Старая Москва: 1890–1940 годы

Владимир Алексеевич Колганов, 2021

Эту книгу можно было бы назвать путеводителем по старой Москве, однако трудно объять необъятное, поэтому пришлось ограничиться отрезком времени в полвека и наиболее интересными районами города, как в центре, так и за пределами Садового кольца. Автор постарался кратко рассказать о некоторых жителях Москвы, конечно же, если они того заслуживают. Уникальность книги состоит в том, что почти каждому такому описанию сопутствует фотография дома, в котором этот человек жил или которым он владел. Поскольку качество большинства видов старой Москвы из тех, что имелись в распоряжении автора, невысокого качества, многие из представленных здесь фотографий пришлось отреставрировать.

Большая Садовая

Если Триумфальная площадь до 90-х годов XIX века никак не соответствовала статусу одной из центральных площадей Москвы, то невзрачность строений на Большой Садовой улице в те времена не так бросалась в глаза, особенно летом, когда пышная растительность их целомудренно скрывала. К слову сказать, палисадники в то время предписывалось иметь каждому из владельцев, чьи дома выходили на Садовое кольцо, за исключением Смоленского и Зубовского бульваров, где зелени и без того хватало.

С началом нового века Большая Садовая слегка преобразилась благодаря появлению сада «Аквариум» и здания цирка Никитиных. Однако эти увеселительные заведения плохо сочетаются с другими строениями на этой улице, поэтому рассказать о них пришлось в разделе, посвящённом Триумфальной площади.

Помимо владения Никитиных, на внешней стороне улицы располагались дома не менее известных лиц. Здесь вместе с семьёй жил «король коньяков» Николай Николаевич Шустов. Торговый дом «Шустов и сыновья» основал Николай Леонтьевич Шустов, внук вольноотпущенного крестьянин, сын купца. Несмотря на жёсткую конкуренцию на водочном рынке торговля шла успешно благодаря высокому качеству спиртных напитков. В начале 80-х годов XIX века Шустов отстроил на Большой Садовой, напротив церкви святого Ермолая, новый водочный завод и склады, а также дом для многочисленных чад и домочадцев. После смерти отца Николай Николаевич, ставший главой фирмы, купил убыточное винодельческое предприятие на территории бывшей Эриванской крепости. Повышению качества продукции способствовала поездка одного из Шустовых во Францию и знакомство с тамошней технологией производства коньяка. Не обошлось и без того, что ныне принято называть промышленным шпионажем. В 1900 году после присуждения коньяку Шустовых Гран-при на Всемирной выставке в Париже фирма получила право именовать свою продукцию «cognac». А с 1912 года торговый дом Шустова стал «поставщиком двора Его Императорского Величества».

Самое многонаселённое здание на внешней стороне улицы принадлежало братьям Орловым, и располагалось оно напротив сада «Аквариума». В этом дом жил известный танцовщик и балетмейстер Михаил Дысковский. Начинал он выступать и ставить спектакли на сцене оперного театра Сергея Зимина и драматического театра Фёдора Корша в Москве. В начале двадцатых годов Дысковский работал балетмейстером в оперных театрах Киева, Харькова и Одессы. Жил в доме Орловых и замечательный гитарист-аккомпаниатор, собиратель и исполнитель цыганских песен Николай Кручинин. Любовь к цыганскому фольклору он унаследовал от отца. Сначала выступал в драматических театрах, работал в театре Корша. А затем организовал цыганский ансамбль, названный «Студией старого цыганского искусства» — позже студию переименовали в «Этнографический ансамбль». Ценителям цыганского романса, несомненно, памятны «В час роковой» в исполнении Марии Максаковой, а также «Отцвели уж давно хризантемы в саду» в исполнении Георгия Виноградова. Аккомпанировал им Николай Кручинин.

