Коварный дуэт

Владимир Александрович Жуков, 2015

Остросюжетная повесть по мотивам реальной истории. Стоматолог, мечтая о частной поликлинике «Жемчужина», решил скопить валюту за счет оказания услуг одиноким состоятельным дамам преклонного возраста. В качестве бизнес-партнера выбрал ранее судимого уголовника.

I. Золотая коронка

— О-о, добро пожаловать, Элеонора Борисовна! — при появлении в дверях зубопротезного кабинета опрятно одетой с обильной косметикой на лице дамы, радушно воскликнул, поднявшись из-за стола, врач-стоматолог Дубняк.

— Добрый день, Семен Романович, — приветствовала она его улыбкой на губах с малиновой помадой и направилась к креслу. — Я полагал, что вы уже позабыли дорогу в нашу поликлинику. Может я нечаянно обидел вас, и теперь пользуетесь услугами другого врача? — вкрадчиво произнес Дубняк. — Уже, почитай, два месяца, как вас не было на приеме? Как поживают ваши драгоценные зубки?

— Что вы такое говорите? — улыбнулась Лозинка. — Вы очень тактичный и душевный человек, прекрасный доктор, у вас отличная репутация. Я к вам, извините за откровенность, сердцем прикипела и ни на кого не променяю. Вы в меня вселяете оптимизм, продлеваете годы жизни. Я уж седьмой десяток разменяла, но память на добрые дела у меня еще крепкая, склерозом не страдаю.

— Спасибо вам на добром слове, я не заслужил такой похвалы, но мне приятно, особенно от вас, ее услышать, — скромно ответил стоматолог. — Благодарность пациентов для меня самая высокая награда, внушает мысль, что недаром ем свой хлеб. Рад и дальше служить и облегчать страдания людей, особенно преклонного возраста. У нас ведь в державе кто больше всех обижен? Старики и дети. Сейчас они превратились в нищих, бомжей беспризорников.

— Да-да, бедствуют страдальцы, — согласилась женщина. Он принял из ее рук, унизанных золотыми перстнями и кольцами, черный ридикюль и положил его на край стола с белой поверхностью.

— Очень приятно слышать, что вы сочувствуете старикам и детям, — продолжила она тему. — Иные врачи, даже не хочется их называть врачами, относятся к ветеранам, испытавшим столько трудностей, отстоявших Родину, как к лишним людям, которые мол, коптят небо, путаются в ногах у молодежи, мешают жить на широкую ногу.

— Элеонора Борисовна, не все такие равнодушные. Для меня пациент дороже золота. Я всегда убеждаю, что в целях профилактики, следует хотя бы два-три раза в год посещать стоматолога.

— С удовольствием бы, но недавно я прочитала о таком диком случае. Измученный невыносимой болью мужчина наведался к молодому стоматологу и тот решил удалить коренной зуб. Применил анестезию, но корень зуба оказался довольно глубоким, поэтому несколько попыток выдернуть не увенчались успехом. Тогда эскулап взял долото, долбанул, в результате удара сломал пациенту нижнюю челюсть. Дело закончилось скандалом и судом. Экзекутора уволили, а суд обязал заплатить пострадавшему компенсацию за материальный и моральный ущерб. Не хочу, чтобы подобное произошло со мной.

— У вас нет повода для беспокойства. Я работаю профессионально, точно и аккуратно, не использую грубых ударных инструментов, — заверил Дубняк. — Лишь на первый взгляд, действия стоматолога кажутся легкими, а на самом деле, это ювелирное искусство. Поэтому избегайте встреч с дилетантами, тем более что у вас есть личный стоматолог.

— Спасибо, Семен Романович, вы меня и обрадовали, и утешили, — воодушевилась пациентка. — Я своих подруг и соседей по дому буду направлять исключительно к вам. Сейчас из-за плохого качества питьевой воды, неблагоприятной экологии и увлечения сладостями у многих зубы ни к черту не годятся и поэтому безработица вам не грозит.

— Вы правильно обозначили причины, но конкурентов предостаточно, повсюду открываются элитные поликлиники, зубопротезные центры и кабинеты. Я вам буду премного благодарен за рекламу. Но имейте в виду, я с наибольшим желанием и пиететом оказываю помощь престарелым и одиноким женщинам, нуждающимся в заботе, сочувствии и милосердии.

— Семен Романович, ваш гуманизм мне импонирует.

— Рад стараться, любезная Элеонора Борисовна, — галантно склонил он голову. — Как я вас хорошо понимаю. Есть и среди моих коллег отпетые мошенники и дилетанты, им бы только больше содрать с больных денег, а там и трава не расти. По сговору с владельцами аптек, чтобы у тех был товарооборот, столько выпишут рецептов, в основном на дорогое импортное лекарство, что у стариков голова кругом идет, давление повышается, новые болезни возникают.

Сейчас на первом плане не человек, его здоровье, а бизнес. Любой ценой коммерсанты, в том числе и от медицины, стараются сколотить капитал. Обходите таких аферистов десятой дорогой. Не обращайтесь к этим эскулапам, Элеонора Борисовна. Обязательно обманут и ничем не помогут, ограбят средь бела дня. На сей счет, есть множество хитростей, приманок вроде низких цен, которые потом к окончанию протезирования возрастут в несколько раз.

— Благодарю вас, Семен Романович, за полезный совет, — отозвалась Лозинка. — Да только у них на лбах не написано, что за люди, какая у них душа, добрая или злая. Белый халат, шапочка, поди догадайся и разберись.

