Капризное счастье существования. Свободные трёхстишия

Виктор Гаврилович Кротов

Стихи, вошедшие в эту книгу, написаны с 1972 по 1984 годы. Самый неустойчивый, самый раздёрганный период жизни автора, когда счастье – или видимость его – мелькало перед ним то в том обличье, то в этом, сменяясь переживаниями трудными и болезненными. В эти пёстрые времена целительно было хоть на мгновение ощутить самоценность бытия, которой учит жанр трёхстишие. Почувствовать, что как бы ни была капризна жизнь, в каждом из её прикосновений есть искорка чуда.

Мои края

Мне довелось побывать во многих российских краях — и по любознательности, и по необходимости. Быть туристом я никогда не любил, любая командировка тоже превращалась в кусочек жизни. Всегда хотелось стать незаметным, чтобы люди не обращали на тебя особого внимания и оставались такими, как всегда. Растворение в окружении — в природе или в людях — всегда мне очень много давало. В 1973—1980 годах, когда были написаны стихи, входящие в этот цикл, это меня ещё и лечило от слишком личных пережи-ваний.

Но главное даже не путешествия. Они были лишь расширением тех мест, сельских и городских, где мне действительно довелось жить, много или мало. Тех мест, которые становились по-настоящему родными.

* * *

Надел старую телогрейку и сапоги.

Вышел размеренным шагом

под лихорадочный лёгкий снежок.

* * *

В моих краях

даже летний зной замешан на прохладе,

даже великая сушь помнит о дождичке.

* * *

Вечерний Суздаль.

Бугры крепостного вала.

Мальчики, играющие — в богатырей?

* * *

Вот ещё один город

пройден, высмотрен, общупан,

чтобы казалось, будто я его знаю.

* * *

Горбатые сугробами тротуары.

Улицы, искалеченные несколотым льдом.

Взгляды, устремлённые под ноги — под ноги.

* * *

Разглядываю,

разглаживаю взглядом просторы.

Словно глажу родную ладонь.

Воспоминание пятого класса

Играли на переменке: «Сыщик, ищи вора!..»¹

О, эта жестокость малорослых мучителей

в школьных закоулках!..

* * *

Заснеженная тайга. Уральские горы.

Лесник на лыжах, подбитых оленьей шкурой.

В Москве ждут пирожки с яблоками.

* * *

Голуби падают с крыш

тяжёлыми серыми хлопьями.

Непогожая жизнь городов.

Полтинник

Кладу свой нетяжкий груз

на санки мордовской мадонны,²

старой и нищей.

* * *

Не мне быть судьёй своей родне

или защитником во что бы то ни стало.

Мне — помнить и любить.

В булочной

Противник простеньких счастьиц

млею от удовольствия, услышав:

а бородинского сегодня не берёте?

* * *

Вчера — международное совещание,

сегодня — овощная база.

Фигуры русского перепляса.

* * *

По железобетонному карнизу новостройки

парочка голубей расхаживает так,

словно вчера встречалась на Дворце Дожей.

Закат

Золотисто-древесные разводы.

Листик фиолетовой тучи.

Красная брусничина.

* * *

Десять минут

постоять во дворе детства,

десять лет не виденном.

* * *

Под толстым слоем земли

нашел стёклышко последнего секретика

с потускневшей серебрянной бумажкой.³

Зима. Мороз

День — как объятие самой радости.

Куда же подевались люди?

Пустынно и грустно.

* * *

Ветхий автобус

почти плывёт по российской грязи,

воображая себя кораблем.

Пастораль

Пёстрое стадо коров и овец.

Луг, берёзовая роща.

Только память городская.

* * *

Сентябрьский тополь —

воздушное жёлтое озеро,

плоскими каплями стекающее на землю.

* * *

Терпеливые деревья

по колено в осенней грязи.

Что ж, им не вытаскивать из неё ноги.

* * *

Насквозь прозрачная роща,

серый мартовский снег,

непонятное небо.

* * *

Что собрать в этом ландышевом лесу?

Букетик белоствольных берез?

Забираю на память.

* * *

Ваше Сиятельство Солнце!..

Ваше Превосходительство Гора!..

Ваше Величество Море!..

* * *

Пью утренней душой

солнце, растворённое в небе, —

обжигающий зимний напиток.

* * *

Весна играет в зимнее «замри».

Заледенели разливы.

Припорошены прогалины.

* * *

Весело и больно смотреть

на поэтесс и философов, метущих улицы

в золотой опадающей Москве.

* * *

Что это за мягкий пакет, мама?

А, ты сюда собираешь белую шерсть,

расчёсывая нашу любимую собаку…

* * *

Слава славянскому слову,

способному на чудеса,

великому в прошлом и в будущем…

Утром

Спит село Тимашёво

вокруг церкви

с покосившимися крестами.

Примечания

1

«Сыщик, ищи вора» — школьная игра (как сказали бы сейчас, ролевая), завершавшаяся наказанием проигравшего: щелбанами и пр.

2

В Потьме, через которую я ездил на свидание с отцом, сидевшим в лагере, у московского поезда дежурили женщины с санками, чтобы перевезти багаж через посёлок к местному поезду. Эта услуга стоила полтинник — немного для москвича, но заметный заработок для местных.

3

«Секрет» — так называлось детское развлечение (оно изредка встречается и сейчас): положить в ямку красивые бумажки или что-то ещё, закрыть стёклышком и засыпать так, чтобы только ты знал, где это находится.