В 20-х годах прошлого века в доме на Большой Садовой жил и Григорий Исаакович Блюмкин, отец известного террориста и провокатора Якова Блюмкина. Его крестным отцом стал Лев Троцкий, спасший Блюмкина от расстрела после покушения на Мирбаха в Денежном переулке, а затем назначивший его начальником своей охраны. По заданию ЧК Блюмкин участвовал в персидской авантюре, усмирял восставших на Тамбовщине, а вернувшись в Москву, написал книжку о Дзержинском. Книжка так растрогала «железного Феликса», что он дал Блюмкину рекомендацию для вступления в ряды ВКПб. Работая в ОГПУ, Блюмкин вращался в литературных кругах, называл себя поэтом. Из-за серьёзной ссоры с этим чекистом Осип Мандельштам даже был вынужден на время уехать из Москвы. Известен и случай, когда Блюмкин, приревновав к Есенину свою жену, стал угрожать поэту пистолетом. По мнению очевидцев, угроза расправы была более чем реальной. На этом основании убийство Есенина приписывают Блюмкину. Позже Блюмкин по заданию ОГПУ работал в Палестине, Индии, Монголии и Турции. Известны безуспешные попытки связать его имя с Николаем Рерихом. И везде Блюмкин упоминается в одном ряду либо с убийствами, либо с провокациями, либо с нелегальным вывозом драгоценностей или валюты. А в 1929 году по доносу любовницы он был арестован как агент Троцкого и расстрелян.

В начале Большой Садовой, как раз напротив шикарного особняка Шехтеля, располагался дом Арсеньевых, представителей дворянского рода, основанного сыном татарина из Золотой Орды. Наибольшую известность получил Николай Сергеевич, религиозный философ и православный богослов. Родился он в Стокгольме, учился в Московском лицее имени Цесаревича Николая и на историко-филологическом факультете Московского университета. Позже вёл курс «Мистическая поэзия средних веков» в Московском университете. Приход к власти безбожников-большевиков был встречен им крайне враждебно, что вполне естественно для религиозного философа, разделявшего политические взгляды правых октябристов. В дальнейшем свои симпатии он отдал Белому движению. В марте 1920 года Арсеньев нелегально перешёл польскую границу. После недолгого пребывания в Варшаве и Берлине философ обосновался в Кенигсберге. До 1944 года он был профессором Кенигсбергского университета, существуя в полном согласии с правящим в Германии режимом. Есть подозрения, что Арсеньев стал осведомителем службы безопасности фашистской Германии — об этом рассказано в книге «Булгаков и"Маргарита"». После войны Николай Сергеевич был председателем Русской академической группы в США.

На внутренней части Садового кольца, неподалёку от сада «Аквариум» в начале прошлого века владелец табачной фабрики «Дукат» Илья Давидович Пигит задумал построить ещё одно фабричное здание. Свою карьеру Пигит, перебравшийся в Москву из Керчи, начал рабочим на табачной фабрике другого выходца из Крыма, караима Самуила Габая. Прошло время и Пигит стал одним из директоров предприятия Габая, а в 1891 году основал торговый дом «И. Пигит и К°» и табачную фабрику «Дукат» — в начале прошлого века она размещалась в Чухинском переулке (ныне улица Гашека) поблизости от Триумфальной площади и складов «коньячного короля» Шустова. Торговый дом Пигита имел несколько магазинов в Москве — на Большой Никитской, на Кузнецком Мосту в пассаже Солодовникова, где торговал Садук Пигит, в Петровских линиях в доме Якова Соломоновича Полякова, на Петровке и на Арбате. Однако новое фабричное здание строить на Большой Садовой запретили, и в 1903 году здесь появился пятиэтажный доходный дом, известный москвичам как «дом Пигита». В этом здании накануне революции 1917 года вместе со своей дражайшей половиной Верой Абрамовной проживал караим Аарон Ильич Катык, член торгового дома «А. Катык и К°», известного производителя папиросных гильз.

Квартировали в доме Пигита художники Пётр Кончаловский и Аристарх Лентулов, соседствуя с Николаем Рябушинским, самым непутёвым из восьми сыновей Павла Михайловича Рябушинского. К 1905 году Николай отошёл от дел и полностью отдался своим увлечениям. Сначала организовал журнал «Золотое руно», затем — выставку российских художников-символистов. В 1908 году Рябушинский, изрядно поистратившись, не в силах пережить личную душевную драму, предпринял попытку самоубийства, по счастью, неудачную.