— В этом и суть проблемы, — согласился Дубняк. — Многие норовят за взятки и по большому блату пролезть в мединститут, на “трояках” дотянуть до диплома, получить его, а потом заняться частной практикой. Я пошел по признанию, как говорят, по зову сердца, закончил вуз с красным дипломом.

— Приятно. Мне порекомендовала к вам обратиться давняя подруга Инесса Арнольдовна Оселедец, вдова известного архитектора.

— Знаю, знаю, моя постоянная пациентка. Как у нее со здоровьем? Зубы не беспокоят? — поинтересовался Семен Романович. — У нее, если мне не изменяет память мост на нижней челюсти.

— У вас прекрасная память. Во время последней встречи Инесса на зубы не жаловалась. А вот повышенное давление ее беспокоит, видимо, симптомы гипертонии. — Элеонора Борисовна, что вы все о подруге, как ведут себя ваши драгоценные зубки? — участливо спросил стоматолог, не покривив против истины, так как у нее, действительно, зубы были драгоценные, протезы и коронки из золота.

— Что-то капризничать стали мои зубки, поэтому и пришла к вам, чтобы не доводить ситуацию до адской боли. Кажется, то что-то мешает во рту, то чего-то не хватает?

— Не хватает деликатесов, — пошутил он.

— Как раз деликатесов и хватает на любой вкус и цвет. Черная и красная икра, печень трески и другая вкуснятина. Для аппетита употребляю бальзам и коньяк…

— О-о, душечка, тогда вам грех на судьбу жаловаться! Я себе такое меню не могу позволить.

— Да, посмаковать есть, что, а вот одиночество меня угнетает, — посетовала она. — Бывает, что не с кем словом обмолвиться. А тут еще с Инессой поссорилась. Она, почему-то решила, что я первой отправлюсь на тот свет и потребовала, чтобы в завещании отписала ей квартиру и все добро. Не дождется, сама раньше меня дух испустит.

— Только в небесной канцелярии решают, кому выписать командировку в рай или в ад, — заметил Дубняк. — Люди беспомощны, как букашки, суетятся и не ведают о своем смертном часе.

— Вы абсолютно правы. Поэтому я показала ей кукиш. Инесса уже почти месяц на меня дуется, молчит, как рыба, ждет, у кого нервы не выдержат. Долго ей придется ждать, у меня характер нордический, как у моего любимого Штирлица, которого Славик Тихонов замечательно сыграл. Много раз смотрела этот фильм, со счета сбилась, каждый кадр и текст помню, могу среди ночи пересказать…

— Пересказывать не надо, я вам верю, — поспешно произнес он. — Значит, у вас прекрасная память, маразм и склероз не грозят.

— Спасибо за комплимент.

— В отношения, даже с подругой, надо быть осторожной, а то ведь чужая душа — потемки, — поддержал Лозинку Дубняк. — Неизвестно, что она подруга задумала. С помощью ушлого нотариуса так дело провернет, что останетесь на старости лет бомжей без квартиры и имущества.

— Семен Романович, вы прямо мои мысли прочитали. Какой проницательный и мудрый мужчина! — восхитилась она.

— Так это и ежу понятно, — скромно произнес стоматолог.

— А для меня поход к дантисту, все равно, что пытка, — вздохнула пациентка.

— Неужели я похож на палача, на мучителя? — шутливо обиделся Дубняк и указал рукой на кресло. Помог ей удобно устроиться.

— Семен Романович, вы — редкое исключение, — заверила Лозинка. — Даже короткое общение с вами избавляет от боли.

— Хотите сказать, что я заговариваю зубы? — рассмеялся он.

— Не знаю, каким способом вы так благотворно воздействуете на пациентов. Наверное, тонкий психолог, обладаете белой магией?

— Приятно слышать, но вы, любезная Элеонора Борисовна, того и гляди, возведете меня в ранг колдуна или волшебника. Я обычный стоматолог, каких тысячи, — поскромничал он.

— Нет, вы особый, поэтому дамы почитают за честь попасть к вам на прием. — Благодарю за доверие, а теперь к делу. Итак, на зубах налет, образовались камни, надо чистить и десны бледные и рыхлые, — сообщил Дубняк, осматривая полость рта пациентки.

— А что же вы хотели, — с трудом выдавила она из себя звуки. — Мне ведь скоро семьдесят пять стукнет… Собираюсь юбилей отметить, мечтаю дожить до девяноста лет. В моем роду долгожители, хороший генофонд.

— Элеонора Борисовна, душечка, ради Бога, не выдавайте свой возраст. Вам больше шестидесяти пяти не дашь. Привлекательная женщина, наверное, женихи из военных отставников, не ниже полковника, а то и генералы, заглядываются?

— Семен Романович, не смущайте меня, мои цветущие годы время унесло, — посетовала она.

— Так что вас беспокоит? — спросил Дубняк, изобразив на лице высшую степень озабоченности.

— Что-то с прикусом, — вздохнула Лозинка. — Коронка за язык задевает, скребет. Либо она перекошена, либо стерта.

— Не будем гадать на кофейной гуще, мигом выясним, — сказал стоматолог. — Прошу вас, расслабьтесь. Не волнуйтесь, боли не будет.

