Когда на часах полночь

Виктория Вольская, 2022

Выпускница школы Кристина Лебедева была активной и общительной девушкой, пока несчастный случай не перечеркнул ее мечты о прекрасном будущем. Трое подонков, имевших особую власть в небольшом городке, где жила Кристина, надругались над ней и остались безнаказанными. Спустя семь лет девушка так и не смогла прийти в себя: она ведет жизнь затворницы и никому не доверяет. Ее жизнь монотонна и предсказуема, пока внезапно в ее жизнь вновь не вторгаются мрачные тени прошлого… Двое преступников, сломавших судьбу Кристины, убиты, а третий открывает на нее «охоту». От верной гибели девушку спасает незнакомец, который, по всей видимости, и стоит за убийствами криминальных авторитетов. Теперь Кристина и Сергей вынуждены бежать из города.Сумеют ли беглецы скрыться от жестоких преследователей, неподвластных закону? Хватит ли двум одиночкам сил и смелости, чтобы не только выжить, но и сохранить чувства, возникшие между ними? Ведь Сергей хранит свою тайну…Содержит нецензурную брань.

ЧАСТЬ 1. ПОБЕГ

Глава 1

Я ненавижу дождь. Всю ночь он барабанил по крыше, и я не выспалась, сплю очень чутко. От привычки постоянно прислушиваться так и не смогла избавиться. Варю убойную порцию кофе, хотя я не любитель, пью крайне редко этот популярный напиток.

За окном пасмурно, облака нависли над городом тяжелым покрывалом, порывистый ветер гнет деревья. Из подъезда вышел мужчина, его зонт тут же вывернуло ветром, и мужчина, бросив попытки привести его в нужное положение, намокая под дождем, бежит до автомобиля. На коже мурашки, будто это я промокла под дождем и дрожу в холодном автомобиле. Неприятные ощущения. Хорошо, что я работаю дистанционно и мне не нужно выходить из дома в такую ужасную непогоду. Хотя, не в погоде дело, я в принципе, очень редко выхожу на улицу.

Хмуро и тихо в квартире. Для фона включаю телевизор, утреннюю передачу, скоро будет прогноз погоды. Когда же закончится сезон дождей, вроде июль на дворе. Отхожу от окна, кутаюсь в безразмерную папину вязаную кофту, мелкими глотками пью горький, невкусный кофе.

— Мы прерываем эфир для экстренных новостей, — тональность голоса диктора меняется, и я заинтересовано поворачиваю голову в сторону телевизора. — Сегодня в полночь был убит Волков Владимир Сергеевич, — увеличиваю громкость. — Он был известной личностью нашего города, тридцать четыре года занимал должность судьи.

На экране мелькают кадры с места преступления, саму жертву не показывают, вместо этого мелькают фотографии из архива: с судебных заседаний, с семейных торжеств. Ухмыляюсь. А где фото с мальчишников? Корреспондент берет интервью у коллег и подчиненных. И все, как один рыдают и причитают, каким же хорошим человеком был Владимир Сергеевич, объективным, выносил только справедливые приговоры. Хохочу в голос. Лицемеры. Этого упыря никто не любил, его все ненавидели. Боялись. Ненавидели от того, что панически боялись. Страшный был человек. Жестокий. Волк. Машинально прикасаюсь ладонью к левой груди. Теперь он мертв. Мне его не жаль. Справедливые приговоры он выносил! Справедливость и Волков — это две разные вселенные. Продажная тварь теперь будет гореть в Аду. Я даже отмечу это радостное событие. Достаю из шкафа бутылку коньяка и наливаю пару капель в чашечку с кофе.

— Пусть тебе земля не будет пухом, мразь, — делаю несколько глотков.

Вот теперь этот напиток стал менее противным.

— Напоминаем, что это уже второе загадочное убийство. Неделю назад, третьего июля, в полночь, выстрелом в затылок был убит глава местной криминальной группировки Роман Молотов. Предполагаем, что первоначальную версию расследования — криминальные разборки, пересмотрят, так как почерк преступлений идентичен.

Выключаю телевизор, смотреть на отвратительную рожу «Молота» нет никакого желания. Я слишком часто видела ее в кошмарах.

