Наследие Эдварда Гейна

Влада Ольховская, 2019

Ночная гроза обнажает тайник чудовища: в городском парке, прямо под ногами у гуляющих, захоронены десятки человеческих тел. С каждым днем дело становится все более загадочным – все жертвы разного пола, возраста, а главное, они были похищены в разных странах задолго до своей смерти. Полиция заходит в тупик, однако эксперту по серийным убийцам Анне Солари удается установить истинный мотив убийцы. Теперь она точно знает: добровольно он не остановится, его жертвой способен стать кто угодно. А в это время братья Леон и Дмитрий Аграновские спасают опасного преступника, и он готов на многое, чтобы их отблагодарить. Поначалу ни один из братьев не собирается пользоваться услугами короля преступного мира. Но может оказаться, что скоро у них не останется выбора…

Глава 2. Альфред Хайндс

У Леона никогда не было много друзей, да он в них и не нуждался. Приятели были. Были сослуживцы. Были когда-то и однокурсники. Те, кто встречается на пути каждого человека, и с ними Леон прекрасно ладил. Но близкие друзья… зачем? Просто чтобы были, чтобы изобразить ту норму, о которой любил разглагольствовать его брат? Нет, до этого он так и не дошел.

Он прекрасно знал, что мало кто поймет и примет его настоящего. Леон слабо представлял себя изливающим душу за барной стойкой или посреди ночи умоляющим друга приехать и подержать его за руку, потому что у него депрессия. Со всеми проблемами, большими и маленькими, он справлялся сам, так уж привык.

Первой, кто пробился через этот барьер, была Анна. Нет, с ней он по-прежнему не откровенничал, однако это оказалось и не нужно — она понимала его без лишних слов. Но Анна Солари и не была ему другом… Вначале — может быть, но не теперь, эта роль быстро отошла на второй план. В любом случае, ей Леон доверял, а всем остальным — и не собирался.

Пока не появился Ярик. Точнее, когда на горизонте возник его бывший сослуживец Ярослав Мазенцов, Леон и не думал воспринимать его как друга. Они просто стали партнерами по бизнесу, точка. Ситуация изменилась, когда Ярик сам влез в расследование и познакомился с Анной.

Он, в отличие от Леона, не тратил время на сомнения и душевные метания. Что хорошо, что плохо, что норма — Ярика все это мало интересовало. Он относился к тем редким людям, которые умеют жить настоящим днем и не задумываются о правилах. Он даже опасное расследование воспринимал как занимательное приключение.

Леон не был уверен, что это правильно, но он, в отличие от своего брата, и не рвался устанавливать границы для других людей. Ярик оказался чертовски полезен, сейчас только это имело значение. В конце концов, он взрослый мужчина, бывший солдат. Если он готов рисковать, несмотря на все риски, это его выбор.

Вот и теперь Ярик с готовностью втянулся в дело Вадима Смоленского. Пока Леон разбирался с рабочими проектами, он сидел в интернете, звонил старым знакомым и просматривал криминальные сводки, пытаясь определить, не засветился ли где-нибудь уважаемый бизнесмен.

Наконец он с восхищением объявил:

— Ничего! Абсолютно ничего!

Они встретились в офисе фирмы. Просторный зал, где они обычно беседовали с клиентами, был залит солнечным светом. В город пришло настоящее летнее тепло, пока не заставляющее включать кондиционеры. Леон старался думать только об этом: о самой прекрасной поре года, а не о том, что Анна задержалась в своем путешествии и вестей от нее не было уже давно.

— Если ты ничего не нашел, то почему ты так радуешься? — проворчал Леон.

Он сидел за рабочим столом, разбирая бумаги, для этого он сюда и пришел. А у Ярика определенно не хватало терпения оставаться на месте, он метался по офису, как щенок лабрадора, пытающийся поймать солнечный зайчик.

Очень большой, похожий на викинга щенок лабрадора.

— А потому что ничего в наши времена — это уже очень много, — пояснил Ярик. — Это целое искусство! Вся система устроена так, что правила рано или поздно придется нарушить.

— Давай ты не будешь судить систему только потому, что у тебя семь штрафов от ГАИ за полгода!

— Нет, серьезно! В бизнесе, на дороге… Везде! Если жить по правилам, придется делать это очень скучно и бедно. И уж точно нельзя выйти на тот уровень бизнеса, где находится твой уважаемый птах Вадим Смоленский! Но если судить только по тому, что о нем известно, то он — святой, слеза которого исцеляет все болезни.

— Да я уже понял, что он умело зачищает следы, — указал Леон. — Этим ты меня не удивишь. От тебя я, если честно, ожидал большего.

Ярик на секунду замер, бросил на Леона возмущенный взгляд, но, не выдержав, тут же продолжил наматывать круги по офису. Значит, что-то важное он все-таки откопал.

— К хорошему быстро привыкают! — заявил он. — Вот я приучил тебя, что многое могу, и ты этого ждешь безо всякой благодарности!

— Вот тебе спасибо — волшебное слово. А теперь давай по делу.

