Несобаки у синих гор

Влада Валановна Харебова (2024)

Лирическая повесть Young Adult о странной ситуации, в которой оказалась студентка университета в 1992 году, когда вся страна переживала социально-экономический кризис, а народ — перелом сознания.

26.03.1992

Диана закатила скандал: Мурат вчера сорвался на чью-то свадьбу и случайно увез с собой ключи от будки. А Месропа как раз вызвали к инспектору, и он не мог прийти на выручку… А Диана была без ключей.

И вот сегодня она стояла спиной к левой витрине, шлепала узкой ладонью по Книге учета, и лучи солнца падали на ее полированное каре с трех сторон — голова, объятая пламенем цвета махагон. Мурат навалился боком на правый прилавок в позе кавалера из жанровой сценки галантного века. А я сидела у стены на табуретке и в профиль рассматривала Дианин глаз: прозрачное лесное озеро, в котором затонул танк.

Мурат посмеивался:

— Дианочка, ты так орешь, как будто я тебя саму похитил, а не ключи забрал.

А я думала:

— Вот бы мне научиться так орать, как Дианка. И вот бы мне так же спокойно реагировать на чьи-то вопли, как Мурат. Где всему этому учат?

27.03.92

Сложилась традиция: каждую пятницу прибегает кто-нибудь из собратьев по цеху и сообщает, что в ночь на субботу будут громить будки: готовьтесь, мол, выставьте охрану. И каждый раз так пафосно — просто итальянское кино! В реальности последний погром состоялся еще в декабре, когда наша будка вообще-то была первой и единственной в микрорайоне, и да, ее сожгли — просто потому что не привыкли. А сейчас-то их уже четыре: две на остановке Генерала Доватора (по одной на каждой стороне улицы) и две на следующей — Красный Октябрь. Мы уже примелькались. А страх погромов все бродит по району, как призрак коммунизма. Вот и сегодня к вечеру в окошко выдачи просунулся фирменный комплект «кепка-усы-нос»:

— Ребята с качалки шепнули, что ночью громилы приедут, это уже точняк. Мурат где? Скажи ему: пусть с братанами подежурит. Мы тоже у своей точки будем — кричите, если чё.

И Тимур-Мексиканец — как пишут в детективах — поднял воротник и смешался с толпой. Мы с Кариной сидели молча, глядя на проезжающие в сумерках машины. Зато следующий гонец — «борода — нос — лысина» — заставил нас встрепенуться.

–Там, короче, к Хадарцевым сваты приехали: десять человек и огромный торт — прямо как колесо КАМАЗа, клянусь! Мурик за вами послал. Я тоже туда иду, пока!

Мы в два лица ринулись за ним из бойницы.

— Стой, Гоша, невесту видел? — Карина даже высунула руку и схватила его за крапчатый галстук, точно линчеватель.

— Я те говорю — сваты! Причём тут невеста, они же только собираются к ней, то есть за ней, ну то есть… ну, вы поняли! Хотя… — Георгий перешел на шепот, и его борода легла на подоконник — я ее миллион раз видел вообще-то, она в моем подъезде живет.

— Да ты что! И ты молчал!

Невесту Павла, старшего брата Мурика, нам ни разу не удалось повидать — ее прятали, как Златовласку! Мы только разведали, что ей 27 лет! В таком возрасте нормальные люди уже троих детей нянчат, а она все еще не замужем! К тому же Павлу всего 25. Хадарцевы — уважаемая семья, непонятно, почему они так торопятся женить сына, да еще такой мезальянс. Мы уже месяц приставали к Мурику, чтобы он подробно описал внешность Златовласки, но тот был до обидного лаконичен:

— Нормальная женщина, руки, ноги, голова…

— Хоть скажи, брюнетка или блондинка?

— Да не помню я, мне как-то без разницы.

— Ну, все-таки твой родной брат женится. Вдруг он умрет — тогда как настоящий осетин ты должен будешь взять ее в жены*.