В небольшом городке властью является не глава местной администрации, а, как мы называем в народе — «законно-криминальное трио»: Молот, Лютый и Волк. Молотов Роман, отчества его никто не знал при жизни, после смерти оно тоже не называлось, даже на надгробии его не написали. Молот держал в руках весь городской криминал. Лютов Вадим Андреевич — начальник полиции, прикрывал деятельность Молота, используя служебные полномочия. Волков — судья, впрягался за «своих», если у Лютого дело тормознуть не получалось. Двоих из них убили, очень надеюсь, что оставшегося постигнет та же участь. Местные власти и жители нашего города вздохнут с облегчением.

Звонок в дверь выводит из задумчивости, плетусь в коридор, смотрю в глазок.

–Кристинка, привет, — передо мной, улыбаясь, стоит соседка, девушка лет двадцати трех. — Вот, держи.

— Что это? — вопросительно смотрю на черный пакет, что она мне сунула в руки.

— Твой обед и ужин. Ты ж в такую погоду до магазина точно не пойдешь. А зная тебя, в холодильнике полный голяк. Я в магазин за смесью бегала, заодно тебе купила пачку пельменей и сметану.

— Юлька, если б не ты, я бы давно умерла с голоду, — с благодарностью говорю я.

— Не бескорыстно я это делаю, подруга, не бескорыстно. Не хочу, чтобы кто-то сюда заселился после твоей кончины. Ты ж идеальная соседка: мужиков не водишь, на музыкальных инструментах не играешь и с соседями не скандалишь, хотя я бы на твоем месте ту бабусю с третьего этажа давно обматерила.

— Ты это с удовольствием сделаешь за меня.

— Зараза прячется от меня, когда я с коляской выхожу гулять.

Есть у нас в подъезде старожил, баба Нюра, которая все и про всех знает, а чего не знает, быстренько придумает и по всему району разнесет. Согласно ее последним сплетням, Олег, муж Юльки, мой любовник. Видела она, что как-то он помог мне донести пакеты с продуктами до дома. Причем Олег имел неосторожность пройти в мою квартиру. И даже тот факт, что он пробыл у меня меньше минуты, не играл никакой роли при вынесении нам общего на троих приговора.

— Чек давай, деньги на карту переведу.

— В пакете чек. Приятного аппетита.

— Спасибо.

Из квартиры напротив слышится плачь Юлькиного семимесячного сына, и она спешит домой. Муж у нее никудышная нянька. Закрываю дверь, возвращаюсь на кухню.

Юля права: кроме открытого пакета молока в моем холодильнике нет ничего съедобного. Бросаю пачку полуфабрикатов в морозильную камеру. Поем позже. Сажусь за компьютер, рядом ставлю кружку с так и не допитым остывшим кофе.

На электронную почту приходит новый материал. Я работаю переводчиком в издательстве, перевожу на русский язык произведения западных авторов. Книга, с которой я сейчас работаю — детектив. Люблю этот жанр, за любовные романы не берусь. Я фанат своей работы, читать рукописи в оригинале намного интереснее и атмосфернее. Я стараюсь максимально приблизить перевод к первоисточнику, но всё равно это ни одно и тоже.

Просидев за работой до позднего вечера, ставлю точку в последней главе, закрываю ладонями уставшие глаза. Желудок тут же напоминает о его наличии в моем организме. Отложив его «требование», отправляю перевод своему редактору. Устало плетусь на кухню. Нажимаю на выключатель, но свет не зажигается. Пробую еще несколько раз. Паника поднимается с глубин подсознания, желудок сжимается и отнюдь не от голода, делаю несколько шагов назад, нажимаю выключатель в коридоре. Темнота за окном, темнота в доме. Испуганно всхлипываю. Дыхание перехватывает. На шее будто удавка затягивается, обхватываю пальцами, пытаясь снять веревку, но ее нет. В дверь грубо стучат кулаком, вздрагиваю от неожиданности, замираю и не могу сдвинуться с места. Стук не прекращается. Оседаю на пол и закрываю ладонями уши.

— Кристина! — кричит Юля. — Кристина?!

О, боже! Это всего лишь соседка. Пытаюсь вздохнуть глубоко, но с первого раза не выходит. Лишь после трех неглубоких вздохов, получается наполнить легкие воздухом.

— Я здесь, — поднимаюсь, на ватных ногах подхожу к двери, но открыть её не решаюсь. Страх еще не отпустил.

— У тебя есть свечи?

— Свечи? Нет, свечей нет.

— Ты в окно смотрела? Свет пропал только в нашем доме. Я отправлю Олега за свечами в магазин. Для тебя купить?

Олег. Свечи. Магазин. Свечи. Соберись, Кристина!

— Да. Буду очень благодарна.

— Хорошо, тогда жди.