— Короче… На Смоленского ничего нет, с этим я давно смирился. И тогда я решил провести поиск не по имени, а по лицу. У Вадима Смоленского, если задуматься, нет биографии. Точнее, она такая шаблонная, будто сочиняла студентка первого курса журналистики. Но этот тип наверняка привык жить на полную катушку, раз у него такие возможности! И я начал искать, не засветилось ли где-то это благообразное лицо.

Ярик метнулся к проектору, который они обычно использовали в переговорах с клиентами. Надо же, да он презентацией озадачился! Он — человек, который никогда не делал этого ради бизнеса. Похоже, история Вадима Смоленского успела его захватить.

Поначалу Леон не понимал, чего он мечется. Но вот на белом экране одна за другой начали появляться фотографии — и стало ясно, почему Ярик так гордился собой.

Это не был тот Смоленский, которого недавно показывали в новостях. Но это были люди, чертовски на него похожие! Вот этот отвлекает внимание ярко-рыжей бородой, однако если присмотреться — черты лица те же самые. Этот похож на Вадима, только вот лет на тридцать старше. У этого один глаз закрыт черной повязкой, яркая черта, которую все запомнят, а все остальное забудут. Но это все равно знакомое скуластое лицо!

Леон и раньше неплохо разбирался в гриме, а уж знакомство с Анной вывело его на новый уровень. Парики, цветные линзы, пластический грим, полностью менявший черты лица, накладки под одежду, позволяющие казаться полнее — она все это умела. И Вадим Смоленский, похоже, тоже! Хотя вряд ли это было его настоящее имя…

Ярик, словно прочитав это мысли, сказал:

— Вот тут он Михаил Козлов. Вот это — Всеволод Черемухин. Это и вовсе сэр Уолтер Доннаван, гражданин Британии.

— Черт, британца-то ты как вычислил?

— Места знать надо! — гордо ухмыльнулся Ярик. — Фишка в том, что у каждого из этих типов свое имя, своя история и все такое, но никто не может сказать, где они сейчас! Леон, ты реально откопал что-то большое… Этот парень не просто создал себе идеальную личность. Он создал много таких личностей! И все они, по большому счету, еще активны, он может использовать любую из них!

Это делало Вадима Смоленского еще опасней. Понятно, почему Анна назвала его талантливым преступником! Гением даже… Он был человеком из ее прошлого. Он умел то же, что и она. Возможно, они где-то научились этому вместе? Они были по-настоящему близки? Леону не нравилась эта версия, однако отвернуться от нее он не мог.

Его успокаивало лишь то, что Анна, похоже, не была шокирована ранами Смоленского. Да, она помогла ему — спасла его! Но она злилась на него, это точно. Не боялась, а именно злилась, как ни на кого больше. Он был ее врагом, что уже неплохо, если они и были близки когда-то, то все закончилось.

Но почему она улетела?..

Ярик был далек от размышлений о чувствах Анны и ее общем прошлом со Смоленским. Он продолжал рассказывать:

— Между прочим, не все его личности так же чисты, как господин Смоленский! Есть и преступники!

— У него были проблемы с законом? — насторожился Леон.

— Проблемы были, хотя до катастрофы не дошло. Примерно половину личностей, которые я нашел, в чем-то да обвиняли. В краже, в шантаже, мошенничестве, похищении…

— В убийстве?

— В убийстве — никогда, — покачал головой Ярик. — Да и наказания за все остальное ему удалось избежать.

— Каким это образом, интересно?

— Похоже, твой новый друг неплохо знает законы — причем разных стран. В тех случаях, когда его все-таки умудрялись схватить за хвост, он сам себя защищал на суде. И защищал всегда блестяще — он знает такие тонкости закона, которые даже судья с прокурором потом находят со справочником.

— То есть, даже в случаях, когда все знают, что он виноват, он умудряется выйти сухим из воды? — догадался Леон.

— Именно! Чувак реально гений!

Вот уже второй человек называет его гением. Плохая тенденция.

— Но пару раз сухим из воды он все же не выполз, — продолжил Ярик. — И что он сделал тогда? Правильно, слил две личности, которые прокололись!

Он вывел на экран две фотографии — смуглого чернявого мужчины и рано поседевшего качка, покрытого татуировками. В этих двоих можно было распознать Смоленского, но с большим трудом, и Леону оставалось только догадываться, как Ярику удалось найти их в бесконечной череде снимков, заполонивших интернет.

— Что значит — прокололись? — уточнил Леон.

— Тут было обвинение в избиении, а тут — в шантаже, и в этих случаях нашлись доказательства, а может, просто суд наплевал на законы и признал его виновным из принципа. Дело было в жарких странах, а там, сам знаешь, свои законы чести и все такое. Его должны были посадить, а он просто сбежал! Один раз — во время перевозки в тюрьму, от конвоя, второй — прямо из тюрьмы. Причем никто толком не может объяснить, как он это сделал! Ему не помогали, не было отряда вооруженных громил, вызволявших его. Он просто исчезал — и ищи ветра в поле!

Портрет незнакомца становился все мрачнее — и в этом совпадал с тем, что говорила о нем Анна. Получается, он не просто умен. Он еще и ловкий, явно тренированный. Он знает законы этого мира: цивилизованный подход не всегда работает, поэтому он готов, если надо, пойти другим путем.

— А я знаю, на кого он похож! — заявил Ярик.

— На отрицательного персонажа из комикса?

