Эта короткая счастливая жизнь

Виталий Вавикин, 2014

Главный герой смертельно болен. Чтобы семья не видела его предсмертных страданий, он уходит на съёмную квартиру, где начинает слышать пение несуществующей женщины. Изучив архивы, он узнаёт, что в этой квартире семьдесят лет назад жила певица. Теперь он не только слышит её, но и видит. Но этого мало. Его тело умирает, и он хочет увидеть мир певицы перед смертью. Комната меняется, словно мир переносит его в прошлое. Он выходит за дверь и оказывается в тридцатых годах двадцатого века, где болезнь отступает и, пока он не вернётся назад, он может жить. Но певице нужна помощь, нужны ответы, получить которые можно только в будущем – настоящем главного героя, где его поджидает смертельная болезнь…

Глава одиннадцатая

Когда наступило утро, Джо-Джон-Джейк уехал. «Форд» поднял клубы пыли и скрылся за поворотом. Фелиция пошла к управляющему и спросила, далеко ли до Хайфилдса.

— Хайфилдс? — управляющий удивлённо поднял бровь. — Никогда не слышал о таком.

— Это маленький город, — Фелиция смутилась, почувствовав себя крайне неуютно под этим старческим взглядом.

— У вас, кажется, был кавалер? — спросил управляющий.

Фелиция покраснела. Старческий осудительный взгляд напомнил об отце, отбивая всякое желание возвращаться домой. Фелиция прикусила губу. Если бы только можно было вернуть всё назад. Остаться дома и никуда не уезжать.

— Может быть, вам нужна работа? — осторожно предложил управляющий.

— Работа? — Фелиция наморщила лоб. Вспомнила Джо-Джона-Джейка. Вспомнила оставшийся дом. Чего она боится больше? Возвращаться назад или идти вперёд?

— Вы ведь куда-то ехали. Не так ли? — управляющий добродушно улыбнулся, помогая принять решение.

Его жена, пожилая, разбитая артритом миссис Хайнц взяла Фелицию под руку и отвела в комнату.

— Нам давно нужно было нанять помощницу, — ворковала она, разглаживая белые простыни на крохотной кровати.

Фелиция молчала, выдавливая скупые улыбки.

— Будешь жить здесь, а вечерами убирать свободные комнаты, — миссис Хайнц наградила её серьёзным взглядом. — Если будет желание, то я могу научить тебя готовить. Ты ведь не умеешь готовить?

— Нет.

— Ну, вот видишь. А женщина должна уметь готовить, — она обняла Фелицию. — Я родила пять дочерей и, поверь, ни один из их мужей не смог упрекнуть их ни в чём, что требуется от женщины.

Взяв необходимые принадлежности, Фелиция пошла убираться в освободившихся номерах. Номер, где они останавливались с Джо-Джоном-Дейком, она оставила напоследок. Кровать напоминала о случившемся и вызывала тошноту. Фелиция собрала простыни и отнесла их в прачечную. Казалось, от них пахнет её знакомым.

Фелиция разогрела воду и принялась за стирку. Миссис Хайнц сначала помогала ей, давая советы, затем отпустила пару одобрительных реплик и ушла готовить обед. Хлорка разъела кожу, и руки болели так сильно, что Фелиции едва не рыдала, а справиться удалось лишь с половиной белья. В памяти снова всплыло лицо Джо-Джона-Джейка. «Твой голос — это талант, но нужно иметь что-то ещё». Кажется, так он говорил? Фелиция собрала в пучок волосы и вернулась к стирке.

Уборка в номерах, которой она занялась после обеда, показалась менее мучительной. Постояльцы приезжали и уезжали, оставляя пыль, недоеденную пищу и свои запахи. День за днём Фелиция наблюдала за ними, не запоминая ни одного лица. Даже сын управляющего, высокий, долговязый, примерно одного с ней возраста, был не более чем копной спутанных светлых волос. Таким она запомнила его. Ну, может быть, ещё его голос. Сухой и осипший. Она видела его за столом, заставляя себя улыбаться не смешным шуткам.

На третьей неделе она увидела пыльный «Форд», и с каким-то странным чувством, подумала, что это может быть её старый знакомый. Громко смеясь, из машины вышли две женщины. Старше Фелиции, но ещё в соку. Их спутники не понравились Фелиции. Они напомнили Джо-Джона-Джейка.

Закончив с уборкой, Фелиция поужинала и легла спать. Проворочавшись около часа, она поднялась и подошла к окну. В номере, где остановились новые постояльцы, горел свет. Окна были открыты, и Фелиция слышала громкий женский смех. Стирают ли они белье? Учатся ли готовить?

