит лапой,

И — на дерево, стрелой.

Примостится на сучке

(от земли невдалеке),

И дразниться начинает

На кошачьем языке.

Он готов, хоть целый час,

Там, на дереве торчать,

Наблюдая, как собаки

Громко лают и рычат.

Нет… конечно же, друзья,

Погонял его б и я…

Я бы рявкнул по-собачьи:

«Эй, наглец! А ну — стоять!»…

Я б не ждал, внизу возясь,

Вроде этих псов-раззяв…

Я бы, попусту, не лаял,

Страшной карою грозя…

Я б поймал и оттрепал,

Чтоб он к нам не приставал…

Я бы этого нахала

Мигом с дерева согнал…

Я б его за шкирку взял —

Он бы плакал, лебезя…

Жаль — воспитанным собакам

Делать этого нельзя.

Имена

У меня — не стану врать я —

Много есть сестер и братьев:

В Петербурге… в Кандалакше…

В Костроме… в Улан-Удэ…

Любопытная условность:

По законам родословной

В паспорта вписали наши

Имена на букву «Дэ»:

Дина, Дэнни, Джим, Джульетта

(трудно выговорить это),

Дарби, Дональд, Дик, Дайяна,

Дон, Диана, Джек, Демьян…

Только, sorry… как-то странно:

Англичанина — Демьяном!?..

Может, быть, его хозяин

Был в тот день немножко пьян?

Скажем — мой приятель Гарри

(мы работаем с ним в паре)

Тоже шоколадно-белый

Спаниель, на первый взгляд,

А его зовут «Гаврюша» —

У него большие уши,

Но для кокер-спаниеля

Гарри слишком русопят.

Мой знакомый пес дворовый

Носит имя «Казанова».

На цепи… облезлый… старый…

А надутый — как индюк!

Я считаю, имя — вроде

Заявленья о породе,

Ведь Хозяин мой недаром

Подарил мне имя «Дюк».

У него большое сердце:

«Дюк» по-русски значит «Герцог».

Это имя, не конфузясь,

Я с достоинством ношу,

Но… позвольте замечанье:

Я, excuse me — англичанин!

И считать себя французом

Никому не разрешу.

Первая школа жизни

Мы родились слепыми… слабыми… но упрямо,

В «кучу-малу» сбиваясь, старались повыше влезть

И, согревая друг дружку, спали целыми днями,

А когда просыпались — пищали, требуя есть.

Мама ложилась — поодаль — и нам до нее добраться

Было совсем не просто, но мы — слепые щенки —

Ползли на молочный запах, толкая сестричек и братцев,

Чтоб раньше других нащупать оттянутые соски.

И не было ни пространства квартирного помещения,

Ни колебаний света, ни звуков, ни прочих манков… —

Были лишь три понятия… вернее — три ощущения:

Холод… тепло… и пища! — мамино молоко.

Но вскоре, — и против правды нисколько не погрешу я,

Назвав тот момент самым главным, — у нас открылись глаза,

И мы увидели маму — красивую и большую.

И первого, кто подполз к ней, она принялась лизать…

И подтолкнула носом к соскам, что поближе к паху —

К самым набухшим и полным, к самым сладким соскам,

Давая понять, что в жизни нет места сомненьям и страху,

И нужно всегда быть первым, чтоб сытым быть наверняка.

И с каждым кормлением, мама ложилась от нас все дальше,

И мы — не наощупь, а зряче — уже не ползли к ней, а шли,

С трудом, спотыкаясь, шатаясь на слабеньких лапах, и даже

Пытались бежать, чтоб скорее соски с молоком нашлись.

Потом мы начали слышать, и ноги наши окрепли,

И мы находили маму, где бы она ни была,

И, словно хищная стая, добычу которая треплет,

Ее загоняли в угол… валили… и — все дела!

И, наконец, когда у нас прорезались острые зубы,

И мама от нас убегала, и пряталась на диван:

Ведь мы в ее плоть зубами впивались жадно и грубо —

Придумали вредные люди бандаж на нее надевать,

А нам поставили миски, и в них положили овсянку,

Сварив ее не на мамином — на чьем-то чужом молоке.

И мы научились, со временем, проглатывать пищу всякую,

Чтоб плотно и впрок наевшись, спокойно дремать в уголке,

И, если сумеешь, — сначала поесть из миски соседа,

При этом, с рычанием грозным от всех охраняя свою,

А если получишь косточку, но ты уже пообедал —

То будь готов защищать ее в жестоком собачьем бою.

