Сила тока

Виктор Борисович Ракшин, 2020

В книге отображена непростая судьба человека, который в силу непредвиденных обстоятельств, в том числе и во время войны, в мирное время и на зоне попадал в такое положение, из которого, казалось, уже не выбраться, но всегда ему удавалось выкарабкаться буквально с того света и назло всему он не зачерствел душой, не обозлился на весь мир, а наоборот, оставался весёлым и добрым человеком, от чего создаётся впечатление о его сильном складе ума и огромном терпении. Всем, кто отдал свою жизнь в борьбе с фашизмом, посвящается!

Глава 5

Два дня провели ничего не делая, валялись на пляже, купались, играли в карты.

25 июня Оська опять проснулся рано, не спалось, в голове кружили мысли что вот он сегодня, как все новобранцы тоже стал таковым. Призовётся в Красную армию. Как гордо он сегодня будет сидеть за столом в честь его проводин, сердце взволнованно билось. Время шло медленно. До восьми часов сходил до Камы, утро было ясным и тёплым, решил идти домой. Вошёл в дом, мать с Катькой уже встали. Мать гремела кастрюлями у печки, Катька надевала чулки сидя на кровати. Какая-то она вся не уклюжая, подумал Оська. Вроде бы с лица и ничего, но что-то в ней было такое, какое не должно быть в молодой девушке. Толи её измотали скитания и сиротство. Всегда молчаливая и настороженная, как пугливый заяц. Оська подошёл потрепал её по пышным волнистым волосам, вот и опять втянула шею, насторожилась, били её что ли, ничего она никогда не рассказывала.

Он сел за стол, спросил у матери: «завтракать-то будем?» Мать, не отрываясь от кастрюль ответила: «Есть вчерашняя варёная картошка, да вот сейчас натолкла свежего зелёного лука (называли этот салат луковая соль) да кружка кислого молока (простокваша)». «Ну ставь на стол тогда» — сказал Оська. Катька тоже села за стол. «Иди хоть морду сполосни, — не со злобы сказал Оська, — а то вся сонная». Катька молча встала, пошла к умывальнику. Ели молча, каждый думал о своём. Тишину нарушила мать:

— «Ося, а чо уйдёшь и больше не придёшь домой-то?».

— «Как это не приду, отпустят собрать вещи наверное, да и проститься, не знаю я вообще-то».

Услышали, как хлопнула калитка, в сенях кто-то потоптался и постучали в дверь. «Входите» — крикнул Оська. Дверь открылась в дверях нарисовался с довольной улыбкой «Прыщ». — «Ты чо это так официально», с усмешкой сказал Оська.

— «То всегда как оголтелый залетал, что с тобой?»

— «Дак «Фаза», то есть Ося, ты ведь у нас теперь военный человек, с тобой надо уважительно».

— «Иди к черту, садись ко столу», пригласил Оська. «Прыщ» прошёл сел рядом с Катькой, та слегка отодвинулась.

— «Ну здравствуй Лёня, — сказала Оськина мать, — как мама у тебя? Не хворает? А то ведь месяц назад еле отходили её говорят всё на нервной почве, доведёт её до гроба ваш отец».

— «Не говори, тётя Настя, горе с ним одно, не убивать же его. Так-то он мужик ничего пока трезвый, а вот как выпьет, как будто его подменят, откуда столько злости берётся. А мама вроде ничего, оклемалась, блины печёт, вот сказала иди пригласи Осю, а то уедет в армию и не увидимся». Оська засмеялся:

— «ну вы даёте, чуть ли не медали на меня повесили».

— «А чо, — сказал «Прыщ», — не каждый день друзей в армию провожаем».

«Прыщ» есть ничего не стал. Спросил: «ну что, пойдём на блины то?»

— «Пойдём, пойдём, — ответил Оська, — а «Фикса» то чего?»

— «Фикса» сказал вчера, что придёт к тебе в девять часов, гармошку сказал, чтобы смазал». Оська славился на всю округу самым лучшим гармонистом. Любой праздник без него и его гармошки не обходился, ну а танцы, там и говорить нечего.

— «Даа, — ухмыльнулся Оська, — вы и вправду готовите мне проводины, чтож погуляем как говорится, режь последний огурец. Кстати мам, как у нас со спиртным дело обстоит?»

— «Пойду к Никоноровне, в долг обеспечит, она доверяет».

Никоноровна, снабжала самогоном половину посёлка, заядлым выпивохам не давала, чтобы не конфликтовали с их жёнами, за это её уважали.

Ещё мать сказала, что у них на работе, а работала она прачкой при общественной бане от судоремонтного завода, отоваривали на той неделе. Дали трёх кур, яйца два десятка да масло четыреста грамм.

Отоваровку от завода производили раз в квартал, что было не плохим подспорьем.

— «Мам, ещё! Много не зови, так посидим узким кругом».

— «Ладно сынок», — ответила мать.

«Ну что Лёха пошли к тебе на блины, а то тётя Аня обидится».

Встали, пошли к выходу, вдогонку мать Оськи крикнула: «Привет передайте Аннушке, пусть заходит».

Шли молча. Тут «Прыщ» дёрнул Оську за руку:

— «Слыш «Фаза», а если я в месте с тобой затеряюсь среди вас, лишь бы в поезд сесть, а там уже прокатит».

— «Ты что, сдурел, нас наверное офицеры да солдаты будут сопровождать, не стадо ведь. Если увидят, тогда тебя, и меня вместе с тобой за заднее место взгреют, так что выбрось это из своей дурной башки».

Подходя к бараку «Прыща» из далека, увидели, как два мужика, схватив друг друга за грудки громко матерились, один из них был отец Лёньки. Бегом подбежали, растащили по сторонам. Второй был сосед с первого этажа, тоже алкаш, Плюснин Егор, прозвали его по фамилии «Плюс-минус».

— «Что у вас тут происходит?», — заорал Лёха. «Плюс-минус» весь красный выдавил:

— «Он крыса вонючая, у меня из поленницы вчерашнюю заначку умыкнул и выжрал всю, когда только увидел, что я её туда заныкал». На земле валялась пустая бутылка. Лёнька зло глянул на отца, тот икнул:

— «А я чо, мог бы сам угостить, а то прячет».

— «Я его всегда угощаю, хоть последним, но угощаю».

— «Пошёл домой спать, больше, чтоб я тебя не слышал». Настроение было испорчено.

Блины ели с неохотой. Тётя Аня молча сидела и качала головой из стороны в сторону, отец захрапел в соседней комнате. «Спасибо тётя Аня, пойду я, надо собираться». «Я с тобой Оська». Тётя Аня перекрестила Оську и сказала: «Береги тебя бог».