— Надеюсь, Павлуха подумал об этом, учел мои вкусы.

Наконец Павел шлет сватов к своей старушке. А Гоша, оказывается, с детства живет с ней в одном подъезде! И мы стали звать его в будку, мечтая, что он расскажет нам, что там за руки, ноги и голова. Но к нам подвалил какой-то покупатель сигарет, Гоша воспользовался паузой, вырвал у Карины свой галстук и сбежал.

Мы впихнули покупателю его сигареты, закрыли окно и стали быстро кидать в сумки барахло, чтобы рвануть к Хадарцевым, как только Месроп приедет и заберет товары. Но Месроп не спешил, и, пока мы его ждали, кормление сватов уже закончилось, гости ушли. У Хадарцевых ликвидировали последствия: мыли посуду, задвигали на место мебель, думали, куда девать оставшиеся продукты… Обрадовались, что пришли мы с Кариной:

— Вот кто салаты заберет! И мясо с картошкой!

— Мы что — похожи на сироток, постучавшихся за хлебушком? — обиделась Карина, но Хадарцевы так перенервничали, что не поняли иронии, просто вручили сумки в обе руки, нагрузили как ослицу. Ну, и меня, конечно.

Обожравшийся Мурат пошел нас провожать. Район в десять вечера был отчего-то совершенно пуст. Никто не сидел на корточках у доски объявлений, не орал нам вслед: «Каринка, брат, как там бизнес?» Словно сватовство Павла нанесло душевную травму местным жителям, и они ушли в запой по своим квартирам.

29.03.92

Вчера мы направились было к Мурату доедать колесо КАМАЗа (тетя Зарема звонила, умоляла спасти). Но возле их подъезда Мурат вышел нам навстречу с тазиком: сложил в него остатки торта. Он сообщил, что мы едем догуливать сватовство к Виталику.

— Подальше от родителей, — прибавил он потихоньку. — У них сегодня очередной хипиш по поводу свадьбы, всякие соседки придут, не могу я больше.

А по дороге у него сломалась машина. Нам пришлось выйти на длинной пустой трассе напротив деревянного щита с вечной надписью «Трезвы грушики недорага» и плестись обратно пешком. Тазик с разрубленным колесом остался в муриковой Волге.

А дома меня ждала полная ванна стирки. А у меня только-только зажили мозоли на костяшках пальцев — после прошлой. Мама уже начала стирать и очень обрадовалась моему появлению раньше срока. Стирали вместе. Она рассказывала мне о своем ученике из внутренней Грузии, который никак не мог произнести звук Ы.

— У него такая работа, что мне, признаюсь, неловко его учить: он что-то вроде вышибалы — выселяет арендаторов-неплательщиков из квартир. Наемник. Внешне очень милый парнишка лет тридцати, улыбчивый, но как начнет рассказывать о своей, так сказать, работе, у меня сердце замирает. Спрашивает, например: как правильно говорить — «викинуть человека из квартиры» или «вишвирнуть человека из квартиры»? Я ему говорю: «Правильно будет выселить из квартиры». Он повторяет: «Виселить». Я говорю: «Виселить» — это неадекватная мера. Надо четко произносить звук Ы — вЫселить». И тут он наконец его произнес, причем так жутко: вытянул шею, опустил голову — и исподлобья: «ВЫЫселить!» Похоже на металлическую отрыжку крокодила. Я прямо сразу представила его на рабочем месте, а раньше никак не могла.

3.04.92

У всех весеннее обострение. Захожу на лекцию — а в меня, как из брандспойта, вопли Алана Тимуровича. Обычно он такой бархатный, вечереющий, обводит нас своими черными глазами, а девочки млеют — не лекции, а коллективный транс. И вдруг:

— Если вы опаздываете на занятия, лучше вообще не приходите! Что это — университет или слет ночных бабочек?