— У вас волшебные руки, — авансом поблагодарила пациентка, вытянувшись в полный рост на ложе кресла. Он аккуратно поправил ее голову с пепельно-седыми волосами, заколотыми серебряным гребнем с дымчато-оранжевыми камнями топаза. Включил свет лампы, направил луч на покрытое сеткой морщин лицо Элеоноры Борисовны и приказал:

— Шире откройте рот.

В правую руку Дубняк взял никелированный с заостренным наконечником блестящий инструмент, а в левую зеркальце. Осмотрел нижний и верхний ряды зубов, густо протезированных золотом и коронками из того же благородного металла. Тщательно изучил полость рта и сделал для себя исключительно важный вывод, что мадам не бедствует. Наверняка, накопила не хилые сбережения на сытую старость. Он давно подметил, что в частную поликлинику обычно обращаются более-менее обеспеченные состоятельные люди, не желающие пользоваться услугами нищих государственных учреждений медицины, ибо бесплатный сыр только в мышеловке.

— О-о, уважаемая Элеонора Борисовна, ваш последний зуб мудрости накрылся, — стоматолог в подтверждение постучал никелированным инструментом и она ощутила боль в полости рта.

— Ой, ой! — вскрикнула Лозинка и по-птичьи втянула голову на тонкой шее в плечи.

— Пломба вылетела и дупло такое, что может таракан поселиться.

— Семен Романович, что вы говорите, даже смутили меня, — заерзала она в кресле. — В моей квартире ни тараканов, ни клопов и других насекомых нет, чистота и порядок. И чем, по-вашему, мой зуб накрылся?

— Это такой термин. Придется его удалить, чтобы инфекция не проникла и не отравила весь организм.

— Доктор, не надо, как же я проживу без зуба мудрости, совсем отупею? — всполошилась старушка. — И потом, я ужасно боюсь боли, может сердце не выдержать. Постарайтесь его сохранить, вы же мастер золотые руки. Я вам заплачу, как полагается, только не рвите, не травмируйте мою психику и челюсть. Помилосердствуйте и вам зачтется…

Стоматолог озабоченно почесал затылок.

— Придется поломать голову над вашим зубом мудрости, здесь тонкая, ювелирная работа. Вам из какого металла коронку изготовить? Может стальную с золотистым напылением — «булат» или? — решил он проверить платежеспособность пациентки. — Заверяю, в отличие от мягкого золота, коронке не будет износа.

— Сталь, железо и прочую ерунду предлагайте другим, а я на своем здоровье экономить не собираюсь, — с обидой произнесла Лозинка. — Только из платины или золота. Слава Богу, я не бедствую и могу себе многое позволить.

— Рад, очень рад за вас! — искренне обрадовался стоматолог. — Действительно, на здоровье только глупый и жадный человек экономит. Конечно же, изготовлю вам коронку из золота, а платина, хоть и дороже, но менее эстетична. Для красивой, радостной, ослепляющей улыбки золото в самый раз. Будете постоянно скалить зубы и всех ослеплять американской улыбкой. Поставлю штифт и наращу новый. Если не пожалеете средств, то потом укрою его коронкой из золота или платины.

— Согласна. На чем-то другом, а на питании, лекарствах, лечении я никогда не экономлю. Жадностью человек лишь укорачивает свой земной путь, все равно, что добровольно копает себе могилу.

— Да, Элеонора Борисовна, хоть у вас и остался один зуб мудрости, который нуждается в капитальном ремонте, но в мудрости и прозорливости вам не откажешь, — польстил ей Дубняк. — В знак уважения и восхищения вашим оптимизмом, бережливым отношением к своему здоровью я вам поставлю вечные зубы. Будут такие же прочные и острые, как у акулы или пираньи. Лесные и грецкие орехи будете щелкать, словно семечки. Даже, когда челюсти совсем износятся, зубы останутся, как новенькие…

— Ой. Семен Романович, премного вам благодарна, — она закивала головой. — Мне хотя бы лет на пятнадцать-двадцать хватило. Сколько той жизни осталось? Уж восьмой десяток разменяла. Другие и до пятидесяти, шестидесяти лет не доживают, а некоторые и раньше умирают от треклятого рака, саркомы, СПИДа, туберкулеза, сердечных и психических болезней. Меня Бог милует за мою скромную и праведную жизнь. А вечные зубы на том свете мне ни к чему.

— Душечка, вы, же не собираетесь умирать?

— Вы, господин доктор, тоже не торопитесь? — озадачила пациентка его встречным вопросом.

— Мне еще рано об этом думать, — улыбнулся он. — Я, пожалуй, в два раза моложе вас.

— Об этом никогда не рано думать. Наша жизнь непредсказуема, полна неожиданностей и опасностей, — заявила она с видом знатока, сделавшего открытие. — Но торопиться на тот свет не надо. Еще никто из могилы не поднялся и не рассказал, что там на самом деле, бездна тьмущая или райская жизнь для избранных?

— Вашими устами, дорогая и мудрая, как сова, Элеонора Борисовна, глаголет истина, — заверил стоматолог и подумал: «Вот, старая каракатица, на ладан дышит, а за жизнь из последних сил цепляется. Пожила ведь в достатке и роскоши, в отличие от многих женщин сурового военного и послевоенного времени. И сказывают, безотказной красавицей была, охотно мужу изменяла, а теперь безгрешной и праведной прикидывается, хоть всех святых выноси. Все-таки есть среди женщин коварные и лукавые создания, прирожденные актрисы. Но и меня на мякине тоже не проведешь, жизнь потерла жерновами».

