Жнец

Евгений Щепетнов, 2020

Василий Каганов, участковый и черный колдун занимается поисками захваченной колдуном-врагом подруги Вари. А параллельно – ищет преступников, заслуживающих наказания. Смертельного наказания. Он ведь теперь – Жнец.

Глава 1

— Идиот! — хлесткий удар по щеке, и в ушах у меня зазвенело — ты идиот!

Тяжелая ручка у бабы Нюры! Даром что ей несколько сотен лет!

— Ладно, я идиот. Но что мне делать-то?

— Что-что… содрать штаны и бегать! Загубил девчонку, сучонок! Как есть загубил! Да будь ты проклят, паразит!

— Эй, эй… вы чего?! — искренне обеспокоился я. Когда ведьма произносит слова «будь ты проклят» — нужно готовиться к худшему. Даже если это белая ведьма.

— Пошел отсюда! Ну?! Пошел!

— А совет? Дайте совет, черт вас подери! Где мне искать Варю?! Где найти этого чертова колдуна?!

Баба Нюра посмотрела на меня, презрительно сплюнула и помотала головой:

— Так ничего и не понял, осел ты малолетний! Если ты его найдешь — найдешь свою смерть. А вот Варю ты вообще не найдешь. Никогда. Ты ее убил!

— Как это я ее убил? — у меня внутри все оборвалось — Он ее околдовал, найду колдуна, заставлю вернуть Варю. Ну а с ним разберусь, как положено. Мне только след найти! Я никак не могу его найти! Мои… в общем — бесы или не могут, или не хотят его искать. Говорят — не могут. Помогите! Баба Нюра, она ведь была под вашим покровительством! Она ведь родня ваша! Ну почему вы не хотите мне помочь?

— Потому, осел ты эдакий, что ничего ты с колдуном этим сделать не сможешь. Знаю я его, слышала о нем. Это очень сильный колдун, может даже сильнее тебя. А то, что он гораздо более умелый чем ты — это на сто десять процентов точно! Вообще непонятно — как ты ушел оттуда живым. Скорее всего просто он тебя отпустил, решил отомстить за нападение более интересным способом. Отнять у тебя самое дорогое, что есть. Ведь ты убил его помощницу, его ведьму — он убил твою.

— Да не убивал он! Околдовал, да! Но она живая!

— Убил, парень… — баба Нюра устало присела на скамейку, сложила темные, морщинистые руки на коленях — Это не Варя была. Это была его подруга, которую он вселил в тело Вари. А Варю отправил в загробный мир, в Навь, где и обитают души всех умерших. Они забрали тело Вари, и в нем теперь живет другая женщина. Понимаешь, нет? Он вселил в тело твоей женщины душу убитой тобой его подруги, и теперь развлекается с ней во всевозможных видах! И даже если ты найдешь его, Варю ты никогда не вернешь! Вот что ты наделал своей самонадеянностью, своей самоуверенностью, своей тупостью! А теперь иди отсюда — чтоб мои глаза тебя не видели! Кышь!

Старуха вскочила, толкнула меня в грудь и я вылетел из коридора на улицу как пробка из бутылки шампанского. Еле на ногах удержался.

На душе было погано, так погано, что и словами не описать. В таком состоянии люди просто вешаются.

Но — я не «люди». Я гораздо хуже людей! Я черный колдун, а черные колдуны повеситься не могут! Повесся я, и буду месяц болтаться в петле, или год — пока веревка не сгниет, и я не упаду на землю. Но все равно не сдохну! Потому что для того, чтобы я помер, мне нужно отрубить башку, и только так. В противном случае я все равно буду жить. Под землей, или под водой — безразлично.

Открыл дверцу своего ТЛС-80, уселся на сиденье, завел, но сразу не поехал — включил кондиционер и стал дожидаться, когда он продует раскаленный под солнцем салон джипа. Меня сразу бросило в пот, как если бы уселся в духовку. Лето, жара! Скоро совсем будет жарко!

Так… и куда мне теперь ехать? С кем проконсультироваться?

К черной ведьме, куда же еще. Если белая ведьма меня прогнала — мне остается только черная. Закономерность, однако — если тебя отталкивает свет, куда ты идешь? Правильно — во тьму.

Рукоять в положение «драйв», отпускаю педаль тормоза, и здоровенная машина медленно движется вперед, переваливаясь на выбоинах деревенского асфальта. Покрытие давно уже просит ремонта, но администрация не спешит ремонтировать — где деньги взять? Обычная проблема провинциальных дорог.

До деревни, где живет черная ведьма Нина Петровна Хромкова я добрался за сорок минут. Здесь недалеко, но скакать по кочкам, разгоняясь выше разумной скорости — это просто глупо. Эдак и машину можно раздолбать, здесь быстро не ездят.

Остановился возле обманчиво простого деревенского домишки, ничем не примечательного, обшарпанного и скромного. Обманчиво — потому что я знал, что это только фасад, что за этим домом пристройка, в которой есть все удобства, и которая нашпигована импортной бытовой техникой. А за пристройкой в огороде стоит новенький лендкрузер-200, который хозяйка этого дома Нина Петровна водит самолично и вполне даже лихо, как заправская автогонщица. Что в общем-то немудрено — стаж-то у нее… ого-го! Нет, не сотни лет — машины появились совсем недавно. Но как появились — вот с тех пор она их наверное и водит.

За маленькими окошками никакого движения. Что впрочем совсем ничего не значит — ведьма все видит, все слышит, и не удивлюсь если у нее стоят скрытые видеокамеры. Ну а что — ремесло черной ведьмы достаточно… хмм… опасное, нужно остерегаться. Выдашь снадобье для наведения порчи, а тот, на кого навела — узнает. И как он может отреагировать — никому не известно.

Кстати, а не двойные ли стандарты? Я напал на черного колдуна, желая искоренить его за нанесение ущерба людям (он через девицу навел порчу на жену некого олигарха), а сам вот так запросто приезжаю к черной ведьме и спрашиваю у нее совета! Ну да, черный колдун гораздо сильнее любой ведьмы, и даже нескольких ведьм, так что масштаб порчи у них разный, но ведь все равно порча! Могла бы Хромкина наводить порчу с большей эффективностью — она бы это делала. Просто не может! И это теперь основание для того, чтобы я не считал ее исчадьем ада? А рыжего колдуна — считаю!

Мда… что-то у меня голова кругом. Совсем я зарапортовался. Сам не знаю — что делаю. И самое главное — для чего. Сам-то я кто? Черный колдун! Мне положено творить черные дела! А я чем занялся? Людей спасаю! А еще — пытаюсь защитить мир от черных колдунов — читай — от самого себя! Да, что-то у меня крыша поехала, однако. Нужно над всем этим как следует подумать. Но — потом. Сейчас нужно найти Варю. Не верю я, что нельзя вернуть ее назад!

А мне нужно вернуть. И не только потому, что мы с ней живем уже как муж и жена, и у нас зародилось что-то вроде любви (я не уверен, но вроде бы!). Завтра придут ко мне отец и мать Вари, и спросят: «А ты куда нашу дочь подевал?! Ну-ка, отвечай!» И что я им скажу? Что их дочь похитил черный колдун, вынул из нее душу, и вместо нее вселил свою шлюху?! Ой-ей… меня аж холодом обдало! Сейчас какой-то рыжий тип возможно кувыркается с моей Варей в постели, и… Нет, лучше об этом не думать. Потом подумаю.

— Ну и чего сидишь, не выходишь? — услышал я голос рядом с машиной, поднял взгляд и увидел женщину лет пятидесяти-шестидесяти, одетую по-деревенски в платок, повязанный в подбородок, и во что-то похожее на сарафан. Это рабочий костюм ведьмы. Те, кто к ней приезжает, должны увидеть благообразную деревенскую знахарку, а не мадам на «кукурузере», одетую во всякие там гуччи. Это все равно как если бы сантехник взял, и пришел на вызов во фраке. Ты его ждешь одетого в рабочий комбинезон, а у него на груди галстук-бабочка, волосы уложены у барбера, а на руке золотые часы «Ролекс». Нет, каждой профессии должны соответствовать свой облик, своя форма одежды.

— Думаю! — ответил я, открывая дверцу и выпрыгивая наружу — как жить дальше думаю. Совет нужен ваш, Нина Петровна. И здравствуйте.

— Привет, привет… ну что же, пойдем, расскажешь — хмуро ответил женщина — И почему это кажется, что твой рассказ мне не понравится?

