Спасенная демоном. Становление личности

Вилли Энн Грей (2024)

Я совсем не помню своего детства. Когда-то у меня была семья. Но что произошло, когда мне было пять, и как я оказалась в цирке, словно удалили из памяти. Цирк — место радости и веселья для всех, кроме актеров. Страх, боль, мучения — это все, что я помню об этом месте. И когда красавчик принц забрал меня оттуда, я без лишних слов пошла за ним. Даже то, что он оказался демоном — ничуть не испугало, ведь со мной он был добр. Но зачем я понадобилась демону? Возможно, за этим кроется нечто большее.

Глава 2. Анабель (Бель)

«Я влюбилась. Точно влюбилась», — правда, я не знала, что это точно значит, но старшие рассказывали мне что такое любовь. И когда я увидела высокий, крепкий силуэт, возвышающийся над ненавистным мне мистером Кроу, то сразу почувствовала себя спокойнее: весь страх и тревога исчезли, как будто растворились в воздухе. Мужчина показался мне сказочным принцем, настоящим защитником, воплощением силы и бесстрашия. Он был словно создан для того, чтобы стать щитом от всего плохого и недоброго, что может встретиться в этом мире.

«Это ведь и есть любовь? Верно? Да, это она. Точно она», — думала я, смотря на своего спасителя.

Какая девочка не мечтает встретить сказочного принца? Я смотрела на него, и у меня внутри было тихое восхищение. Он был не просто сильным — в нём было что-то ещё, что я не могла объяснить. Его тёмные волосы, коротко стриженные, подчёркивали уверенность, а взгляд, такой спокойный и серьёзный, говорил, что ему не страшны никакие угрозы. Когда-то мама читала мне сказки на ночь о злых драконах, ворующих юных дев, и рыцарях, их спасающих. Маму плохо помню, а вот сказки остались в памяти. Наверняка этот молодой мужчина с красивым, мужественным лицом был тем самым рыцарем. По крайней мере, для меня он им стал. Ведь он сделал то, что не делал раньше никто другой, — защитил меня от самого злого и противного человека в мире.

Я не слушала разговор с мистером Кроу, думая о своём. Но всё же одна фраза привлекла моё внимание:

— Съем её, говорят, девственницы на вкус очень сладкие, — сказал молодой мужчина, и мне вдруг стало вновь страшно.

«Съест? Как это съест? Разве люди едят людей? Как это возможно? Быть такого не может. Это точно какая-то шутка».

А потом мистер Кроу назвал его демоном. Демоном! Кровь застыла в жилах от ужаса.

«Разве демоны бывают такими красивыми?» — сопротивлялась во мне наивная маленькая девочка, верящая в чудеса. — «Нет, конечно, не бывают». Мысли метались с места на место, пока я во все глаза смотрела на моего спасителя. Или будущего убийцу? Хмм…

Тем временем он ударил мистера Кроу, из-за чего тот отключился. [Ну и ладно, вот совсем не жалко. Так ему и надо, этому старому злому хрычу.] Затем он повернулся и посмотрел на меня своими синими, невероятно яркими, как сапфир, глазами.

— Нереальные. Разве могут быть глаза у человека такими яркими, — подумала я, заворожённо глядя в очи своему спасителю.

— Так, я и не человек, — ответил он со смешком.

«Упс, я это вслух сказала?» — лицо сразу залил румянец от смущения, а потом до меня дошёл смысл его слов, и стало опять страшно, очень страшно. «Демон, всё-таки демон».

— Вы и правда меня съедите? — прошептала я.

— Если бы действительно хотел тебя съесть, то не разговаривал бы. У меня нет привычки разговаривать со своей едой, — сказал он и слегка улыбнулся.

Сердце сначала замерло, а потом начало предательски биться в груди, выбивая какой-то сумасшедший ритм, от которого я сама не знала, куда деваться. «Какая красивая улыбка, точно как у принца», — мелькнуло у меня в голове, и я не смогла удержаться, сама улыбнулась ему в ответ. В тот же миг щёки залил румянец смущения, и я поспешно опустила глаза, уставившись себе под ноги.