— Вы не ошиблись, и одна из старых коронок, действительно, стерлась, — сообщил стоматолог, слегка постучав инструментом по коронке, спросил. — Так не болит?

— Ой, шибко болит, и ощущение неприятное, словно, извините, в туалете, — пожаловалась пациентка.

— Неправильный прикус, — вынес Дубняк свой вердикт. — Поэтому во время приема пищи вы постоянно будете ранить язык. Коронку надо срочно заменить. Но в данный момент у меня нет подходящей. Вы же не соглашаетесь на «булат», хотя он прочнее и долговечнее золота. К тому же и намного дешевле?

— Конечно, нет, зачем мне «булат», когда есть золото и платина, — не без гордости заявила Элеонора Борисовна. — Золото не окисляется, я не хочу «булатом» травиться. Пусть его крестьяне ставят, а у цыганского барона, сказывают, даже у коня золотые зубы.

Дубняк не стал ее переубеждать в том, что «булат» представляет собой золотистое напыление металла и никакой угрозы для жизни не имеет, но протезы и коронки из него благородны по виду и пользуются популярностью у пациентов. Высокомерное пренебрежение Лозинки к «булату» утвердило его в мысли, что она не последние деньги готова заплатить для замены коронки. Он тщательно осмотрел полость рта, выключил свет прибора.

— Десны у вас, Элеонора Борисовна, не ахти, бледно-розовые, рыхлые, — покачал сокрушенно головой стоматолог. — Рекомендую чаще полоскать полость рта отварами дубовой коры, софоры, череды, шалфея, эвкалипта или чабреца…

— Я дорогую зубную пасту покупаю, бленда-мед и макинз. Не жалею денег, здоровье дороже, — недослушав, перебила его пациентка.

— Вы тоже помешались на рекламе. От этих заморских средств польза для десен и зубов такая же, как мертвому припарка, — усмехнулся он. — Лучше используйте не химию, а народные, проверенные многовековой практикой, природные средства, экологически чистые и эффективные.

— Ой, спасибо вам за добрый совет, — улыбнулась Элеонора Борисовна. — Теперь я накуплю в аптеках разных трав. Кроме тех, что вы назвали еще и зверобой, тысячелистник, бессмертник, подорожник, росторопшу, мать и мачеха, крушину…

— Ну, мать и мачеху, и крушину не обязательно, — рассмеялся он. — Это нечто вроде противозачаточных средств, в вашем, далеко уже не бальзаковском возрасте, эта проблема, наверное, не угрожает.

— Говорят, что еще пчелиный прополис полезен, как антисептик? — вспомнила женщина.

— Да, полезен, — подтвердил Семен Романович. — Но его цена кусается, не каждому по карману, как и маточкино молочко. Полезно, но не всякому доступно.

— У меня валюты хватит и на прополис, и на молочко, — похвасталась Лозинка. — Ради здоровья и продления жизни ничего не жалко. Казалось бы, уже пожила свое, седьмой десяток разменяла, а помирать все равно не хочется. Рай там ждет или ад, никому неведомо, но земная жизнь лучше. С мое поживете и все поймете, чем ближе к роковой черте, тем больше дорожишь каждым часом, минутой и секундой.

— Верно, человек из последних сил цепляется за жизнь. Она приятна, как терпкое вино из массандровских погребов, — согласился стоматолог и велел. — Присядьте к столу.

Помог Элеоноре Борисовне подняться, сойти с кресла и пояснил. — Вашим коронкам и протезам, уже лет шесть-семь, износились и требуют капитального ремонта. Ничто не вечно под Луной.

— Да, семь лет, — подтвердила она. — Протезировала, когда еще мой супруг незабвенный, Филипп Савельевич, жив был. Царство ему небесное. Уже три года, без него, сердешного на белом свете маюсь. Он у меня адвокатом работал, юридической конторой заведовал, уважаемым человеком был, стольких известных людей от тюрьмы спас. А я у него конторе делопроизводством занималась.

Славное было время. Кроме зарплаты за выигранные уголовные и гражданские дела еще и гонорары, разные там подарки, получал. Клиенты не скупились. Сорок лет с Филей прожила, как у Бога за пазухой. Где мы только с ним не побывали. И в Большом театре в Москве, и в Одесском оперном, в Эрмитаже и Третьяковке, в Алмазном фонде, во дворцах крымского Южнобережья, а уж в Ялту и Сочи, в Трускавец и Цхалтубо, считай каждое лето ездили. С деньгами и путевками проблем не было. По моим путешествиям можно географию изучать. Это сейчас я всеми забытая и одинокая. Эх, старость не радость…

— Я вас хорошо понимаю, — вздохнул стоматолог. — При солидном муже блистали в светском обществе. Судьба изменчива. Сейчас многим живется скудно и одиноко? Дай Бог вам счастья и благополучия, процветания и долгих лет жизни.

— Вашими молитвами, Семен Романович, пусть они дойдут до всевышнего, нашего творца и спасителя, — пожелала она. — Я не страдаю, слава Богу, муж обеспечил, а другим хуже приходится. Часто, сидя на скамеечке у подъезда, вижу, как нищие бомжи в мусорных бачках и контейнерах роются, а беспризорники пристают, на хлеб денежку просят. Жалко мне их, сердце кровью обливается. Когда, что есть в кошельке, обязательно подам. На том свете доброта и милосердие зачтутся.