Я выпала обратно в коридор и захлопнула дверь. Потом оглядела себя: что во мне такого уж ночного? Заношенные джинсы? Кеды с узловатыми шнурками?.. Не стала больше нарываться на комплименты, поехала домой, а в автобусе постоянно видела перед собой его лицо: утратившее благородную бледность и какое-то порванное. Стала думать, сколько же ему лет: раньше казалось, не больше 25, но, возможно, все 30.

После обеда пришла в будку, пожаловалась Карине…

— Да, нелегко в деревне летом, — без эмоций отозвалась она, — пристает говно к штиблетам. Выйдешь в поле, сядешь срать — далеко тебя видать…

— Ну, спасибо.

Она пыталась подкрасить брови одним из этих польских карандашей, что мы продаем, но у нее не получалось.

— Слушай, а вот как ты думаешь, зачем эти карандаши для бровей делают настолько длинными? — спрашивает она раздраженно.

— Ну, чтобы надолго хватило.

— Нет, ты посмотри: я сажусь перед зеркалом, начинаю краситься — и карандаш просто не влезает между моим глазом и зеркалом, приходится отодвигаться так далеко, что вообще не видно свое отражение! Я лично думаю, что это заговор короткоруких.

— В смысле?

— Карандаши для бровей изготовлены по проекту короткорукой девушки. Она не может своей короткой рукой достать до бровей, вот и придумала удлиненный карандаш.

Внезапно нагрянули Мурик, Мексиканец и Виталик. Начался бардак: Виталик наступил мне на юбку, испачкал ее каким-то коричневым мазутом (надеюсь), я наорала на него, стала чиститься носовым платком, а Тимур подставил мне свою ногу: мол, почисть заодно, я и на него наорала да еще швырнула грязным платком. Тогда он взял его: ладно, я сам почищу, — задрал штанину и начал тереть себе ляжку.

— Вай! — ужаснулась Карина. — Тебе пора подстричь ноги, а то скоро волосы сквозь штаны прорастут.

— Покажь, покажь, — полезли Виталик с Муратом.

Тут в будку вломилось старшее поколение — мастера-сапожники Рубен и Толик — и все они стали задирать брючины и сравнивать, у кого гуще и длиннее шерсть! Карина озверела и погнала гостей вон:

– — Валите вон в парикмахерскую!

Пацаны и дядьки вымелись, оглашая округу молодецким ржанием, а их сменила Диана с участковым милиционером, который намедни приходил инспектировать нашу будку, и на досмотр были вызваны все сотрудники, даже Диана, у которой отпуск. Сегодня он явился прямо другим человеком: светился, как лампочка, и стукался о предметы, потому что глаза его были примагничены к бамперу главной подозреваемой. Они проверяли новую милицейскую рацию. В один телефон щебетала Диана, в другой — участковый. Она заставляла его занимать разные диспозиции: в магазине «Молочные продукты», на другой стороне дороги, в подъезде ближайшей девятиэтажки, даже погнала на следующую остановку возле универсама — и он ничего, пошел с удовольствием.

Вот бы мне так управлять мужчинами. По рации и без. Где этому учат?

15.04.92

Несправедливость восторжествовала: Месроп велел мыть будку, потому что скоро 1 мая. Велел всем, кто на него работает, а мыли только мы с Кариной. Мурат сидел на корточках возле будки и кормил семечками бродячую собаку. Мне было обидно, я кричала, чтобы он взял метлу и хотя бы обмел тротуар вокруг. Но он заявил, что слишком занят добрыми делами, чистил каждую семечку и вкладывал псу в мохнатую пасть. Я устала, влезла на прилавок и прислонилась щекой к прохладному чистому стеклу. Мурат сидел на тротуаре так легко — точно воробей на ветке. Солнце трогало его губы, проникало в улыбку, просвечивало зубы, глаза и постепенно все больше обнимало его тело, вставая над углом нашего отмытого коммерческого магазина.

