Невеста Жнеца

Виктория Стрельцова, 2022

Наступили темные времена. На улицах города орудует преступник, которого прозвали Жнецом. Хель – единственная, кто выжил после его нападения. Что остановило убийцу? Жалость или холодный расчет? И какая роль уготована Хель в этой мрачной пьесе? Кто она на самом деле: хищник или жертва?

Глава 2

— Теренс, — воскликнула я, врываясь в пятую комнату для допросов, — ты не работаешь на этаже дознания, — скрестила руки на груди. — У тебя нет допуска, — напомнила я ему.

Теренс Хоукинс кажется и вовсе был не рад меня здесь увидеть. Неужели и правда думал, что буду прохлаждаться на больничной койке, пока по улицам города в поисках новой жертвы рыскает Жнец?

— Хельга, — выдохнул он и тут же умолк. — Миссис Хоукинс, — поправил сам себя, чем жутко меня разозлил. Правильный до скрежета зубов Теренс едва ли мог себе позволить называть меня по имени при посторонних, — у вас сегодня выходной. Ваше здоровье…

— Мое здоровье в норме, — перебила мужа, выхватывая из его рук кипу документов. — Я допрошу Стива Мэйтона самостоятельно. ВЫ, — выделила намеренно, перенимая его манеру общения, — можете быть свободны.

Стив, до этого молча наблюдавший за нашей перепалкой, вдруг произнес:

— Кажется, сегодня не ваш день, — усмехнулся он, глядя на Теренса. — Эта миссис предпочитает брюнетов.

Теренс Хоукинс нахмурился. Кажется, его лицо зачерствело. Он непроизвольно запустил пальцы в светлую шевелюру, взъерошил идеально уложенные по последней моде волосы и, наградив Стива удушающим взором, направился к двери.

— Имей ввиду, Мэйтон, — бросил он через плечо, прежде чем переступить порог комнаты допросов, — в этот раз тебе не удастся избежать контакта с Оком.

— Кажется, он имеет на тебя виды, Хель, — непринужденно произнес Стив, стоило только Теренсу скрыться в узких коридорах этажа.

Я театрально закатила глаза. Кто только тянул его за язык?

— О, ещё как, — ответила я, чувствуя, как злоба невидимой рукой сжимает мое горло, заставляет дышать чаще. — Теренс — мой муж.

Во взгляде Стива мелькнуло удивление… и разочарование. Или мне просто показалось?

— Итак, что на этот раз? — осведомилась я, желая, как можно скорее, прекратить обсуждение мой семейной жизни.

Стив Мэйтон тут же помрачнел.

— Боюсь, в этот раз без Ока не обойтись, — вздохнул парень, скручивая цепь, сковывающую его тощие руки. Только сейчас я заметила, насколько сильно похудел Стив с момента нашей последней встречи. Под его глазами залегли темные круги — результат бессонной ночи. А то и нескольких.

Сердце в груди забилось быстрее, и я почувствовала, как мои внутренности скручиваются в тугой узел от страха.

— Так что, миссис Хоукинс, у вас два варианта, — натянуто улыбнулся Стив. — Бежать из города как можно скорее или… — парень умолк, размышляя над чем-то, — сделать невозможное.

Ладони вспотели от волнения, и я провела ими по мягкой ткани моей юбки. Око — машина дьявола. Оно пробирается в глубины сознания, постепенно вытаскивая из памяти самые скверные мысли, секреты и тайны. Оно высасывает все то, что человек пытается утаить, причиняя ему при этом нестерпимую боль.

— Мне некуда бежать, — заметила холодно. Голос непроизвольно дрогнул.

Стив подался вперед, но уже через пару секунд откинулся на спинку стула, потупив взор.

— Я не хотел втягивать тебя, Хель, — сказал он, потирая тыльной стороной запястья лоб. Цепи противно зазвенели, напоминая о том, почему мы оба здесь. — Если бы пять лет назад я не сказал глупость, ты бы уже давно с чистой совестью отправила меня к Оку, а после и в Непроглядье, — усмехнулся Стив.

Непроглядье… От одной мысли об этом месте по спине шел холодок. Стоя на пороге я всегда ощущала животный страх и едва сдерживала слез. Оттуда еще никто не возвращался прежним. Немудрено. В Непроглядье царит тьма. Невозможно и пальцы на руке разглядеть. Все звуки тонут во мраке, едва сорвавшись с губ. Преступники блуждают там, лишенные зрения, слуха и голоса. Медленно сходят сума в тишине и темноте. В Непроглядье нет усталости, голода, жажды. И я не знаю, хорошо это или плохо.

— Хель, — пальцы Стива едва коснулись моего локтя, вырывая из мрачных дум, — ты меня слышишь?