— На этом тоже, — улыбнулся Дубняк. — Так вы настоящий меценат, как Савва Морозов.

— Конечно, — призналось женщина. — Я уже в таком возрасте, что пора подумать о душе, о бренности жизни. Бог, он все зрит и хорошее, и плохое и даже сказывают, что помыслы каждого человека знает. Всем воздаст за заслуги и прегрешения. Может Господь меня оценит и во второй жизни превратит в кошечку персиянку дымчатого цвета, а не в змею или волчицу. Хочу, чтобы меня все любили, кормили и по шерсти гладили. Поэтому не случайно меня каждый раз до слез волнует песня: «Наверное, в следующей жизни я стану кошкой…»

— Забавный, душещипательный опус, — ухмыльнулся стоматолог и заметил с иронией. — Не следует расстраиваться по пустякам, чему быть, того не миновать. На все Божья воля.

— Семен Романович, недавно я прочитала в газете, что у знаменитого артиста Армена Джигарханяна, у того, что сыграл роль Горбатого — главаря банды «Черная кошка» из фильма «Место встречи изменить нельзя», умер любимый кот Фил. Я бы ни за какие коврижки не согласилась бы исполнять мерзкую роль.

— Вам бы ее никто и не предложил, — улыбнулся стоматолог. — Актеры — это лицедеи, марионетки, должны уметь изображать и героев, и злодеев, иначе грош им цена. Вот они и лезут из кожи, чтобы отличиться. Дилетантам в театре и кино не место. Каждый должен заниматься своим делом, учить или лечить.

— Умные слова, я с вами согласна на сто, даже на двести процентов. О чем же я хотела еще сказать? — потеряла Лозинка нить диалога. — А-а, по поводу кота. Так вот, Армен до сих пор о нем печалится

— Ну, что с того? У каждого человека свои причуды и заскоки.

— Не скажите. Если собаку или других животных можно приручить, то кота, кошку невозможно. Не зря говорят, что кот гуляет сам по себе, — с загадочным видом, будто сделала открытие, сообщила Лозинка. — Они знают, что-то тайное и важное, недоступное человеческому разуму. Ученые, парапсихологи считают, что коты, кошки являются посредниками между миром живых и мертвых и поэтому их называют лунными созданиями. Перед тем, как умереть, кот или кошка уходят в укромное место, подальше от людей. Поэтому поговорка о том, что смерть красна, не для них, неземных существ, пришельцев из космоса.

— Все это выдумки шарлатанов, — усмехнулся Дубняк.

— Прямых доказательств нет, лишь, косвенные версии, — вздохнула пациентка. — Если бы, хотя бы часок побывать на том свете. Узнать, так ли на самом деле и возвратиться обратно?

— Это, душечка, невозможно. Оттуда еще никто не возвратился, — заметил стоматолог. — Не тешьте себя иллюзиями. Человек, это тоже растение, выросло, расцвело и завяло, превратился в тлен и прах. Останутся на радость археологам только скелет, череп и зубы, в том числе платиновые, золотые и стальные протезы…

— Ох, как не хочется умирать, как хочется еще пожить, порадоваться солнцу, зеленой траве, цветам, пению птиц, — плаксивым голосом призналась словоохотливая пациентка.

— Успокойтесь, вас никто не хоронит. Живите себе на здоровье. Отремонтирую зубки и еще не одну тонну разных деликатесов, овощей и фруктов перемолотите и пережуете.

— Спасибо, спасибочко, ваши слова, как бальзам на больное сердце..

— За другие органы человека я не отвечаю, а высокое качество зубов лет на пятьдесят вам, Элеонора Борисовна, гарантирую.

— Ой, что вы, Семен Романович, пятьдесят лет?! — всплеснула она руками с пальцами унизанными золотыми перстнями и кольцами. — Хотелось еще столько прожить, но так долго люди не живут. Это сколько же мне тогда исполнилось бы? Больше ста двадцати лет. Если бы продолжительность жизни зависела только от качества зубов, то я бы к вам каждый день ходила.

— Не волнуйтесь, если даже помрете раньше срока, то зубные протезы целыми останутся и когда-нибудь через сотни или тысячи лет археологи или гробокопатели их отыщут, — на полном серьезе сообщил он. — Даю вам слово профессионала.

— Жизнь коротка, поэтому надо ценить каждый день, — вздохнула Лозинка и прагматически заметила. — На Бога надейся, а сам не плошай, гляди в оба. Я, в отличие от других дам, очень забочусь о своем здоровье, о долголетии, интересуюсь разными бальзамами и дорогими дефицитными лекарствами, тайнами народной и тибетской медицины, советами астрологов, экстрасенсов и знахарей, чтобы максимально продлить годы своей жизни.

— Правильно делаете, если сами не побеспокоитесь, то другим до вас нет никакого дела. Однако, красивая у вас мечта, хотя кошка тоже хищница с острыми зубами и когтями, мышке не позавидуешь, — криво усмехнулся Дубняк и со злорадством подумал: «Ишь, чего захотела облезлая кошка. На ладан дышит, а за жизнь из последних сил цепляется. Сгниешь вместе с гробом, одни кости останутся».

— А я считаю, что человек самый опасный хищник, — философски заметила пациентка. — Животным простительно, их природа наделила инстинктами, рефлексами, а человек сознательно поедает и убивает «братьев наших меньших», ради чревоугодия.