Потом заявились Альберт — 1, Альберт — 2 и, разумеется, Виталик, и утро кончилось. Песик вернулся на панель, а пацаны купили у меня пачку сигарет и стали учить меня плохому — то есть, курить. Я честно старалась, но показала полную бездарность. Но они не теряли надежды — предложили покататься по городу с ящиком пива. Проверить мои способности еще раз. Тут мой рабочий день кончился, и я ушла, заперев будку. Эти пионервожатые ехали за мной по дворам на белой Волге Мурата, и два Альберта выли в окно: «Дыыыым сигарет с ментолом пьяный угар качает, в глаза ты смотришь другоому…»

Я рассматривала всякие панталоны, развешенные по верхним балконам, и делала вид, что мы не знакомы.

16. 04.92

Мурат уходит легко. Улыбнется, повернется — и был таков. Не думая о том, кто глядит ему вслед. Но ведь и я тоже так делаю — когда по утрам Альберт-2 встречает меня в подъезде. Киваю, проношусь мимо — а он долго стоит на крыльце, и я чувствую его взгляд, пока не заверну за угол. Таков круговорот несчастной любви в природе.

Сегодня мы решили выйти на работу раньше наших конкурентов. В 6 утра проехали мимо пустых будок на Красном Октябре и торжествующе проулюлюкали из окна. А ближайший конкурент (будка через дорогу) Георгий Чочиев стоял на своем балконе на втором этаже в семейных трусах и широко зевал.

— А Гоша зевает в трусах! — на весь район прокричала Карина, когда мы поравнялись с его домом.

От неожиданности он присел, потом схватился за челюсть. Мы радовались как дети.

Мурат закинул вещи в будку и пошел обратно в машину. Я, как всегда, отвернулась, чтобы не видеть, как легко он уезжает. Но тут он окликнул меня:

— Аннушка!

Я сделала деловое лицо, чтобы оглянуться с достоинством.

— На, забери кассету, ты у меня в машине забыла.

Я вышла к нему. Он протянул мне кассету в окно и улыбнулся — заразительно, как всегда. И рванул с места. Я поплелась обратно. Еще не встало солнце, было сумрачно, но, вроде как, утро, так что мы не включили свет в магазине. Карина сидела там внутри, ее лица и тела не было видно — только белые глаза за стеклом в аквариуме!

20.04.92

Какой-то прохожий заглянул к нам в окошко и спросил:

— Мужские слаксы есть?

А Месроп нас учил никогда не говорить «нет». Мол, скажите: «сейчас посмотрим на складе, погодите минутку» или «кажется, только что были», в крайнем случае «кончились, но завтра обязательно привезем». Но тут мы обе задумались. Я, честно говоря, покосилась на презервативы. И поймала Каринкин взгляд туда же. Одновременно мотнули головами — нет, не то: слишком уж буднично прозвучали эти слаксы.

— Кажется, только что были! — выпалила Карина.

— Сейчас посмотрим на складе! — добавила я. — Погодите минутку.

Я сделала вид, что ищу слаксы под прилавком. Там лежало разное: гуманитарные пакеты с сухим молоком, блоки жвачек и сигарет, Гошины этикетки для фальшивого ликера Амаретто, спутанный дождик с Нового года… Я ворошила «склад» и поспешно читала надписи на упаковках, пытаясь примерить к ним слово «мужские». А Карина в это время развлекала клиента — спросила, какие слаксы ему нравятся.

— Да любые, — безучастно отозвался тот. — Лучше тонкие, конечно.

Я опять подумала о средствах предохранения.

— А… с каким запахом? — спросила Карина. Мысль у нас шла параллельно.

— Без запаха, — довольно резко ответил покупатель.

— А сколько упаковок?

Это было последней каплей. Покупатель обернулся к своей спутнице, которая, оказывается, курила неподалеку, и сообщил:

— Прикинь — у них тут оптовая база мужских штанов — есть даже с запахом — боюсь спросить, с каким.

Спутница заглянула в окошко, оглядела нас, как свиные окорока, дохнула дымом и спросила сипло:

— Диана где?