Я думаю, что и люди — эти большие собаки —

Учатся видеть, слышать, лаять и громко рычать,

Учатся быстро бегать и не бояться драки,

Чтобы повсюду первыми сладкую кость получать.

Учатся доминировать в своей человечьей стае,

Учатся тех, кто слабее, отпихивать мощным плечом…

Принцип собачьей жизни — ни для кого не тайна:

Если есть сила и наглость — всё тебе нипочем!

Утро

Хозяйка спит, уткнувшись носом в стенку,

Хозяин — с краю… лежа на спине…

Его нога, с мосластою коленкой,

С кровати на пол свесилась во сне…

Коленку полизать, конечно, можно,

Но… я хочу в лицо его лизать…

И на кровать вползаю осторожно…

И жду, когда откроет он глаза…

Вот он зашевелился… повернулся…

Но все еще старательно сопит…

Я знаю: он давно уже проснулся

И просто притворяется, что спит!..

Мы молча ждем… мы очень терпеливы…

Мы затаились оба: кто кого?!..

Вот, словно невзначай, неторопливо

К моим ушам ползет рука его…

Вот веко дрогнуло, приподнимаясь…

Вот в узкой щелке заблестел зрачок,

И я, одним рывком, к нему бросаюсь!..

Лижу!.. поставив лапы на плечо…

Он, защищаясь, пальцы растопырил…

Схватил, со смехом, за уши меня…

Он крутит головой, но я настырен!..

И наша продолжается возня,

С рычаньем, воем, хохотом, скулёжем…

Хозяин лает басом, я — альтом…

Но тут — все так же, к стенке носом, лежа —

Хозяйка издает тоскливый стон,

С подушки головы не поднимая:

«Эй, кобели!.. кончай кошачий вой!..», —

И снова моментально засыпает,

Укрывшись одеялом, с головой.

Она, пожалуй, поступает мудро:

Я все равно б не смог ей рассказать,

Какое это счастье — ранним утром

Хозяина лизать!.. лизать!!.. лизать!!!..

Творчество

Мы с Хозяином — друзья.

Даже больше: мы — семья!

Мы похожи друг на друга:

Он — охотник, как и я.

Мы не любим крик и шум

(Так что — тише, попрошу!),

Потому что он — писатель,

Ну, и я… стихи пишу.

Вкусы общие у нас:

Мы не любим громких фраз,

Ненавидим конъюнктуру

И не пишем на заказ,

Знаем, что такое лесть

И редакторская спесь,

И всего дороже ценим

Нашу творческую честь.

Даже если ждет отказ,

Нам редактор — не указ,

А от критики хвалебной

Не впадаем мы в экстаз.

Принимайте нас, как есть!..

И еще… прошу учесть:

Мы собачие консервы

Ни за что не станем есть!

Я уверен: мы — родня!

Я могу его понять

С полуслова, с полувзгляда…

С полугава — он меня.

Но… ума не приложу,

Кем ему я довожусь?

То ли сыном?.. то ли братом?..

То ли дядькой?.. — не скажу.

Утром я его бужу,

На прогулку вывожу.

Я Хозяина здоровьем

Чрезвычайно дорожу.

Воздух нам необходим.

Мы походим… посидим…

По пути в почтовый ящик

Непременно поглядим…

Если свежей почты нет,

Купим парочку газет…

Я свою проверю почту —

Наш собачий Интернет.

И читаем (о себе

и о творческой борьбе):

Он — рецензии в газетах,

Я — посланья на столбе.

Запах критики вдохнем,

Вдохновенье почерпнем…

Взглянем молча друг на друга…

Усмехнемся… подмигнем…

И помчимся в кабинет,

Сядем в кресла — тет-а-тет —

И до завтрака напишем:

Он — балладу, я — сонет.

Моим критикам

Когда читаю я друзьям свои стихи,

Которые полны сомнений и метаний,

Они мне говорят: «Стихи, брат, неплохи,

Но что нам до твоих душевных излияний?».

Мой главный критикан — терьеришко плюгавый,

Умеющий считать… почти до десяти —

В любых моих стихах подсчитывает «гавы»,

Из кожи лезя вон, чтоб в них изъян найти.

И, умный вид приняв, от важности хренея,

Красуясь, как павлин, вещает… например:

«Четвертая строка на целый «гав» длиннее,

И, стало быть, в стихах не выдержан размер!».

