Тени войны

Алекс Орлов, 1998

Доктор Ризен, глава незаконной колонии на планете Эр-Зет 10, желая отстоять независимость, заключает союз с космическими монстрами из другого измерения. Он вынашивает планы взять под контроль все человеческое Сообщество, внедряя в его руководящие структуры людей с вживленными в мозг биопроцессорами. Чтобы спасти цивилизацию, Сообщество бросает в бой флот и легионеров специального отряда «Корсар».

1

Уже много лет люди стремились к звездам, подталкиваемые дефицитом жизненного пространства. Новые планеты встречали их морями, лесами, горами и пустынями. Однако на большинстве из них была уже сложившаяся система жизни обитателей, где не находилось места непрошеным гостям. Для решения этой проблемы понадобилась сила, и назвали эту силу — Легион.

Легиону требовались отчаянные парни, их вербовали на Земле, и они проходили специальную подготовку в учебном центре. Вскоре возникла необходимость в создании центров подготовки на Паскале и на Самаране. С каждым годом программы обучения становились сложнее, для их усвоения требовалась длительная учеба. Маленьких кадетов набирали едва ли не из детского сада, и обучались они долгих пятнадцать лет.

Большинство выпускников этих элитных учебных заведений направлялись в передовые штурмовые подразделения.

На Земле это был отряд «Корсар», на Паскале — «Иглз», а на Самаране — «Барракуда». «Корсар» действовал в знойных пустынях и непролазных джунглях, «Иглз», рожденный на усеянном скалами Паскале, воевал в горах, а «Барракуда» чувствовала себя комфортно среди сплошной воды, как на родном Самаране.

Это были подразделения, которым приходилось действовать в стесненных условиях, так как планеты, изрытые воронками и испепеленные водородными бомбами, не годились для жизни, и это определяло методы ведения локальных войн.

— Питомцы мои! Сегодня прекрасный день! Сегодня вы становитесь настоящими мужчинами, и на ваши плечи ложится вся ответственность за судьбу нации! Я надеюсь, что вы не посрамите нас — ваших наставников и учителей, передавших вам все свои знания и убеждения. Несите же с гордостью и честью звание выпускников Школы Легиона!

Начальник Школы замолчал и, пожевав губами, налил себе воды из графина. Рука его дрожала, и горлышко графина громко звякало о край стакана.

Ровные ряды питомцев заполнили все пространство зала, под сводами которого гулко отдавалось каждое слово. Приглушенный свет ламп падал только на трибуну и президиум, а высокие своды терялись во мраке и казались далекими, как ночное небо.

Этот вечер был посвящением в «настоящие мужчины». Впредь вчерашним мальчишкам будет не до шалостей. Учеба закончилась, и впереди ждала настоящая боевая работа. Работа, о которой так долго мечтали, столько говорили, ради которой до седьмого пота заучивали движения, до тошноты вертелись на тренажерах. Вот почему в этот день курсанты чувствовали себя совсем взрослыми.

На торжественном вечере присутствовали ветераны, потерявшие в боях за интересы Сообщества кто руку, кто ногу, а кто и рассудок. Казалось, их и задерживало-то на этом свете лишь беспокойство за молодых, которые принимали трудную эстафету. И теперь, подготовив себе достойную смену, ветераны могли уйти на покой, посвятив остаток жизни написанию мемуаров или разведению кактусов.

Поначалу крепившиеся (благодаря микстурам и алкоголю), они в конце концов зашмыгали носами, стариковские глаза их заслезились. Достав огромные платки, ветераны начали громко сморкаться. Наступила неловкая пауза, но в рядах вчерашних курсантов не было заметно ни малейшего движения. И нельзя было не залюбоваться ими: в парадной форме Легиона, прекрасно сложенные, с глазами, излучающими преданность и отвагу, они походили на героев древних легенд, на первооткрывателей новых земель.

Пятнадцать лет в стенах Школы они изучали науки, необходимые для будущей нелегкой работы. Метали амузгинские ножи, индейские топоры, стреляли из лука и управлялись с огнестрельным оружием. Курсанты совершенствовали тело с помощью боевых искусств и укрепляли дух глубокой медитацией.