Фелиция вышла на улицу и прокралась к открытым окнам. Оказаться на их месте сразу расхотелось. Вот, значит, чего хотел от неё Джо-Джон-Джейк! Фелиция собиралась уйти, когда одна из полуобнажённых девушек подхватила звучащую из патефона песню. Голос очаровал и растрогал Фелицию. Сможет ли она спеть так же? Она снова вспомнила Джо-Джона-Джейка и заглянула в окно. Может быть, он прав, и кроме голоса нужно иметь что-то ещё?

Голос поющей девушки прервался, утонув в поцелуе. Губы Фелиции пересохли. Дыхание перехватило. Поцелуй оказался страстным и нежным одновременно. В памяти всплыли запахи, чувства, пережитые, когда её целовал Джо-Джон-Джейк. Нет. Девушка за окном явно получала от этого удовольствие. Фелиция опустила глаза к её полной груди, невольно сравнивая со своей. Неужели её знакомый был прав, и красота способна открыть многие двери?

Девушка засмеялась, позволяя мужчине уложить себя на кровать. Фелиция задержала дыхание. Бледные щеки залил румянец. «Господи, как же это отвратительно!» — думала она, продолжая смотреть. Девушка за окном ахнула и прижала к себе мужчину. Дикие животные гримасы обезобразили их лица. Фелиция развернулась и побежала прочь. Виски пульсировали, щеки горели. Она споткнулась и упала, разодрав о щебень колени. Боль протрезвила.

— Эй! — позвал её сын управляющего.

— Тони? — она поднялась на ноги, поправляя волосы и одёргивая юбку.

— Ты что, ходила подглядывать?

— Я? Нет! Что ты! — Фелиция чувствовала, как по ногам из ссадин течёт кровь, как горят щеки.

— Я видел, — упрямо сказал Тони. Где-то далеко снова раздался женский смех. — Видела, чем они занимаются?

— Это… это… это отвратительно! — выкрикнула Фелиция, считая, что так может оправдать свой поступок.

— Я видел и хуже, — Тони улыбнулся и показал на её ноги. — У тебя кровь.

— Что?

— Ты, наверно, разодрала колени, когда упала.

— Я… — Фелиция наклонилась, и согласно кивнула. — Да. Наверно.

— Пойдём, — Тони протянул ей руку. — Нужно обработать раны и перевязать, чтобы не остались шрамы, — он сжал её руку в своей ладони и потянул в дом.

Спирт принёс новую боль. Фелиция зажмурилась. Тони улыбнулся, разглядывая её ноги.

— Ты когда-нибудь занималась этим?

— Что?

— Не глупи. Ты приехала с одним из этих музыкантов. Думаешь, я не знаю, что представляют собой такие певички, как ты?

— Да как ты… — Фелиция снова зажмурилась. Спирт обжёг новую рану. — Твои родители тоже так думают? — спросила она. — Твои родители думают, что я такая же, как и те… — Фелиция замялась, не в силах подобрать нужных слов.

— Певички? — помог ей Тони.

Фелиция кивнула.

— А разве это не так?

— Нет.

— Докажи.

— Доказать? Как я тебе докажу?! — Фелиция почувствовала, как щёки снова начинают краснеть. Она решительно одёрнула юбку и поднялась на ноги. — Дай мне бинты, Тони.

— Не обижайся.

— Дай мне бинты! — крикнула она, вспомнила, что рядом спят миссис и мистер Хайнц и смущённо поджала губы.

— Обещаешь, что не будешь обижаться?

— Обещаю, — сдалась Фелиция.

Она вышла на улицу и направилась в свою комнату. Одна из девушек, за которыми подглядывала Фелиция, стояла, прижавшись спиной к закрытой двери номера, и курила. Фелиция прошла мимо, опустив голову.

Ночью ей приснился патефон и Джо-Джон-Джейк. Он сидел на кровати, а она пела для него, щеголяя обнажённой грудью. Самодовольная улыбка играла на его губах. Фелиция легла под него, чувствуя запах бренди и табака. Ни на одно мгновение она не усомнилась в том, что делает. Стыд и отвращение пришли лишь утром, когда сон отступил, вернув её в реальность.

— Всё ещё дуешься на меня? — спросил Тони.

— Не на тебя, — призналась Фелиция.

Он рассмеялся и отпустил какую-то шутку. Она улыбнулась.

— Здесь есть озеро, — осторожно предложил Тони.

Фелиция смерила его внимательным взглядом и согласно кивнула. Вода была тёплой и Фелиция хотела искупаться.

— Отвернись, — попросила она, стягивая платье. Белый пеньюар скрывал почти всё тело.

Фелиция вошла в воду и, обернувшись, позвала Тони.

— А ты хорошо плаваешь! — похвалил он.