Другой мой друг — боксер, но… с «музыкальным» слухом —

Настойчиво меня пытается достать —

Вопьется, словно клещ, и ну зудеть мне в ухо:

«Нет легкости в стихах… и рифма не чиста…

Вот форма — ничего, но… чересчур простая…

Метафоры слабы… строка нехороша…

В финале у тебя «подвыва» не хватает,

А без него — стихи не стоят ни шиша!..».

На днях, общался я с вальяжным старым догом.

Прочел ему стихи — так он мне говорит:

«Ты извини, но я своим считаю долгом

Отметить, что в стихах слегка хромает ритм.

Литературный труд не терпит неумелых.

Писание стихов — опаснейший каприз.

Послушай старика: бросай ты это дело.

Я знаю! Я — щенком — Есенина изгрыз».

К Хозяину пришел, чтоб попросить совета.

Спросил: «Как дальше жить? Творить иль не творить?».

Он перевел стихи и разместил в Рунете;

Рецензии прочел, вздохнул, и говорит,

Что с критикой — и там не лучше положенье:

Любой, кто хоть главу «Учебника» прочел

И зазубрил азы основ стихосложенья,

Поэтом мнит себя… и — критиком. Причем,

Ловя усердно «блох», один считает слоги,

Не понимая смысл понятий «метр» и «ритм»,

Другой, как папуас, бахвалясь тем немногим,

Что почерпнул в Сети, о «тропах» говорит,

А третий, как адепт эстетики старинной?

Считая авангард вместилищем грехов,

Загнал бы всех подряд критической дубиной

В канон силлабо — блин! — тонических стихов.

Не-ет, критики в Сети! Уж вы не обессудьте,

Но я и вам скажу, как этим вздорным псам:

Давайте говорить о смысле и о сути,

А блох в своих стихах я выкусаю сам!

Мечты

Если б были у меня

Уши музыкальные,

Я бы песни сочинял

Супергениальные…

Не писал бы я «попсы» —

Тексты были б умные,

Чтоб могли не только псы

Выть их ночью лунною…

Или — если бы цвета

Различал, как надо, я —

Я художником бы стал,

Ваши взоры радуя.

Взял бы кисти… мастихин…

Все заборы выкрасил…

И на них свои стихи

В ярких красках выразил…

Если б были у меня

Ноги человечие,

То в футбол бы мог гонять

Я с утра до вечера…

А возможно — я бы стал

Знаменитым лыжником…

Или даже — танцевал

Лучше, чем Барышников…

И назло своим врагам,

Гордый и непонятый,

Я б ходил на двух ногах

С головою поднятой…

Если б только у меня

Были пальцы длинные,

Мог бы, недругов дразня,

Вмиг достичь вершины я:

Я освоить бы сумел

Клавиши компьютера…

Я бы «Букера» имел

Или… «Антибукера»!..

Я бы был — Лауреат

Премии Успенского!..

Может, даже — депутат

От района энского!..

Нес бы кучу чепухи,

Как иные критики…

Мог бы плюнуть на стихи

И уйти в политику,

Чтоб вещать с трибуны чушь…

Ахинею всякую…

Хватит!.. хватит!.. Не хочу!..

Лучше быть собакою!..

Сохранить в себе — свое:

Преданность, внимание,

Уникальное чутье

(то бишь — обоняние)…

И учиться, чтоб достичь

Высшего умения

Находить любую дичь,

С подлинным терпением…

Прочь соблазны суеты!

Прочь желанья мнимые!

Прочь нелепые мечты

Неосуществимые!

Прочь пустую похвальбу!..

Ложные влечения!..

Я люблю свою судьбу

И предназначение!

Сострадание

Сегодня ночью чей-то пес

Под нашей лестницей рыдал…

Я утром кость ему отнес,

Которую Хозяин дал…

Он, не поверил… зарычал —

Совсем, бедняга, одичал —

Потом схватил ее, ворча,

И начал грызть, хвостом стуча.

Я лег, и молча наблюдал,

Как жадно он ее глодал…

Мне кажется, я никогда

Таких голодных не видал.

Он кость от мяса очищал,

А я, всей шкурой, ощущал

И страх, и горькую печаль,

Которые он источал.