И не понравился. Когда я закончил рассказ, ведьма с минуту сидела откинувшись на спинку стула и полуприкрыв глаза, а потом спокойно и без эмоций сказала:

— Знаешь, Василий… ехал бы ты отсюда! Разбирайся со своими делами сам. На кой черт мне вызывать на себя гнев опытного, умелого колдуна? Который даже порталы умеет открывать! Ты еще и десятой частью необходимых знаний не обладаешь, тех знаний, которые нужны любому колдуну. Но счел себя готовым к тому, чтобы без оглядки влезть на территорию чужого колдуна и попытаться его убить! Кстати — он ведь предложил тебе закончить дело миром. А ты что? Отказал ему! В своей глупой самонадеянности считая, что можешь одолеть того, кто всю жизнь совершенствовал свои умения! И вот теперь ты приходишь ко мне и спрашиваешь света — как победить этого колдуна? А на кой черт мне это нужно, не подумал? А если он узнает, или просто у него будет подозрение, что я тебе помогаю? И что он тогда сделает?

— Что?

— А вот не знаю — что! Может решит, что я не достойна его внимания, а может поспешит меня убрать — как врага, как твоего союзника. И зачем мне это надо? Не подскажешь? Только не предлагай мне денег, ладно? Покойникам деньги не нужны! Вали к себе домой, и тихонько живи. Не отсвечивай. Может он тогда про тебя и забудет. Ох ты ж черт! Защитник выискался! Униженных и оскорбленных! Не понравилось ему, что кто-то порчу навел на бабу! Снял порчу — молодец! И денег небось приподнял неплохо, да? Приподнял, я вижу… глазки масляные, как у кота объевшегося сметаной. Ладно, молчи. Даже знать не хочу — сколько ты взял. Сколько бы ни было — все твои. До самой твоей смерти. Теперь сваливай отсюда! Да побыстрее!

— Да что вы все как сговорились! Баба Нюра гонит, вы гоните! А мне надо мою женщину выручать! Неужели нельзя хоть совет дать — что делать?

Меня вдруг такая ярость охватила, досада просто жгла мне мозг, и хотелось взять, и… напустить порчу на эту бабу. И хрен она сумеет отбиться! Я сильнее ее в разы! А может и в десятки раз!

Возможно, она что-то увидела в моих глазах, что-то почувствовала, потому что вдруг побледнела и заговорила совсем других голосом — успокоительно, дружески:

— Вась, ну ты пойми… ты по своей глупости вляпался в неприятности. Ты может еще и выживешь — ведь сильнее меня в несколько раз! А я что буду делать? Колдун меня походя растопчет, как окурок! Зачем ты навлекаешь на меня его гнев?

— А вы не думаете о том, что навлекаете на себя МОЙ гнев?! — не выдержал, и уже зарычал я — Что я ничуть не лучше этого самого рыжего колдуна, и тоже могу принести вам неприятности?! Да еще какие! И колдун где-то там, далеко, а я-то рядом! Так что лучше бы вам не прогонять меня, а дать дельный совет, которым я возможно смогу воспользоваться. Я хорошо вам объяснил? Вы поняли?

— Что уж тут не понять… оперился ты! — усмехнулась ведьма — Быстро голову поднял! Смотри, как бы тебе ее не обрезали. Что может произойти просто запросто. Нет, нет — я тут ни причем! Ты нарисовался у колдуна, и теперь будешь объектом его охоты. Сильный, неумелый колдун — мечта любого мастера магии! Теперь ходи, да оглядывайся! Совет, говоришь? Вот тебе и совет — ходи, и оглядывайся. И жди. Еще вопросы? Вижу — вопросов нет. Ну тогда все, шагай, колдун. И да — ко мне больше не приезжай. Даже не открою.

Женщина посмотрела на меня колючим, неприязненным взглядом, и я встал, едва сдерживаясь, чтобы не учинить какую-нибудь пакость. Например — проклясть ее. Но сдержался, так как понимал — мне это ничего не даст, а вот неприятностей возможно прибавится.

— Рано списала меня со счетов, Нина! — только и смог я выдавить из себя, шагая к выходу из дома — Не пожалей!

— Не… не рано! — усмехнулся ведьма — В самый раз. Теперь сиди в своем доме и не вылезай, мальчик! Так тебе и надо, самонадеянный болван! Еще и угрожать мне вздумал!

Меня накрыла волна бешенства. Я уже было взялся за косяк, чтобы наклониться и пройти в невысокий дверной проем (для моего роста точно не предназначенный), и тут обернулся и пошел к ведьме. Она правильно поняла мои намерения и взвизгнула дурным голосом:

— Сидор! Защищать!

Появившегося из воздуха Помощника, похожего теперь на небольшого дракончика, а не на человека — я каким-то образом отбросил к стене так, что он впечатался в штукатурку, подняв облако пыли. Просто махнул рукой, и отбросил — как надоедливую муху. А когда он шлепнулся на пол — выпустил заклинание возврата беса в Навь, используя всю свою энергию — у меня даже из накопителя немного Силы потянуло, так я жахнул по этой энергетической твари. С запасом жахнул! В стене образовался водоворот, в который Сидора и затянуло.

Затем подошел к вскочившей с места ведьме, которая держала в руке какую-то склянку и хотел высказать ей все, что о этой бабе думаю, но не успел — она плеснула мне в лицо фосфоресцирующей жидкостью и забормотала какое-то заклинание, похожее на то, которое я только что использовал для изгнания ее помощника. Струя жидкости в меня не попала — все-таки я не зря занимался боксом. Она пролетела мимо и ударила в самовар, стоявший на подоконнике. И самовар тут же стал изменять свою форму, закручиваться в спираль, а через секунду с громким хлопком исчез, оставив после себя опаленный кружок на дереве подоконника и занимающиеся веселым огнем расшитые занавески.

— Ну и дура же ты — вздохнул я, глядя на учиненный разгром — Я думал с годами люди умнеют. А ты прожила пятьсот лет и ума не нажила! Да живи как хочешь… Я к тебе с уважением, а ты? Тьфу на тебя! Чтоб тебе сто лет счастья не видать, дурища старая!

С этими словами я вышел в коридор, а затем на улицу, к своей машине. Домой ехал грустный, вымотанный и выжатый, как тряпка. Подъехал уже после обеда — солнце еще высоко, а что делать, куда бежать и что делать — не знаю. Вокруг моего дома суетились рабочие, тарахтела техника, стройка шла полным ходом. А мне на все это плевать. Ничего не радует, ничего мне не нужно. Тоска смертная!

Оставил машину так, чтобы не мешать строителям, зашел в дом, сбросил с ног ботинки, плюхнулся на кровать и замер, заложив руки за голову и глядя в потолок. Мыслей не было совсем никаких. Ну вообще никаких! Тупо лежу и смотрю, лежу и смотрю…

И незаметно уснул.

Поляна в лесу. Сумерки. Темная фигура в длинном, до земли плаще. Лица не видно, капюшон совершенно его скрывает. Существо делает мне знак рукой, я медленно, очень медленно подхожу — ноги мои будто прилипают, я с трудом отдираю подошвы от земли.

Смотрю на ноги — они босы! И я раздет — совсем, догола! Но мне не холодно в этом лесу. Я вообще ничего не чувствую — ни запахов, ни холода. Иду будто под водой, преодолевая сопротивление многометровой толщи.

Все ближе, ближе… и во мне начинает расти страх! Фигура вырастает, вырастает… она стала огромной, и я маленький червячок у ее ног! И вдруг — рраз! Фигура уменьшается и мы становимся на одном с ней уровне. Человек (если это человек?) откидывает назад капюшон, я замираю, ожидая увидеть что-то вроде черепа с горящими красными глазами, но… это всего лишь лицо человека. Хотя человеком его назвать можно только с натяжкой — он слишком красив для человеческого существа. А еще — лицо существа слегка, но заметно светится в темноте. Глаза! Я вижу его глаза! Один глаз карий, другой — голубой! И мне кажется — одна сторона его лица смуглая, другая белая.

— Ты хотел меня увидеть — раздается голос, от звука которого в меня в голове будто взрываются петарды. Голос грохочет, но одновременно он сладок и мелодичен, и хочется слышать его, слышать целыми днями, ничего больше не делать — только слушать этот чарующий голос! С трудом сбрасываю одурь и выдавливаю из себя жалкий лепет:

— Разве я хотел тебя увидеть? Кто ты?

— Ты знаешь, кто я. Так чего ты хочешь от меня? О чем собирался просить?