— Черный гений? Очень может быть! Но вообще, я имел в виду конкретного человека. Он похож на Альфреда Хайндса!

— Не знаю такого.

Да и Ярик не должен был знать. Но стоило ли удивляться? До того, как он увлекся расследованиями, у него было немало свободного времени. В их проектах Леон брал на себя разработку стратегий проверки безопасности, за которые им платили, а Ярик просто болтал с клиентами, и это у него отлично получалось. Словом, каждый занимался своим делом, но дело Ярика отнимало куда меньше времени.

Поэтому он от скуки сидел в интернете, читая все подряд, находил то, что казалось ему любопытными фактами, и сообщал о них Леону, совершенно не интересуясь, нужны они собеседнику или нет.

Вот и теперь Ярик вдохновенно вещал:

— Альфред Хайндс был преступником, да еще каким! Его даже звали «Гудини Хайндс». Он трижды сбегал из тюрем усиленного режима, годами избегал наказания. А даже когда его посадили, он использовал пробелы в законодательстве, чтобы ему дали смехотворный срок. Понимаешь, что это значит?

— Что законы раздражающе несовершенны.

— Ну, и это тоже. Но я про то, что твой этот тип, хрен его знает, какое имя у него настоящее… Он такой же! Он смеется над системой, потому что в системе он идеален!

Это означало и кое-что другое. Если Смоленский так хорош, если уделяет такое внимание мелочам, он быстро заметит, что кто-то собирает о нем информацию. Так что все это были не просто занимательные факты, это была опасная игра.

Леон готов был принять риск — но не готов подставить Ярика. Поэтому просто гнаться за Вадимом Смоленским уже не получилось бы, однако и сдаться он не мог.

Ему нужно было найти другой путь к этому «неуловимому гению».

* * *

День обещал быть спокойным. Спокойствие, похоже, надолго вернулось в его жизнь, и Дмитрию Аграновскому это нравилось.

В какой-то момент ему казалось, что спокойствия больше не будет. Как балансировать, если у него теперь две семьи, а он привык к тому, что одна, да еще и идеальная? Но раз как раньше уже не будет, нужно приспосабливаться.

Он был рад, что ему удалось вернуть прежнюю семью. Шутка ли — он с женой половину жизни прожил! Они будто стали единым целым, срослись, сделались по-настоящему родными. Мила уже не была для него женщиной-любовницей, женщиной-мечтой. Зато она была его самым преданным другом, которому он доверял, как себе. Ну и конечно, он любил своих старших детей, свой дом, он не хотел все это терять. Он знал, что тень, брошенная изменой, вряд ли когда-нибудь исчезнет. Но и он, и Мила делали все, чтобы преодолеть этот этап и двигаться дальше вместе. Пока, кажется, получалось неплохо.

И была еще Лидия. Лидию он по-прежнему любил, хотя старательно скрывал это и от нее, и от жены. Дмитрий, пожалуй, сумел бы расстаться с ней, наступить на горло собственным чувствам — он бы справился! Но у них был общий ребенок, и это все меняло.

В какой-то момент Лидия кричала, что никогда не подпустит его к малышу, а теперь, кажется, успокоилась. Она изменилась после родов, все замечали это, хотя и не стала другим человеком. Она принимала помощь и от Дмитрия, и от Леона. Но если Леон ограничивался деньгами, то Дмитрий старался навещать ее не реже раза в неделю.

Ему нравилось смотреть, как растет его сын. Старшие дети появились у него, когда сам он был совсем юным, вечно занятым. Он, конечно, любил их, однако многое пропустил, потому что это не казалось ему по-настоящему важным. Отцовство в зрелом возрасте было другим, оно давало ему силы, о которых он раньше и не подозревал. Ему несложно было любить и первую свою семью, и Лидию с ребенком. Он не знал, как долго продлится эта удивительная гармония — все ведь когда-нибудь кончается! Но Дмитрий надеялся, что произойдет это не слишком скоро.

И уж точно не сегодня. Он привык составлять планы на всю неделю, и этот день обещал быть предельно спокойным, скучным даже. Дмитрий не собирался осматривать тела, ему нужно было разобраться с накопившимися документами. В такие моменты он был даже благодарен за извечную бюрократию, она давала ему необходимую передышку.

Утро и правда прошло быстро, незаметно, тихо. День должен был стать таким же, но к обеду в его кабинет вошел Алексей Рыбников, и Дмитрий сразу почувствовал: быть беде. Не важно, что он там запланировал, на что рассчитывал. Беда — вот она, сама пришла.

С Рыбниковым они были знакомы давно, хотя и не слишком хорошо. Алексей Петрович мог бы стать ранним пенсионером, если бы захотел, выслуга лет позволяла. Но он даже не собирался на покой. Зачем ему? Он был в великолепной форме, его даже седина не старила, а уж над его острым умом время и вовсе было не властно. Рыбникову доверяли самые сложные и опасные дела, за обычные преступления он даже не брался.

Поэтому его визит не сулил ничего хорошего. Дмитрий отложил в сторону документы и кивнул своему неожиданному гостю. Рыбников, не спрашивая разрешения, пересек кабинет и уселся в гостевое кресло. Походка у него была военная, как и раньше, лицо оставалось непроницаемым, и невозможно было понять, в каком он настроении.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался Дмитрий.