— Не ее смена сейчас.

— Это я вижу, детка, но где Диана? Я Темина, учительница ее.

— В милиции, наверное. Со вчерашнего дня там торчит, — ответила я.

Женщина отшатнулась и бросила:

— Вы меня не видели. И этого тоже. Идем отсюда.

Учительница в длинном распахнутом плаще и лоснящихся на солнце бирюзовых лосинах, отбрасывала асфальт десятисантиметровыми каблуками. Мы с Кариной вышли на улицу, чтобы посмотреть ей вслед. Ее спутник плелся чуть в стороне. Он выглядел разочарованным. Не получил свои слаксы.

21.04.92

Утром Карина не явилась на работу. Мне пришлось одной принимать и записывать разные Мальборо, Винстон и другие товары народного потребления. Карина приехала к полудню на машине Мурата.

— Аннушка, давай с нами! — крикнул Мурик из окна.

— Куда?

— Виталика спасать. Дианка сейчас подскочит, подменит вас, а пока запри будку.

В машину уже и без меня набилось шесть человек. Я села Альберту-2 на колени. Он стал романтично мычать.

— Короче, сестра его не выпускает из дома, — рассказывала Карина. — Он вчера ночью явился бухой, без куртки, без денег. Она боится, что он попал в дурную компанию, и заперла его в квартире. А он с Альбертами кумарил всю ночь, ничего дурного.

— А на фига вам Виталик так срочно?

— Он Гоше должен алкоголь подкинуть — армянский коньяк и все такое, у него связи. Без него хана соседскому бизнесу, к Гоше и так мало ходят. Короче, берем Виталькину куртку и несем в их квартиру. Говорим, что Виталька ночью помогал нам с тобой по работе и забыл у нас куртку. Ну, и выпил тоже у нас. Понятно? Альберт-2, заткнись уже, ты не в ее вкусе. И вообще мы приехали.

Пацаны остались в машине, а мы с Кариной поднялись наверх и постучали в квартиру Виталика. Нас изучили в глазок. Потом его, видимо, сестра открыла дверь и уставилась на нас.

— А мы к Виталику, — ласково сказала Карина. — Мы его куртку принесли, он нам так помогал вчера, устал, бедный, вещи свои забыл.

— Давай сюда, — сестра хотела схватить куртку, но Карина спрятала ее за спину.

— Я бы хотела передать Виталику в руки, я же не знаю, кто вы.

— Это я тут не знаю, кто ты! — двинулась на нее сестра, как оживший монумент колхозницы с серпом (но это была плойка). — Где он там у тебя работал? В каком притоне? Быстро отдала куртку и свинтила отсюда!

Карина отважно пятилась к лифту. Я сообразила, что надо его вызвать, и стала бешено жать на кнопку. Еще шаг — и грудь сестры Виталика впечатала бы Карину в стену. Но тут раздался голос ее брата:

— Индира, что там за базар?

Индира ломанулась закрывать свою тюрьму. Лифт как раз подъехал и спас нас.

Когда мы вышли из подъезда, за нами неожиданно выскочил Виталик. Он был в спортивках и майке-алкоголичке, весь такой играющий мускулами, с накачанной шеей.

— Девчонки, я вырвался! Валим, валим, валим! — он подхватил нас под руки и потащил со двора.

— Можешь домой не возвращаться, ноги выдерну! — донеслось с небес.

Мы забежали за угол и нырнули в машину. Виталик сел Альберту-2 на колени, а мне пришлось влезть на спинку сидения и втиснуться между задним стеклом и крышкой багажника. Хорошо, что ехать недалеко.

— Девчонки, вы меня прямо как мушкетеры, выручили, — благодарил нас Виталик, забирая свою куртку. — Вы не представляете, что у нас дома творится. Но вы не обижайтесь на Индиру. У нее муж с пятого этажа упал. С тех пор она нервная.