Ему — лет пять… а может, шесть…

Ободран бок… свалялась шерсть…

Над пастью, душу бередя,

Глаза тоскливые глядят…

И я смотрел в его глаза,

И так хотел ему сказать:

«Ну, что, дружище?.. что с тобой?

Где дом твой?.. где Хозяин твой?..

Скажи, как ты попал сюда?

Ты потерялся?.. Не беда!

Проблем неразрешимых нет.

Давай, поднимемся ко мне!

Хозяин мой, хоть он и строг,

Поставит миску для тебя,

Расчешет шерсть, промоет бок,

Погладит, уши теребя,

К врачу собачьему сведет —

И рана, мигом, заживет…

И станешь ты домашним псом

С цивилизованным лицом.

Пока что вместе поживем —

Не все же, мокнуть под дождем…

А мы — с Хозяином вдвоем —

Глядишь, и твоего найдем…» —

Хотел сказать… но не успел…

А пес подарок мой доел,

Вильнул хвостом и, что есть сил,

Куда-то рысью припустил.

Ожидание

Ни спать, ни есть сегодня неохота.

Гулять проситься — вовсе не резон.

Сегодня мы поедем на охоту!

Сегодня открывается сезон!

«Охота!» — слово, звонкое, как выстрел.

Вчера я сразу понял: неспроста ж

Свое ружье Хозяин долго чистил

И проверял набитый патронташ,

Принес на кухню и завел будильник

(Как будто я б его не разбудил!),

Надел ветровку, слазил в холодильник,

Достал еду, за рюкзаком сходил,

Сложил в него посуду, пропитанье,

Поставил на пол, около ноги…

Я, для проверки, без напоминанья,

Принес ему ягдташ и сапоги…

Он потрепал мои большие уши,

Сказал, со смехом: «Утром. Хорошо?..».

Я лег под дверь и стал смотреть и слушать,

Чтоб без меня Хозяин не ушел.

Из коридора я прекрасно видел,

Что делал тот, кого я так люблю.

Он задремал, на табуретке сидя,

Я тоже… притворился, будто сплю…

И видел лес… и слышал гомон птичий…

И узнавал знакомые места…

И, кажется, манящий запах дичи

Мне до рассвета ноздри щекотал…

А рядом — Дашка, рыжая ирландка…

И мы — по камышам!.. бок о бок с ней!..

И вкус воды болотной горько-сладкий…

Скорей бы уж будильник зазвенел!

Проснись, Хозяин!.. Я, прекрасно зная,

Что рядом спят, лизну тебя в лицо

И запляшу вокруг, но не залаю,

Покуда мы не выйдем на крыльцо.

И пусть там дождь (помеха для кого-то),

И грязно-серый мутный горизонт…

Мы все равно поедем на охоту!

Сегодня открывается сезон!

Откровение

(сонет №4)

Я часто задавал себе вопрос:

Зачем, травмируя щенячьи души,

Диане — в детстве — обкорнали уши,

А мне оттяпали мой длинный хвост?

Быть может, чтобы экстерьер улучшить?

А может, мне — охотничьему псу —

Чтоб мой обрубок не мешал в лесу?

А ей — чтобы удобней было слушать?

Нет!.. Люди — скрупулезно, и с азартом —

Нам отрезают уши и хвосты

Не ради пользы… не для красоты… —

Нас просто подгоняют под стандарты.

О, люди!.. Не насилуйте природу!

Собаки — существа одной породы!

Потрясение

(сонет №6)

Собака человеку — друг!

Но… друг ли человек собаке?..

Я видел, как, собравшись в круг,

На боль и кровь собачьей драки

Смотрел «народ». К земле припав,

Псы рвали яростно друг друга,

И улюлюкала толпа,

Не выпуская их из круга.

Дрались, с остервененьем, псы,

А люди исходились ором:

— Эй!.. сукин сын!.. Давай!.. не ссы!..

— Черныш!.. Хватай его за горло!..

И кто мне объяснит теперь,

Где — человек, где — злобный зверь?

Страшный зверь

Я весь день сижу в квартире,

Потому что — верь, не верь —

Но… в собачьем нашем мире

Появился страшный зверь.

Поглядишь на «чудо» это… —

Не собака — черте что!

Ходит он в разгаре лета

В теплом клетчатом пальто…

Ножки тонкие, как спички…

Тощий… лысый… без хвоста…

А замашки и привычки —

Волкодавищу под стать!

Смотрит злобно, пасть раззявив,

Глазки яростью горят…

Удирает от хозяев

И тиранит всех подряд.

