Вовне. Том 1. «Нея»

Виктор Хурбатов (2019)

Что это? Книга? Плейлист? Управляемый сон? Видения монаха? Никто не знает. Про что она? Про то, что андроиды в 2095 году отказались подчиняться людям, потому что поняли, что у тех тоже нет души? Про ответственность и про то, что за всё надо платить? Про миры, которые создает наш мозг каждую секунду внутри и снаружи? Да, про всё это и про что-то еще. Что она с вами сделает? Удивит, когда киберпанк завернется в психологическую драму, а потом — в интеллектуальную фантастику? Заставит задуматься (или поспать) на «умных» главах? Даст изнутри понять чувства оставленных и потерянных? Или отправит искать собственную дверь с вывеской «Вовне»?

Монах/22.09.2095

«Монастырь. Обычно мы просто сидим с закрытыми глазами и следим за своим дыханием. Часами. А мастер — она просто ходит вокруг нас с бамбуковой палкой и следит за брэйннетом каждого, чтобы мы не начали думать о чем-то действительно важном.

Это вообще невеликая идея — взять в аренду вершину горы (как ее местные называют? Кэтчкэнар?) рядом с заброшенным карьером, построить буддийский храм и учить просветлению за оплату в размере «сколько не жалко».

Сейчас наша Сталиньиян, как мы меж собой ее называем, придумала особую пытку. Мы сидим в центре водохранилища на маленьких плотах. Со стороны это, наверное, кажется чем-то мистическим. Но нам не до чудес — пара неловких движений, и плот сбросит тебя в суровую зеленоватую реальность. Мастер восседает на центральном плоту и кричит на тех, кто замечтался о настоящей жизни. Что дальше? Полетим на марсианские рудники осваивать дзен каменоломни? Или нас отправят на Солнце ради дзена пепла?

— Коля, вернись на Землю!

Зачем это всё? Я все еще пытаюсь отыскать, где в моем теле живет мой разум. Я понимаю, что нигде не живет (и, кстати, моя бывшая была бы с этим согласна), но теперь я должен это прочувствовать как-то по-особому. Может, я смогу найти и своего потерянного друга?

— Томас, инхэйл-эксхэйл, — слышу я окрик на плохом английском.

Да дышу я, дышу, куда я денусь. Дышу. Это странное действо — думать о дыхании. Твоя душа как будто переселяется из головы в живот и не понимает, для чего все эти страхи и обиды. Дышу. Через какое-то время дыхание завораживает меня, как барабаны старого рока. Среди сильных долей вдохов и выдохов я слышу слабые доли тишины, через которые, как через входные двери театра во время концерта, можно услышать отраженные отзвуки гармонии.

— Томас, бриф!

В этот миг мир как будто ставится на паузу, что-то важное откуда-то с окраины моего мироздания растет и долетает туда, где еще нет слов. Не надо слов, пусть это чувство еще побудет само собой. Но нет, в голове все вспыхивает и хочется смеяться. Я понял. Как же я мог быть так глуп всё это время? Никто не переселяется ни в какой живот. Там нет ничего.

И тут я не выдерживаю и теряю равновесие, с руганью погружаясь в мрачные пучины этого озера. Всё так глупо, и оттого еще смешнее.

Выныриваю, хватаюсь за плот.

Стоп. Какая-то важная мысль стучится из другой комнаты моего сознания. Что-то важное, что я хотел вспомнить. Но не могу нащупать в потемках эту дверь. Только пульсирующие звуки ударов…»

Михаил проснулся оттого, что ребенок на заднем сиденье ритмично стучал ногой по его креслу. Мамаша зашикала на маленького хулигана, и тот успокоился, посчитав задачу по привлечению внимания выполненной.

«Качканар? — мысль из сна вынырнула в реальности, как жадно вдыхающий воздух начинающий пловец. — Старый город возле бывшего рудника? Я, вроде, слышал про это место».

Кажется, это была первая зацепка за многие годы. Корнеев часто думал о том, что многие его сны должны были иметь какие-то черты, маленькие нюансы, по которым он смог бы найти исполнителей главных ролей. Он включил на брэйннете сервис, позволяющий прогуляться, а точнее пролететь по всем уголкам мира. Возле Качканара действительно был буддийский храм, доступный для видеоэкскурсий. Михаил сделал заказ и дрон устремился в небо.

Полет по построенному на склонах гор городу едва ли мог показаться удовольствием для пассажиров автомобилей и зрителей видео с дронов — пространство было скомкано, как лист бумаги, отчего «вперед» почти всегда становилось «вперед-вверх» или «вперед-вниз».

Большинство зданий были в солярном стиле, который часто применяли в тех населенных пунктах, где нельзя установить систему искусственного климата. Слегка блестевшие дома отражали неиспользованные для прогрева солнечные лучи, отчего город даже в пасмурную погоду выглядел светлее, чем он был на самом деле. Кто-то называл это иллюзией, а маркетологи строительных компаний — «эффектом “солнечного зайчика”».