Я кивнула.

— Сделаем перерыв, — отрешенно произнесла я, поднимаясь со стула. — Продолжим после обеда, Стив.

— Надеюсь, Хельга, ты сделаешь правильный выбор. Меня спасать не нужно. Спасай себя, — произнес парень. Его слова ударили в спину, словно кнут.

Разве можно спасти того, кто уже мертв?

Работа в отделе кипела. Сотрудники сновали по коридорам, вежливо приветствуя меня скупыми улыбками. Кажется, после исчезновения сестры они боялись говорить со мной. Старались как можно скорее ускользнуть, не терпели моего общества. Даже пять долгих лет ничего не исправили. Время лишь все усугубило. Или всему вина — я? Сестру все уже давно похоронили и лишь я по сей день собираю крупицы, чтобы восстановить картину того рокового дня, когда видела ее в последний раз.

Пять лет назад

Квартира на Блэк-стрит

— Дорогая, ты в порядке? — Мой голос звенит в тишине пустой квартиры.

Я заглядываю на просторную кухню, где в полумраке поблескивают за стеклом огни ночного города. Обхожу по периметру гостиную. В камине все еще трещит огонь, после того как мы с сестрой накануне вечером распаковали порошок из магазина «Бытовая помощь». Кто бы мог подумать, что даже в имитации камина с помощью пригоршни магии можно развести огонь? «К черту дымоход», — гласил слоган на серебристой упаковке, которая теперь смятая валялась на журнальном столике. Там же остались пара пустых бокалов, перепачканные алой помадой. Я же, в отличие от сестры, предпочитала нюдовые оттенки.

Голова болела, а в глазах до сих пор плясали разноцветные мушки. Мы должны были вернуться из городского паба до полуночи, но задержались до трех часов ночи. И теперь мое тело твердило мне одно злополучное слово: «зря».

— Эй, дорогая?

Я заглянула в гостевую спальню. Кажется, сестра отправилась спать туда. Я же улеглась на диване, прикрыв босые ноги мягким пледом.

Никого.

Проклятье, да куда же она подевалась? Уж не отправилась ли к жениху? Вчера они сильно повздорили. Впрочем, именно это и стало причиной нашей вечерней вылазки, о которой я теперь крупно жалела. Еще бы!

— Дорогая, ты там? — спросила, прижав лицо к двери, ведущей в ванную.

Мерное тиканье настенных часов жутко раздражало. В тишине пустой квартиры, окутанной полумраком, оно нагоняло жуть. Взглянула на циферблат.

— Тебе стоит поторопиться, дорогая, иначе я за себя не ручаюсь, — шутя произнесла я. Вышло плохо. В голосе сквозили паника и беспокойство. — Эй, это уже не смешно! Открывай!

Я дернула ручку и дверь, к моему удивлению распахнулась. Порыв холодного ветра ворвался через разбитое окно, подбросив мои длинные волосы.

— Проклятье, — прошептала я, переступая через осколки, разбросанные на ярко-зеленом коврике. Кроме них на нем было что-то еще. Что липкое, омерзительное, темное…

Пытаясь унять дрожь, я нагнулась. Ноги едва ли держали меня, сердце в груди отбивало неровный ритм, вот-вот норовя остановиться.

Я провела пальцами по длинному ворсу.

Неужели кровь?

К горлу подступила тошнота. С самого детства я едва не теряла сознание, при виде крови. И вот сейчас, в мои двадцать два года голова снова пошла кругом.

Чья же она?

Нет, нет, нет…

Я бросилась к окну, с трудом взобралась на тумбу, обхватила руками раму. Осколок стекла разрезал мою ладонь. По руке потекла кровь. В отличие от той, что была на ковре, она была теплой.

Вскрикнула от боли и принялась баюкать руку. Из глаз брызнули слезы. Не от боли, от отчаяния. На улице никого видно не было. Впрочем, будь там кто-то, разглядеть с четвертого этажа это все равно не представлялось возможным.

Громко выругалась, намереваясь спуститься с тумбы. Не вышло. Нога соскользнула, и я упала на пол, больно ударив плечо. Скуля, поднялась и подошла к зеркалу. Из него на меня смотрела перепуганная, перепачканная кровью, совершенно обезумевшая женщина.

«Мою сестру похитили», — пронеслось в голове.

Я бросилась в гостиную, где стоял телефон и принялась ожесточенно стучать по кнопкам.

— Ну же, ну же… Давай… Ответь же…

— Городской отдел сыска. Дежурный Хоукинс. Слушаю, — пробасил мужской голос.

— Теренс! — воскликнула я, и из моих глаз брызнули соленые слезы.