— Срочная командировка. Нужно ваше содействие — и вашего брата. Это можно обеспечить?

— Что?.. Но Леон давно не работает в полиции!

— Поэтому я и спрашиваю, — указал Рыбников. — Если бы он все еще работал на нас, его мнением никто бы не интересовался. Приказ есть приказ! Но, поскольку он теперь вольная птица, понадобится ваше содействие. Ну а вы едете в любом случае.

— Простите, но я ничего не понимаю! — нахмурился Дмитрий. Рыбников всегда внушал ему определенную настороженность, однако пугаться его старший эксперт не собирался. Тоже ведь не вчера на службу пришел! — Куда я еду? Какая командировка? И причем здесь Леон?

Болтать Рыбников не любил, это чувствовалось. Слова он отмерял скупо и после каждой фразы пристально смотрел в глаза собеседнику, словно пытаясь понять: догадался тот, о чем идет речь, или нужно дать еще одну подсказку.

— «Дело тридцати семи» вам известно?

— Не слышал.

— Это то, что сейчас показывают во всех криминальных новостях.

— Я не смотрю криминальные новости.

Дмитрий не врал, он в последнее время действительно старался как можно реже включать телевизор. Ему хватило криминала с лихвой, чуть с жизнью не распрощался! Да и потом, он, связанный со смертью на работе, в свободное время хотел думать только о своих близких.

— Плохо, — поморщился Рыбников. — Непрофессионально.

— Вы сомневаетесь в моем профессионализме?

— Его могло быть больше, но будем работать с тем, что есть. Пять дней назад в городском парке одного из областных центров обнаружили тридцать семь тел. Все эти люди были убиты в срок от пятнадцати до пяти лет назад, все похоронены. Подробности мы стараемся не разглашать и не подпускаем журналистов к месту работы, но вы их знаете — они, как тараканы, везде пролезут. То, что сообщают в новостях, вам не сильно помогло бы, но вы хотя бы были готовы к этому.

Тут он не ошибся — Дмитрий оказался не готов. Тридцать семь тел?! В городском парке? Немыслимо, невозможно! Нельзя устроить целое кладбище так, чтобы этого никто не заметил!

Ситуация была настолько дикой, что Дмитрий даже не знал, с чего начать.

— Почему их вдруг обнаружили? — растерянно спросил он.

Возможно, сейчас это был не самый важный вопрос, но он первым пришел на ум.

— Сильный ветер повалил несколько деревьев, одно выкорчевал с корнями. Среди корней были обнаружены первые кости. Позже организовали поиск с собаками и специальной техникой, нашли остальные тела. Поэтому и ушло несколько дней, но сейчас высока вероятность, что все трупы обнаружены.

— И опознаны?

— Нет, — ответил Рыбников. — Опознать удалось меньшинство. Там… много не совсем обычных деталей. Но ознакомиться со всеми этими деталями вы сможете на месте. Нужно спешить, свяжитесь со своим братом.

— Так, стоп, подождите! — опомнился Дмитрий. — При чем здесь я и Леон?!

— Вы нужны, потому что считаетесь одним из лучших судмедэкспертов. Хотя скорость вашей реакции сегодня заставляет меня усомниться в этом. Вашего брата приглашают как консультанта. Он участвовал в раскрытии трех громких дел, связанных с серийными убийцами, и неплохо зарекомендовал себя.

— Вы считаете, что за этим стоит серийный убийца?

— По предварительной оценке, все тридцать семь жертв были убиты одним человеком.

Менее дикой ситуация не становилась, причем во всех отношениях. Дмитрий еще мог мысленно отстраниться от преступления: там и правда какая-то чертовщина творится, если удастся разобраться, то только на месте. И все равно не понятно, при чем здесь Леон!

Это ведь не американская полиция, где привлечение сторонних консультантов — привычное дело. По крайней мере, если верить сериалам. Во время предыдущих расследований далеко не все были довольны тем, что делали Леон и Анна Солари. Их спасло лишь то, что победителей не судят, они и правда помогли. Но их успех многие все равно считали чистой случайностью, даже после третьего расследования. А уж следователи старой закалки, такие, как Рыбников, и вовсе не приглашают посторонних, никогда! Он мог пойти на такое, только если получил приказ сверху. Тогда, нравится ему это или нет, Рыбников должен был смириться.

Получается, Леона в это тащит кто-то из начальства. Но с чего бы? От всего этого веет каким-то подвохом!

Дмитрий знал, что, гадая, ни в чем не разберется. Лично он предпочел бы, чтобы его младшего брата не втягивали в такие истории, он по старой привычке еще надеялся защитить его от криминала. Но он уже знал, что это вряд ли возможно. Если он откажется звонить Леону сейчас, его не накажут, просто позвонит кто-то другой.

А уж Леон такую возможность не упустит! Он все равно ввяжется в это, и Дмитрий решил, что будет лучше проследить за братом лично. Поэтому он с тяжелым вздохом достал телефон.

Как и следовало ожидать, его брат за криминальными новостями как раз следил, поэтому мгновенно понял, о каком деле идет речь. И все равно Леон был поражен:

— Тридцать семь?! Даже в интернете пишут, что нашли «несколько тел». Но тридцать семь — это не несколько, это толпа! Как такое вообще возможно?

