Любовь под прикрытием

Виктория Радецкая (2024)

Все начинается с ограбления. Громкого ограбления одного из самых известных музеев Нижнего! Ира не знает, кто так будоражит ей душу и заставляет сердце стучать сильнее, — опасный преступник или серьезный сотрудник музея… Как узнать правду, если она уже влюбилась по уши?! — Ты меня подозреваешь? — на его лице играет полуулыбка. Он слегка проводит пальцами по моей руке, и опять внутри у меня все сжимается от сильного желания. — Нет, что ты! — слегка дрожащим голосом отвечаю я. Хотя, да, черт возьми, я его подозреваю! — Правильно, не стоит, — он смотрит на меня своими карими, жгучими глазами и продолжает улыбаться. «Он опасен, опасен! — кричит мой внутренний голос, — Беги от него со всех ног!» Но я знаю, что опять рухну в его объятия, как только он поманит за собой. Единственное, чего он не понимает — это то, что я не просто продолжаю расследование. Я продолжаю под него копать. Дорогие читатели! После завершения книги её стоимость повысится!

Глава 1. За две недели до этого

Я сижу в кафешке и жду директора музея. За соседним столиком — мужчина лет тридцати. Он ест пюре с котлетой и постоянно на меня поглядывает. Он симпатичный, в духе испанских мачо: темноволосый, кареглазый, загорелый. Фигура пловца — широкие плечи, узкая талия, высокий рост и длинные ноги, которые не помещаются под столом. Я сразу понимаю, кто это — через мгновение в кафе заходит симпатичная блондинка и присаживается к нему за стол.

— У тебя во сколько следующая? — спрашивает она его.

Я отпиваю свой капучино и продолжаю подслушивать.

— Через полчаса, — отвечает он. — Хоть перерыв нормальный получился. А у тебя?

— Десять минут, — она улыбается и явно с ним кокетничает. — А потом целый класс детей.

— Сочувствую, — смеется он и все равно на меня поглядывает, а перехватив мой взгляд, подмигивает.

Я резко отворачиваюсь. Нет, иногда мужчины обращают на меня внимание. Но по сравнению даже с этой блондинкой я серая мышь: хвост на голове (волосы постоянно мешают, и я редко их ношу распущенными), минимум макияжа (постоянно его смыть хочется), брюки, футболка и кроссовки. А ну да — еще рюкзак за плечами.

— Добрый день, — я не заметила, как пришла директор. Она скептически меня оглядывает. — Это вы следователь?

Киваю. Уже привыкла: меня многие сначала не воспринимают в качестве служителя закона.

— Допивайте кофе, и я вас проведу в свой кабинет. Извините, что заставила вас ждать. Из-за происшествия меня постоянно дергают.

Я быстро допиваю капучино и иду вслед за директрисой. Он провожает меня взглядом. Вот тут я и чувствую первую волну, накрывающую с головой — волну странного сексуального возбуждения, которого я не испытывала никогда.

В кабинете мне рассказывают то, что я и так знаю. Из хранилища музея украли драгоценности. Сразу после революции их спрятал в тайник местный купец. И вот, десятилетия спустя, совсем недавно, тайник обнаружили. Драгоценности, в основном женские украшения с бриллиантами, рубинами, изумрудами, лежали в сейфе в специальном хранилище.

— Их продолжали изучать и описывать наши сотрудники, — объясняет директриса. — Планировали выставить к осени. Ничего не взломано, ничего больше не украли. Значит, это сделал тот, кто был в курсе, знал о них.

— Кто-то из своих? — уточняю я.

— К сожалению, скорее всего. Либо тот, кому помогал наш сотрудник. Другого варианта я не вижу.

— У меня есть первые допросы, сделанные в день ограбления. Но я бы хотела со всеми поговорить сама. Вы мне сможете дать список и как-то организовать процесс?

— Вряд ли вы услышите что-то новое, — она явно не уверена в моих способностях. — Но, конечно, я попрошу секретаршу вам распечатать список сотрудников. Общаться с ними вы можете на третьем этаже музея. Там у нас служебные помещения. И там же то самое хранилище, из которого украли украшения. Секретарша вам будет присылать тех, кто свободен в данный момент. Быстро не получится — у нас сейчас много посетителей, поэтому заняты все: охрана, уборщицы, организаторы экскурсий… Но потихоньку она будет вам их вылавливать.