22.04.92

После влажной уборки в будке стало пахнуть, как в коммерческом туалете в Москве. Наверное, поэтому все полезли к нам прямо с утра. Виталик, который переночевал у Мурата, Гоша, который бросил свою будку на новенькую продавщицу, Гошины кореша Альберт-1 и Альберт-2, Мексиканец, ну и мы с Кариной. Не знаю, как они все влезли в наши три квадратных метра. А главное — зачем? Просто стояли или сидели (стулья откуда-то притащили), мешали работать, переговаривались о своих делах — как будто больше негде!

Пришла Диана, принесла пробники туалетной воды Mon Ami, хотела передать нам с улицы через окошко, наклонилась к нему — и выругалась матом на всю автобусную остановку.

— Что, б…, за бордель вы тут устроили? Девчонки, вам нормально вообще, что у вас в рабочее время вся эта шобла тусуется? Нет, ну, не мое дело, конечно, но предупреждаю: чтобы в мою смену ни один из этих бездельников внутрь магазина не входил!

И тут в двери вломился веселый Мурат:

— Я физику сдал! Кому фанту — угощаю! О, сколько тут продавцов, у нас День работника торговли, что ли?

— Мурик, — взмолилась Карина, — забери их отсюда, а то у меня уже отравление парами мужских одеколонов.

Но Мурат на радостях решил никого не выгонять и влез на закорки Виталику, чтобы занимать меньше места. Оттуда он стал поить его фантой из бутылки и, конечно, пролил ее на прилавок, на меня и Карину. Потом стал вытирать все вокруг своим свитером, бесконечно извиняясь, а пацаны подпевали хором:

— Ну, простиииите меня, деевочки!

Нам повезло, что погода была нелетная, и народ не задерживался на остановке, чтобы поглазеть на нашу внутреннюю жизнь. Тут опять кто-то стал стучать со служебного входа. Все заржали.

— Заходи, кто там, будь как дома! — крикнул Мурат.

Дверь открылась, и вошел владелец сапожной будки Мурза — в руках он держал утюг. Увидев бордель, он замер.

— Утюг принес? — осведомился Мурат. — Давай, че ты, не тушуйся. За сколько продать?

— Не надо продать, — испугался Мурза. — Надо починить. Сгорел утюг.

— Починим, — заверил Мурат. — Я будущий агроинженер, сегодня физику сдал. Ты заходи за ним завтра, только с утра, а не в час пик…

Мурат взял утюг в свои музыкальные пальцы, снял верхнюю часть и стал ковырять ножом, как череп козла. Потом воткнул вилку в розетку.

— Любишь острые ощущения? — зловеще спросила Карина.

— Не греет, — поведал Мурат. — Не знаю, в чем тут проблема. Я начинающий инженер.

— Хорошо, что не кончающий, — буркнула Карина.

— Ладно, пацаны, тут розетка плохо работает, — объявил Мурат, — берем утюг и идем чинить к Гоше в будку.

— Нее, — заныли мастера. — У Гоши пол шатается, и воняет перьями.

— Познакомимся с его новой сотрудницей Эльзой, — уточнил Мурат. — Поддержим девушку… в шатком положении.

Это заставило их подняться с теплых, политых фантой местечек. Они захлопнули за собой дверь, а в воздухе еще долго что-то такое плавало, как будто они забыли у нас свои газированные души.

23.04.92

Утро началось кроваво. Витрина была полупустой, мы только разбирали баулы с товаром. И картина бегущей через дорогу девушки в запятнанных джинсах предстала перед нами как на экране кинотеатра. Она не видела машин, потому что держала перед лицом свою руку, из которой летели на асфальт капли крови. И неслась прямо на нашу будку. Мне всегда становится плохо при виде крови — что своей, что чужой. В глазах темнеет, от головы отливает… Поэтому, когда Эльза ворвалась к нам, я профилактически села на табуретку и прикрыла глаза.

— Стекло разбилось! — голос новенькой дрожал. — Сделайте жгут!