В голове не укладывалось: он демон, но ведь именно он вытащил меня из этой страшной ситуации, защитил от настоящего зла. Значит, он не может быть плохим. Ну и пусть будет демоном. Демон, что не может быть рыцарем? Ещё как может. А вот рыцари злыми не бывают, а значит, и бояться его не стоит.

Улыбка на лице мужчины стала ещё шире, и он, поднимаясь, сказал:

— Пошли, маленькая птичка, поедешь со мной. А то действительно съем.

Я, как загипнотизированная, встала и пошла за своим спасителем, даже не задавая вопросов. Хотя их было куча: «Куда? Зачем?» — неважно. По ходу дела разберусь, лишь бы не передумал и не оставил меня здесь.

Оставаться в цирке не было ни малейшего желания. В нём я жила лет с пяти, и каждый день был настоящей пыткой. Что было до этого, я практически не помнила. Память сохранилась лишь короткими, редкими урывками. Я смутно вспоминала своих родителей. Например, то, как мама пела мне колыбельную, — голос у неё был чудесный. Тогда она мне казалась самой красивой женщиной на свете, но сейчас я едва ли смогу её описать: волосы у неё были цвета меди, а глаза золотисто-карие, как расплавленное золото.

Отца я запомнила ещё меньше. Кажется, я редко его видела. То ли он не жил с нами, то ли часто был в разъездах. Внешностью я пошла в него: такие же каштановые волосы и зелёные глаза. Помню, что у отца была короткая борода, которой он всегда меня царапал, когда целовал. В детстве я ждала и ловила моменты, когда он приезжал. Как только папа переходил порог дома, я бежала к нему наперегонки с братом, и он ловил нас обоих, крепко целуя каждого. Помню, как смеялась, когда он подкидывал меня вверх, ловил, целовал и заново подкидывал.

Ещё больше, чем подкидывания, я любила кататься у него на плечах. Папа часто усаживал меня на плечи и долго-долго бегал по дому или двору, делая вид, что он лошадка, и забавно крича: «Иго-го!» А я ему подыгрывала и отвечала: «Но-но-но». Иногда к нам присоединялся брат, и уже он сидел на плечах у отца, а меня папа подхватывал на руки, и все вместе мы смеялись от радости и восторга.

Брат, у меня был брат. На удивление, его я запомнила лучше всех, даже лучше родителей. Он был старше меня на несколько лет, но мы с ним всё время проводили вместе. Иногда дрались и ругались, конечно, но это не мешало мне ходить за братом хвостиком, а ему быть моим защитником. Он всегда говорил: «Ты моя сестричка, тебя доставать могу только я, а если кто-то другой только попробует обидеть, то ему несдобровать».

И я точно знала, что так и есть: он защитит, спасёт и поможет. Помню, как однажды соседские мальчишки начали его задирать и издеваться. Их было трое, а брат один. Они были старше его и крупнее. Парни схватили брата и начали насмешливо бить по пятой точке. Он отбивался, как волк, но силы были не равны. Мне было года три-четыре, я сначала растерялась, не зная, что делать, а потом так сильно разозлилась, схватила палку и побежала в атаку на парней-хулиганов. Я громко кричала и размахивала своим оружием, кажется, кому-то даже больно досталось.

Пареньки так опешили, что отпустили брата и ушли. Навряд ли я их напугала, но и бить четырёхлетнюю девочку никто из них не собирался, так что проще было ретироваться. Иногда мне кажется, что брата мне не хватает даже больше, чем родителей.

