Тихий охотник

Виктор Амиров, 2021

Тихон Пушкин, офисный работник, отправляется в командировку в небольшой уральский город и сознательно идет на неминуемую гибель, когда пытается поздним вечером спасти девушку от нескольких бандитов. Однако Вселенная, как потом скажет Тихону ее представитель, «любит чудаков», возвращает его в наш мир и наделяет способностями, о которых он сначала и не подозревает. И тогда Тихон решает потратить дополнительную жизнь на поиск и ликвидацию бандитов в этом городе, который станет для него родным.

Тихон. А вместо сердца — пламенный мотор

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца — пламенный мотор.»

Песня «Марш авиаторов»

Я вышел в еще пустой двор и почти сразу услышал детское всхлипывание.

Из-за дерева выглядывала заплаканная девочка, испуганно смотревшая на здорового бульдога. Пес стоял с разинутой пастью у соседнего дерева: там сидел на нижней ветке и изредка жалобно мяукал серо-рыжий котенок.

— Щас он его сожрет! — Хозяин пса, толстый подросток, развалившийся на скамейке рядом, заржал. — Ты его хоть кормишь, а то тощий какой-то!

Я почувствовал жар, ударивший в лицо, мелькнули почти одновременно две мысли: «Ей страшно, очень страшно, а не убежала! Ах ты ж гад!»

— Как зовут котенка? — Я подошел сзади к девочке, присел.

— Пушок. — Она испуганно вздрогнула, повернула заплаканное лицо. — Дяденька, а вы его спасете?

Я подошел к дереву, снял дрожащий комочек и передал девочке. Она схватила его и сразу бросилась бежать.

Пес развернулся ко мне, рыкнул и тут же попятился назад.

Я подошел к уроду. Что же с тобой делать, тварь ты этакая?

— Собаку забрал, намордник надел, быстро свалил.

— А то что будет? — Урод на скамейке напрягся, надулся.

— Неправильный ответ. — Я подождал и от всей души влепил ему пощечину. Крепкую, хорошую, настоящую.

Урод завалился на бок, схватился за щеку, испуганно прикрылся руками.

Пес на всякий случай отбежал подальше.

— Намордник надень. Собаке и себе. — Я повернулся и пошел дальше.

— Правильно, так и надо учить. — Меня остановила женщина. — Совсем обнаглели. У него папаша такой же, он тоже с этой псиной расхаживает, еще и палку длинную носит, и даже специально битой ее называет.

Через несколько минут я шел по той самой, вчерашней дорожке между парком и Дворцом культуры, поглядывая вбок, высматривая то место, где все произошло.

Оказывается, вдоль этой «главной» дорожки и столбы с фонарями имеются, вот только света в них вчера не было.

На одной из примыкающих дорожек стояли металлические ограждения с надписью «Горсвет», захватывая часть кустов слева и справа, внутри на раскладных стульчиках сидели и курили двое мужчин в спецовках.

— Потерял чего? — Один из них заметил, что я стою и разглядываю все вокруг.

— Да смотрю, чего вы делаете. — Я махнул рукой по сторонам. — Кабель крысы погрызли?

— А по морде? — лениво сказал второй электрик, даже не повернувшись.

Нормально, вроде настоящие.

Я вышел к клумбе перед Дворцом культуры, присел на серый гранитный бортик. Вновь представил вместо цветов бассейн, струи воды. Только теперь я не фантазировал, а скорее вспоминал фотографию из той книги. Мне даже опять почудилось, что я чувствую на лице мелкие брызги. Я осторожно, едва касаясь, погладил цветы — влажные, полили с утра.

Больше всего я опасался, что дверь «Глобуса» будет просто закрыта. Но нет, вот только Анны не было.

— Добрый день. Я вчера здесь с Анной пообщался, — я замялся.

— И вам доброго дня. Она… заболела. — Из-за стола приподнялась полненькая брюнетка. — Я могу вам чем-то помочь?