— Я хочу, чтобы мне вернули мою Варю! — выпалил я не думая, и не надеясь на успех.

— Ты должен вернуть ее сам. Иначе зачем мне такой бесполезный адепт?

— Но как?! Как вернуть?! Разве ее можно вернуть, если душа здесь, в Нави?!

— Но ты же ведь в Нави, однако вернешься назад. Почему бы и ей не вернуться? Но прежде ты должен найти тело, которое она займет И поторопись — чем дольше душа без тела, тем меньше шанс, что ты сумеешь ее в него поместить. Ты глуп, наивен, но ты мне нравишься. От тебя идет хороший поток энергии, за последнее тысячелетие ты один из самых эффективных моих адептов. Так не разочаровывай же меня!

— Подожди! Не уходи! — вскричал я, заметив, что фигура начала растворяться в пространстве — Как мне найти тело?! Как найти ее тело?

— Ты полицейский, ты разве не знаешь, как ищут тела?

Фигура окончательно растворилась в пространстве, и я остался стоять один посреди пустой поляны. И меня охватило отчаянье — ну как, как я буду искать?!

И тут на поляне снова возникла фигура — теперь уже женская. Такой же черный плащ, как у Чернобога, такой же капюшон, но я знал — это не он, это женщина. Если только ее можно назвать женщиной.

— Я тебе помогу! — тихий, вкрадчивый, почти шипящий голос. Капюшон откинут, и моим глазам предстает невероятно красивая женщина с зелеными, мерцающими в темноте глазами. Красота этой брюнетки настолько неестественна, настолько совершенна, что не вызывает никаких чувств, кроме одного — страха. Люди такими совершенными не бывают! А тогда кто это?

— В чем? — спросил я, не в силах оторвать взгляда от белого, как снег лица женщины Кто вы?

— Ты знаешь, кто я — усмехнулась женщина — Так что, примешь мою помощь? Но учти — если примешь, назад дороги не будет! И ты отдашь ту цену, которую я скажу. Не бойся, цена будет посильной для тебя. Хотя и не маленькой. Ну? Примешь? Учти — без меня ты душу своей подруги не найдешь и не вернешь. Только я могу распоряжаться душами, попавшими в мои владения! Только с моего разрешения они могут вернуться назад!

— А душу ведьмы, которая вселилась в тело моей подруги — ты вернула? — внезапно спросил я, и замер, ожидая реакции богини Мораны.

— Я — улыбка тронула губы прекрасной богини смерти — Мне служат. Или не служат. Те, кто служит — получают награду. Те кто не служит — ничего не получают. Кроме неприятностей. Итак? Ты служишь мне?

— А могу я узнать цену, которую должен буду заплатить? — осведомился я, и глаза богини вперились в меня, сияя как два фонаря. Мне показалось, что от них даже исходят едва заметные лучи.

— Нет! — отрезала богиня — Или ты даешь согласие служить или не даешь! Если дашь согласие, и откажешься служить — будешь проклят самым страшным проклятием. И я с удовольствием заберу твою душу. И ты будешь обречен на вечные муки, как и все клятвопреступники. Даешь согласие, или нет?

— Даю согласие — потерянно сказал я, тут же понимая, что сделал наверное самую большую ошибку в моей жизни. Фатальную ошибку!

— Хорошо — неожиданно мягко сказала Морана и улыбнулась мне белозубой улыбкой, от чего стала похожа на обычную, невероятно красивую фотомодель. У меня даже немного с души отлегло — может все не так уж и плохо? И через минуту уже знал — все плохо. Все очень и очень плохо!

— Ты должен убить десять человек — так же безмятежно улыбаясь сказала Морана — Тогда я верну душу твоей подруги в то тело, которое ты укажешь. В любое тело! Но не прежде, чем ты убьешь десять человек. Мне все равно, кого ты убьешь — женщин, детей или стариков. Будешь ли ты бегать ночами и убивать случайных прохожих — мне безразлично. Мне все равно как именно ты их убьешь — голыми руками топором, либо магией. Главное, чтобы в момент смерти жертвы ты сказал, или подумал — «Для тебя, Морана! Прими мою жертву!». И вот еще что — жертвы могут быть убиты и не тобой лично, а кем-то с твоей подачи. Это допускается. Но ты должен быть рядом и сказать то, что я тебе огласила. Понял?

Я был ошеломлен. Десять человек! Десять! Да я никого до сих пор не убивал! Хмм… если не считать того алкаша, конечно… ну того, что едва не зарубил меня топором. И того, что я отдал кикиморе… А те, кого я утопил в озере — разве не я их убил? Черт… да у меня руки по локоть в крови! То-то Морана так уверена была в моем согласии! Потому она и предложила свою помощь. Я ведь уже убийца! А все считаю себя белым и пушистым…

— Прощай, адепт — Морана улыбнулась, и было в этой улыбке что-то от Медузы Горгоны.

— Стой! — опомнился я — А как мне тело найти?! Помоги мне найти ее тело!

— Глупый! — поморщилась Морана — Зачем тебе ее тело? Твой соперник его уже занял, использует во всех видах. Истреплет тело — вселит свою подругу в новое. Зачем тебе потрепанное, истасканное тело? Найди новое, молодое, здоровое! Я расскажу тебе, как выдернуть из него душу, и ты вселишь в это тело свою возлюбленную. Вот и все! Не придумывай всяких глупостей! Иди! Ты не можешь здесь долго оставаться. Уходи!

Морана махнула рукой, я охнул, чувствуя, как меня закрутило завертело, понесло… и…хлоп! Очнулся на койке, в своем старом-престаром бревенчатом доме, построенном старым колдуном на Месте Силы.

— Хозяин! Хозяин! Очнись!

Я медленно сел на край кровати, посмотрел по сторонам мутным взглядом, и обнаружил всех моих помощников, за исключением Банного, который сейчас сидел в бане и трясся, боясь, что его обиталище скоро снесут. Кстати, надо бы его успокоить — построим ему шикарную баню! Лучше чем прежняя! Со всеми удобствами!

— Хозяин, ты где был? — спросил Прошка, глядя мне куда-то в область груди.

— То есть — был? — фыркнул я — На кровати! Где же еще?

— Ты в зеркало на себя посмотри! — предложил непривычно серьезный Минька, второй мой бес.

— Да, посмотри! — поддакнул домовой Охрим — Посмотри, родимый!

Я посмотрел, и едва не охнул. Серп! У меня на груди, слева, выше соска, самый настоящий серп! Красный, как со знамени! Только молота не хватает. И что это за хрень? Откуда?

— Хозяин, ты был в Нави! — безапелляционно заявил Прошка — Я чувствовал, что твоей души нет в теле. Ты летал в Навь! Откуда у тебя на груди серп Мораны? Ты заключил с ней сделку?

— Ну… мне приснилось… сон был такой. Будто я общался с Чернобогом, а потом с Мораной. Она предложила мне заключить сделку — Морана возвращает мне душу Вари, а я за то убиваю десять человек. Ну… типа жертву ей приношу! Ну и приснится же такая херь! Как наяву — лицо Чернобога, лицо Мораны… как с картинки журнала, представляете! Невероятно красивые. Но я где-то их видел, точно.

Молчание. Даже странно — сейчас они должны обсуждать мой сон, хихикать и все такое. Но… молчат с такими лицами, будто я им рассказал о чем-то невероятном.

— Морана и Чернобог показали тебе свои лица? — с непонятной интонацией спросил Прошка — И ты так просто об этом говоришь?! Да у тебя серп Мораны на груди! Или серп Жнеца, как его еще называют!

— Что за серп Мораны? Что-то вы темните, парни. Вы вообще о чем?

— Этим серпом Морана подрезает жизненные нити людей — терпеливо, как недоумку пояснил мне Минька — И раз она тебя пометила знаком Жнеца, значит, ты и есть Жнец, подрезающий эти нити. И это был не сон. Теперь ты должен убить десять человек, иначе она придет за тобой и подрежет твою нить. И ничто тебя не спасет. Сны — вот где опасность. Уснул — и ты в ее власти. Морана — повелительница ночи и снов. Так что готовься, хозяин… ищи жертв!

— А сроки у них оговариваются? — напряженно соображая спросил я — Ну… когда я должен предоставить ей эти жертвы? Что-нибудь знаете по этому поводу?

— Вроде как год — хмыкнул Прошка — С того момента, как ты заключил сделку. Ну я так слышал от хозяина! От старого хозяина.