Что произошло после моих пяти лет и почему я оказалась сиротой в цирке, я не помню. Как ни старалась, память как будто бы заблокирована, чёрное пятно. Но внутри оставалось чёткое ощущение, что их больше нет в живых. Как бы ни было грустно, я научилась с этим жить, воспринимала то время как красивую и нереальную сказку, лишних надежд не питала. Во многом этому поспособствовало то место, куда я попала. Цирк «Шапито» — место радости и веселья, где все смеются и получают удовольствие. Все, кроме актёров.

Несмотря на то, что я попала сюда совсем крошкой, расслабляться мне не давали. За слёзы и ошибки наказывали. Гимнастика и акробатика мне нравились. У меня явно были к ним способности, собственно, поэтому меня и начали обучать этому ремеслу. Тем не менее даже они превращались в ад. Ежедневные занятия, от которых ломило все мышцы, растяжки до боли, тренировки на пределе возможностей. И всё было бы ничего, если бы меня не ругали и не наказывали за каждый промах, хотя я очень даже неплохо справлялась.

Наказания бывали разные — от лишения еды до побоев. Со временем я привыкла, конечно, и отточила мастерство так, что ошибок практически не было. Но лучше не стало. Атмосфера была очень недружелюбной, я не чувствовала любви и понимания от слова «совсем». Тренер постоянно придумывал мне всё новые и новые акробатические элементы, трюки, от которых я не только рисковала надорваться, но и разбиться, упав с высоты, или того похуже.

Кроме того, я сидела на жёсткой диете. Точнее сказать, меня просто морили голодом, потому что акробаткам разрешено есть мало и только определённую пищу, иначе будет сложно выполнять все те трюки, которые от меня требовались.

В общем, появление Рена было для меня как появление Мессии, дающее надежду на спасение из этого ада и лучшее будущее.

____

Сначала мы ехали в карете. В это время я даже слова боялась сказать, чтобы не спугнуть удачу, только смотрела в окно, хотя взгляд то и дело возвращался к моему принцу. А потом мы вышли из кареты, и он открыл портал. Было очень страшно, я ведь никогда не перемещалась раньше таким образом. А ещё слышала, что если сделать что-то неправильно, то переместиться можно по частям.

Но мужчина взял меня за руку и сказал:

— Не бойся, птенчик, ты же смелая, это совсем не страшно.

Я сжала его руку крепче, задержала воздух в груди, закрыла глаза, стараясь не бояться, чтобы не разочаровать спасителя, и шагнула вместе с ним. А потом раз — и всё закончилось. Это было быстро, я ничего не почувствовала.

— Вот видишь, умница, говорил же, что не страшно.

В груди сразу стало так тепло. Я почувствовала гордость за свою смелость, а также радость от такой заботы. Раньше никто и никогда не обращался ко мне так ласково. Я широко улыбнулась и пошла дальше за своим героем.

Мы пришли в огромный красивый замок, как в сказке. Хотя в сказке замок был бы наверняка белым и воздушным, а этот был из чёрного кирпича. Да и воздушным его назвать сложно — скорее, он походил на неприступную крепость. Но я никогда в жизни не видела такой красоты, поэтому застыла с невероятным восторгом в глазах.

— Вы здесь живёте?

— Да. Нравится?

— Невероятно! Вы точно принц! Ой… — сказала я снова вслух и смущённо замолчала.

— А ты очень смышлёная малышка, — сказал он, рассмеявшись.

— А что я буду здесь делать? Зачем вы меня забрали? — решилась я наконец-то задать волнующий меня вопрос.

— Учиться, птенчик. Мне понравилась твоя смелость и упрямство. А также невероятная лёгкость и пластичность. Ты боец, и из тебя выйдет прекрасный воин. Согласна? Будешь тренироваться, чтобы я тобой гордился?

Мои глаза загорелись, в груди разлилась гордость и желание стать лучшей. Это мой шанс на другую жизнь, и я обязательно им воспользуюсь. Чтобы он мной гордился, чтобы не пожалел о том, что спас меня.

«И чтобы влюбился», — мечтательно добавила маленькая девочка в душе.