Он в два раза меньше кошки,

Но его боятся все,

Потому что этот крошка

Распоясался совсем.

Он — причина беспорядка

И скандалов во дворе…

Он кусает всех за пятки,

От азарта одурев…

Рвет мальчишкам, в клочья, брюки,

Налетев из-за угла…

Издает, при этом, звуки,

Непохожие на лай…

Зверь опасен социально —

Все от ужаса дрожат!..

От него… овчарка Альма

Удирает, хвост поджав!..

Этот злюка голобрюхий

(ростом — кошке до плеча)

Мне, на днях, вцепился в ухо

И висел на нем, рыча…

Наказать за все обиды

Мог бы изверга любой,

Да уж больно несолидно

Драться с этой мелюзгой.

Предлагаю всем лохматым:

Чтобы нам спокойно жить,

Надо жесткий ультиматум

Хулигану предъявить!

Пусть к нам больше не подходит!

Пусть гуляет вдалеке!

Пусть его хозяин водит

На коротком поводке!

Пусть намордник он наденет

На его зубастый рот,

А иначе — мы злодея

Воспитаем всем двором!

Потому что, если срочно

Мы не примем жестких мер,

Всех достанет — знаю точно —

Этот вздорный той-терьер.

Футбол

Я вчера играл в футбол

И забил мальчишкам гол.

Я прорвался к их воротам,

Сквозь ботинок частокол.

Развеселая игра!..

Наши крикнули: «Ура!» —

Я ведь гол забил мальчишкам

Из соседского двора.

Я дорвался до мяча

И гонял его, рыча,

А мальчишки развопились:

— Не считается! — кричат.

— Гола не было!

— Нет был!

— Дюк по мячику не бил!

Он схватил его зубами

И в ворота затащил!

— Ну, и что же, что не бил? —

Может, правила забыл?!

Он, в конце концов, собака,

А уделал вас — верзил!

И вратарь у вас — дыра!

Так что — нечего орать!..

И, вообще… уж лучше с Дюком,

Чем с занудами, играть!..

Я за мячиком бегу,

Громко лаю на бегу:

— Раз нельзя его зубами —

Я и лапами могу!

А чтоб не было обид,

Мною будет гол забит

В те ворота, что напротив,

Где другой вратарь стоит.

А потом — еще забью!..

Так что, зная прыть мою,

Не машите зря руками —

Соглашайтесь на ничью!

Но за нашей кутерьмой

Наблюдал Хозяин мой,

И — чтоб не дошло до драки —

Он увел меня домой.

Судьба поэта

Мальчишки любят комиксы — войну и приключения;

Фантастику, ужастики читать готов любой…

Девчонки, осознавшие свое предназначение —

Истории про Золушек и сказки… про любовь.

С мальчишками мне весело: нам радостно играется…

Девчонки треплют за уши, но… это — пустяки!..

Мне вот что огорчительно: ни тем, ни тем не нравится,

Когда я начинаю им читать свои стихи.

Девчонки морщат носики: «Ну, вот!.. опять разлаялся!..»,

Мальчишки, ухмыляясь, крутят пальцем у виска…

И не могу я, как Поэт, в родном дворе прославиться —

Никто из них собачьего не знает языка!

А если даже на столбе, своим корявым почерком,

Я напишу стихи… — их смысл не ясен никому…

Хозяин мог бы стать моим синхронным переводчиком,

Да вот беда: он сам — Поэт, и некогда ему.

Ну, что ж… непонимание — удел Поэтов издавна.

Но Детское Издательство и мне окажет честь,

А уж когда стихи мои «в бумаге» будут изданы,

Их, непременно, каждому захочется прочесть!

Тогда-то уж, никто меня «Дюдюкой пустолающим»

Назвать не сможет. Ну, а я — успехом упоен —

Не зазнаваясь, подарю автограф всем желающим,

Впечатав правой лапою факсимиле свое.

Любовь

Мы встречаемся с ней по утрам.

Не таясь… совершенно открыто:

У столба — в глубине двора —

Наша общая кость зарыта.

В семь утра, мне уже не до сна:

Как бы косточку кто не стырил!..

Ровно в восемь — выходит она

Из подъезда номер четыре,

И, на миг, на краю тротуара

Замирает — изящна… легка…

Элегантна, стройна и поджара…

Без намордника и поводка!..