Прислоняюсь спиной к двери, пытаюсь отдышаться. Давно у меня не было панических атак. Дышу…

Вздрагиваю, когда в дверь снова стучат. Это наверно Олег принес мне свечи. Не спрашивая, кто там, быстро открываю дверь.

Холодное дуло пистолета касается моего лба.

Это не Олег.

— Четыре шага назад, — спокойно командует мужчина, судя по голосу, ему лет сорок пять или около того.

Повинуюсь. Медленно иду назад, он наступает на меня шаг в шаг, держа пистолет у моей головы. Ногой захлопывает дверь, и я впервые жалею о том, что у меня автоматический замок. Дверь запирается.

— В комнату, — очередная резкая команда.

Я хочу развернуться, но он не позволяет мне этого, продолжаю идти назад, смотря ему в глаза. Ударяюсь ногой о кресло, отхожу на шаг влево, снова иду назад.

— Стоп!

Останавливаюсь. В окно светит фонарный столб, и я пытаюсь разглядеть гостя. Его лицо мне кажется смутно знакомым.

— Ну здравствуй, мышка, — ехидно произносит он, оглядывая меня с ног до головы.

— Здравствуйте, — испуганно шепчу я, обхватывая себя руками. Я дрожу от страха.

Где я могла видеть этого мужчину? В моем состоянии сейчас трудно что — либо вспомнить.

— Поговорим? — его наглая ухмылка парализует меня. — Как поживаешь?

— Нормально, — тихо отвечаю я.

— Хреново выглядишь. Плохо спишь?

— Хорошо я сплю.

— А я думаю плохо, совесть замучила.

— Совесть? — непонимающе поднимаю брови.

–Как ты организовала убийства? — мгновенно взгляд становится жестким.

— Какие убийства? — заикаясь, произношу, продолжая холодеть от страха.

Не выпускаю из виду пистолет в его руке.

— Молота и Волка.

— Я? — чуть не падаю от этого дикого предположения. — Я не знакома с ними, зачем мне их убивать?

–Хороший ответ, правильный. Для всех других, но не для меня, Кристина Лебедева. Выпускница сорок восьмой школы, если мне не изменяет память. Верно?

— Да.

— Месть — блюдо, которое подается холодным, ты свое долго остужала. Мы даже позабыли про тебя.

— А я что единственная, кто…

— Да. Ты единственная.

И от этих слов по спине побежал холодный пот. Голова закружилась.

–Кто тебе помогает?

— Никто, — на выдохе произношу я.

— Сама?

— Я никого не убивала. Я стрелять не умею.

— Значит, наняла киллера.

— У меня нет денег на киллера, оглянитесь вокруг, здесь ремонта лет пятнадцать не было.

–Ты права, квартира отстой, но это не аргумент, — взводит курок, у меня внутри все холодеет. — Ты совершила большую ошибку, девочка. Гарантом твоей жизни был Молот, теперь его нет. А значит, ты больше никому не нужна. Приговор тебе вынесен, обжалованию он не подлежит.

В дверь снова стучат.

–А говорила, что нет подельника?

— Нет, — испуганно произношу я, — это сосед. Принес мне свечи.

— Свечи?

— Да. Обычные свечи.

— Пошли к двери, — тычет мне пистолетом в спину. — Выпроводи его, дверь не открывай. И без глупостей. Только рыпнешься, убью обоих.

— Не надо. У него жена и маленький ребенок.

— Помни об этом.

— Олег? — дрожащим голосом спрашиваю я, подойдя к двери.

— Да, это я, свечи принес.

— Я потеряла ключ, не могу дверь открыть. Оставь свечи у себя, я зайду за ними, как только смогу открыться.

— Ну ладно.

— Спасибо, Олег.

Незнакомец, держа меня за шею, смотрит в глазок, наблюдает за передвижением соседа. И когда Олег скрывается за соседней дверью, хватает меня за руку и тащит снова в комнату.

— Прошу вас, я никого не убивала. Я понятия не имею, кто убийца. Оставьте меня в покое. Обещаю, я не пойду в полицию. Я никому не расскажу о вашем визите. Не стреляйте.

— Я сразу сказал Лютому, что ты овца безмозглая, и не способна на организацию такого плана, но он уперся. Требует твоей смерти. Ты знаешь один секретик, и в сложившейся ситуации с легкостью можешь развязать язычок.

— Я семь лет молчала, — сдаюсь я. — Мне нет смысла снова возвращаться в тот кошмар. Даже ради справедливости. Её нет и не будет. Никогда.