Жил в доме и поднадзорный инженер-марксист Герман Борисович Красин, брат самого Леонида Красина, будущего дипломата и совпреда. А в конце 20-х годов прошлого века в доме появился не менее примечательный жилец, Вениамин Яковлевич Тарсис, работник «Госиздата». Неудачливый литератор не подозревал, что в послевоенные годы ему суждено стать известным диссидентом. К этому времени Тарсис своё имя поменял, став Валерием. Причиной этого перевоплощения стала не очень подходящая для диссидента биография, поскольку дядя Вениамина Тарсиса, Иосиф Аронович Тарсис-Пятницкий — большевик со стажем, один из создателей и руководителей Коминтерна. Если учесть, что жена Вениамина Тарсиса была ярой коммунисткой, то вполне понятно, почему в 1966 году он перебрался в Европу. Вряд ли стоить напоминать, что в этом доме с 1922 по 1924 год жил Михаил Булгаков. Здесь же, следуя фантазии писателя, поселился Михаил Берлиоз, лишённый впоследствии жилплощади в результате действий шайки Воланда.

Однако в этом доме обитали фигуры не менее зловещие, чем Фагот или Азазелло. Племянник бывшего владельца дома, Давид Садукович, состоял в партии левых эсеров, а его сестра Анна за участие в «Боевой организации» оказалась на каторге, в печально известных Нерчинских рудниках. В 1918 году накануне покушения на Ленина в их квартире жила Фанни Каплан.

А вот ещё один интересный адрес на Большой Садовой — дом № 4. В своих дневниковых записях от 1961 года последняя жена Булгакова утверждает, что жили они с Евгением Шиловским «на Большой Садовой, угол Малой Бронной, в особнячке, видевшем Наполеона». Однако угловой дом был построен в 1903 году для Страстного монастыря. Можно предположить, что в 1929 году, когда бурно развивался роман Елены Сергеевны с Булгаковым, она вместе с сестрой и мужем, красным генералом, жила рядом, в бывшем особняке известного архитектора Франца (Фёдора) Шехтеля, построенном всего лишь за двадцать лет до этих событий и принадлежавшем при советской власти военному ведомству. В квартире № 2 обитали тогда Шиловские, а в квартире № 1 — комкор Роберт Эйдеман. Впрочем, справочник «Вся Москва» за 1930 год сообщает, что Эйдеман и Шиловские жили в доме № 3 — этот дом, где до революции жили Арсеньевы, больше подходит под описание из дневников Елены Сергеевны, хотя и расположен на противоположной стороне Большой Садовой, в глубине квартала. А в доме № 4 в 1925-1926 годах жил другой красный генерал — Иона Якир. Там же с 1911 года обитала и свояченица Франца Шехтеля — Вера Тимофеевна Жегина, дочь саратовского купца, благодетеля и тестя архитектора. В свояках у Шехтеля ходил сын Максима Ефимовича Попова, текстильного фабриканта и владельца гостиницы «Лоскутная» на Тверской.

1899 г. Вид с купола цирка Никитиных на окрестности Большой Садовой. В саду «Аквариум» запускают воздушный шар

1929 г. Вид на Большую Садовую зимой

1900-е гг. Дом Ильи Пигита. На заднем плане — церковь святого Ермолая поблизости от Большого Козихинского переулка

1920 г. В бывшем доме Пигита разместилась Рабкоммуна

1933 г. Справа — бывший дом Пигита.

1920-е гг. Церковь святого Ермолая

1910-е гг. Дом Франца Шехтеля близ Малой Бронной

1905 г. Аптека Рубановского на углу Большой Садовой и Владимиро-Долгоруковской улицы, бывшей Живодёрки

1935 г. Вид на Большую Садовую со стороны Триумфальной площади. Исчезли палисадники, но трамваи ещё ходят.

1938 г. Большая Садовая после реконструкции. Слева — сад «Аквариум».