— Да нет, спасибо, Мария, пока не надо, — я прочитал ее имя на табличке. — А она в медсанчасти? — Других больниц я просто не знал.

— Да… Только к ней сейчас никого не пускают… — Мария не очень удивилась.

— Ага. Ну, пусть поправляется. Маша, а книжный магазин, который здесь раньше был, он что, совсем закрылся или переехал куда?

— Точно не скажу, но есть еще, почти в конце Майской. Тот или другой, не знаю, но работает.

Я поблагодарил, вышел на улицу. Жива та девушка.

Ну вот и дела нарисовались на ближайшие дни: девушку проведать, книгу вернуть, и тех подлецов… распылить бы на молекулы…

Я шел по Майской улице, по ее центральной аллее, бегло посматривая по сторонам. Народу было мало: жарко, будни, начало дня. Наверное, вечером, когда жара схлынет, наступят сумерки, зажгутся фонари и многочисленные рекламные вывески, здесь будет полно праздношатающихся. Бродвей. Еще и пятница сегодня.

Вывеску «Книги» я увидел издалека, и в этот момент у меня зазвонил телефон. Как назло, телефон застрял в кармане: «Да подожди ты, сейчас достану…»

— Алло, Тихон, ну как ты? — Это был Никита. — В порядке? Я тут машину обкатываю, могу и тебя по городу покатать! Ты где?

— Привет! — Я как раз задумался, где эта самая медсанчасть, как туда добраться? — Я на Майской! Магазин «Книги».

— Знаю его. Буду через десять минут, УАЗ, зеленый, Патриот. Ты там внутри подожди, посмотри-почитай чего-нибудь!

— Добрый день вам. Ищу книгу «История города в рассказах и фотографиях».

— Надо же, как прорвало сегодня! — Продавщица всплеснула руками. — Вы сегодня второй, кто ее спрашивает. Нету такой, уже проверяла.

Книга! На «моей» раненой книге обложки нет! Значит, обложка где-то в парке? И не где-то, а именно там! Кто-то ищет книгу. «А вы не припомните, кто у вас покупал эту книгу? Нет, у нас такая не продавалась». Куда дальше? Библиотека! Читательская карточка, Тихон Тимурович, да, запоминается сразу.

— Молодой человек, книга, наверное, старая? — Старичок придержал меня за руку. Я кивнул.

— Так вы на базаре посмотрите, завтра-послезавтра базарные дни. Там люди много чего разного продают, вдруг повезет?

Я увидел в окно подъехавший УАЗик, вышел. Никита помахал рукой, жестом показал на заднее сиденье, внимательно посмотрел на мое лицо.

— А Форд где?

— На «америкашке» я на подменке был. А Патриот — это постоянно, это личный. — Никита слегка похлопал по рулевому колесу. — Я сейчас тут кое-чего модифицировал, вот, проверяю. А в медсанчасть зачем, вроде целый? — Он оглядел меня.

— Так ты же сам про медосмотр говорил.

— Да, дело нужное. Пушкин, паспорт с собой? Ну, ты как, обживаешься? По городу походил? Что видел, что слышал?

— По парку шел, видел, как трое велосипед никак поделить не могли. По магазинам походил, в библиотеку заглянул. В кафе сосиски ел, вкусные, четыре штуки. Гром слышал поздно вечером, крепко шарахнуло!

— А что за велосипед в парке? — Он глянул на меня в зеркало заднего вида.

Я рассказал.

— Блондин, говоришь? Похоже, Конек-Горбунок, — Никита усмехнулся. — Да есть тут у нас один шустрый паренек. Коньков железных любит за собой увести — велики, мопеды. Безобидный, в общем-то. Потом на базаре стоит, все время в одном месте, типа продает. Ни одного не продал. У кого что пропало, сразу туда на базар идет. А железо любит. Говорят, на механика учился, сбежал, скучно стало теорию учить.