В три прыжка, подбегает ко мне

И, лизнув меня весело в морду,

Мчится дальше!.. и я… — вслед за ней!..

Позабыв и солидность, и гордость!..

Подождет… — и несется опять!..

Для чего?.. — вопрос неуместен! —

Чтобы кость поскорей откопать,

И… зарыть ее в новом месте!

Глаз скосит, поглядит хитро —

И, с настойчивостью силена,

Я бегу, прижимаясь бедром

К ее шелковому колену…

Это счастье!.. Эмоций столько… —

В клочья рвется… кричит душа!..

Я смотрю на нее с восторгом:

До чего же она хороша!..

Взгляд манящий — полон огня…

Шерсть — почти моего окраса…

Ей бы уши, как у меня!..

Нет!.. она, и с такими — прекрасна!..

Мы захвачены нашей игрой,

И азарт наш — неисчерпаем:

С головою зарывшись в сугроб,

Мы копаем… копаем… копаем!..

И, заветную кость найдя,

Отряхнемся… — и снова… по кругу…

Мчимся, голову очертя,

На бегу, прижимаясь друг к другу!..

Люди смотрят на нас, улыбаясь:

Дескать, мне бы не грех подрасти…

Я, и впрямь, могу, не сгибаясь,

Под ее животом пройти…

Только это нам не мешает:

Во дворе у нас знает любой,

Что Диана — моя большая…

Даже — очень большая любовь!

Ревность

(сонет №11)

О, как я ненавижу эти дни!..

Когда меня, как и мою подругу,

Ведут гулять не вместе… а одних…

На поводках!.. подальше друг от друга!..

Когда, собравшись в свору, тупо ждут

И метят дверь ей кобели-мерзавцы,

А мимо них, в подъезд ее ведут

Звенящего медалями красавца!..

Да, я — не дог… Я — кокер-спаниель.

Но мне плевать на их косые взгляды!

Я вызову любого на дуэль

За право оказаться с нею рядом!

Пусть на меня не смотрят свысока.

Спусти меня, Хозяин, с поводка!

Томление

Мой Хозяин ушел в магазин…

и, пока я в квартире один,

я могу полежать на диване…

помечтать… о любимой Диане…

повздыхать… что прекрасна она,

что себя без нее я не мыслю,

но стоит между нами стена —

и не только в буквальном смысле…

Мы знакомы три года уже —

но, увы… разделяет нас бездна:

мы живем на одном этаже,

но не рядом, а в разных подъездах…

Я — трудяга… простой спаниель,

а она — медалистка-догиня!..

Я — охотник… рабочий кобель…

а она не собака — Богиня!..

Я — отнюдь не герой… не атлет…

и росточком, признаться, не вышел…

да, к тому же, ее интеллект

моего… на порядок выше:

ночью ходит она в Эрмитаж —

на работу — и, с трепетным чувством,

охраняет в нем целый этаж,

приобщаясь, попутно, к искусству!..

И, хотя, говорят, я — поэт,

(иногда я печатаюсь даже),

мне ни разу, за семь моих лет,

не случалось бывать в Эрмитаже.

Понимаю — я очень смешон,

относясь к ней, почти как к невесте,

но… как было бы нам хорошо,

если нас поселили бы вместе!..

Что за чудо была б наша жизнь! —

я б ходил вместе с ней на работу,

помогал ей музей сторожить…

брал с собою ее на охоту…

Мы бы жили в покое и мире,

спали рядышком на ковре,

посреди нашей общей квартиры…

просыпались — вдвоем — на заре…

и, прижавшись друг к другу щеками,

как счастливые члены семьи,

наблюдали бы за щенками…

и щенки эти были б мои!..

А потом, веселясь от души,

выбегали во двор, с ними вместе…

Все!..

Хозяин ключами шуршит!..

Мне пора в коридор… на «место»!

Оскорбление

(сонет №14)

На днях, один охотничий кобель

Сказал мне: «Ничего глупее нету,

Чем пишущий дурацкие сонеты

Цветной английский кокер-спаниель!».

Пришлось ответить на его «хи-хи»,

Хотя, я в драки лезу неохотно:

«Лорд Байрон — тоже страстный был охотник,

Но, так же, как и я, писал стихи.

Шекспир — всю юность, шляясь по лесам —

Хотя и был заядлым браконьером,

Не только драматургом стал, к примеру,

Но и сонеты дивные писал.

И это совершенно не случайно:

Шекспир и Байрон — тоже… англичане!».