Легионер должен уметь защитить интересы нации и свою жизнь, уметь напасть и уничтожить в любой ситуации, любыми средствами. Это его долг. Пусть не всегда разнообразен его стол, постелью может быть голая земля, он месяцами может не видеть женщин, однако там, где возникают проблемы, появляются корабли Легиона. После них смело идут на посадку транспорты и, как грибы после дождя, возникают и быстро растут поселения. Там, где прошел Легион, некого и нечего бояться. Жизнь налажена, а легионеров уже зовет сигнал новой тревоги…

Начальник Школы, сделав два судорожных глотка, поставил стакан и, махнув рукой, как саблей, перешел на дребезжащий фальцет:

— Пока жив Легион — жива нация! Это понятно даже идиоту! Но существуют эти тупицы в Ассамблее, которые никак не могут понять, что и они зависят от нас и еще не подохли с голоду лишь потому, что парни из Легиона не знают страха и жалости! Что мы здесь, на Земле, не толкаемся задницами лишь благодаря Легиону, который там, в далеких колониях, выполняет за нас всю грязную работу. Им, видите ли, жаль всех этих головастиков, червей и прочих, не имеющих человеческого обличья! На предвыборных митингах господа депутаты не перестают обещать перенаселенным мегаполисам новые пространства, но методы, которыми мы эти пространства добываем, им кажутся недостаточно гуманными. Пусть не всем нравится, как мы это делаем, но делаем мы это для блага Сообщества! И потому нам плевать на этих умников! Для нас главное — долг! Да здравствует нация! Да здравствует Легион!

Начальник Школы вытер платком выступивший на лбу пот, а зал взорвался шквалом аплодисментов. Хлопали долго, до боли в ладонях, а потом дружно запели старый гимн Легиона — последний раз все вместе. Ведь завтра утром каждый легионер получит назначение и для них начнется обычная работа, к которой они привыкнут, хотя некоторые могут и не успеть.

Пронзительно взвыла сирена подъема. По привычке вчерашние курсанты молниеносно вскочили со своих коек и стали в бешеном темпе одеваться, пока не вспомнили, что они больше не курсанты, а легионеры. И молодые люди уже без всякой спешки заправили свои койки и разгладили морщины на серых армейских одеялах. Обойдясь без утреннего построения и весело размахивая полотенцами, они направились в душевую, продолжая радоваться обретенной свободе. Сержанты-наставники безучастно взирали на своих вчерашних подопечных, не вынимая из чехлов дубинок, которыми раньше пользовались с подчеркнутым удовольствием. Эти неустанные некогда контролеры всем своим видом показывали, что все происходящее здесь их уже не касается.

Снова прозвучала сирена — на завтрак. Никто, естественно, не торопился стать в строй. Все потянулись по одному, по двое — не спеша, перебрасываясь ничего не значащими фразами и старательно напуская на лицо скуку. Им хотелось выглядеть так, будто они по меньшей мере родились легионерами и всегда запросто носили серебряные аксельбанты.

Сегодня не пришлось замирать у длинных скамеек по стойке «смирно», с нетерпением ожидая разрешения сесть. Нет, шурша новыми, не успевшими обмяться мундирами, новоиспеченные легионеры прошли мимо входа в столовую, уверенно держа курс на широко распахнутые двери Зала легионеров. Там на покрытые белоснежными скатертями дубовые столы ставили вина, диковинные фрукты, дары разных морей и просто пирожки с повидлом или блинчики. После ежедневного фунта овсянки и супа с ветчиной с трудом верилось в реальность происходящего.

Сытно позавтракав, молодые легионеры вышли в сад. Раньше посмотреть на него можно было разве что сквозь дырку в заборе, а теперь новички чувствовали себя в нем полновластными хозяевами. Они прохаживались мимо маленьких фонтанов и прохлаждались в беседках, развалясь в удобных плетеных креслах.

Спустя час в саду появился курьер Главного управления по кадрам.

— Для получения направлений на службу легионеров Второй роты просят явиться в корпус Отдела распределения.

В просторном холле казенного здания собрались все те, кто присутствовал на торжественном посвящении, но сегодня их было не узнать. Даже форма и та сидела иначе. Легионеры возбужденно разговаривали, выразительно жестикулируя при этом, пожимали друг другу руки и хлопали по плечам тех, кому повезло или кому требовалось утешение.

Вот одна из массивных дверей открылась, и вышли еще с десяток счастливчиков с направлениями в руках. В холле они моментально растворились в толпе своих друзей. Начались расспросы. Все хотели заглянуть в заветный листок, чтобы узнать, что же там…

— Алекс, кончай издеваться, показывай, что у тебя, а то сейчас отберем бумажку!

— Да, и помнем твою форму, и сержант Эмерсон отправит тебя драить нужник!

— Нет, только не это! Сержант Эмерсон уже в прошлом! Смотрите сами, но только осторожно, без грязных лап! — Алекс вложил в одну из множества протянутых рук сложенное вчетверо направление.

— Отряд «Корсар»! — выкрикнул розовощекий здоровяк Тимотеус, подняв бумажку над головой.

На секунду воцарилась пауза, все застыли с открытыми ртами.

— Вот это да! Вот так повезло!

— Ну, Алекс, теперь зазнаешься!

— Еще бы! Свысока глядеть будет.