Так я с ним и знакомлюсь. Он приходит в конце рабочего дня.

— Дмитрий, провожу здесь экскурсии.

— Ирина, следователь, — сухо представляюсь я и стараюсь на него не смотреть. По комнате распространяется легкий запах мужского парфюма. Мускатно-дубовое сочетание. — Когда вы начали здесь работать? — я заношу ручку над блокнотом.

— Не так давно. Примерно полгода, — отвечает он, кладет ногу на ногу и покачивает мыском ботинка.

— А раньше где работали?

— Тоже в музее. Я жил в Турции. В Стамбуле работал. Вернулся, потому что не продлили ВНЖ…

— Что не продлили? — я поднимаю голову, а зря. Где-то там, внизу живота зарождается бешенное желание. Я быстро снова начинаю смотреть в свой блокнот.

— Вид на жительство. Сокращение такое, — он усмехается, совершенно неожиданно наклоняется вперед и проводит пальцами по моей руке. Я дергаюсь, как от удара током.

— А почему сюда приехали? Именно в Нижний? — я убираю руку и делаю пометки в блокноте. Мне кажется, я скоро взглядом прожгу в нем дыру.

— Потому что взяли. Я разослал резюме по музеям. Отсюда пришел ответ. Город красивый. Почему нет. Вы, наверное, хотите спросить про ограбление? — спрашивает он меня и сам отвечает на свой вопрос (вообще-то, мой, но я не успеваю его задать): — Ничего не могу сказать. В ночь, когда сюда залезли, я спокойно спал дома. Свидетелей нет — я живу один. Следующий день был у меня выходным, но меня сюда вызвали давать показания. Я уже все это рассказывал. Ничего нового добавить не могу.

Он встает и идет к двери, хотя я его не отпускала.

— Вы знали о драгоценностях? — спрашиваю я его спину.

— Да. Здесь все о них знали, — он поворачивается и смотрит мне в глаза. — Да, я устроился сюда работать, почти сразу после того, как об этой находке написали в Интернете. Готовится выставка. Это не было секретом. Совпадение.

Но совпадение ли? Дмитрий единственный, кто так мало проработал в музее. Остальных тут знают, как облупленных. И они все местные. А в том, что действовал кто-то из своих, директриса уверена. Вот только как мне доказать его причастность?

***

С того дня все и началось.

— Сходите на экскурсию по музею, — предлагает директриса. — Посмотрите все, включая залы с временными выставками. Они тоже на третьем этаже, но вход для посетителей не в том крыле, где вы опрашивали сотрудников. Кстати, узнали что-то новое?

— Все работают здесь давно, кроме Дмитрия. Почему вы его решили взять?

— У нас как раз в декрет ушла организатор экскурсий. А резюме у него отличное. Работал в крупных музеях. В теме. Он у нас быстро освоился. Талантливый гид. Сомневаюсь, что он замешан в ограблении, — директриса опять смотрит на меня с усмешкой.

В купеческой усадьбе девятнадцатого века я бывала раньше. Нас и в школе водили в расположившийся там музей, и после я бегала туда иногда побродить по залам с шикарной старинной мебелью, прекрасной посудой, безумно-красивыми люстрами, свисавшими с потолка. Но экскурсии остались в школьном прошлом. Да и временные выставки посмотреть интересно.

Я сажусь на скамеечку возле охранника. Жду начала экскурсии. Рядом еще человек пятнадцать — в конце апреля туристы уже съезжаются в Нижний.

— Здравствуйте, дорогие гости! — звучит знакомый голос над ухом. — Приветствую вас в одном из самых известных музеев нашего города. Меня зовут Дмитрий. Пройдемте в первый зал.

Господи, это же он! Я встаю и со своим маленьким ростом теряюсь в толпе туристов. Впрочем, мне это на руку: так он может меня и не заметит. Однако я ошибаюсь.

— Вот здесь мы встанем, и я расскажу вам, как строилось это здание. Покажу расположение комнат на вот этом макете. Пожалуйста, те, кто пониже ростом, дети, проходите вперед, чтобы все увидеть.

