Ты так хотел, как я боялась. Интим. Безвиз. Ревю

Виолетта Лосева

Если знакомые считают тебя красивой и неприступной и спрашивают тебя «Как дела?», а потом, не дождавшись ответа, начинают говорить о другом, если мужчина, который пытается ухаживать за тобой, не решается прямо сказать, чего же он хочет, если родные жалеют тебя, считая, что при твоей внешности и уме, ты могла бы блистать, но вместо этого жизнь тебя сломала… то, рано или поздно, ты все равно задумаешься, кто еще виноват во всем этом, и, наверняка, найдешь кого обвинить.

Глава 4. Середина 90-х. «Нужно быть полным идиотом»

Утром Женя проснулась с нормальной температурой. Слабенькая и капризная, она сидела в кроватке и жалобно хныкала, в то время как Виктор, под какие-то прибаутки, пытался ее накормить.

Лена на кухне провожала в школу Леночку. Слышно было, как она обычным энергичным голосом командовала:

— Бутерброды съешь после второго урока. Нине Павловне скажешь, что я не приду на собрание, может быть папа придет, или на следующей неделе зайдем. Скажешь, что у нас Женечка болеет. Из школы — сразу домой. Через дорогу переходи осторожно, поняла? Нет, ты все-таки, допей чай.

— Ну как вы тут? — спросила Лена, заходя в комнату к Виктору и Жене, — Еле выпроводила эту красавицу.

— Шесть ложек съела, — доложил Виктор, отставляя тарелку.

— Ну и хватит пока. Это понятно — после такой температуры — у нее нет аппетита.

— Ну вот мы уже и улыбаемся, — Виктор наклонился к Жене.

— Витя, ты сходишь к Леночке на собрание сегодня в шесть? — спросила Лена, как ему показалось, нарочито нейтральным голосом.

— Да, конечно, — торопливо согласился он, — я с работы пораньше уйду, забегу домой, куплю по дороге все, что нужно, и — в школу. Без проблем.

— Окей, ну собирайся, а то опоздаешь.

Прощаясь с ним в коридоре, Лена, как будто нарочно, держалась от него в двух-трех шагах, словно ожидая — как же он сегодня уйдет. Как обычно, чмокнет в щеку? Или махнет рукой? Или просто бросит «пока»? Она пытливо смотрела на него, а Виктор, боясь что-то испортить каким-нибудь одним жестом или словом, топтался на пороге и не мог уйти.

Видя, что он не знает, что ему предпринять, Лена смущенно засмеялась и сказала:

— Ну ладно, я разрешаю меня поцеловать.

С радостью он прижал ее к себе и почувствовал, как она льнет к нему каждой частичкой своего тела, а рот жадно ищет его губы. Когда они поцеловались, он, испытывая резкое желание остаться, торопливо одной рукой начал гладить голую спину под халатом, и почувствовал, как она задрожала от его прикосновения.

— Ты опоздаешь, — прошептала Лена.

— Не опоздаю.

Они любили друг друга, стоя в тесном темном коридоре, среди вешалок и детской одежды и Лена изо всех сил стискивала зубы, чтобы не вскрикнуть.

— Я приду сегодня пораньше, — шепнул он, — уложим девчонок и…

Он целовал ее на прощание десятками маленьких легких поцелуев — в нос, в щеки, в глаза, а жена, радостная и с новым блеском в глазах, выпроваживала его на работу:

— Про собрание не забудь, неотразимый мужчина…

Проходя мимо главной площади города, которая совсем недавно из площади Октябрьской революции превратилась в Майдан Независимости, глядя на залитый солнцем Крещатик и слушая хрустальны звон фонтанов, Виктор решил, что проблемы, как таковой, не существует. Наверное, он и в самом деле изменился, если Лена это почувствовала. Ведь и до Анжелы у него были другие женщины, но Лена никогда об этом не говорила.

Он вспомнил, как неделю назад, еще до болезни Жени, они с Леной предавались любви, вспомнил, как она ласкала его, и поразился — неужели она уже и тогда что-то знала? Ни разу за последние четыре месяца ему не показалось, что Лена хоть о чем-то догадывается. Или она узнала что-то совсем недавно? Или до какого-то момента ей было все равно? Или терпела?

Его желание, слава Богу, не иссякало, и, возвращаясь от Анжелы, он честно выполнял свой супружеский долг, не считая это долгом, а просто испытывая совершенно естественное в его случае желание — спать с собственной женой. Где-то подсознательно он чувствовал, что Лена не может без мужчины, и, если он будет ссылаться на занятость или усталость, она, с ее темпераментом, будет искать ему замену. Как минимум, именно так ему казалось. Он понимал, что для Лены семья имеет огромное значение, но чисто биологическое желание тоже никто не отменял. Прощая себе свои интрижки, он допускал, что Лена тоже может найти кого-то — хотя бы для забавы.

«Нет-нет, я не могу отпустить от себя такую женщину. Мы счастливы — и днем, и ночью. Что я ищу? Что мне нужно? Я же обожаю ее!» Перед глазами у него всплывала сцена их стремительной любви в коридоре. Руки у него вспотели, как будто он опять резко захотел прижать ее к себе.