— Увы, но мой начальник думает по-другому. Ты сейчас умрешь. Есть последнее желание?

— Жизнь.

— Это желание аннулируется.

Холодный металл давит на висок. Семь лет я жила в ожидании такого конца, но оказалась не готова к нему. Я так много еще не успела сделать. Губы дрожат, по щеке бежит слеза.

— На колени.

Упрямо стою. Добровольно не встану, не в этот раз. Он нервно бьет рукой по щеке, затем давит на плечи. Больно. Я пораженно опускаюсь перед ним на колени.

— Упрямая сучка.

Закрываю глаза. Считаю до десяти. Смерть — это не конец, это начало вечной жизни. Я обязательно попаду в рай и встречусь с папой и мамой. Мы снова будем вместе. Это же прекрасно. Боже! Как страшно!

Хлопок. Металл уже не давит на голову, но я не чувствую боли. Что-то с грохотом падает на пол, точно не я.

Делаю вдох. Выдох. И еще один вдох. Я продолжаю дышать. Я дышу…

Медленно открываю глаза. Незнакомец лежит у моих ног. И у него во лбу дырка. Поворачиваю голову. В стекле и на шторе отверстия от пули.

Я кричу! Внутри себя. Голосовые связки онемели от ужаса. Алая кровь расплывается по светлому ковровому покрытию. Он мертв! Он. Не я!

В ожидании еще одного выстрела, истерично всхлипывая, на четвереньках ползу до входной двери. Ничего не соображая, поднимаюсь, держась за шкаф. Срываю с вешалки сумочку, там паспорт и деньги. Дверь распахиваю настежь, бегу вниз по лестнице. Сбив с ног входящую в подъезд девушку, выбегаю на улицу. Вслед мне летит отборный мат, но я не останавливаюсь. Куда бежать? Куда? Направо? Налево? Где вокзал? Я не могу сориентироваться, ничего не соображаю. Выскакиваю на дорогу, автомобиль резко тормозит прямо у моих ног. Еще пару сантиметров и он бы меня сбил. Мужчина, что за рулем, вопросительно смотрит на меня. Я, воспользовавшись его замешательством, запрыгиваю на заднее сидение чужого автомобиля. Там тонированные стекла.

— На вокзал, — быстро тараторю я.

— Авто или ж/д? — спокойно спрашивает мужчина.

Я не вижу его лица, на голове капюшон толстовки.

— Автовокзал. Пожалуйста. Я заплачу, — дрожащими руками достаю из сумочки пять тысяч рублей. Подаю водителю.

— На рейс опаздываешь?

— Да. Опаздываю.

— Ну, хорошо. Едем. Убери деньги.

Машина трогается, а я смотрю в заднее окно. Мимо мчится полицейская машина с включенной сиреной, и я вжимаюсь от страха в сидение. Машина останавливается у моего подъезда. Интуиция вопит, что они по мою душу прибыли.

— Не переживай, Кристина, ты вовремя улизнула.

— Да. Вовремя, — облегчение резко сменяется тревогой, по спине пробежал холодок. — Не поняла… Откуда вы знаете мое имя? — хватаюсь за ручку на двери, я готова выпрыгнуть из машины на ходу. Но дверь заблокирована.

Невидимая удавка снова затягивается на моей шее.

— Кто вы? — шепчу я, встречаясь с его взглядом в зеркале заднего вида.

— Тот, кто спас твою жизнь.

Глава 2

— Куда вы меня везете? — решаюсь прервать гнетущую тишину своим вопросом.

— В безопасное место.

— Я не хочу с вами никуда ехать. Остановите машину, — истерично кричу. — Немедленно.

На нервной почве к горлу подступает тошнота.

— Сколько минут ты проживешь, если выйдешь из машины? — спокойно спрашивает он, туша во мне негодование.

В чем-то он прав. Недолго я проживу, если учесть, что сам Лютов вынес мне приговор.

— Я уеду. Довезите до вокзала, — умоляю я.

— Куда ты собралась? У тебя ни родственников, ни друзей. Тебя нигде не ждут.

— Это неважно. Главное — уехать отсюда.

–Тебе не дадут даже купить билет, а если ты умудришься купить его, тебя снимут с рейса. Ты и десяти километров не проедешь. Тебя пасут уже дней шесть. Вокзал и аэропорт — последние места, где тебе следует появляться. У местной полиции уже имеется твое фото. Сотовый где?