Времена года

1.

На траве… на желтеющих нивах…

На земле, жарким солнцем прогретой —

Развалилось, дворнягой ленивой,

Лето…

Спит… лишь изредка — рыкнет громом,

Если что-то сквозь сон услышит,

И опять спокойно и ровно

Дышит…

А когда озверевшие мухи

До предела его достанут —

Задней лапой почешет ухо…

Встанет…

И, неспешной трусцой, продолжая

Вечный времени бег по кругу,

Устремится, с ленивым лаем,

К югу…

2.

Дунет ветер холодный с залива,

Закачает верхушки сосен…

Прибежит золотистый ретривер —

Осень…

Пронесется — взъерошен, неистов —

Лесом… парком… безлюдным пляжем…

Отряхнется брызгами листьев…

Ляжет…

Полежит (но совсем недолго)…

Вскочит, мокрой землей заляпан…

Задерет, с ощущением долга,

Лапу…

И, обильным дождем пометив

Город… сёла… деревни… дачи,

Вслед за Летом, умчится, как ветер…

Дальше…

3.

Стянет робкий морозец лужи

Ледяною корочкой синей…

Землю выбелит вестник стужи —

Иней…

И гренландские самоеды

Повезут, с неподдельным азартом,

Тонны снега для южных соседей

В нартах…

Белоснежны, высоколобы,

С голубыми, как лед, глазами —

Покрутившись, свернутся в сугробы

Сами…

И — усталые — в ту же минуту,

Укрываясь хвостами, задремлют,

Меховым одеялом укутав

Землю…

4.

А к Весне — ошалев от безделья,

Засверкают глаз синевою…

На прощанье, февральской метелью

Взвоют…

И — на Север!.. в домашние дали!..

Но… уже не вернуться обратно:

Лягут на спины черных проталин

Пятна,

Превратив их в смешных далматинов…

И веселое солнце засветит…

И запахнет прелью и тиной

Где-то…

И, с Весною — кто вместе, кто порознь —

Многоцветьем окраса и масти,

В Мир ворвется щенячья поросль —

Счастье!

Когда грустит Хозяин

(сонет №15)

Когда грустит Хозяин — грустно мне.

Тогда не понимаем мы друг дружку:

Я принесу ему свою игрушку,

А он, вздохнув, не прикоснется к ней.

Пристроюсь в кресле — около него…

Лизну… вздохну… ткнусь в щеку мокрым носом…

Взгляну ему в глаза, с немым вопросом…

А он, в ответ, не скажет ничего.

И что б, друзья, еще я сделать смог?

Скулить и лаять? — это бесполезно:

Он — словно робот в панцире железном…

И я несу ему свой поводок:

— Ну, что, Хозяин?.. Раз уж так тоскливо —

Пойдем к ларьку… да выпьем кружку пива

Обида

Я всегда любил детишек.

Я — веселый, добрый пес.

Но сегодня на мальчишек

Я обиделся… до слез.

Вышел. Вроде, все в порядке…

Настроение — okay!..

Вдруг, гляжу — на спортплощадке

Кто-то режется в хоккей!

Я об этом знать не знаю,

А они, небось, полдня

Шайбу клюшками гоняют!..

И — заметьте — без меня!..

Пусть каток еще не залит —

Все равно уже зима!

И играют, мне на зависть!..

Смех, веселье, кутерьма!..

Как же так?.. Да разве можно —

Без меня… в моем дворе?!..

Я бегу к ним, чтобы тоже

Поучаствовать в игре,

Чтобы вместе, хоть немножко,

Поноситься, подурить…

А мой лучший друг Сережка —

Хвать меня!.. и говорит:

«Ты бы нам бы не мешал бы!..

Можешь задом не вилять!..

Эй, ребята!.. прячьте шайбу!

Дюка вышел погулять!».

Ладно-ладно… «друг» Сережа!..

Раз ты так… — ответ простой:

Ты моих игрушек тоже

Не получишь, ни за что!

Ни бутылку из-под колы,

Ни колесико, ни мяч,

Ни гантельку, ни подкову

Не увидишь ты, хоть плачь!

Я, в своих решеньях, быстрый:

Дружба врозь!.. — имей в виду!

Больше я к тебе… на выстрел,

Ни за что не подойду.

Стану жадным и капризным.

Грызть игрушки буду сам.

Конец ознакомительного фрагмента.