— Элеонора Борисовна, если следовать вашей логике, то нам остается только травой, сеном, как жвачным и парнокопытным, питаться, — рассмеялся стоматолог. — Вы, как хотите, ешьте себе на здоровье щавель, салат из одуванчиков, варите щи из топора, а я вегетарианцем никогда не был и не буду. Обожаю шашлыки, жаркое, балыки, шницеля и прочие мясные блюда, черную, красную и паюсную икру. — Мясная пища укорачивает жизнь, — с лукавством напомнила Лозинка.

— Меня это не тревожит, я проживу долго и счастливо, — уверенно заметил он. — В наследство получил гены долгожителя.

— Только творец Господь решает, кто и сколько проживет, — возразила она и перекрестилась унизанными золотыми кольцами и перстнями с самоцветами сухими пальцами.

— Это похоже на трибунал, — сухо заметил Семен Романович, орудуя никелированным инструментом.

— Так оно и есть, небесный трибунал, иначе не будет порядка и жизни, — подтвердила Элеонора Борисовна. — Если бы не Филипп Савельевич, я бы тоже сейчас бедствовала на нищенской пенсии. Но слава Богу, он не оставил на произвол судьбы. Те деньги, что были на сберкнижке, сгорели, инфляция еще при Горбачеве, этом меченом пустомеле, съела. Жаль, на них в то время можно было автомобиль «Волгу» купить или трехкомнатную квартиру в Керчи. Но я большая любительница разных драгоценностей, украшений. Видите, пальцы на моих руках одеты в золото и платину с драгоценными камнями. Это часть моего капитала, моя валюта, тем и живу, не шибко тужу. На пенсию не прожить, давно бы ноги протянула.

Дубняк оценивающе посмотрел на пальцы Лозинки, унизанные перстнями и кольцами с ярко — красными рубинами и небесно-голубыми сапфирами, с зелеными блесками изумруда в золотых серьгах пациентки.

— Украшения — слабость женщин, — произнес он. — Умные люди уже накануне инфляции вкладывали деньги не на сберкнижки, а в золото, платину, серебро, драгоценные камни, автомобили или недвижимость. Но кто знал, что так события обернуться. Копили ведь на «черный день». А он оказался таким коварным и жестоким.

— На сбережения, что сгорели на сберкнижке, я бы могла бы столько драгоценностей накупить, — посетовала старушка. — Но Филипп Савельевич меня сдерживал, советовал жить скромнее, чтобы не вызывать подозрений у завистливых жен партийных бонз. Это была тогда его единственная ошибка. Но я супруга не корю, кто мог предвидеть, что после этой горбачевской перестройки, будь она неладная вместе с ее главным архитектором, начнется такой бардак. Инфляция честных тружеников превратила в нищих.

Супруга своего я не осуждаю. Часто в церковь хожу и ставлю свечку за упокой души раба божьего, нищим милостыню подаю. Он мне оставил неплохое состояние, до смертного часа хватит одной. Близкой родни нет, была старшая сестра Алина, но уехала в Хайфу, год назад преставилась на той земле обетованной. Все туда, сломя голову, подались, словно там медом помазано.

В Израиле еврею еврея трудно перехитрить, а здесь на русском Иване можно воду возить. К тому же палестинцы не дают покоя. А мне и здесь хорошо, сдаю ювелирные изделия в скупку, а деньги трачу на продукты питания, лекарства, массаж, на оплату телефона, жилья и коммунальных услуг.

— У вас есть телефон? В карточке не отмечено, — оживился Семен Романович. — Будьте добры, назовите номер на всякий, как говорят, пожарный случай. Вдруг вам потребуется срочная помощь.

Она охотно назвала цифры. Стоматолог записал в блокнот и пояснил: — Тем пациентам, у которых есть домашний телефон, всегда можно оказать экстренную неотложную медпомощь на дому. На Западе уже давно существуют семейные врачи, обслуживающие постоянных пациентов. Оперативно и удобно. И у нас со временем придут к аналогичному медобслуживанию. Я записал номер в вашу карточку и теперь, хотя бы один раз в два месяца буду приглашать на профилактический осмотр, чтобы не допустить пародонтоза или цинги.

— Благодарю вас за чуткость, — сказала она, потеряв нить рассказа, и поинтересовалась. — А у вас, Семен Романович, есть домашний телефон? Вдруг потребуется срочная помощь.

— Увы, нет, — ответил он. — На установку телефона большая очередь. Сначала обеспечивают ветеранов и инвалидов войны. Так оно и должно быть по закону, поэтому я не огорчаюсь, терпеливо жду своей очереди. А если разбогатею, то приобрету мобильный телефон. О вас, почему дети не заботятся и не помогают? Это их священный долг перед родителями.

— Не дал Бог мне и Филиппу Савельевичу детей, — взгрустнула Элеонора Борисовна. — У него какие-то проблемы были. Мы еще со студенческих лет полюбили друг друга. Я не решилась его оставить или согрешить на стороне, хотя такие возможности были. Так и прожили одни, а взять какую-нибудь сиротинку из роддома или детдома не отважились. Всякая ведь может быть наследственность у чужого дитя.

Какой-нибудь психопат или будущий преступник попадется от алкоголиков или шизофреников. Нормальные родители своих детей не бросают. Мыкайся потом с дебилом всю жизнь. Вместо благодарности, одни неприятности. Чужое дитя, оно и есть чужое. Это все равно, что волка как его не корми, а в лес смотрит.