— Дома, — отвечаю после того, как обшариваю карманы и сумочку. Телефон лежал у компьютера на зарядке. Я его не взяла, а вот ключи от квартиры прихватила с тумбочки в прихожей.

— Это хорошо, не отследят. В сумочке что?

— Паспорт, деньги, личные вещи, — прижимаю к груди сумочку.

— Выложи все из нее.

— Зачем?

— Выполняй, — командует он, совершая обгон.

Вываливаю на сидение содержимое моей сумочки. Помада и тампоны падают на пол, и я поднимаю их, засовываю в карман кофты. Окно открывается.

— Выброси сумочку?

— Она стоит двадцать тысяч, — возмущенно говорю я.

Это единственная дорогая вещь, которую я позволила себе, подарок на день рождения.

— Твоя жизнь стоит двадцатку?

Выбрасываю сумочку, с досадой смотря на траекторию ее полета. Окно тут же закрывается.

— Почему они следят за мной?

— Ты мне ответь на этот вопрос.

— Я не знаю.

— Думаю, что ты лукавишь.

— Зачем вы спасли меня?

— Из любопытства. Хочу знать, почему Волк и Лютый установили наблюдение за тобой.

— Я ответила, что не знаю этих людей. Это ошибка.

— В их раскладах не бывает ошибок. Я тебе не верю.

Я замолкаю. Слежу за дорогой, смотря в окно. Прислушиваюсь к внутренним ощущениям, изредка бросая взгляд на водителя. От него я не чувствую угрозы. Если бы не он я бы уже была мертва. Это веский аргумент в его пользу.

Автомобиль мчится, мужчина сосредоточенно следит за дорогой, не забывая постоянно перестраиваться из ряда в ряд. Другие участники движения сигналят за то, что он подрезает и создает аварийную ситуацию, но ему, кажется, на это наплевать. Он невозмутим. Оборачиваюсь. Слежки за нами нет. Хотя, если бы и была, я вряд ли бы заметила это.

— Долго ехать? — интересуюсь я.

— Долго. Можешь поспать.

— Боюсь, что не усну.

–Как знаешь.

— Я…

— Молча. Едем молча.

Не очень-то хотелось с ним разговаривать.

— Лучше ляг, чтобы тебя не было видно. Будем проезжать через пост.

Послушно ложусь на сидение.

***

— Выходи, — слышу голос незнакомца над головой.

Неужели я уснула? Видимо, да. Осторожно выбираюсь из автомобиля. Оглядываюсь. Передо мной небольшой охотничий домик, вокруг хвойный лес.

— Бежать не советую, — он достает спортивную сумку из багажника, потом нажимает на кнопку брелка, блокируя автомобиль. — Кругом дикие животные, до ближайшей дороги километров сорок.

Несмотря на меня, он идет вперед. Мне не остается ничего, кроме как следовать за ним.

— Здесь нет ни электричества, ни сотовой связи, — говорит он, как только мы входим в дом. Зажигает несколько керосиновых ламп.

— Не удивительно, такая глушь, — тихо произношу я, смотря на простую обстановку.

— Но даже если бы это все здесь было, я запретил тебе звонить кому-либо, пользоваться социальными сетями тоже категорически запрещено. Для всех ты исчезла в неизвестном направлении. Этот статус для тебя сейчас тождественен жизни. Они не должны тебя засечь.

— Я поняла. Я ж не враг сама себе.

— Сомневаюсь. Какими коридорами в женской голове ходят мысли мне не понять, но порой вы совершаете нелогичные поступки.

— Мне в висок тыкали пистолетом. Я буду сидеть тут как мышка.

— Отлично. Проходи вперед. Спальня тут одна, можешь занять ее.

— А ты? — в гостиной нет ни дивана, ни кресла. Лишь стол и пару стульев. На них спать неудобно.

— Я могу спать на полу или в машине.

Мужчина ставит один светильник на комод и уходит, закрывая за собой дверь, я остаюсь одна в спальне. Сажусь на край кровати. Жестко. Даже представить не могу, сколько мне придется тут прятаться. Но это все же лучше, чем лежать в луже крови. Лужа крови. Черт, в моей квартире труп того мужика. А если меня обвинят в его смерти? Меня посадят?!

Нервно кусаю губы. Сейчас бы новости посмотреть. Хоть одним глазком. Хотя и без новостей все ясно. Какая же я неудачница! Оглядываю себя: на мне трикотажный костюм, старая кофта отца, а на ногах домашние тапочки. И я в таком виде собиралась на вокзал? Меня бы в дурку увезли сразу, как только я переступила порог вокзала.