— Подожди! — ухватился я за мысль — Что, старый хозяин заключал договор с Мораной? Для чего?

— Эээ… ммм… — бесы переглянулись, и замолчали, потупив взгляды, а домовой Охрим криво ухмыльнулся:

— А ты разве не понял, хозяин? А как думаешь старый хозяин вызвал двух этих бездельников из Нави? По десять человек за каждого!

— Врешь, собака! По двадцать! — гордо вскинул голову Прошка — Мы дорого стоим!

— Старый колдун убил ради вас сорок человек?! — охнул я, вытаращив глаза — Знатный душегуб! И кого же он убивал?! Маньяк, что ли?

— Никакой не маньяк! — обиженно бросил Минька — Что, некого убить, что ли? Пойди вечерком в трактир где-нибудь на окраине Москвы, и тут же к тебе гайменники набегут! И тут только не зевай — мочи направо и налево!

— Кто набежит? — не понял я — Какие такие гайменники?

— Убивцев так звали в старые времена — пояснил домовой — Убивцы, это гайменники, красные — это фулюганы всякие, преступники. Это Минька старым жаргоном разговаривает, щас уже забытым.

— Во-во! — Минька торжествующе кивнул — Набегут убийцы, а хозяин их рраз! И покрошит в капусту! Он ведь когда на востоке путешествовал, всяким тамошним искусствам научился, и всегда с собой два меча таскал. Острые, как бритвы! Они там, в кладовой висят на стене в черных ножнах. Короткие — чтобы под кафтан прятать. Ох, и покрошил он супостатов! Ну просто душа радуется!

— И где мне супостатов взять? — уныло спросил я — Трущоб нету, хитровок всяких нету. Войны тоже нету. Да и боюсь, однако — пойдешь на войну, а тебя и самого грохнут! Честных граждан я убивать не собираюсь, что я, маньяк, что ли?! И что делать?

— Ну… годик жить в свое удовольствие — денег у тебя полно, живи — не хочу! — радостно загоготал Прошка — а потом уйти в Навь и прислуживать Моране. Стать ее рабом.

— Как это — рабом? Не хочу рабом! — заволновался я, чувствуя во рту привкус то ли железа, то ли меди. Язык прикусил, что ли?

— А это надо было раньше думать, хозяин! — ехидно заметил Минька — Прежде чем договор с Мораной заключать! Хозяин наш не великого ума! Но деньги зарабатывать умеет! Знатный барыга!

— Глумитесь, сволочи?! — грустно сказал я, и посмотрел на домового — Охрим, один ты мой добрый помощник! Один ты всегда за меня! А эти два проклятых беса только глумиться могут! Может ты что-то посоветуешь?

— И посоветую! — прогудел Охрим, маленький квадратный мужичонка с ручищами больше, чем у гориллы. Он этими широченными ладонями свободно мог раздавить чугунок, или голову супостата, посмевшего без спросу влезть в наш дом.

— И посоветую! — довольно повторил Охрим — Давай для начала скрутим головы двум придуркам, которые помочились на угол дома!

— Каким придуркам? — опешил я, а бесы довольно захихикали:

— Он предлагает двух строителей придушить! Потому что они обмочили угол нашего дома! Хозяин, ну ты себе и советчика нашел! Ой, не могу! — Прошка даже закатился в хохоте — Двух работяг придушить! Ха ха ха… советчик!

— А что такого?! — упорствовал Охрим — Нечего на меня мочиться! Дом — это я! И всякий придурок будет мне на углы гадить?!

— Нет. Строителей мы душить не будем! — решительно заявил я — Лучше давайте-ка подумаем, где взять злодеев? Где их вертепы, где притоны, где подлецы, заслуживающие смерти?

Бесы и домовой внимательно посмотрели на меня, помолчали, и Минька недоверчиво помотал головой:

— Хозяин, как не тебе знать, где взять злодеев! Ты же служил в полиции! Где их искать, как не в тюрьмах? Идешь в острог, и там отсылаешь души к Моране! Чего проще-то?

— И как ты это себе представляешь? — даже рассердился я — Вот я беру, и удавливаю заключенного гарротой?! На-ка тебе Морана хорошенького злодея?!

— Все злодеи по тюрьмам состоят на учете! — прозорливо заметил Охрим — Соображать же надо, болваны! Сериалы смотришь, а ничего в них не понимаешь! Стоит хозяину задушить злодея — и его тут же повяжут! Нужен неучтенный злодей! Нет, я все-таки предлагаю задавить двух каменщиков — их много, никто и не заметит! Ушли в магазин за водкой, и пропали!

— Вопрос закрыт! — грозно прикрикнул я — Не трогай каменщиков! Мы пойдем другим путем…

Вот только каким… сказать-то легко. А потом надо идти… через горы и овраги.

— Эй, хозяин! Хозяин! Есть кто дома? — услышал я крик снизу, от двери, и голос мне показался знакомым. Очень знакомым! Только вот не могу вспомнить — чей это голос. Или не могу поверить?

Вскочил с кровати, надел тапки, пошел смотреть — кто же это там ко мне пожаловал? Строители, что ли…

Но это были не строители. Это был заместитель отделения участковых Кукин Алексей. Мужик хороший, дельный, и мной уважаемый. Вот только какого черта он делает здесь, у меня, после того, как я оставил в отделе и удостоверение, и карточку-заместитель на служебный ствол, и… в общем — все оставил. Два часа только акт сдачи бумаг писал!

Хмм… а может они хотят предъявить мне исчезновение Вари? А что — ушла, и нет ее! А в последний раз Варю видели со мной! И значит — кому предъявлять пропажу? Маньяку, бывшему участковому!

Впрочем — может хотят взять меня за задницу в рамках дела о незаконной предпринимательской деятельности? Я ведь тут колдовством занимаюсь, и деньги за это беру. И что это такое, как не мошенничество? Мда… неприятно! Впрочем, если не спрошу, чего ему надо — так ведь и не узнаю!

Все размышление заняло несколько секунд, пока я спускался навстречу Кукину — промелькнуло в голове, и скрылось в ее глубинах до поры, до времени.

Кукин протянул мне руку (Что уже хороший признак! С преступниками вроде как не ручкаются), и улыбаясь, спросил:

— Гостя примешь? Чаем напоишь?

— Ну… конечно напою! Пойдем, Семеныч! — спохватился я, и пошел наверх, в кухню. Кукин за мной, с любопытством глядя по сторонам.

— Я думал у тебя тут всякие черепа, трава какая-нибудь, кости и всякая всячина! — хохотнул он довольно — Про тебя уже такие байки рассказывают, это просто спятить можно! Ты и баб к мужикам привораживаешь, и наоборот — отвораживаешь, и алкоголиков кодируешь, и чуть ли не на метле летаешь! Что из этого правда?

— Только про метлу — фыркнул я — Я так и зову свой кукурузер — Метла! Как поддашь ему газу — летит, как угорелый! И похрену ему ямы!

— Даа… машина — зверь! — протянул Кукин — Видал, видал… крутая тачка! Год только старый. Где-нибудь девяносто пятый, да? Или чуть помоложе? Вот если бы совсем новый, да подготовить к бездорожью!

— Петрович, ну ты чего? Какие сейчас машины делают? На них нассышь — струей перережет! А раньше делали Автомобили! Им износа нет. Вот потому кукурузер-восьмидесятка ценится больше. Теми, кто понимает, конечно. А для села — самое то. Давай, присаживайся. Бутер будешь? Будешь, будешь… небось и не обедал с этой гребаной работой! Давай, не стесняйся. Слушай, может тебе вискаря плеснуть? Ну так, для аппетиту…

— Только для аппетиту — засмущался Кукин, и виновато признался — ты будешь смеяться, но я ни разу виски не пил! Все водка, да коньяк. А вот чтобы вискаря… как-то денег жалко. Дорогой, собака! Да и не принято у нас — будешь вискарь пить, скажут — выеживается. Вот хоть у тебя попробую. А ты со мной? Давай, а то одному как-то стремно пить, чай мы русские, а русские в одиночку пьют только если горе заливают. Ну, вздрогнули! За встречу!

Мы выпили. Виски обжег мне горло, пролился в пищевод и внутри стало теплеть. Ненадолго, я знаю — алкоголь у меня не держится. Он же яд, а мой организм, поддерживаемый Силой яды уничтожает напрочь. Так что мне пить — это только продукт переводить. Но у себя всякие там виски и шампанские держу — мало ли кто зайдет, надо чем-то угостить. Вот как сейчас, к примеру.