— А почему называется медсанчасть? — Я глядел по сторонам: мы ехали по небольшим зеленым улочкам с невысокими, в основном двух-трехэтажными домами. — Не больница, не поликлиника?

— Военные строили, давно, все время говорили — медсанчасть, название прижилось.

Медсанчасть оказалась на окраине.

— Ну, давай, медосматривайся. — Никита высадил меня у ворот, показал, куда идти.

Я только сейчас увидел, что стандартная надпись PATRIOT на задней двери УАЗика сделана по-русски: ПАТРИОТ. Подошел, постучал по буковкам. Неплохо, неплохо…

— Заметил? Это мне ребята с машзавода сделали. — Никита похлопал по машине. — А то название «Патриот», а буквы натовские. Я через час подъеду, ты, если что, в скверике погуляй!

Я держал в руках новенькую медицинскую карту с приложенным к ней «маршрутным листом»: номер кабинета, врач, следующий номер… Но сначала у меня было дело поважнее. Справочное бюро было рядом с регистратурой.

— Доброго дня вам. Посмотрите, пожалуйста, состояние больной. Светлова Анна.

— А вы кто ей будете? — Тетенька глянула на меня поверх очков.

— Вчера первый раз ее увидел, там, где она работает. — Я не знал, что говорить, и поэтому стал говорить правду.

— Ага. Большой, значит, коллектив, и беспокоятся все. — Она нашла запись в журнале. — Состояние тяжелое. Но стабильное.

— А в каком она отделении? Пройти можно?

— Нельзя. — Она сняла очки и внимательно посмотрела на меня. — Тяжелое, но стабильное. Все будет хорошо.

Никогда ранее обычный медосмотр не вызывал у меня такого интереса. «Нормальное», «здоров», «а вот это и от погоды может быть, не беспокойтесь».

— А вместо сердца — пламенный мотор! — Доктор похлопал меня по спине.

— В смысле? — Я медленно, с тревогой повернул голову.

— Шучу, песня такая есть, старая, советская! — Доктор усмехнулся, протер очки.

— Нам разум дал стальные руки-крылья, — пробормотал я, — Наш острый взгляд пронзает каждый атом, наш каждый нерв решимостью одет. «Гимн истребителей».

— Верно, — с некоторым удивлением и уважением произнес доктор. — Вообще-то «Марш авиаторов», но «Гимн истребителей» тоже неплохо звучит!

Никита подъехал через час, спокойный, довольный, увидел меня на скамейке. Я встал, он махнул рукой: посидим немного.

— Здоров? Годен? — Он задорно улыбнулся и, посерьезнев, спросил: «А ты бумажку с адресом вчера нигде не потерял?»

— Может, потерял, не смотрел особо за ней, мне ж она ни к чему теперь. А что?

— Да нашли ее… в неудачном месте.

Я забеспокоился. Точно! Я ее в библиотеке доставал, адрес для читательской карточки диктовал, потом в книжку засунул!

— Чем место-то неудачное? — Я уже знал, что это за место.

— В том месте вчера мужика грохнули, — негромко ответил Никита и посмотрел на меня.

Я помнил, что это было за существо, там, в парке. Не было там людей. Кроме девушки…

— Постой, а ты-то откуда все это знаешь? — Я насторожился. Действительно, про сам случай он мог уже услышать от кого-то, может, в местных новостях чего было, но про записку как?

— Один мой хороший знакомый сыщиком работает. — Никита помолчал, подождал, пока мимо медленно пройдет человек в больничной пижаме. — Да я ему как-то на рыбалке сам про эту же квартиру «химмашевскую» говорил, мол, вожу гостей туда-обратно. Утром встретились, он и спросил про квартиру.

— Про адресок понятно, а потом и про мужичка этого рассказал? — Я откровенно ухмыльнулся. — Хорошему знакомому, с которым на рыбалку ездит, служебными делами поделился? Совсем-совсем случайно утром встретились? Ну-ну. — Никита, ты меня обратно до площади подбросишь? — Я привстал. — Ко мне еще вопросы есть?