За окном глубокая ночь, я ложусь на кровать. Холодно. Накрываюсь одеялом, закрываю глаза. Сон не идет, разные мысли роем носятся в моей голове. Лютов ищет меня. Мне страшно. Я думала, что они не знают, что я выжила тогда. Я убедила себя в этом. Оказалось, я ошибалась. Почему не пришли за мной раньше? Почему позволили жить? Кто этот мужчина, что спас мне жизнь? Что движет им: месть или деньги? Зачем он привез меня в эту глушь? Зачем спрятал от всех? Что он хочет выведать у меня, какие вопросы будет задавать? Я на самом деле ничего не знаю. Мне нечего ему рассказать. И когда он это поймет, я буду ему не нужна. Убивает он быстро и хладнокровно, а я не хочу умирать. Что делать? Бежать! Как в прошлый раз. Бежать и надеяться, что и в этот раз я выберусь из кошмара.

Как только первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, я потихоньку выбираюсь из кровати и крадусь к выходу. Глаза несколько секунд привыкают к темноте в доме, как только я выхожу из своей комнаты. Крадусь к выходу, подобно вору: шаг, остановка, прислушиваюсь к тишине, снова шаг, практически не дышу. Аккуратно открываю незапертую дверь. Выбираюсь на улицу. Делаю глубокий вдох прохладного утреннего воздуха. Прохожу мимо автомобиля, целенаправленно иду вглубь леса, чтобы побыстрее скрыться, остаться незамеченной. Утро еще не наступило, лишь светает, отчего лес кажется мрачным и пугающим. Меня охватывает животная паника, я срываюсь на бег. Бегу куда глаза глядят, чтобы убежать от этого дома подальше. Ноги застревают в высокой траве, лицо царапают колючие ветви елей, но я бегу. Падаю и снова встаю. Останавливаюсь у дерева, чтобы отдышаться и прислушаться, нет ли поблизости дороги. Именно шум автотрассы спас мне жизнь в прошлый раз. Сейчас же кроме стука дятла по стволу я ничего не слышу. Стараясь не отчаиваться, набираюсь решимости, и снова бегу вперед.

Пробежав еще несколько метров, замираю от звуков, что доносятся до меня. Оглядываюсь. В метрах пятнадцати-двадцати от меня трое медвежат. А это значит, что неподалеку их мама. Содрогаюсь от ужаса. Кровь мгновенно отливает от лица, и наверно, от всех частей тела тоже. Ноги подкашиваются.

— Тихо, — слышу шепот на ухо.

Похититель и спаситель в одном лице стоит за моей спиной. Закрыв мне рот рукой, он обхватывает второй меня за талию, медленными шагами отводит в сторону.

— Слева, в двадцати метрах от нас, медведица. Даже не дыши без моего разрешения.

Киваю в ответ. Непроизвольно из уст срывается стон, мужчина сильнее зажимает ладонью рот.

Мы шагаем назад: неторопливо, бесшумно, осторожно.

От страха я обмякла и лишь сильные мужские руки не дают мне рухнуть на землю.

Когда мы оказываемся в относительной безопасности, мужчина отпускает меня, окинув ледяным взглядом.

— Вперед, — командным голосом указывает маршрут следования.

Я плетусь впереди, он идет за мной бодрым шагом, не забывая постоянно оценивать ситуацию в лесу. На его плече висит ружье, но я думаю, что он не успел бы им воспользоваться, если бы медведица напала на нас. Я видела как-то по телевизору передачу о нападении животных на людей. Мне дома, сидя на диване, было безумно страшно. То, что я испытала сейчас, словом «страх» не описать.

— А говорила, что умная, — пренебрежительно бросает он.

Парировать не стала, ему все равно не понять. Иду молча. Да и прав он.

— Налево. Скажи, чем ты думала, когда решила бежать?

— Ничем, — огрызаюсь я.

— Ну, это я понял. Думать тебе нечем.

— А можно без оскорблений?

— Можно было бы, если бы я вместо утренней пробежки, завтракал. А сейчас я голодный и злой. Поэтому не обессудь, — он минуту сверлил меня взглядом. — Что заставило тебя рвануть в дикий лес?

— Ты.

— Я? — недоумевая он, смотрит на меня. — Я вроде как спас тебе жизнь. Теперь уже дважды, — он подходит ко мне вплотную, смотрит прямо в глаза. — И запомни, это было в первый и последний раз. Больше бегать за тобой по лесу я не буду. Хочешь сдохнуть от обезвоживания организма или от встречи с диким животным — это твой выбор. Я подвергать свою жизнь опасности не стану. Уяснила?