— О черт! Вот как живут деревенские участковые! Икра! — хохотнул Кукин, и впился зубами в бутерброд с черной икрой. С видимым наслаждением прожевал, хлебнул горячего чая из большого фаянсового бокала. Я чайных чашек не держу — не уважаю. По мне только здоровенные пивные бокалы — из них пить чай самое то.

— Да я уже не участковый — пожал я плечами — Все, отслужил!

— Собственно я по этому поводу к тебе и приехал — не переставая жевать и отхлебывать ответил Кукин — Как ты смотришь на то, чтобы поработать еще хотя бы полгода? Ну хотя бы до нового года!

— Это как так? — удивился я — Дела сдал, удостоверение под роспись сдал — небось уже порвали пополам. И каким макаром я буду служить? Да и не хочу я! Устал закапываться в бумаги, устал слушать эту чушь на совещаниях по улучшению и усилению! Этих долбоособей из УВД — глаза бы мои их не видели, тварей тупорылых! Ну и на кой черт мне это все нужно?

— Вась, мы подберем тебе замену… ну к новому году, например! — в голосе Кукина на удивление прорезались просительные нотки — Вась, ну не будь ты… Тебя приняли, научили, наставляли на пусть истинный. Ты хороший, правильный мужик, дельный участковый — мы тебя ценим! Ну закрой участок! Некому больше! Ездить из района — целая история. Ребята чуть не бунт подняли — говорят, нам и так дел выше крыши, мы еще и кагановский участок будем закрывать! А у тебя тут хорошо получается — как ты здесь обосновался, с этого участка и жалоб почти нет! Все как притихли! Я спрашивал кое-кого, мол, чего это попритихли, а они и говорят — боятся тебя. Мол, колдун этот ваш участковый, закодирует — потом рюмку не опрокинешь, а то и вообще стоять никогда не будет! Хе хе хе… Вот ты их запугал тут, гипнотизер хренов! Не, ну молодец, конечно — я в хорошем смысле. Держать надо народ в ежовых рукавицах, а то разбалуются. Ну, так вот: мы поговорили с Мироновым, и делу ход-то и не дали. И начальник райотдела в курсе, он не против. Возвращайся, а? Мы тебя сильно загружать не будем! А если что-то просрочишь — так и душить не будем! Давай, соблюдай тут порядок, народ к знаменателю приводи — чтобы тихо было и без бесчинств! Нам от тебя больше-то и не надо! И кстати — у тебя ведь уже выслуга, на капитана сразу подадим! Через месяц-два капитаном станешь! И служи себе потихоньку! Ты же все равно никуда не собираешься уезжать — вон какую стройку развернул! И кстати — можешь потихоньку тут свое… хмм… колдовство творить! А то уже поговаривают — мол, чего этот тут за мракобесие развели? Колдун завелся! А когда ты в форме, служишь — тебе и легче будет подрабатывать. Главное — чтобы жалоб не было. Ну а если и будут — мы тебя прикроем! Мы же понимаем — на одну зарплату не проживешь. Кто-то из участковых ларьки держит, кто-то СТО, кто-то… в общем — все выкручиваются. Ну и ты как все! А если ты один, если не из наших — так к тебе и вопросы! Мол, чего это он тут разошелся?

Кукин помолчал, откинулся на спинку стула, сцепил руки на животе, и снова заговорил:

— Мы тебя всегда прикроем, предупредим, если что! Если комиссия какая, если какие-то указания насчет тебя. А так как щас — ты сам по себе, мы сами по себе. Понимаешь? Мы или все вместе, дружим, или ты не наш. А раз не наш… ну ты понимаешь. Ты умный мужик, и мы тебя уважаем. Миронов всегда хорошо про тебя говорил. Мол вот парень — только пришел, а уже пашет, и результат есть! Не то что некоторые… В общем — удостоверение я тебе верну, карточку-заместитель тоже — выходи ты на службу, а? Главное — чтобы дело делал. Это медвежий угол, сюда никто не хочет ехать! А ты тут как сыр в масле катаешься! Ну потерпи с полгодика-годик, а там видно будет! Может и найдем тебе замену! А мы тебе будем очень благодарны, очень! Всегда поддержим!

Я задумался. И правда — а почему бы и нет? Не шибко я ведь перетруждался! И формой «прикрыт» буду! И кстати сказать — просто-таки в кон пришлось. Мне ведь надо десяток душ Моране, она жа Мара — отправить. И где их искать, кроме как на месте преступления? А что — вызовут меня к какому-нибудь негодяю, заслуживающему смерти — я его и грохну. Да так, что никто и не догадается! Сердце откажет, к примеру. Или удар его хватит. А всякие там морализаторства насчет того, что-де не заслуживает смерти, а его надо судить — для меня ничего не значат. Я уже перешагнул эту черту. И единственное, что меня волнует — это моя безнаказанность. Но опять же — кто заподозрит, что участковый на самом деле колдун-убийца? И в розысках негодяя, похитившего Варю моя служба мне поможет. Я смогу делать официальные запросы, смогу ходить, прикрытый формой и расспрашивать людей. Одно дело, когда ты гражданское лицо — тебя все нахрен посылают. И другое — когда ты в форме. Ну да, все равно могут нахрен послать, такие сейчас времена, но уже с меньшей вероятностью, чем гражданского.

— Ну что скажешь, Вась? Вернешься? — Кукин напряженно ждал, и было видно, что он очень ждет моего ответа. Неужели так припекло?

— Главное, чтобы с позором потом не уволили — хмыкнул я, и Кукин облегченно вздохнул:

— Да ладно! Всем участковым вечно грозят, что отправят их в народное хозяйство! Только почти никого ни хрена не отправляют. Главное, чтобы не зарывался — чтобы по селянам из пистоля на начал палить, либо в голом виде по улицам с девками разъезжать! Да и то — в последнем случае прикроем, кто не без греха?

Кукин ухмыльнулся, и я вспомнил историю про участкового Шишкина, которую мне рассказал старший участковый, майор Морозов. Шишкин как-то набухался, и как был, голый и пьяный в умат поехал в магазин на желтом служебном мотоцикле «урал» с коляской. У магазина слетел в кювет и там валялся в натуральном виде, пока за ним не приехали из райотдела. Лето было, солнце, тепло, так что он и не простыл. И ведь не уволили! Придумали какую-то ересь, что это и не он был, а похожий на него человек — брат Шишкина, который приехал в гости и угнал его моцик. За что Шишкину вынесли выговор — без занесения, за утерю контроля над служебным транспортом. Смешнее всего была именно мотивировка — неизвестно, кто ее придумал, но ржали все — Шишкин-то и правда утерял контроль над транспортным средством. Иначе почему он сверзился в канаву? Пришлось ему потом восстанавливать мотоцикл за свой счет — вилку погнул, диск, и головку цилиндра покоцал о камни, когда падал. Так что Кукин здесь совершенно не привирал.

— Хорошо, согласен! — после раздумья сказал я — Но только сильно не наезжайте, ладно? Буду скрестись здесь сколько смогу, а вы насколько можно меня прикройте.

— Вот и отлично! — просиял Кукин, и сунув руку в нагрудный карман, выдернул оттуда удостоверение. Мое удостоверение — Держи! И уазик твой вернем! Он в гараже стоит, я велел его не трогать. Чего ты свою тачку будешь по работе бить? И карточку-заместитель держи! Вот! Кстати — как знал, пару бумаг с собой захватил. Распишись!

Уже уходя, Кукин приблизился почти вплотную и взяв меня за пуговицу, сказал:

— Вась… это… ты правда можешь колдовать? Ну типа как экстрасенс, да? Не можешь мою Анютку… ну жена моя! Не можешь снадобье какое-нибудь дать, чтобы похудела? Тридцать пять лет бабе — а распоролась, как бегемот! Она уколы гормональные делала, по здоровью проблемы были, вот после них, да после родов ее и разнесло. Она переживает — я ее не хочу, а как я могу ее хотеть, такую тушу? В ней килограмм сто двадцать, не меньше! И это при росте в сто шестьдесят пять! А она сама не может остановиться — жрет и жрет, жрет и жрет… говорит — это ее успокаивает. В общем… такие вот дела.

— Я тебе сделаю снадобье, но ты должен принести мне ее волос и лучше — еще каплю крови. Подольешь ей — она и знать не будет, а жрать всякую гадость прекратит. Точно похудеет.