Было много неорастений, выведенных когда-то ради их повышенной способности превращать углекислый газ в кислород. Но коммерчески успешными они стали только после того, как биологи научились менять гены, отвечающие за их окраску.

Сиреневые ели, голубые тополя, розовая трава газонов — это стало настоящим бедствием земных мегаполисов, пока власти не начали вводить единый стиль для каждого города. И вот дрон летит мимо ультрафиолетовых парков с вкраплениями серого, и кажется, что здесь готовятся временно принять статус столицы моды. Хотя пара красных елок то тут, то там подсказывала, что в Качканаре тоже есть желающие выразить свой протест даже длине видимой глазу световой волны. Или это настоящие цвета города, которые пробиваются из глубины?

Михаил смотрел на летящие рядом с дроном автомобили, пассажиры в которых спали, ели и даже целовались.

«Еще немного соединенных одним транспортным пучком историй жизни, чьи линии через пару секунд разлетятся по разным романам. Герои со своими мотивациями, миссиями и конфликтами. Им кто-то проспойлерил, что в конце все умрут, но они продолжают верить, что это просто глупая шутка, пока не увидят последнюю страницу с тиражом, рейтингом книги, а потом и обложку с отзывами каких-то людей».

Впереди-внизу показались водохранилище и высокая гора, где росли деревья 1.0, окрашенные природой в недизайнерские цвета. Дрон вылетел с берега и на бреющем полете проследовал над озером куда-то, где должны были быть ясные ответы на туманные вопросы.

Под крылом беспилотника зашуршала многоцветная осенняя рябь. Он нырнул вглубь и оказался над каменистой тропинкой среди леса, аляповато раскрашенного, как детская раскраска с цифрами. Дорожка вела вверх к скалистой вершине, там показались первые постройки. Начинало темнеть, но дрон уверенно облетал сумрачные деревья и торчавшие из земли глыбы.

Остановился у бело-красных обветшалых ворот и завис в воздухе.

«Перейти к ручному управлению?» — на экране всплыло сообщение.

Да/Нет.

«Да», — виртуальная кнопка зажглась и растворилась.

Михаил попробовал покрутить картинку из стороны в сторону. Освоился довольно быстро, правда, дрон чуть не ударился о каменные ворота. Он хотел перелететь преграду, но в этот момент створку распахнул молодой мужчина в нежно-кораловом одеянии и, дружелюбно улыбнувшись, рукой пригласил внутрь.

Дрон неуверенно влетел на территорию монастыря. Среди осколков скал стоял трехэтажный бело-зеленый дацан, окруженный невысокими постройками. Михаил полетел за монахом, который что-то говорил про историю храма, но почти все его слова тонули в несущихся над вершиной горы потоках воздуха.

Открылась дверь, и камера показала аскетично украшенный зал, в котором на вечерней медитации сидели монахи. Возможно, кто-то из них был персонажем его сна. Михаил, от волнения едва справляясь с управлением, облетел и постарался посмотреть в их лица, надеясь по одному из них что-то понять. Но это были просто лица. Светлые, добрые, но важной для него информации не содержавшие. Или он должен был просветлиться, чтобы ее увидеть?

Дрон замер и слегка повернулся в сторону, только когда монах у двери махнул ему рукой. Михаил попробовал полететь к лестнице, пытаясь показать, что хочет подняться на второй этаж. Дежурный пошел за ним, но шепотом сказал: «Хорошо, но там ничего особо интересного». И действительно, на втором этаже была небольшая комната с бумажными книгами, планшетами и древним видеопроектором. Можно было ожидать, что тут будут какие-то религиозные святыни, статуи или горящие благовония, но нет, помещение скорее напоминало библиотеку, чем лавку оккультных побрякушек.

Михаил выключил изображение и посмотрел в потолок космолета. Пустота. Казалось, что кто-то играет с ним и картинка с дрона передает не больше, чем нужно. Он мог бы поехать туда, пообщаться с этими людьми и найти героя сновидений. Но это всё не сейчас и даже не потом, а после того, как найдет Блашиховски.

Сигнал с внутреннего экрана дал понять, что нужно вернуться к сервису. Он включился и направил дрон на первый этаж к выходу. За открывшейся дверью уже темнело, и монахи гасили один за другим фонари на территории храма. Беспилотник остановился у ворот, повернулся к дежурному и попытался изобразить поклон. Буддист понял его жест, улыбнулся и поклонился в ответ.

Внезапно ворота открылись, и на территорию монастыря вошли несколько монахов с рюкзаками и сумками. Один из них снял капюшон и поклонился дежурному. В этот момент тяжесть выплывшего из небытия воспоминания как будто вдавила Михаила в кресло. Это была она, это была та девушка, которую кто-то ругал в его сне за дзен-садизм! Он повернул дрон в ее сторону, и она подняла голову к нему. Слышны были голоса других монахов.