«Нужно быть полным идиотом, чтобы искать что-то новое. Анжела влюблена в меня, но… это же несерьезно! Она должна справиться! Я сам должен ее оттолкнуть, чтобы не мучать. В ее возрасте, с ее внешностью, она не затоскует. А нам с Ленкой детей растить нужно, да и… Чего нам не хватает?»

Жмурясь от яркого солнца, Виктор шагал по яркой улице, и те, кто видел его со стороны, могли думать, что идет вполне преуспевающий и вполне удовлетворенный мужчина. Красивый. Молодой. Стройный.

Девушки поглядывали на него, но он, вия эти заинтересованные взгляд, не думал с досадой «поздно, девочки, на меня смотреть», а рассуждал вполне спокойно, убеждая, прежде всего себя: «Нет уж, милые, мне всего хватает. С такой женой, как у меня, мне уже не нужны ваши раздевающие взгляды и манящие улыбки. Мне всего хватает. Даже с избытком…»

Войдя в офис, который фирма арендовала на время, пока сделают ремонт в специально купленной «под офис» квартире, Виктор привычным взглядом окинул скромную обстановку нескольких небольших комнат. Среди потертых шкафов, деревянных стульев, конторских столов новая оргтехника слегка резала глаз.

Молоденькая помощница директора заученным привычным движением делала копии на Ксероксе, который был гордостью офиса.

— Morning, — поприветствовал Виктор Олю и подмигнул ей.

— Морнинг-морнинг, — Оля произнесла это с интонацией, с которой ворчливые люди говорят «доброе то оно доброе, но…», и кивнула головой в сторону кабинета шефа.

— Спрашивал?

— Нет еще. Но уже у себя. В плохом настроении сегодня. Вожжа под хвост.

Все сотрудники всегда удивлялись Олиной болтливости. «Ты пойми, — учил ее Виктор, — Секретарь должен обо всем знать, но помалкивать».

«Не учите меня жить, — снисходительно отзывалась она, — Вы тут все — с бору по сосенке, неизвестно откуда пришли, а я — по специальности»

Она, действительно заканчивала техникум по делопроизводству.

Виктор не переставал удивляться, из каких разных областей люди пришли в бизнес. Куда ни повернись, в любой фирме можно было встретить сотрудников, ранее связанных и с педагогикой, и с медициной, и со спортом, и с инженерным делом. Бизнесу нигде не учили, поэтому каждый осваивал азы как мог, опираясь только на собственную настоящую или мнимую предприимчивость.

Все занимались, в принципе, одним и тем ж: покупали по низкой цене, продавали — по более высокой. Разница была лишь в том, что одни продавали жевательную резинку и сигареты, а другие — паровозы и самолеты. Некоторые, при этом, прикрывались спасительными фразами, типа «без наших поставок завод бы уже остановился», а другие прямолинейно заявляли: «При наших законах деньги валяются просто под ногами, нужно только нагнуться и взять»

И нагибались. И брали довольно успешно.

— Олечка, вы можете удовлетворить мой зуд?

Из своего кабинета вышел директор фирмы. Главный босс.

— Это смотря в каком месте зудит, Дмитрий Николаевич, — ответила Оля, не отрываясь от своей работы.

«Ну и язык, — подумал Виктор, кивая шефу.

— Позвони в любой банк, в валютный отдел, и узнай курс на последних торгах.

— Газеты читать нужно, Дмитрий Николаевич. Сто тридцать шесть ровно.

— Умница! Падает?

— Да.

— Это хорошо для нас, — Шеф удалился назад в свой кабинет, потирая руки.

Виктор «сел на телефон» и не отрывался почти до трех часов дня. Его работа, в основном, была на телефоне и факсе — найти продавца, найти покупателя, найти товар, проанализировать цену, провести предварительные переговоры. Инженерное образование Виктора вполне позволяло ему хорошо справляться с такими обязанностями.

Прижимая к щеке телефонную трубку, Виктор с удовольствием наблюдал за Олей — рыженькая, хорошенькая, с ямочками на щеках, в короткой белой юбке и открытой блузке, она была классическим секретарем — даже ее походка была игриво-деловитой, а с лица не сходила улыбка.

Глядя на ее туго обтянутые юбкой бедра, Виктор с досадой подумал: «Сколько бы у тебя ни было женщин, всегда найдется еще одна, способная тебя взволновать»

Оля волновала всех, но без эксцессов. Ей говорили: «Тебя все хотят». Она смеялась, покачивая бедрами: «Это полезно!».

Пытаясь поставить папку с бумагами на полку, висящую над головой Виктора, она случайно толкнула его бедром.

— Ой, извини,

— Ничего-ничего, мне приятно, — рассмеялся Виктор.

— Приятно? Ну тогда сядь как сидел. Я сейчас снова туда полезу. Еще раз будет приятно.

«Ну и язык, — второй раз за день подумал Виктор.

Впрочем… Оля много и бойко говорила, но подробности ее жизни мало кто знал. Иногда за ней заезжал на весьма неновом «Москвиче» какой-то приятель — гораздо старше ее. Но это было нечасто.