— Ох ты ж! Спасибо, Вась! Обязательно принесу! Я твой должник! И да — на звание Миронов представление сегодня же сделает! Спасибо тебе, выручил! Ох, и стройка у тебя здесь! Дорого встало? Ладно, ладно — не говори. Сколько бы не встало — все твои! Пока, Вась!

Кукин уехал на своем «Патриоте», а я остался стоять у калитки, слегка ошеломленный этой вот переменой. Только недавно я навсегда распрощался с ментовской жизнью, и на вот тебе — я снова на службе! Вот как так? Мда…«судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Впрочем — грех жаловаться. Вовремя Кукин подскочил, чего уж греха таить.

— Василий! — я обернулся, и увидел женщину лет сорока пяти-пятидесяти, худощавую, и… ужасно похожую на Варю. Такой станет Варя, когда ей исполнится пятьдесят. Хмм… стала бы. У меня даже сердце защемило. Вот же черт! Сейчас мне придется что-то говорить…

— Да, слушаю вас, Ольга Федоровна!

— Да…Варя давно не приходила, я беспокоюсь — сердце не на месте, переживаю. Вот, пришла узнать — как она, и что. Варя дома?

— Вари нет… — сказал я бесстрастно, кусая губу — Она… она ушла от меня. Сказала, что я ей надоел, и ушла.

— Куда ушла?! — женщина широко раскрыла глаза.

— Не знаю. Сказала, что уходит, и все — пожал я плечами — Мы с ней слегка поспорили, она сказала, что ей такой мужик не нужен, она лучше нашла, и… ушла. Вот, собственно и все. Простите, я пойду… тороплюсь!

Я повернулся, и стараясь не сорваться на бег пошел в дом. Мне хотелось просто провалиться сквозь землю. Не люблю так откровенно врать. Но что я бы ей сказал? Что ее дочь похитил злобный колдун? Что он вселил в тело Вари свою помощницу-ведьму? И сейчас они где-то там кувыркаются в постели?

По большому счету суть была той же — Варя от меня ушла, и направилась к другому мужику. Так что я почти и не соврал. Почти…

Я посмотрел в окно — женщина уходила по дороге, спина ее была сгорблена, плечи опущены. Она будто несла на себе огромную тяжесть. Ну черт подери… как же так! В любом случае — без помощи я семью Вари не оставлю, это уж без всякого сомнения. Но пока у них деньги есть (я Варе дал на ребенка), а до тех пор, как они закончатся — я Варю может быть и найду. Да не может быть — а найду! Как это я могу не найти?! Только вот с чего начать… надо крепко подумать. Очень крепко!

Нашел свою ментовскую форму — я ее забросил в шкаф, хотел в ней работать во дворе. Ну не пропадать же тряпкам? Поставил гладильную доску, достал утюг и начал гладить брюки, раздумывая о своем, наболевшем.

— Хозяин! — раздался густой бас Охрима — Хозяин, давай я тебе помогу! Поглажу!

— Погладишь? А не спалишь? — рассеянно спросил я, и опомнился — как это домовой будет гладить? Где это он научился орудовать утюгом?

— Не спалю! — прогудел Охрим, одной рукой, как пушинку поднял за ножку стул и поставил его вплотную к гладильной доске. Охрим был невероятно, нечеловечески силен. Я не делал испытаний его силы (Картину помню — «Испытание силы Яна Усмаря» — эпичная картина!), но сдается, что он может завязывать в узел гвозди и легко ломать подковы. А еще он может ломать шеи супостатам, покушающимся на сокровища хозяина.

Охрим взял мои штаны, расправил их на доске, и… рраз! Провел по штанине своей огромной ладонью. Два! И провел рукой по другой штанине. Я присмотрелся — черт подери, да об эти стрелки обрезаться можно! И штаны — будто вышли из-под утюга мастера-швеи!

— Силен! — восхищенно констатировал я — Да ты настоящий колдун!

— Ну уж… настоящий! — засмущался довольный Охрим — Но кое-чего умеем! Хозяин завсегда моими услугами пользовалси! Так и говорил — ты, Охрим, самый луччий мастер!

— Ты чего это простонародно заговорил? — хмыкнул я — Знаю ведь, ты можешь толковать почище университетского профессора.

— Забываюсь, хозяин… никак не могу привыкнуть, что я вышел из спячки и теперь у меня новый хозяин. Все по старинке пытаюсь… Давай другое чонить… я поглажу!

Через пятнадцать минут я уже был одет в безупречно отглаженную чистую форму. Безупречно чистую! И тут, кстати, без чудес не обошлось. Я как-то ел шаверму, и сок из этой дьявольской придумки капнул мне на рубашку. И был этот сок настолько въедливым, что никакая стирка не могла убрать пятно! А тут…Охрим поглядел на пятно, ухмыльнулся, приложил рубашку к губам, и… сделал так: ВССС! В общем — каким-то образом всосал он это пятно, да так, что и следа не осталось. А потом прошелся по всему моему комплекту одежды, уничтожая все пятна, все пылинки. Вот и сделался я чистым, аки горлица.

Кстати — объяснить, как он так делает Охрим не смог. Только пожимал плечами, ухмылялся и бормотал что-то вроде: «Ну вота… вот так вота! Не знаю, хозяин! Умею, да и все тут!». Я от него и отстал.

Но да ладно. Все это вторично и даже третично. И четвертично. Делать-то что я буду? Куда бежать, кого тащить?

— Парни, ну-ка, появитесь! — потребовал я, и два «беса» тут же проявили себя, сидючи на краю стола и помахивая ногами в блестящих лаковых сапогах. Выглядели они сейчас очень колоритно — лаковые сапоги, картузы, рубашки-косоворотки и шаровары — эдакая помесь запорожских казаков и крастьян Ярославской губернии. Впрочем — а может в Ярославской тоже носили такие шаровары?

— Это что за такой экзотичный вид? — с интересом осведомился я — К чему такой парад?

Бесы, они же «энергетические сущности», они же «неприкаянные души», могли принимать любой облик, какой захотят. Начиная с голубого единорога Хэппи, парящего на своих крылышках, и заканчивая вождем мирового пролетариата, мирно теперь лежащим в своей гранитной усыпальнице. И в каком облике они обнаружатся в очередной раз — это только им, шалунам, известно. Насмотрятся сериалов по телеку, и давай копировать фейковый облик героев этих говносериалов. Почему фейковый? Да потому что все эти так называемые консультанты исторических (да любых!) фильмов имеют весьма отдаленное представление о том, как должны выглядет и вести себя герои той, или иной эпохи, той, или иной профессии. У меня вообще сложилось впечатление, что на роль консультантов киноэпопей выбирают особо идиотичных персонажей, настоящих фриков, которые не только не знают предмета консультирования, но и просто страдают прогрессирующей умственной отсталостью. Например, это очень хорошо видно в фильме «Викинг», который является образцом того, как нельзя снимать исторические, и не исторические фильмы. Он сплошной фейк! Самого низшего пошиба. Один только факт того, что корабли ромеев каким-то образом перебрались через Днепровские пороги вызывает гомерический хохот у любого нормального человека. А то, как князь насилует девку не снимая штанов, на которых не предусмотрено никакого гульфика, заставляет усомниться (да что там усомниться — точно, идиот!) в душевном здоровье и режиссера, и сценариста этой говноподелки.

— Вот что, убогие — начал я сурово — Ну-ка расскажите мне, почему вы не можете найти тело Вари? У меня есть ее волоски, в кровати приблудились. И почему не можете найти ее по этим волоскам?! Колитесь, быстро!

Бесы уставились на меня пристальными взглядами, затем переглянулись, и первым начал говорить Прошка:

— Хозяин… каждое тело связано со своей душой. Когда душу из тела выдрали — связь разорвалась. Волоски, которые остались у тебя частично тоже были связаны с душой, ибо волоски тоже часть тела. В этом теле теперь другая душа. Значит, волоски не укажут на это тело. Это же очевидно!

— Хмм… — я задумался — Значит для того, чтобы найти тело Вари, в котором теперь сидит ведьма, мне нужно найти волоски или кровь тела Вари уже после того, как в нее вселилась ведьма? Но это же равносильно тому, чтобы просто найти тело! Нет, парни, давайте искать другой способ! Какие будут предложения?

Бесы снова переглянулись, и теперь ответил Минька:

— Хозяин… это ты должен делать предложения. А мы исполняем. Думай, хозяин! А если что — мы подскажем. Тем более что это ты полицейский, небось знаешь, как людей-то ищут!