— Да, чужая душа — потемки, гены, наследственность не сразу проявляются, — сказал стоматолог. — Поэтому вы совершенно правильно поступили, что не стали рисковать. Казнили бы себя потом за оплошность. Эх, Элеонора Борисовна, я о другом тревожусь. Вы смелая женщина.

— Семен Романович, вы мне льстите.

— Вы достойны этого. Носите на себе столько драгоценностей. Я, извините, подсчитал, что не меньше, чем на три тысячи долларов и чувствуете себя уверенно, — пояснил Дубняк. — Ведь по дороге домой или в подъезде вас могут ограбить, убить или изнасиловать, не перевелись маньяки-некрофилы.

— Кому я, старая, нужна, — улыбнулась Лозинка. — Сейчас на молоденьких красавиц охотятся, чтобы значит, ну сами, понимаете, полакомиться. Мои лучшие годы пролетели, словно вихрь, такое ощущение, что и не жила. Что касается драгоценностей, то вы правы. Но я хитрая и осторожная, хожу только в дневное время в очень людных местах. Если кто и нападет, то буду кричать, что есть мощи. Народ соберется и защитит. Меня в доме все уважают и почитают.

— Элеонора Борисовна, одолжите мне хотя бы десять тысяч долларов под два процентов годовых, — неожиданно попросил стоматолог.

— Знаете, я бы вам и без процентов дала такую сумму, но вы ее от меня не получите, — вкрадчиво заявила пациентка.

— Это почему же? — удивился, было обнадеженный, Дубняк. — А потому что я вам валюту не дам, — твердо ответила она и пояснила. — Мои тридцать тысяч долларов лежат на депозите в коммерческом банке под десять процентов годовых. На эти проценты я и живу, чтобы не закладывать свои драгоценности в ломбард или не сбывать платину, золото и серебро скупщикам.

— Жаль, я так рассчитывал на вас. И много у вас драгоценностей в шкатулке ли в чулке?

— На мой век хватит, хотя любой женщине хочется иметь больше ювелирных изделий. Семен Романович, вы только не обижайтесь, но у меня железный принцип: ни у кого ничего не брать, никому ничего не давать, — немного смутившись, заявила пациентка. — Меня к такой позиции приучил Филипп Савельевич, супруг мой драгоценный. Он твердо следовал примеру князя Меньшикова, друга царя Петра первого, деньги и другие ценности брать, но никому ничего не давать.

Если бы мой Филя налево и направо, да на любовниц, деньги тратил, то я бы сейчас с голоду помирала. Распухла бы, как пампушка и закопали без духовой музыки и почетного караула. А так на здоровье не жалуюсь, вот только зубы подлечу. Вам скажу по секрету, что все мои сбережения в золоте, платине, серебре и самоцветах, янтаре и хрустале. К бумажным купюрам, в том числе и к доллару и евро, у меня большого доверия нет, они подвержены инфляции, а ювелирные изделия бесценны. Их время делает еще дороже.

— Довольно странный принцип, а как же тогда быть с тем, что все люди братья? — заметил, нахмурившись, Дубняк.

— Ничего нет странного. Чтобы ни с кем не ссориться и враждовать, не следует никому ничего одалживать, так как нередко добро оборачивается злом, черной неблагодарностью. Семен Романович, возьмите кредит в банке и все дела.

— Спасибо за столь мудрый совет, я сам, бестолочь, как-то не додумался до столь простого решения, — с сарказмом ответил он. — Там дают под высокий процент и в залог недвижимости. Такие драконовские условия меня окончательно разорят и по миру пустят.

— Зачем вам, если не секрет, не коммерческая тайна, валюта потребовалась? — оживилась старушка и сама же ответила. — Наверное, решили подержанную иномарку купить.

— Да, очень подержанную, развалюху, чтобы… вставить ей золотые зубы, — резко произнес Дубняк, и она поняла, что он обиделся.

— Семен Романович, я бы с радостью, но боюсь, что мне самой до конца жизни средств не хватит, аппетит у меня, дай Бог каждому. Это первый признак крепкого здоровья. Раньше работников принимали по тому, как усердно и много они ели, а доходяг гнали со двора. Я не хочу с голоду помереть. Планирую еще лет пятнадцать-восемьнадцать до девяноста прожить, — призналась она. — А если повезет, то и до ста одного, как мать английской королевы Елизаветы второй. Чем мы хуже? Сердце, легкие, печень, желудок, кишечник, да и другие органы у меня еще крепкие. Вот зубы у вас подремонтирую, все будет в полном порядке, хоть замуж за полковника выходи.

Но я предложения сердца и руки не принимаю, сохраню до конца своих дней верность Филиппу Савельевичу, чтобы потом, когда с ним повстречаюсь на том свете, он меня не осуждал. Многие косятся на мое богатство, а уверяют, что любят. Те, что моложе, сразу требуют написать завещание на квартиру и все имущество. Рассчитывают, что я первая Богу душу отдам, но я туда не тороплюсь. Меня не проведешь, по глазам вижу, что человек замышляет.

— Да, вы проницательная женщина. Подлечу зубки, лет двадцать с плеч сбросите, враз помолодеете, потому что здоровые зубы — здоровью любы, — польстил ей стоматолог, решив не портить отношения, а сам подумал: «Вот, старая кляча, уже на ладан дышит, а вздумала с матерью королевы тягаться. Как чахлый и скупой рыцарь на золоте и платине и камнях-самоцветах сидит».