— Тихон, ты не сердись, — тихо сказал Никита и развернулся ко мне. — В общем, мент я, бывший, опер… Да и не секрет это никакой, в отделе кадров же все написано… Конечно, он не стал бы первому встречному языком теребенькать.

— А тебе, бывшему сослуживцу, значит, натеребенькал? — Я еще немного поддел его. Кстати, он для меня здесь — первый встречный.

— Ночью в парке у Дворца культуры Мухомору башку разбили, вдребезги. Местный авторитет, порядочная сволочь. Да сегодня-завтра во всех местных новостях про это расскажут, это уже и не секрет.

— Оксюморон, — вставил я.

— Что? — не понял Никита.

— Сволочь, и одновременно порядочная. Оксюморон.

— Мы его давно пытались взять, когда я еще там работал. — Никита пропустил мимо ушей мой «оксюморон». — Скользкий, гад, никак не ухватить. В общем, мой знакомый мне об этом рассказал и про бумажку с адресом.

— Никита, мне подумать надо, где я мог обронить. Рекламная пауза. — Теперь я откинулся на скамейке, закрыл глаза.

Мне нужно понять смысл жизни. Ну, хорошо, буду проще: мне нужно понять смысл моего существования на, например, месяц. И желательно поконкретнее.

Почему на месяц? Есть у меня какое-то беспокойство, неясность по поводу себя. Иелларихону я, конечно, не поверил, сказочный персонаж, но что-то меня все равно тревожит…

Первое: найти остальных уродов, напавших на Светлову. И прекратить их существование. Желательно во всех формах. Кстати, у одного рука сломана.

Второе: По возможности вычислять и других подобных и делать с ними то же самое.

Третье: книга. Ведь не в одном же экземпляре ее напечатали.

Я мысленно отошел в сторону, поглядел на этот план. Ну, во-первых, уже есть конкретика, во-вторых, другого плана нет.

Вот с вычислением мерзавцев могут быть неясности: думаешь, мерзавец, а все наоборот. Думаешь, у него велосипед тащат, а это он сам воришка. А Никита, похоже, знает местную флору и фауну.

Я незаметно покосился не него. Он сидел, чуть наклонившись, разглядывал камешки на дорожке.

Я встал, медленно пошел по дорожке. «Боксер» не шелохнулся.

Так, теперь нужна нормальная легенда, которую я расскажу Никите, потом в милиции, хорошая такая легенда, чтобы только по ней, и ни шагу в сторону.

Я командировочный, был в библиотеке, пил чай — все подтверждается, есть читательский билет — захотел вечером отлить, город не знаю, решил найти укромное местечко в парке. Чистая правда. Стоп, библиотека здесь вообще не при делах, не вмешиваем Арину Родионовну, какая разница, просто гулял по городу. В парке отлил, увидел четверых мужиков, затем девушку, похожую на ту, которая работает в турагентстве, «Глобус», видел ее там днем. Чистая правда. Услышал-увидел, как ее схватили, потащили в сторону, бросился туда, закричал. Получил от одного из них по башке, молния сверкнула, гром был — то ли на самом деле, то ли у меня в голове. Очнулся утром в парке, в другом месте. Эти уроды ко мне спиной стояли, навряд ли узнаю, вроде у одного нож в руке. Девушка за ними была, видела меня или нет — без понятия. Да и вообще, естественно, не знаю, это тот самый случай, или вашего Мухомора в другом месте парка и в другое время раздолбали. Место покажу, помню. Почему в милицию не заявил? Так всю смелость на хулиганов потратил. Утром в турагентстве был, узнал, что девушка в больнице. Имя-фамилию в турагентстве запомнил, сейчас спросил — говорят, жива, лечится. Ну и успокоился на этом. Очень много чистой правды.

Конец ознакомительного фрагмента.