— Ехать надо — туда, где все случилось — пробормотал я, и вздохнул — тут ничего не высидишь. Ехать! Надо ехать! Но прежде исполнить эти две чертовых бумаги. Стоп! Парни, ну-ка, еще раз… значит, каждый кусочек тела связан не только с телом, но и с душой? А если я найду тело убитой ведьмы, оно будет связано с ее душой?

— Будет — кивнул Прошка — Соображаешь, хозяин!

— Еще раз: если я найду кусочек плоти ведьмы, ее волос, или каплю ее крови — вы сможете по ним найти душу ведьмы, а значит — и ее нынешнее тело?

— Да — коротко ответил Минька, и подмигнул Прошке.

— Сволочи вы! — посетовал я — Вы же ведь уже знали, что нужно делать! Почему мне не сказали?!

— Хозяин… ты что, всю жизнь будет слушаться наших советов? — хмыкнул Прошка — А сам головой думать не будешь? У тебя в голове дневники старого хозяина. Там есть упоминание о том, как душа связана с телом, есть и раздел о поиске. Почему ты не воспользовался этими сведениями?

Ну что ответить? Ну вот не воспользовался, и все тут! Тупо не воспользовался!

Ладно, посмотрим бумаги из РОВД…что там у нас… хмм… одна — запрос на проверку душевнобольного в Кирилловке… вторая… опа! Что за хрень? Жалоба на Самохина! Опять жалоба! Да сколько же можно! Вот только недавно я разбирался с жалобой на него (после чего и познакомился с Варей), и снова-здорова!

«Этот Самохин запугал нашу семью не дает нам спакойна жидь! Он не платет зарплату украл всю мою зарплату сказал что я воровал и патаму не отдает! А ищо он ударил миня в глаз отчего у меня развилося канъюктивит и упало зрение. Прашу привлечь этово Самохина к уголовной атветственности и посадить на десять лет!

Силифонов Петр Михалович, проживаю…»

К заявлению прилагался акт осмотра и заключение врача из травмпункта, где описывалась гематома под глазом. И где пояснялось, что свой бланш господин Силифонов получил на рабочем месте.

Ну что же… взялся за гуж, не говори что не дюж! Прежде чем поехать на поиски Вариного тела, нужно заняться Самохиным. Странное ощущение… почему-то после того, как я вернулся к своей прежней службе мне стало как-то спокойнее. Вот гнездится у меня внутри такое эдакое чувство, что с колдунством моим дело временное, и вообще — такого быть не может, потому что не может быть никогда! А ментовская служба — это как старую перчатку на руку надел. Все привычно, все знакомо…

Беру свою кожзаменителевую папку, в которой таскал заявления граждан, и выхожу на улицу, в июньскую жару. Печет — не по детски! Дома-то у меня прохладно, я заклинанием сделал так, чтобы всегда была прохлада. И кондиционера не надо — двадцать градусов, да и все тут. Но на улице… ужас какой-то! Солнце врезало по темечку, как корявой штакетиной. И сразу же покрылся потом. А уж в салоне какой горячий воздух — ой-ей!

Завел кукурузер, но садиться в салон не спешу. Пусть нагонит прохладного воздуха из кандюка, иначе задохнешься к чертовой матери. Надо хоть дома оставлять машину с приспущенными окнами — чтобы так не нагревалась.

— Привет, Василий! — слышу я мужской голос, поворачиваюсь… прораб. Козырев Виктор. Вполне приличный мужик, хоть и строитель. Нет, я ничего не имею против строителей, но в моей жизни как-то так пришлось, что как ни строитель — так жулье. Или надуть клиента пытаются, или обворовать — продать стройматериалы, закупить что-то совсем бросовое и выдать за хорошее. Экорномят на всем, чтобы денег осталось побольше, понимаю — все же люди. Но вот только не нравится мне это. Не зря наши все чаще приглашают на серьезные работы всяких там турок — они делают качественно и не воруют. Правда и денег за услуги берут неслабо, но тут уж так.

— Привет, Виктор — кивнул я, и настороженно спросил — Все в порядке? Или какие-то проблемы? Денег хватает? Работа идет?

— Да все в порядке — как-то смутился прораб — И денег хватает. Ребята довольны, пашут как трактора. Тут такое дело… мы под березой копали, и кое-что выкопали. Пойдем, посмотришь? Ну и скажешь — что нам делать. Тем более, что ты полицейский. А то мы и не знаем, как в таких случаях поступать.

Я уже знал, куда и зачем он меня ведет, потому не удивился, увидев пожелтевшие от времени кости и крупный, с хорошими зубами череп. Так вот ты какой…Автандил Тимофеич Кокорин, колдун, с которого все и началось. Рабочие стояли перед выкопанной ямой, на краю которой были разложены кости, и смотрели на них со странно угрюмыми лицами.

— Вот так и мы когда-нибудь! — вдруг сказал мужик с морщинистым, сильно загорелым лицом — Живешь, живешь, а потом бах! И в земле. И всякий придурок твой череп ногой пинает.

— Да не пинал я! — фыркнул молодой парнишка лет восемнадцати, не больше — Потрогал только! Сказал, что прикольная вещь, на комод поставить! И чо такого?

— А вот помрет твой папаша, кто-нить его выкопает, и начнет ногой пихать! Тебе понравится? — не отставал морщинистый.

— Ну что пристал, Семеныч! — парнишка совсем стушевался, покраснел — да я так просто ляпнул!

— Иэххх… молодежь! Никакого у вас почтения к смерти! — вздохнул тот, кого назвали Семенычем — Ничего, поживете с мое тоже начнете задумываться и о жизни, и о смерти. О! Товарищ старший лейтенант, что нам делать? Теперь затаскают, что ли? Все-таки мертвец!

— Никто вас не затаскает — после короткого раздумья ответил я — Соберите все кости, сложите в мешок. Я потом перезахороню, когда все будет закончено. Это бывший хозяин дома. Его после революции то ли убили, то ли сам умер. В общем — никакого интереса для полиции кости не представляют.

— Колдун! — раздался голос позади меня — Это колдун был, мужики! Вот его и убили!

— А что, правда колдун? — прищурил глаз парнишка, которого костерил Семеныч — Типа экстрасенс?

— Колдун — кивнул я — И тот, кто неуважительно отнесся к его останкам, получит полный нестояк! А еще — хромоту той ноги, которой он пинал кости! Чувствуешь, как у тебя нога болит? Чувствуешь?

Парень охнул, схватился за ногу (я попросил Прошку посодействовать), и со страхом посмотрел на меня:

— Правда заболела! О черт! И что делать?

— Собери кости, все, до единой, да со всем уважением. Снесешь вон туда, в дровяник под домом. А потом попросишь у колдуна прощения, все и пройдет — выдал я врачебное заключение, повернулся и пошел к машине. Нет, ну а как еще прививать уважение к покойным этому поколению ЕГЭ?!

В салоне кукурузера уже прохладно, только нагретая на солнце кожа сиденья говорила о том, что минут десять назад здесь было пекло. Не понимаю, как люди, имеющие кондиционер в машине терпят и не включают его? Типа — «от него болеют!». Жизнь вообще такая штука… от нее умирают! Так теперь что, не жить, что ли?

Доехал до дома Самохина, глянул в приоткрытые ворота — на месте! Джип его на месте. У него такой же как у меня кукурузер, так же «украшен» лебедками и стальным обвесом, только цвет совсем другой. А так — и год, и комплектация совпадают — тот же самый ТЛС-80 с неубиваемым бензиновым движком 4.5 литра объемом, жрущий по трассе 25 литров девяносто второго. В общем — не для бедных людей такой джип. Самохин можно сказать богат — магазины по всей области и в Москве, крепкое хозяйство здесь, с голоду, в общем, не умирает, это точно. Ну и я тоже не промах — несколько миллионов долларов на моем счету — не хухры-мухры. Десять лимонов зеленых я снял с олигарха за избавление его жены от смертельной болезни. Ну и моя заклятая подруга Анастасия Павловна три лимона зеленых мне подкинула. Именно заклятая — потому что после того, как она пыталась меня убить, я заклял ее со всей силой своей пролетарской ярости. Вбил ей в голову посыл о том, что меня не то что нельзя трогать — даже думать о том, чтобы причинить мне вред — есть очень болезненное и вредное для здоровья занятие. Вот она теперь только и думает о том, как бы мне не навредить. Ну… может и не думает, но точно не навредит. Гарантия! Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы (народный эпос).