— Я знаю не больше, чем ты. Возможно, даже меньше. Леон, мне кажется, это не совсем… хм… обычно, что тебя вызывают.

— Да, это что-то странное, — согласился Леон. — Но какая разница?

— То есть — какая разница? Речь о тебе, если ты еще не понял!

— Да понял я все. Но сейчас мы не вычислим, с какого лешего меня вдруг вспомнили, это выяснится по ходу дела. А расследование точно настоящее, и считай, что я подписался.

Чего и следовало ожидать. Хотя Дмитрий не мог сказать, что его брат совсем уж безответственный. Скорее, для Леона это что-то вроде миссии, возможность сделать нечто большее, чем просто работа.

Для Дмитрия условным искуплением грехов отца была нормальная жизнь. Для Леона, значит, такая вот охота… Хотя влияние Анны Солари сыграло не последнюю роль. Хорошо все-таки, что ее нет в стране!

Своей семье Дмитрий звонил уже из машины. Ему не позволили даже заехать домой за вещами, а ведь он понятия не имел, сколько там пробудет!

— Вам выдадут командировочные, купите все, что нужно, — отрезал Рыбников. — А оборудование там есть. И вот еще что… Мне кажется, что это очевидно, но на всякий случай я все равно скажу: никакого общения с прессой, никаких утечек информации. Это дело особой важности.

— Я понимаю, все-таки тридцать семь погибших…

— Дело не только в количестве. Важно учитывать, кто эти люди.

— Вы ведь сказали, что их не опознали!

— Того, что мы уже знаем, достаточно, чтобы определить: речь идет о международном скандале.

Час от часу не легче…

Дмитрий ожидал, что Рыбников поедет с ними, но нет, следователь пока оставался в Москве. А его и Леона повезли на место в служебной машине. Это было неплохо, хотя и неудобно: теперь им было сложнее уехать оттуда по собственному желанию. Шофер оказался неразговорчивым, да и не знал он ничего толкового, поэтому пока им оставалось рассчитывать лишь на интернет.

Леон уже выяснил, что парк, в котором обнаружили тела, был открыт в две тысячи десятом году. Нет, нечто похожее там было еще с советских времен — как и во многих крупных провинциальных городах. Но со временем парк пришел в упадок, он привлекал уже не семьи с детьми, а не самых приятных членов общества.

Поэтому и зашла речь о реконструкции. Влиятельные жители города скинулись и оплатили работы. Так на месте полудикого леса появился полноценный парк с молодыми деревьями, цветами, зоной отдыха и спортивными площадками.

Горожане это место полюбили, далеко не у всех была возможность ездить на природу, и парк стал настоящим спасением. За всю его новую историю там не происходило ничего плохого. Более того, за парком числился смотритель, который появлялся там каждый день. Уж он-то должен был заметить тридцать семь захоронений!

Но он не заметил. Никто не заметил.

Теперь весь парк был перекрыт полицией, благо он уже был окружен забором, который теперь использовали как границу работ. У забора толпились люди, в основном журналисты, но без специального пропуска за ворота не пускали никого. А вот машине, доставившей Леона и Дмитрия, сразу разрешили въезд на территорию, их здесь ждали.

Уже со стороны ворот можно было разглядеть просторные шатры, установленные на центральных площадках парка. Судя по ярким цветам, изначально шатры использовались для праздников, никто не планировал, что однажды им придется играть такую роль. Но решать проблему пришлось быстро — тут уж не до внимания к деталям.

Дмитрий сразу обратил внимание, что к шатрам приставлены генераторы и кондиционеры. Значит, тут организовали неплохую систему вентиляции. Но ведь этого недостаточно! Если внутри и правда хранится тридцать семь тел, нужно нечто большее, чтобы поддерживать нужный уровень температуры в летние дни. О чем они тут только думают?!

Спрашивать об этом шофера или охрану было бесполезно. Покинув машину, Дмитрий поспешил к шатру, и Леон последовал за ним. А там их уже ждали — невысокая и очень худая женщина лет сорока.

Карина, значит… Дмитрий был знаком с ней, но экспертам такого уровня сложно не пересечься в одном городе. Они встречались на конференциях, образовательных курсах, иногда — на месте преступления, но очень редко. Карина тоже была из Москвы, не местная, и Дмитрию оставалось лишь догадываться, насколько важно это дело, раз здесь собрали столько экспертов.

— Добрый день, — кивнула им Карина. — Я помогу вам сориентироваться в лагере. Основной этап работ завершен, в земле больше никого не разыскивают, теперь мы работаем с телами. К этому все сводится.

— Почему нет толкового охлаждения? — не выдержал Дмитрий.

— А тебе сразу нужно начать с нотации, — усмехнулся Леон.

— В серьезном охлаждении нет нужды, — невозмутимо пояснила Карина. — В шатрах поддерживается необходимая прохлада, ее хватает.

— Как это — хватает? А тела?..

— Тела уже в таком состоянии, что холод им не поможет, главное, чтобы не было жары. Вы сами сейчас все увидите.