Родители подталкивают своих чад к макету. Я тихонько остаюсь на месте. В конце концов основные залы я видела и хорошо помню — ничего страшного. Совершенно неожиданно Дмитрий выискивает меня взглядом, а потом подходит, берет за руку и проводит вперед. Я ничего не вижу, кроме его загорелой руки. Но самое главное из-за моего роста взгляд упирается в ремень на его джинсах низкой посадки. Почему-то он меня жутко возбуждает — ремень из темно-коричневой кожи, крепко севший на бедрах.

Он ставит меня рядом с собой.

— Начнем. Итак, усадьба была построена в семидесятых годах девятнадцатого века… — его голос завораживает. Я стою напротив группы и вижу, что женщины аж пожирают Дмитрия глазами. — …купец Рукавишников перестроил купленный дом в стиле эклектики, надстроил третий этаж…

Я знаю всю эту историю, но даже если бы хотела слушать внимательнее, не смогла бы сосредоточиться на словах. Заставляю себя думать о деле. Надо понять, кто мог проникнуть в усадьбу, обойдя охранную сигнализацию на входе в здание, потом в хранилище, и, наконец, открыть сейф.

Дмитрий ведет нас из зала в зал. Везде он обязательно смотрит, где я. Сначала я пыталась прятаться среди туристов, но он каждый раз выводил меня вперед. Поэтому я на это плюнула, и сама становлюсь возле него.

Сердце стучит. Я хмурюсь. Сложно думать об ограблении, когда тебя так возбуждает мужчина.

Мы на третьем этаже. Временная выставка посвящена фарфоровой посуде. Изысканные блюда, тонкие чашки…

— Вот здесь накрыт стол для ежедневных обедов, — комментирует Дмитрий. — А вот этот мы накрыли так, как это делали для приема гостей. В витринах вы можете увидеть и другие предметы, которые использовали на кухне, в столовой, в гостиной.

— Говорят, музей ограбили, — подает голос грузный мужчина лет пятидесяти. — Это правда, что осенью не будет выставки драгоценностей?

— К сожалению, это правда, — кивает Дмитрий с печальным выражением лица. — Но бравые следователи работают, — он выразительно смотрит на меня, — Надеюсь, украденное к осени найдут, и выставка состоится.

После экскурсии я брожу одна по музею. Не могу о нем не думать, но мне сейчас проще — Дмитрий ушел встречать следующую группу. Его голос звучит в голове. Мне хочется отвлечься от голоса, от ремня, обхватывающего его бедра, от длинных ног в узких потертых джинсах, от рубашки, расстегнутой на груди. Никогда я не испытывала такого возбуждения. К тому же, сейчас это как-то не вовремя.

— А кто ставил музей на сигнализацию в день ограбления? — спрашиваю у охранника.

— Дмитрий. Мне пришлось уйти чуть раньше. Но тут особо ума не надо. На щитке нажать три кнопки и все дела, — он смеется. — Хранилище закрыл Палыч… Простите, Олег Павлович. Он у нас главный хранитель музейных предметов. Когда все вышли, Димка включил общую сигнализацию.

— Ее легко отключить? Если открыть дверь в музей?

— Не. Я уже думал про это. Пока вор будет пытаться отпереть входную дверь, уже сработает сигнализация. У нас после ее включения, есть три минуты, чтобы запереть входную дверь. Потом она автоматически активируется. Утром, когда мы приходим, я должен за те же три минуты ввести код на пульте. И сигнализация выключается. Код меняется ежедневно. То есть, вору надо уложиться в три минуты, чтобы вскрыть замок и ввести код. А тут ведь еще и камеры стоят. И потом, в полиции увидят, что сигнализация отключена. Ночью. И они тут же приедут проверить, что случилось.

Да, загадка!

— Ирина, не хотите кофейку? — знакомый голос вырывает меня из раздумий над возможностями проникновения в музей. Мне бы перестать впадать от этого в ступор. — У меня перерыв буквально десять минут. Пойдемте в наше кафе посидим.

Я соглашаюсь. В кафе Дмитрий берет нам по чашке капучино и по пирожному. Попытки отдать ему деньги ни к чему не приводят.

— Ира, вы сладкое любите? — спрашивает он и слизывает шоколадный крем со своего пирожного. Лучше бы он этого не делал. Мне тут же захотелось, чтобы он меня поцеловал. И его язык поделился бы со мной шоколадом. — Простите, не удержался! Обожаю шоколадный крем!

— Люблю, — тихо отвечаю я севшим голосом и вонзаю ложку в пирожное.