Они заплыли почти на середину озера. Фелиция снова вспомнила свой сон. Яркое солнце и хорошее настроение разрушили пелену страха и отвращения, пережитых утром. Фелиция вспомнила девушку, которую видела в прошлую ночь. Опять вспомнила свой сон и подумала, что со стороны это выглядит совершенно иначе, чем снизу. Она подняла голову и посмотрела на далёкий берег. Мышцы устали, принося странное тепло.

— Тони! — позвала Фелиция, испугавшись, что не доплывёт. — Тони, кажется, у меня кончаются силы!

— Не бойся, — голос его прозвучал совсем рядом, вернув уверенность.

Фелиция выбралась на берег и, тяжело дыша, повалилась на траву. Тони лёг рядом, бесстыдно разглядывая полные груди под намокшей тканью.

— Ты такая красивая, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать её.

Фелиция улыбнулась, не открывая глаз. Дыхание Тони было свежим, а губы мягкими. Фелиция попыталась сравнить этот поцелуй с тем, который видела в прошлую ночь.

— Давай ещё раз, — предложила она.

Новые чувства понравились ей. Почему же в прошлый раз всё было иначе? Может быть, виной всему был не поцелуй?

— Тони?

— Да?

— Помнишь, ты спрашивал меня, занималась ли я этим?

— Ну?

— А ты? Ты это уже делал?

— Конечно.

— И с кем? — она ответила на его поцелуй, чувствуя, что с каждым разом начинает получаться всё лучше и лучше.

— Была здесь как-то одинокая певичка, — Тони положил руку на её грудь.

— И как?

— Хочешь попробовать?

— Я не знаю, — Фелиция почувствовала, как Тони развязывает её пеньюар. Вспомнила свой сон, как пела с обнажённой грудью. — А та певичка… — осторожно начала она. — У неё был хороший голос?

— Не знаю, — он освободил её грудь и теперь любовался, щурясь от яркого солнца.

— Вот у меня хороший голос, — сказала Фелиция.

— И что? — Тони улыбнулся. — У меня тоже хороший голос, — он загорланил какую-то песню.

Этот поступок вернул Фелиции отвращение, которое она чувствовала в это утро, вспоминая свой сон. Что она делает? Почему уступает этому мальчишке? Ради чего?

— Отойди от меня! — закричала она, спешно прикрывая грудь.

— Ты чего? — опешил Тони. Фелиция поднялась на ноги и надела платье.

Назад они шли молча. Постояльцы, за которыми наблюдала Фелиция, съехали, и она пошла убирать их номер. Запах бренди и табака выветрился, но от простыней пахло потом и бурной ночью.

— Мерзость, — скривилась Фелиция.

Она отнесла постельное белье в прачечную и бросила в тёплую воду. Где-то в груди снова заклокотало отвращение. Руки уже привыкли к хлорке, но как долго она собирается заниматься этим?

Фелиция попыталась вспомнить песню, которую подслушала в прошлую ночь. Спев первый куплет, она сравнила свой голос с голосом девушки. В памяти всплыл поцелуй. Страстный и нежный. Затем кровать. Всплески золотистых локонов на подушке. Согнутые в коленях ноги.

— Тебе помочь? — предложил Тони, заглянув в прачечную.

Фелиция не ответила, вспоминая, как он разглядывал её грудь. Чем он был лучше Джо-Джона-Джейка?

Следом за Тони вошла его мать и скрипучим голосом пожаловалась, что у неё болит спина. Старик управляющий уехал за продуктами, взяв с собой Тони, и Фелиция осталась за главного. Она сидела на скамейке, запрокинув голову, подставляя солнцу лицо. Блестя и переливаясь в его лучах, подъехал новенький «Линкольн». Одёрнув подол платья, Фелиция пошла встречать нового постояльца. Он был молод и просто сверкал каким-то лоском. Его французский акцент подкупал. Фелиция смотрела, как он идёт в свой номер, а в голове кружила лишь одна мысль: «Он едет в Чикаго! В Чикаго! В Чикаго!» Дождавшись вечера, она зашла к нему. Как его звали? Жак? Жан? Жульен?

Почему с годами ей всё сложнее вспоминать эти имена?

— Так ты хочешь стать певицей? — спросил он. Фелиция смутилась и кивнула. — Это не так просто, как кажется.

— У меня хороший голос.

— У многих хороший голос, — он смерил её серьёзным взглядом и неожиданно предложил поехать с ним.

— С тобой? — Фелиция вспомнила Джо-Джона-Джейка.

— Что-то не так?

— Да был тут один… — она замялась, но её новый друг понял всё без слов.

— Не бойся. Я ничего не потребую с тебя за проезд.