Они и правда увидели. Дмитрий за свою долгую карьеру повидал всякого, но такого никогда. Внутри шатра все было занято рядами одинаковых металлических столов. Освещение здесь организовали неплохое, и можно было разглядеть десятки тел, лежащих перед экспертами. Эти трупы провели в земле много лет, от некоторых остались лишь скелеты — да и то не целые! Они все выглядели странно, похоже, перед захоронением тела подверглись серьезной обработке.

Обнаружение тридцати семи трупов — это уже очень плохо. Но в таком состоянии… это просто за гранью привычной реальности. Дмитрий, как ни старался, не мог даже предположить, как все это можно было провернуть.

— Кто сейчас старший следователь? — спросил Леон. Он казался невозмутимым, но Дмитрий слишком хорошо знал брата, чтобы поддаться на этот трюк. Леон был так же напряжен и шокирован, как он сам.

— Зачем он вам? — удивилась Карина. — Если вы хотите ознакомиться с предварительными версиями, то их нет. Мы работаем здесь уже несколько дней, и, поверьте, никто вам не скажет, как такое возможно!

— Верю. Но мне нужно поговорить с тем, кто вызвал меня сюда. Я-то о себе высокого мнения, а вот следователи, как правило, нет. Мне любопытно узнать, зачем я им понадобился.

— На вашем присутствии настоял не следователь.

— А кто тогда? — изумился Леон.

— Вас обоих просила позвать вон та дама.

Они одновременно посмотрели туда, куда указывала Карина. По центральному проходу между столами к ним как раз приближалась молодая женщина. Невысокая, подтянутая, спортивная даже — тонкая черная ткань водолазки подчеркивает неплохо развитые мышцы. На ногах — брюки с камуфляжным узором и тяжелые ботинки. Она не пользовалась косметикой, половину лица закрывали зеркальные солнечные очки, льняные волосы подстрижены очень коротко, пусть и стильно. Она казалась еще более неуместной здесь, чем Леон, она тянула скорее на военную, чем на полицейскую. Но при этом молодая женщина чувствовала себя уверенно, ее, в отличие от многих, не пугали мертвые тела, окружавшие ее со всех сторон. Вряд ли она сама напросилась сюда. Нет, ее позвали, может, даже уговорили ради этого вернуться в Россию…

Следовало догадаться, что в таком необычном деле понадобится помощь одного из лучших экспертов по серийным убийцам Анны Солари.

* * *

В своем решении Анна не сомневалась. Она знала, что не будет скрываться от Леона — им нужно было встретиться. А то, что все сложилось именно так, даже упростило им задачу, спасло от неловкого вступления и странных вопросов.

Потому что оба они теперь были на своей территории. Они видели задачу, которую нужно решить, они рвались вперед. Какой уже смысл оборачиваться и рассуждать, где она была, почему уехала?

Конечно, полностью закрыть глаза на то, что было, не получится. Хотя бы потому, что у нее было послание для этих двоих от человека, которого они спасли в ее доме. Он вообще встречал ее в аэропорту! Это было плохо, но не критично. Анна давно уже научилась разговаривать с ним правильно.

Здесь и сейчас он был не важен, только эти тридцать семь тел. Леон тоже понимал это. Он смотрел на нее долго, даже улыбнулся ей — нервно, как показалось Анне. Но при Диме и Карине он и не сказал бы лишнего.

Она сама приехала немногим раньше братьев Аграновских, только и успела, что познакомиться с собранными за эти дни материалами. Поэтому теперь она могла отпустить Карину и занять место проводника.

— Ты-то как в это ввязалась? — удивился Дима, когда Карина отошла.

— Веришь или нет, у остальных не такое низкое мнение обо мне, как у тебя, — пожала плечами Анна. — Есть люди, которые ценят некоторые мои способности. Да и не так уж много в этой стране специалистов по серийным убийцам.

— Ты хочешь сказать, что все это сделал один человек? — Леон обвел рукой тела, лежащие на металлических столах. — Больше похоже на какие-то мафиозные разборки или секту!

— Это могут быть мафиозные разборки или секта, не спорю. Но убивал этих людей один человек. А уж почему он это делал — будем выяснять.

По дороге из аэропорта сюда Анна постаралась найти все, что можно, о криминальной истории этого городка. Да только не было здесь никакой криминальной истории! Преступления — самые обычные. Никаких подозрительно частых пропаж, никаких трупов в канализации и прочей экзотики из фильма ужасов. Да и личности тех погибших, которых уже удалось опознать, указывали, что жертвы не имеют к городу никакого отношения.

— Жертв убили по-разному, — указала она, пока они обходили столы. — Кого-то — выстрелом, кого-то — через удушение. В некоторых случаях, определить причину смерти затруднительно, но мы еще ждем токсикологию.

— Тогда почему ты решила, что их убил один человек? — удивился Леон.

— Потому что дальше с телами происходило одно и то же.

Он мог и не заметить этого, а вот Дима уловил общие черты мгновенно. Он в этом разбирался даже лучше, чем Анна.

— Похоже, у всех не хватает костей! — указал он. — По крайней мере, у тех, которых мы миновали.

— Все верно, — кивнула Анна. — Тела пробыли в земле много лет, это оставило свой отпечаток. И все же можно установить, что у покойников уже после смерти удаляли кости, но не все и не одни и те же. Нет какой-то системы, извлечь могли что угодно. Также у тел не хватает внутренних органов и кожи. У нас есть только одно исключение, но оно уникально во всем. Идемте, я покажу вам.