— Вы спрашивали про сигнализацию. Я ее включал. У охранника что-то там стряслось. Он убежал домой. Все вышли из музея. Я нажал на кнопки и быстро вышел, чтобы запереть двери, иначе тут бы уже все завыло.

— Завыло? — я плохо соображаю, потому что смотрю, как он поедает пирожное, черт его побери.

— Если входные двери остаются открытыми, сигнализация начинает пикать. Противно довольно, — он смотрит на меня и снова откусывает пирожное. У Дмитрия белоснежные зубы и кусает он тоже сексуально, отчего хочется, чтобы он чуть укусил и меня. Вампир, блин. — Ну и тут же звонят из полиции. Меня предупредили. Типа, если провозишься, то они позвонят. Надо будет доказывать, что здесь все в порядке.

— Как же кто-то смог пройти? — я уткнулась взглядом в тарелку, но вижу его пальцы, длинные, как у пианиста. Ага, пловец, пианист, экскурсовод. Вот наградила природа мужика внешностью! И, видимо, умом тоже.

Он пожимает плечами и отправляет в рот последний кусок пирожного.

— Самому интересно. Однако я не следователь. И мне пора, — он встает, а потом резко наклоняется и шепчет в ухо: — Удачи и приятного.

— Спасибо, — я отвечаю, не глядя на него.

Он выходит из кафе, а я заправляю обратно за ухо прядь, которую сдуло его дыхание.

Оказавшись наконец на улице, я щурюсь на солнце. Целый день в помещении с неярким искусственным освещением, и даже вечернее солнце кажется, что слепит. Надо пройтись. Вроде спорт или энергичные прогулки снимают сексуальное напряжение.

Быстро иду по верхней набережной. Как спортсмен. Я обгоняю прохожих, медленно бредущих по тротуару, любующихся на Волгу с одной стороны, и на здания с другой. Мне не до красот, хотя я обожаю свой город. Ближе к Чкалову замедляю шаг. На Большой Покровской вливаюсь в поток людей. Сердце стучит ровнее. Что же меня так привлекает в Диме — про себя я позволяю его называть не полным именем. Красота? Нет, не то, что он идеальный красавец. Скорее, какая-то внутренняя энергетика, бешенная сексуальность.

По моей руке словно пробегает ток — я опять вспомнила его прикосновение. И всплыла картинка, как он слизывает крем. Вообще-то, как мальчишка. Почему же это так стягивает низ живота… Какие бабочки?! Нет, я бы никогда не сравнила желание, сексуальное влечение с летающими в животе бабочками. Б-р-р!

Я покупаю мороженое, чтобы охладить тело и мысли. Сажусь на лавочку.

Кафе и рестораны уже выставили столики на улицу. Я наблюдаю за людьми. Кто-то ест, кто-то пьет вино. Кто-то один, но большинство парами. Конечно — вечер пятницы, время романтики, не для одиночек типа меня. Смотрю на мужчин. Никто даже близко не возбуждает так, как Дима, хотя симпатичных мужиков довольно много.

Сейчас я доем мороженое, дойду до метро и поеду в Сормово. Живу я там, рядом с судостроительным заводом, где всю жизнь работали родители. А я работаю в центре, поэтому на меня и повесили расследование тупиковой кражи века.

Дома я смотрю в пустой холодильник — опять забыла что-нибудь купить. Ничего, для таких случаев у нас есть пельмени. Пока они варятся, пишу в блокноте «компромат» на Диму: работает недавно, не из Нижнего (ага, это ему в минус — я уверена, что местный драгоценности из музея не украдет), уходил из музея последним, ставил здание на сигнализацию. Потом добавляю: явно ко мне кадрится. Почему это компромат? А потому что хочет втереться к следователю в доверие, знать, как идет расследование.

Ну да, еще и замутить мне мозги, чтобы я только о сексе думала. Это, оказывается, реально отвлекает.

Во сне мне снится, как мы занимаемся любовью на столе, покрытом зеленым сукном, натурального дерева, конца девятнадцатого века. За которым купец вел свои счета. На пол падает чернильница, какая-то толстенная книга. Я громко кричу от его ласк и вот-вот улечу, но начинает звенеть сигнализация…

Будильник!!! Я тупо смотрю в телефон. Выключаю чертов будильник. Вижу сообщение от директрисы: «Приходите посмотреть на украденные сокровища. Вам сегодня предоставят фото и опись».