— Да что вы, ребята! Вам тоже не век в патруле маяться! — оправдывался виновник, изо всех сил сдерживая свою радость. Ему было неловко перед теми своими друзьями, кто попал в патрульную службу или вообще в охрану, в то время как он получил направление в «Корсар» — элитную часть Легиона. Хотя сам Алекс на это даже не рассчитывал, понимая, что место в «Корсаре» надо заслужить. Здесь мало было отличных оценок. В отряд попадали только те, кто хорошо зарекомендовал себя в реальных боевых операциях. А тут — сразу со школьной скамьи… Направление в «Корсар» представлялось Алексу какой-то счастливой и замечательной случайностью, огромной удачей, свалившейся как снег на голову. Юный легионер не знал, что удача была предопределена.

Это случилось год назад, во время празднования годовщины начала колонизации планеты Красных Камней.

Алекс стоял с одним из знамен Легиона возле застеленного пурпурным ковром возвышения, на котором столпились приглашенные почетные гости и старшие офицеры Легиона.

Празднование проходило на большой лужайке городского парка. Был чудесный солнечный день. Парк заполнили нарядные горожане: гуляющие со своими детьми родители, старушки с маленькими собачками и множество хорошеньких девушек. Они сбежались отовсюду поглазеть на молодцов-курсантов.

Рядом с командором Ричардом Валевским — бесстрашным и легендарным командиром отряда «Корсар» — стояла необыкновенно красивая молодая женщина. Ее струящееся голубое платье подчеркивало совершенную фигуру, черты лица были безупречны, но серые глаза выражали только скуку. Кто она, курсанты точно не знали, но ходили слухи, что это жена какого-то крупного чиновника из Ассамблеи. Надо заметить, что презрение, питаемое легионерами к обрюзгшим и болтливым членам Ассамблеи, вовсе не распространялось на их, как правило, очаровательных супруг.

Итак, курсант Алексис Линдер стоял под штандартом, устремив взор, согласно уставу, к горизонту, хотя ему очень хотелось хоть краешком глаза посмотреть на эту неприступную красавицу. В конце концов, пока на плацу перед гостями маршировали воспитанники Школы, курсант не выдержал и покосился в сторону гостей. О ужас! Алекс даже закачался, и у него замерло сердце, как будто он провалился в пропасть, — красавица смотрела на него! Курсант поспешно отвел глаза и так густо залился краской, что покраснел даже его коротко остриженный затылок.

Заметив смущение юноши, Юдит (так звали красавицу) едва заметно улыбнулась и обратилась к командору:

— Ричард, обрати внимание на этого солдатика с флагом. Точеный профиль, правильная форма ушей и… рост… Посмотри, какой он высокий! И наверняка из приличной семьи. Такой молодец, Ричард, должен быть у тебя в отряде! Как ты думаешь?

Валевский рассеянно посмотрел на предмет восхищения своей спутницы.

— Это курсант, дорогая, а не солдатик. И при чем здесь его уши? Впрочем, — командор махнул рукой, — пусть будет так, как ты хочешь. Естественно, при условии, что у него в аттестате только отличные оценки.

— Если стоит со знаменем, значит, он отличник, — улыбнулась Юдит. — У них в Школе такой порядок. Ты не знал? — И на ее лице появилось выражение легкого превосходства.

— Последнее время, дорогая, ты берешь на себя обязанности моего инспектора по кадрам и навязываешь мне этих красавчиков. Мне нужны солдаты, а не мальчики, которые тебе интересны…

— Фу! Да ты ревнуешь? Это вас не красит, господин командор. — В голосе Юдит послышалась обида, она отвернулась и надула губки.

И бесстрашный вояка, никогда не пасовавший в самых рискованных ситуациях, сдался.

— Прости, дорогая. У меня это случайно вырвалось, честное слово.

Исправляя свою ошибку, Валевский повернулся к адъютанту и бросил несколько слов, показав глазами на курсанта. Адъютант, подобострастно выслушав, тут же отправился выполнять приказание.

— Все улажено, солнце мое, он уже в резервном списке.

Юдит, стоявшая, казалось, с безучастным видом, повернулась к своему Ричарду и, одарив его ослепительной улыбкой, нежно пожала руку командора своими пальчиками.

— Ричард, — произнесла она с придыханием, — я хочу в наше гнездышко…

— Но ведь еще не вечер, дорогая, — попытался возразить Валевский. — И потом, мы собирались сначала заглянуть в плавучий ресторан.

— Сегодня я не хочу идти на эту противную баржу, там все провоняло рыбой. Я хочу в отель, сейчас. А вечером… — Юдит наморщила лобик, что-то напряженно вспоминая. — Сегодня вечером приезжает мой муж.