Даже если бы здесь было просто тридцать семь мертвых тел, это уже был бы уникальный случай, неповторимый в своей чудовищности. Но одно из тел, найденное первым, делало его исключительным для всей истории криминалистики.

Чтобы разместить этот труп, пришлось сдвинуть вместе два стола. Теперь на них под яркой лампой лежало то, что осталось от сиамских близнецов. Тело плохо сохранилось, но в основном из-за хода времени и влияния погоды, да еще корней дерева. Судя по отчету экспертов, у близнецов ничего не удаляли, и Анна, успевшая бегло осмотреть тело, склонна была с ними согласиться.

— Ничего себе, — присвистнул Леон. — Это то, о чем я думаю?

— Это сиамские близнецы, — кивнул Дмитрий.

— А точнее, Джессика и Мари Ластре, — добавила Анна. — Афроамериканки. И это не дань политкорректности, это их фактическое гражданство. Близнецы Ластре путешествовали по США в составе циркового шоу.

— Разве сейчас таким занимаются?

— Вполне, особенно это актуально в маленьких городках, где толковых развлечений нет. Это животных сейчас освобождают от необходимости выступать перед публикой. Люди создания с собственной волей, они могут решить, как зарабатывать на жизнь. Близнецы Ластре пропали во время гастролей в Луизиане в две тысячи десятом году.

— Ну и как они тогда оказались в провинциальном городском парке?

— Давай лучше о смысле жизни поговорим, а?

Анна пока и сама не могла понять, как это произошло. Как вообще могло произойти! После исчезновения Джессики и Мари прошло почти десять лет — хотя, если судить по состоянию трупа, они умерли вскоре после похищения. Но это никак не объясняет, как они оказались здесь! Кто пошел на это, зачем? А ведь труп даже не был разделан так, как остальные тела!

Но разобраться в этом никто не смог бы, только не сейчас. То, что происходило здесь, напоминало Анне лавину. На них со всех сторон сыпались факты, которые казались невозможными. Можно было сколько угодно кричать «Не верю!» и «Так не бывает!», это уже ничего не могло изменить.

— Сейчас никто из нас не разберется, что здесь произошло, — заметила Анна. — Даже пытаться не стоит.

— Что тогда ты предлагаешь, взять и уехать? — возмутился Дима.

Он так и не научился контролировать свой темперамент. А зря, жизнь уже не раз указывала ему, что нужно быть сдержаннее.

— Я не для того вас сюда вызвала, чтобы вы сразу уезжали. Ты лучше вспомни, как собирают паззл! Сначала достают все детали из коробки, а потом уже начинают возиться с ними. В нашем случае, коробка упала, детали рассыпались. Нет смысла собирать картинку, не найдя все фрагменты. Нам нужно осмотреть все тридцать семь тел, узнать о них все, что можно. Работы здесь заканчиваются, нельзя навечно превращать парк в мобильный морг.

— Что будет дальше? — осведомился Дима.

— Дальше тела перевезут в Москву, у нас будет постоянный доступ к ним. Но никто не знает, как повлияет на них транспортировка. Поэтому самые важные данные мы получим только здесь и сейчас.

Они разошлись в разные стороны. Могли бы совсем разделиться, но Леон предпочел остаться рядом. Впрочем, он ни о чем ее не расспрашивал, даже если ему хотелось. Он постоянно оставался близко и говорил только по делу. Анна была благодарна ему за это.

Она сейчас не могла думать об их общем прошлом — не то состояние было. Картина, развернувшаяся перед ней, завораживала, заставляла забыть обо всем остальном. Да, это определенно серийный убийца… Ни одна секта, ни одна организация не пошла бы на такое.

У тел вырезали кости, снимали кожу, забирали органы. Причем очень часто кость удаляли лишь частично, оставляя в теле бесполезные обломки. На то, что делал это один человек, указывал угол разреза, сила, с которой были проведены манипуляции. Анна словно читала строки, написанные одним почерком!

— Он физически силен, но не очень, — задумчиво отметила она, склонившись над очередным телом. — Думаю, сильнее меня, но слабее тебя.

— Чем он орудует?

— Обычные хирургические инструменты, все — хорошего качества. Это не кустарная операционка в подвале или сарае, он работал над телами долго, тщательно, он никуда не спешил.

— Медик по образованию?

— Не факт, но очень может быть. В некоторых случаях ткани явно обрабатывали, чтобы удалять кости было проще. Он знал, что и как делать. Это тебе первый же сайт не подскажет, даже если у него нет медицинского образования, какие-то курсы он окончил — или его обучили.

Похоже, убийца, которого они ищут, неплохо обеспечен. Он мог один разделать тела, но закопать их в парке — вряд ли. Как минимум сиамские близнецы были настолько тяжелы, что не каждый человек поднял бы их. У него деньги, связи, возможности… Если он из этого городка, у них есть шанс на него выйти. Это пока было единственной зацепкой, которую видела Анна.

— Изнасилования были? — тихо спросил Леон. Чувствовалось, что тема ему неприятна, но ее нельзя было проигнорировать.