Чаще ее подвозил домой кто-нибудь из сотрудников, и на шутливые просьбы пригласить на чашку кофе, она весело отвечала: «А мне мама не велит… Мужиков водить домой…»

Несмотря на кажущееся легкомыслие, Оля была очень смышленой, быстро всему училась и входила в курс дела. Она могла часами хихикать и шутить, но, когда доходило до каких-то серьезных заданий, на нее можно положиться.

У Виктора с ней сложились веселые дружеские отношения с привкусом легкого флирта. Он иногда приносил ей какой-нибудь мелкий подарочек — шоколадку, авторучку — она шутя целовала его, а когда он пытался обнять ее или прижать к себе, Оля делала круглые глаза — «Я шефу пожалуюсь!»

Никто не знал наверняка, есть ли у нее какие-то отношения с шефом. Директор заигрывал с ней так же, как и все. Она так же шутливо отбивалась от его ухаживаний при всех, и ходили самые противоречивые мнения насчет их отношений наедине. Одни говорили: «Оля ни одних „штанов“ не пропускает. Хорошая девушка. Жаль только, что никому не отказывает».

Другие, наоборот, махали рукой — «да тут больше болтовни, чем реальных отношений».

Она шутливо соглашалась и с тем, и с другим.

— Олечка, я сегодня чуть раньше уйду, — сказал Виктор, — если позвонят из Челябинска, запиши все, что скажут, и напомни, что мы работаем только с валютой. То есть цены пусть сразу же говорят в валюте. Поняла?

— За ранний уход — пять долларов, — пошутила Оля.

— Рассчитаемся! — Виктор махнул рукой и вышел на улицу.

В середине дня его утреннее спокойствие пошатнулось. Мысли об Анжеле постоянно приходили в голову. «В конце концов, если я могу любить одновременно двух женщин, то… почему бы и нет? Лена не будет ничего знать. Я буду осторожнее. Анжелу все устраивает. Зачем что-то менять?»

Но внутренний голос шептал ему, что долго так не протянется. Он не видел Анжелу неделю — с тех пор, как заболела Женя. Как-то все просто получилось. Лена позвонила ему в офис и сказала, что заболела дочка. Он позвонил Анжеле, обрисовал ситуацию, и она все поняла правильно. За неделю она только один раз позвонила ему на работу и спросила, как Женя себя чувствует.

Сейчас, когда Женьке стало лучше, он, казалось бы, должен был бегом бежать к Анжеле. Но вместо этого он ходил по магазину и поглядывал на часы, чтобы не опоздать на собрание. «Может она уже и не позвонит, — думал Виктор, — тогда все само собой сойдет на нет. Хочу я этого? Наверное, хочу, чтобы все решилось без меня». Он чувствовал себя очень неуютно.

Однако, сидя на родительском собрании и рассеянно слушая речи учительницы об учебе и поведении тридцати двух первоклассников, в надежде услышать хоть что-то конкретное о Леночке, он то и дело мысленно возвращался к Анжеле. «Прямо какое-то затмение на меня нашло, — думал Виктор, — Я же люблю ее. Я жить без нее не могу.»

— Извините, я выйду позвонить на пять минут.

Стараясь не производить шума, Виктор вышел в школьный коридор, и почти бегом сбежал по лестнице вниз.

Телефонная будка стояла возле дороги, и он почти не слышал зуммера.

— Анжела! — крикнул он, когда на противоположном конце провода, взяли трубку.

— Да, я слушаю, — тихим шепотом ответила она.

— Как у тебя дела? Почему та не звонишь?

— Вы ошиблись, — Анжела положила трубку.

Виктор снова набрал номер.

— Анжела, что происходит?

— Послушай, — зашептала она, — не звони мне пока. Соседи нажаловались отцу, что ты ко мне приходил. Он чуть не убил меня.

— Как?

— Ну не в прямом смысле, конечно. Витя, он на меня так орал. Я хотела из дома уйти. Послушай, не звони мне пару дней. Я сама позвоню.

«Каменный век, — злобно скрепя зубами, Виктор вышел из телефонной будки, — Неужели она в восемнадцать лет должна кого-то спрашивать, с кем ей спать?»

Виктор говорил, как бы, не себе, а воображаемому собеседнику, стараясь убедить его в своей правоте, но внутри он чувствовал, что ни одному отцу, даже самому современному и незакомплексованному, что женатый мужчина спит с его дочерью у него же в доме. «Бедная девочка».

Как же хотелось ему сейчас все бросить и бежать за Анжелой, забрать ее с собой и больше никогда не расставаться!

Но куда идти?

Как быть с Леной?

А дети?

На что жить? Здесь — работа, квартира, друзья…

Виктор даже вздрогнул.

Идет по улице человек. И руки его свободны. Но опутан он такими цепями, так накрепко связан, что не вырвешься. Не вырвешься из этого плена условностей, долга, жалости…

Когда Виктор подошел к школе, чтобы вернуться на собрание, он увидел, что родители уже расходятся.