— Опять беспилотник.

— Только мешают, отдачи никакой.

Михаил смотрел на нее, а она смотрела в него. Сквозь камеру, сквозь тысячи километров и ночную тьму. Туда, в самую глубину, где всё начинается, где из пены нейроимпульсов каждую секунду рождаются его страхи и надежды. Туда, где он не был Михаилом Корнеевым, и туда, где ему нечего было сказать. Туда, где он брел в одиночку по каменистой долине, оставляя после себя только отпечатки событий и шлейф из разрушающихся воспоминаний. И туда, где в горном мраке он завис в ночном небе.

— Вроде, один новичок в прошлом месяце пришел после видеоэкскурсии.

— Да он свалил через неделю.

Михаил не мог понять, это она была немного другой, чем во сне, или это его память присоединилась к отделу сновидений в бунте против хозяина. «Сталиньян» покрасила волосы, и что-то было еще…

Девушка протянула руку и дрон медленно и смиренно, как покорный ворон, спустился на ладонь. Секунда, и свинец непонимания в ее глазах сменился радугой улыбки. Второй раз за день он увидел, как сквозь тьму внутри и ультрафиолет на поверхности пробивается красный. Если бы из этой улыбки можно было сделать слово, то это было бы «ярадатебеявсёпонимаючтобынислучилосьявсегдабудурядом».

А потом она повернулась и со всего размаха бросила дрона в каменную стену ворот. Картинка вспыхнула белым светом и погасла.

Михаил пару минут просто смотрел в пустой экран, на котором высветились слова, так и не заставив себя в них вчитаться. Кто-то ходил рядом по салону, кто-то что-то говорил, но ощущение, парализовавшее его сознание, ушло только тогда, когда он понял, что ему звонит Джэй.

— Привет… — она не дождалась ответа. — Привееет, ты выглядишь уставшим. Опять тяжелые сны? Я, кстати, прогнала твою проблему через новую психологическую нейросеть.

— Дай угадаю, — он устало посмотрел на виртуальную камеру. — Ничего серьезного. Больше отдыхать. Проветривать помещение перед сном.

— Почти, — она помолчала, просматривая на внутреннем экране рекомендации. — Еще своевременно проходить медобслуживание. Я записала тебя на завтра.

— Это не тема врачей, пока я не начну слышать голоса, резать вены или делать еще что-то понятное им.

— Эй, собери себя, или как там говорят? — она улыбнулась, пытаясь стряхнуть с него задумчивость.

— Джэй, — он посмотрел на спавшего рядом соседа и понизил голос. — Мне иногда кажется, что это не сны. Что это истории жизни настоящих людей. И я не знаю, как я с ними связан… Да, это звучит как-то глупо. И страшно. Но я хочу найти тех, кто мне снится.

Джэй промолчала. Он так и не понял, от удивления или потому что набирала на внутреннем экране номер психиатра. Вспомнил, что на Луну летел рядом с помешанным на снах Николаем, и, кажется, теперь должен занять его место в очереди на лечение.

— Тяжелый перелет, террористы, похороны друга, космолетное питание в таблетках, — из них двоих в этот момент только она ощущала почву под ногами.

— Джэй, я…

— Ты просто измотан…

Оба почти вместе замолчали, несколько секунд ждали, что другой что-то скажет. Михаил не мог решиться. Нет, он не готов, не тут, не среди всех этих людей. Нельзя ставить под угрозу ту, кто ценит его — кто знает, что эти Блашиховски могут сделать?

— Извини, я хочу поспать, — соврал он, надеясь, что без близкого контакта ее способность распознать ложь не настолько сильна.

— Да-да, конечно — она многозначительно посмотрела на Михаила. — Пусть тебе приснится что-то умиротворяющее. Рассвет на морском пляже, романтичная музыка, красивая девушка… в фате…

Михаил улыбнулся.

— Что-то меня это не сильно умиротворяет. Давай пока не будем о женитьбе, я хочу разобраться со своими ночными демонами.

— Конечно, потому что с ангелочками я уже сама разобралась — соседские близняшки согласились бросать перед нами лепестки роз.

— Джэй, у людей брак — немного больше, чем церемония. Всё, пока, целую, — он выключил экран.

Ей удалось исправить его настроение, но эти как бы шутливые разговоры досаждали всё больше. Чтобы иметь основание и дальше откладывать решение, он снова начал думать про вчерашних террористов и запросил приложение, которое выстраивало его сны в куски цельных сюжетов, поискать упоминание о Блашиховски.

«Найдено… 6 снов». Программа показала ему, что некоторые из них были связаны временной линией, и он попросил последний перед сценой в больнице.