— Ни одного, если судить по тому, что мне сказали, и тому, что вижу я. Возможно, Дима найдет что-то, хотя я сильно сомневаюсь.

— Почему сомневаешься?

— Потому что такое поведение не стыкуется с сексуальным мотивом, — пояснила Анна. Смотри, что происходило… Он убивал их разными способами, но всегда быстро. Значит, боль, крики и сопротивление его не прельщают. После этого он забирал у них что-то, его основной интерес был связан с телами. Тело — это ресурс, за которым он гнался. Некрофилы так себя не ведут. Хотя… в некоторых случаях половые органы тоже отсутствуют. Поэтому я и хочу узнать, что скажет твой брат.

Они с Дмитрием Аграновским никогда не ладили, однако его мастерство Анна признавала. Если дать ему время, он определит все, что делали с этими телами. А ей как раз нужно знать все! Где их хранили, как перевозили сюда, сколько времени это все продолжалось…

И почему закончилось. Захоронения, предположительно, прекратились пять лет назад — это еще предстояло уточнить. Почему убийца остановился? Возможно, он уже мертв или остановлен кем-то? Или он нашел другой способ избавляться от жертв? В любом случае, отказываться от этого дела Анна не собиралась.

Ей это нужно было сейчас — не только как вызов, которого в ее карьере еще не было. То, что случилось с Гербертом Кроутером, до сих пор не давало ей покоя. Днем Анна еще могла отвлечься, если работа помогала. А ночью… Ночью приходили неприятные мысли.

Они с Гербертом и правда были похожи. Но его вынудили пойти дорогой одиночества, она же выбрала такой путь сама. Теперь Анна увидела, куда это приводит. Вот и что с этим делать? Ей хотелось посоветоваться с Леоном, но она просто не могла, знала, что нужных слов пока не будет.

Они осматривали тела до позднего вечера. Потом Леона отвлекли — приехал его знакомый следователь, и Анна воспользовалась этой возможностью, чтобы незаметно ускользнуть из лагеря. Обычно она так себя не вела, но сейчас иначе не получалось.

Все это будет потом — разговоры, объяснения, работа и даже решение, которое ей не хотелось принимать. Сегодня же она ни в чьем обществе не нуждалась. У нее было дело, которое требовало уединения.

Леон не должен увидеть или узнать. Это было послание для нее — и ни для кого больше.

Она вернулась в гостиницу, заперлась в своем номере. Тут было немного люксов, в тихом, ничем не примечательном городке острой потребности в них не было, но парочка достойных все же нашлась. Правда, Анну этот номер манил не столько комфортом, сколько тем, что располагался в углу здания на последнем этаже. Чем меньше у нее соседей, тем лучше.

Она не стала включать основное освещение, зажгла только небольшую лампу на прикроватной тумбочке. Ей нравился этот полумрак, он дарил ощущение, что мира просто нет, есть только она — и ее тайна, то ли подаренная, то ли навязанная ей Кроутером.

Анна достала из дорожной сумки рождественский подарок, который передал ей погибший агент, и устроилась на кровати.

Было странно вскрывать чужой подарок, странно делать то, что должен был сделать совсем другой человек. И в других обстоятельствах! Если бы судьба распорядилась иначе, упаковочную бумагу нетерпеливо разрывала бы счастливая маленькая девочка, а ее родители наблюдали бы, как она пищит от восторга, прижимая к себе долгожданный подарок. Но девочки нет, как нет и ее родителей, и у Анны было далеко не рождественское настроение. Вес подарка, совсем легкий, казался ей бесконечно тяжелым, и в какой-то момент даже захотелось отшвырнуть от себя коробку, не узнавать, просто забыть об этом. Однако она так не могла — Кроутер хотел, чтобы она знала и помнила.

Под бумагой скрывалась коробка с игрушкой — маленьким плюшевым мишкой. Обычно плюшевые игрушки не нуждаются в такой упаковке, но этот, судя по надписям, был из коллекционной серии. Их таких много было — забавных зверьков в разных нарядах. Балерина, доктор, космонавт, строитель. Все что угодно — и что ближе ребенку.

Маленькая Лесли Кроутер выбрала серебристо-белого мишку в байкерской куртке с заклепками и шипами. Утрированная брутальность образа делала пухлого зверя особенно забавным. Вот, значит, как… Малышка в папу пошла. Поэтому он и хотел порадовать ее, поэтому в последний момент сорвался в ночь, даже не зная, к чему это приведет.

Благодаря упаковке эти годы совсем не повлияли на плюшевого медвежонка. В руках Анны его мех казался особенно мягким. Она стянула перчатку с правой руки, чтобы коснуться его исчерченной шрамами кожей. Зрение непривычно затуманилось, но она быстро моргнула, и пелена исчезла, оставив после себя только жар на щеках. Она не задумывалась о том, что это значит.

Кроутер, пожалуй, хотел, чтобы она остановилась, поняла, что в жизни по-настоящему важно, и прекратила бежать наперегонки со смертью. Но Анна так не могла — только не после того, что она увидела сегодня.

Она ведь тоже была когда-то девочкой, обреченной на смерть, совсем как Лесли Кроутер. Но она осталась в живых — а значит, у нее все будет по-другому.