— Вот когда вы, любезный Семен Романович, подлечите мои зубы, тогда я может быть какой-нибудь скромный подарочек вам и преподнесу, — пообещала Лозинка и предупредила. — Но на многое не рассчитывайте. Не хочу, чтобы это расценили, как взятку и посадили на старости лет и вас, и меня за решетку.

— Я себя стариком не считаю, — возразил Дубняк.

— Я тоже, — изобразила она на покрытом сеткой морщин лице улыбку, ослепив его блеском золотых зубов. — Вы — искусный льстец и женский сердцеед.

— Льстец всегда лучше, чем наглец?

— Конечно. Мне бы лет тридцать сбросить, тогда я, на самом деле была стройной, тонкой и гибкой, как лозинка. Вы бы глаз не смогли от меня отвести, а бы вас соблазнила, — размечталась вдова.

— Я бы не возражал, ответил бы взаимностью, — подыграл он ее тщеславию и посоветовал. — Вы все же спрячьте дома драгоценности, не рискуйте, а то какая-нибудь сволочь польстится. А дома у вас золото будет в полной сохранности. Придете завтра в это же время, а сейчас у меня очень важный клиент.

— Разве я не важный клиент? — обиделась женщина.

— Вы еще важнее, — изобразил он на лице радушие и повинился. — Элеонора Борисовна, вы очень душевный человек и я бы с вами напролет часами на разные интересные темы говорил, но, увы, время поджимает. Вынужден добывать хлеб свой насущный, я ведь, как тот токарь или пекарь, на сдельщине. Сколько зубов вырвал, сколько вставил, столько и получил. К концу смены с ног валюсь от напряжения и усталости. Работа ответственная, ювелирная, а пациенты бывают очень капризные и привередливые.

— Очень вам сочувствую, — искренне призналась она. — Вы тоже приятный и умный собеседник. Не заметила, как и время пролетело. Верно, кто-то сказал, что влюбленные часов не наблюдают.

— О чем вы, Элеонора Борисовна, какие мы с вами влюбленные? — удивился он ее неожиданной фантазии, заподозрив старческий маразм.

— Зато родственные души, — не смутилась дама и улыбнулась. — Была бы я лет на тридцать или хотя бы двадцать моложе, может быть у нас и вспыхнули взаимные чувства, получился красивый роман на зависть подругам.

— Возможно, возможно…, не зря говорят, что любовь слепа, а все люди братья, — усмехнулся стоматолог.

В дверях показался солидный мужчина в костюме-тройке с волевым лицом.

— Семен Романович, у меня времени в обрез, а вы посиделки устраиваете, — менторским тоном заявил он. Лозинка без слов поняла, что надо уступить теплое место.

— Я вам очень признательна, Семен Романович. Сколько с меня грошей? Только не слишком много, по совести, — она раскрыла ридикюль и достала кошелек, вышитый мелким разноцветным бисером.

— Что вы, Элеонора Борисовна, какая может быть плата с бедной соломенной вдовы?! — расшаркался стоматолог. — Я вас только проконсультировал. И от общения с вами, интеллигентной аристократической женщиной, получил максимум удовольствия и заряд бодрости. Кашпировский и Чумак вам и в подметки не годятся, вы настоящий психотерапевт, самородок. Я напишу о вас заметку в газету.

— Ой, вы меня прямо окрылили своими словами, — воспрянула духом женщина. — Мне доставляет огромное удовольствие общение с вами. Поговорила и зуб под коронкой перестал болеть. Как рукой сняло. Вы прекрасно умеете зубы заговаривать, в хорошем смысле этой присказки.

— Это временный эффект, потому что вы отвлеклись от боли, — заметил Дубняк. — Не тешьте себя иллюзиями, боль не пройдет, надо менять коронку. Жду вас завтра, не опаздывайте. Вы же знаете у меня все расписано по минутам, в пациентах нет недостатка.

Стоматолог взял со стола карточку истории болезни с логотипом МЧП «Коралл» и с изображением красивого лица с белоснежной улыбкой на обложке с надписью «Крепкие зубы — здоровью любы!» и для видимости крайней озабоченности состоянием зубов пациентки сделал какие-то пометки.

— Семен Романович, будьте добры, дайте мне свою визитку или запишите номер квартирного, а лучше мобильного телефонов, — попросила Лозинка, слезая с кресла. — На всякий пожарный случай, вдруг потребуется срочная помощь.

— С большим удовольствием, но, увы, — Дубняк, слегка наклонившись, развел руки. — Нет у меня ни визитки, ни квартирного, а тем более, мобильного телефонов. Не все такие состоятельные, как вы. Не заработал, едва свожу концы с концами. Звоните на служебный телефон и только в рабочее время. По пустякам не беспокойте.

Что-то я с вами, как на посиделках, разговорился. Язык без костей, что помело. Вы, как те влюбленные, часов не наблюдаете, а у меня каждая минута на вес золота. Очередь за дверью не кончается. Работаю, как у конвейера, без отдыха и перекуров.

Дубняк дал понять, что разговор исчерпан, и Лозинка намек поняла

— Буду вовремя, я вас еще никогда не подводила, — пообещала Элеонора Борисовна и вышла из кабинета, а ее место занял госслужащий первой категории второго ранга, высоко осознающий роль и ценность своей личности в строительстве независимой державы. Стоматолог был весьма польщен его визитом, поскольку тот мог в перспективе посодействовать реализации его заветной мечты.