— Да. И…спасибо, — говорю я практически шепотом, мне безумно стыдно.

Он ничего не ответил на это.

— Я тебе не верю, — на нервах я выпаливаю ему свои мысли. — Здесь поблизости должна быть дорога. Ты не хочешь, чтобы я нашла ее и выбралась отсюда.

И снова молчание.

— Зачем я тебе?

— Сам не знаю, — наконец, отвечает он. — Дорогу ты можешь идти искать. Я тебя не держу.

Он обходит меня и идет впереди, четко понимая, что я никуда не денусь. Я спешу за ним, боюсь отстать хотя бы на шаг. Мне кажется, что медведица идет по нашему следу. Я часто оглядываюсь, жду нападения.

Мы возвращаемся к домику. Я вхожу в выделенную для меня комнату. Закрываю за собой дверь. Падаю без сил на кровать. Я так устала.

Глава 3

Просыпаюсь. Тянусь, ощущая во всем теле дискомфорт. Моя неудачная попытка бегства теперь отзывается болью в мышцах. Смотрю в единственное в комнате окно. Светает. Снова. Неужели я проспала сутки? Возможно. Я уже несколько ночей нормально не спала, плюс шок, испуг, адреналин и свежий воздух. Это все могло вырубить меня не на одни сутки.

Не тороплюсь обозначить свое пробуждение, пытаюсь свыкнуться с мыслью, что это место — спасение для меня. Именно этот домик. В лесу дикие звери, за пределами леса — дикие люди, которые точно так же, как и животные безжалостно лишат меня жизни. А умирать я не хочу. Я должна смириться, что моя жизнь зависит от незнакомца. Вот только этот незнакомец вызывает противоречивые ощущения, я доверяю ему, но при этом жутко боюсь. Он дважды спас мне жизнь, но он убийца. Красивый убийца, как главный герой триллера. Мужчина крепкого телосложения, в хорошей физической форме, скорее всего в прошлом, а может и в настоящем — военный. На вид ему около тридцати. Коротко подстрижен. У него цепкий и жесткий взгляд. Про таких пишут в книгах «конкретный парень». Будь я наивной дурочкой, то купилась бы на эту внешность. Только я давно знаю, что мужская внешность обманчива, а слова — лживы. Доверять им я боюсь, отчего четко решила, что мужчине в моей жизни не место.

Встаю с кровати, на цыпочках подхожу к двери, приоткрываю её. Тишина. Осторожно выхожу. Ёжусь от утренней прохлады, кутаюсь в кофту. Сейчас бы съесть чего-нибудь. А еще в туалет сходить и зубы почистить. О душе даже не мечтаю. Как жить в этой глуши?

— Доброе утро.

Вздрагиваю от неожиданности. В дом входит мой похититель, через плечо перекинуто полотенце. Из одежды на нем лишь штаны в стиле милитари. От него пахнет морским бризом. Опасно.

— Удобства здесь на улице, мыться можно в бане, я подтопил её, — говорит, натягивая на себя футболку.

— Спасибо, — продолжаю стоять на месте, смущенно смотря на него.

Он вопросительно выгибает бровь.

— Можно мне полотенце? Если, конечно, есть.

— Да, — он подходит к шкафу. — Можешь надеть это.

Вместе с полотенцем он дает мне свежую футболку и штаны. Они мне велики, но за неимением своего и этот вариант сойдет. Благодарно улыбаюсь. Иду на выход.

— С крыльца налево и за дом.

— Поняла.

— И без глупостей.

— Я поняла.

В бане последний раз я была, когда приезжала вместе с родителями к бабушке в деревню. Мне тогда лет пять было.

Закрываюсь на щеколду. Быстро сбрасываю с себя вещи. Первым делом стираю нижнее белье и развешиваю его над печкой. Затем прополаскиваю остальную одежду, её вывешиваю в предбаннике. Моюсь быстро и настороженно. Мне все время кажется, что он за мной наблюдает. Надев влажное белье и чистые вещи немного приободряюсь. Пальцами расчесываю мокрые волосы. Я не натуральная блондинка и скоро это будет заметно. Я ненавижу свой натуральный цвет волос. С того проклятого вечера я многое в себе ненавижу.

Выхожу на улицу. По дороге к дому немного схожу с тропинки, в метрах двух от бани замечаю полянку земляники. И я кушаю ее, вспоминая этот невероятный вкус детства.