В общем — я никак не могу называться бедняком, и поездки на здоровенном прожорливом джипе мне по карману. И даже задумался — а нужен ли мне служебный ломучий уазик? Может — ну его к черту? А с другой стороны — если положен, так почему бы не взять? Просто из принципа! Чтоб другим не достался!

Самохина у джипа не было, и по времени — он скорее всего обедает. Потому я оставил машину у ворот и пошел в дом, благо что двери здесь практически не запирались. Услышал голос Самохина где-то на втором этаже (видимо он разговаривал по телефону), и вдруг замер — настолько мне что-то не понравилось в этом самом голосе.

— Вы даете гарантию, что она будет жива… Что?! Я должен получить гарантию! Слышите! Мне нужна гарантия!

Разговор прервался, а я потихоньку вышел на улицу, чтобы не получилось так, что меня «застали на горяченьком». Скажет еще, что подслушивал… нехорошо получится. А тут что-то не то происходит…

Я снова шагнул к двери дома, и тут мне навстречу выскочил Самохин — глаза по плошке, красный, губы подергиваются, а глаза… господи, да он плачет! Он плачет!

И тут у меня все стало на свои места. Я ПОНЯЛ.

— Привет, Владимирыч! — поприветствовал я фермера, ставшего за эти дни, что я жил в деревне, если и не другом, то хорошим приятелем — точно. И я уверен, что в ближайшем будущем мы бы стали с ним друзьями — если только такое понятие как дружба в наше время применимо к взрослым, видавшим виды людям. Дружба, это когда отдашь другу все, что у тебя есть, когда не задумываясь встанешь плечо к плечу с другом против целой толпы — это только в детстве. А взрослые… это лишь приятели. Большие или меньшие — но приятели.

— Привет, Вася! — хрипло ответил Самохин обводя вокруг туманным, каким-то безумным взглядом — Вась, прости, сейчас не до тебя! Мне нужно уехать!

— Стой! — схватил я Самохина за плечо, и в очередной раз удивился — насколько тот был могуч. Плечи как чугунные — даром что ему шестьдесят с лишним лет. Порвет как грелку!

Самохин дернул плечом, и я чуть не отлетел в сторону. И это при моих 185 сантиметром роста и 80 килограммов веса! А он ниже меня на полголовы! Ну бык, ей-ей бык!

— Владимирыч, да стой ты! Может я тебе помогу!

— В чем? В чем ты поможешь? — лицо Самохина затвердело, скулы резко обозначились на лице, превратившемся в череп, обтянутый кожей. Только глаза жили — красные, влажные… отчаянные.

— Настя? — выстрелил я наугад, и Самохин отшатнулся назад, будто я его ударил. И тут же спросил холодно, и едва ли не с ненавистью:

— Откуда?! Откуда ты знаешь?!

— Да успокойся ты! Разговор твой сейчас подслушал — случайно. Совсем случайно! Владимирыч, давай, рассказывай, я тебе помогу, чем могу! — затараторил я, боясь, что он сейчас меня отшвырнет и уйдет, уедет. И я тогда в самом деле ничем не смогу помочь.

— Настю украли — выдохнул Самохин, оглядываясь по сторонам — Выкуп требуют. Пять лимонов. Сейчас поеду в банк, буду решать, как снять деньги. Деньги-то у меня есть, но… боюсь, что это не поможет. Не отпустят они ее. Вот чую — не отпустят!

И тут же спохватился:

— Я тебе ничего не говорил! Они вообще сказали, чтобы ментов не было, иначе убьют ее!

— Они? Или он? Сколько их? Откуда знаете, что это они? Как вы должны перевести деньги? Или передать наличными? Пять миллионов рублей — это большой вес!

Самохин внимательно посмотрел на меня, и я понял, ахнул:

— Что?! Долларов?! Да ни хрена себе! Вы сейчас такую сумму даже не снимете! Банк не пропустит! Особенно наличными! Да и переводом — застопорят транзакцию! Вы же знаете, какая сейчас обстановка, террористы всякие по миру — передвижения крупных сумм отслеживают.

— Я знаю. Мне придется сильно постараться. Потеряю часть денег, но…

— Стой! — снова схватился я за руку Самохина — Подожди! Десять минут погоды не сделают! Пойдем, расскажешь мне, как и что. Клянусь — я имею возможность тебе помочь! Да идем же, черт подери! Ну что ты стоишь?!

Самохин вздохнул, глянул на меня, повернулся, и пошел в дом. Я следом за ним. Поднялись на второй этаж, прошли в его кабинет, Самохин сел за письменный стол, я напротив.

— Владимирыч, рассказывай — приказал я так жестко, как никогда не разговаривал с Самохиным. Я вообще его всегда называл на «вы», и только в последние дни по согласованию с ним стал «тыкать». Но он не заметил моей резкости, воспринял это как должное. Ему точно было не до политесов.

— Дочка позвонила. Рыдает. Настя должна была вернуться из музыкальной школы, и не вернулась. А следом позвонили. Сказали, что Настя у них, и что пускай дед, то есть я, готовит деньги. Иначе… иначе мы получим Настю по частям.

Самохин задохнулся, говоря это, голос его сразу сел. Он замолчал и с минуту собирался с силами, потом продолжил:

— Позвонили мне, сказали, что я должен приготовил пять лямов до завтрашнего вечера. Если завтра денег не будет — Настю разрежут на куски и подбросят, чтобы я нашел.

— Как должен передать деньги?

— Оставить в машине. В моем джипе. Оставить ключи в замке зажигания и деньги. Они заберут джип с деньгами, и тогда выпустят Настю. Но только после того, как уедут. Если я обращусь в полицию, если они заметят слежку — начнут резать Настю. Вот, в общем-то, и все.

— В полицию? ФСБ? У тебя же есть знакомые там! К деньгам маячок!

— Они четко сказали — никакой полиции. И я чувствую — эти твари работают профессионально. Могут и маячок отследить. А тогда… я не знаю, что тогда. Я не могу рисковать внучкой!

Я сидел, соображал, и думал, как мне все преподнести Самохину. Так, чтобы он поверил и не дергался.

— Владимирыч, у тебя есть верные люди? Такие, которые не боятся запачкать руки, такие, кому ты веришь?

Самохин посмотрел на меня удивленно, пожал плечами:

— Ну… есть пара ребят. Бывшие афганцы. И рук они запачкать не боятся — они у них и так… запачканы по самое не хочу. Что предлагаешь?

— Я предлагаю найти Настю — медленно и веско сказал я — И освободить ее.

— Как?! Как, черт подери?! — зарычал, застонал Самохин — Ну что ты можешь, Вася! Мне и без тебя тошно, а ты… глупости какие-то говоришь! Ну что ты можешь, участковый!

— Я много чего могу — жестко сказал я — Больше, чем ты думаешь. Я найду Настю, гарантирую. Еще сегодня до ночи ты будешь знать, где она находится, и… жива ли она. Но у меня есть одно условие.

— Какое? — Самохин поднял на меня взгляд, недоверчивый, напряженный — Деньги? Тебе нужны деньги?

— С ума сошел?! Какие деньги?! — скривился я — Условие только одно: все похитители должны умереть. И умереть от моей руки. Я их убью. Не ты, не кто-либо другой — я!

Самохин посмотрел на меня, недоверчиво помотал головой, будто не веря в то, что сейчас услышал. И правда — то, что я сказал было… хмм… потрясающим! Вдвойне потрясающим! И он смотрел на меня так, будто увидел впервые. С этой секунды я из участкового Васи Каганова стал для него… непонятно кем. Это все равно как если бы сидела перед тобой добрая такая, пухленькая бабушка, и вдруг… она стала покрываться шерстью, у нее прорезались клыки, и вот — перед тобой сидит смертельно опасный волколак! И как теперь на это чудо реагировать?

— Ну, так что, поверишь мне? Позволишь тебе помочь?

— Да… — тяжело посмотрел на меня Самохин — Но если ты меня обманываешь, если ты просто треплешь языком и я просто потеряю время, и Настенька пострадает из-за этого…Вася, я тебя просто убью. Своими руками убью! Понял?

— Понял! — кивнул я, и скомандовал — Хватит сидеть и нюни распускать! Сейчас едем ко мне домой! Я кое-что с собой беру, оставляю мою машину, и мы летим в Москву, туда, где живет Настя. Зачем — я тебе скажу на месте. Давай, поехали! Время дорого! Нам ведь еще тащиться до Москвы!