— Сейчас, сейчас, я уже несу! — бормотала Карина, шурша пакетами. — Аня, где у нас жгут? Галстуки, вроде, где-то были. Нет, это лифчики. Шарфы были… Черт, они мохеровые!

— Колготки возьми, — посоветовала я, не открывая глаз и стараясь не дышать, чтобы не учуять запах крови.

— Да, точно, колготки с лайкрой!

Я слышала, как она распотрошила упаковку и, бормоча плохие слова, пыхтит возле потерпевшей, которая влезла на прилавок с нижним бельем и скулит от ужаса.

— Аня, беги в магазин, у них телефон есть, звони в скорую! — крикнула мне Карина.

Я послушалась и полезла мимо них к выходу, всего один раз взглянув на окровавленный пол. Этого мне хватило. Я как бы бежала в магазин «Молочные продукты», но все медленнее, путаясь в ногах и теряя зрение. На мое счастье, мне встретился Мурза, который шел к нам за своим утюгом. Я рухнула в его объятия, умоляя вызвать скорую…

В общем, ее забрали в больницу, а мне дали понюхать ватку с нашатырем, и я пришла в себя. Доктор поблагодарил Карину за жгут и вернул ей растянутые и перекрученные колготки.

— Не смей заходить в будку, пока я не вытру там всю… ну, ты знаешь, что! — приказала мне Карина.

Пока она вытирала колготками кровищу, я сидела на табуретке под окном и переваривала все случившееся. И тогда мой взгляд упал на Гошину будку. Часть витрины была выбита, дверь нараспашку. Я ломанулась через дорогу совсем как Эльза, не обращая внимания на машины. Спасать Гошино добро. Прямо передо мной из ларька, словно крысы, шмыгнули два подростка, пряча что-то под рубашки. Я хотела догнать их, но поняла, что они утащили всего лишь несколько презервативов — остальные рассыпали по полу. В будке было грязновато, и вообще бардак. Понятно, почему Гоша нанял себе сотрудницу: он завяз в этой ловушке из хлама. И понятно, каким образом разбилось стекло: вероятно, Эльза полезла снимать шубы с перекладины, служившей карнизом, но та оборвалась вместе с тяжелой одеждой — и прямо в витрину. Еще хорошо, что эта акробатка не вылетела из окна, тогда ее могло расчленить надвое. Металлический турник теперь торчал на улицу. Один его конец лежал между острыми зубцами стекла, второй опирался о прилавок. Я подумала, что надо запереть будку и вернуться к себе, но как искать ключ в салате из одежды и осколков? И ведь какой-нибудь малолетний подонок может полезть в окно и зарезаться насмерть. Я решила стоять на страже. С Кариной я объяснялась жестами — с этой стороны улицы на ту. Она не видела всей картины — с проломом в витрине — потому что автобусы и машины ехали между нами сплошным потоком, и сердилась, не понимая, почему я не возвращаюсь на свое рабочее место. В конце концов я увидела в паузе между двумя грузовиками, как она показала мне неприличный жест (от локтя) и скрылась в нашем ларьке. Как назло, в этот день никто из знакомых даже не прошел мимо, словно они сговорились игнорировать Гошин бизнес, а я дико замерзла, погода выдалась холодная. Главное, Гоша живет рядом, с его балкона можно добросить камень до остановки. Но сегодня он был уверен, что его дело в надежных руках, и совершенно им не интересовался. Когда немного стемнело, я решила привлечь внимание хозяина и стала включать-выключать свет. Думала, что Гоша из своей квартиры заметит вспышки. Карина заметила первой. Она заперла нашу будку, перебежала через дорогу — и уже через полминуты мчалась к Гоше на квартиру. Еще через полминуты они вернулись вместе. Потом Гоша нашел Мурата и поехал с ним вызволять Эльзу из больницы, а нас с Кариной попросил посторожить его будку. Ну, мне пришлось завернуться в некоторые товары: я окончательно задубела!

Конец ознакомительного фрагмента.