— Долго мне тебя ждать?

Поднимаю голову, на крыльце стоит он, и буравит меня недовольным взглядом.

— Завтрак остывает, — разворачивается и уходит, сунув руки в карманы военных штанов.

— Иду, — отвечаю я, закидывая в рот горсть красных ягод.

***

— Плотнее дверь закрывай за собой. Мы в лесу. Тут обитают змеи и другие любопытные животные.

Змеи?! Этих гадов я боюсь. Быстро захлопываю дверь, оглядывая пол, не впустила ли я непрошеного ползучего гостя. Мужчина странно смотрит на меня, неужели пошутил? Приглядываюсь, понять не могу, шутит или нет. Хмурый он какой-то. Лучше перестраховаться. Двери буду закрывать плотно, окна точно открывать не стану.

— Садись, — командным голосом приглашает присоединиться к нему за столом.

Присаживаюсь на свободный стул, оглядываю дом в дневном свете. Слева от стола стоит плита, рядом с ней газовый баллон, еще один стол, он меньше по размеру, чем тот за которым мы сидим. Справа расположен камин. Хозяин разжег его, отчего в доме стало комфортно. В углу маленький холодильник.

— Ты говорил, что тут нет электричества.

— Холодильник и освещение в доме работают от бензинового генератора.

— А лампы зачем?

— Экономят бензин, если нет скоропортящихся продуктов, я не подключаю генератор. Чего не ешь?

— Ем, — пробую яичницу, посыпанную травами. — Вкусно.

— Обычно.

— Чем ты тут занимаешься?

— Живу.

— Давно?

— Недавно.

Занимательная беседа. В полной тишине доедаем завтрак. Как только тарелка пустеет, он убирает ее со стола, ставит кружки. Наполняет кипятком. Беру пакетик с чаем и пару кусочков рафинада. Он пьет чай без сахара.

— Как тебя зовут? — на свой страх и риск задаю вопрос.

Мне же нужно как-то к нему обращаться.

— Сергей, — отвечает, бросив на меня недовольный взгляд.

Он не хочет говорить о себе. Причина мне понятна, но я к нему в «гости» не по собственной воли пришла.

— Как долго мне тут скрываться? — задаю еще один неудобный вопрос, ответ на который мне важен. У меня работа, обязательства…

— Не знаю, пересидеть надо. Сейчас Лютый бросил на поиски киллера всех своих людей и людей Молота. Мне опасно появляться в городе, да и незачем. Он нервничает, залег на дно: ни дома, ни на службе не появляется. Должность у него публичная, скоро выползет на свет. Как только с ним будет покончено, ты сможешь вернуться к своей жизни. Его прихвостням будет не до тебя, они разбегутся, как крысы с корабля.

–А если он залег надолго? Если улетит за бугор, пока мы тут отсиживаемся?

— Не улетит он, по крайней мере, не так быстро. Он жадный, а у него и его подельников заначек много и он не успокоится, пока не обчистит все.

— Откуда ты это знаешь?

— А разве это не очевидно? Трехэтажный особняк, тачка за пять лямов, жена, обвешанная бриллиантами. Разве эти факты не вопят о том, что он любит бабки, и не отказался бы поиметь еще, причем на халяву. Ведь его умершим подельникам они точно не нужны.

— Они все любили, за них продали душу.

— Соглашусь с тобой. Души у этих тварей не было. За что и расплачиваются сейчас.

— Мне страшно, — признаюсь я.

— Если будешь делать то, что я тебе говорю, с тобой ничего не случится. Я обещаю.

— Ты один, а их много.

— С этим не поспоришь, поэтому надо быть осторожнее. Как у тебя с физической подготовкой?

— В смысле? — Едва не подавившись чаем, смотрю на него непонимающим взглядом.

Я далеко не Лара Крофт и не владею боевыми навыками. Пистолет в жизни в руке не держала.

— Вроде маленькая, хрупкая, а пробежала прилично вчера. Занималась?

— Занималась. В школе. Это я на адреналине пробежала, а так и пары километров не пройду, наверно.

–Проверим. Пошли.

— Куда? — он встает со своего места, и я подпрыгиваю со своего.

— На рыбалку.

— А я могу остаться здесь?

— Нет. Лимит доверия к тебе исчерпан. Будешь на виду.

–Можно подумать, ты…

— Не ворчи, — обрывает он меня на полуслове.

Мужчина, не говоря ни слова, проходит мимо. Выхожу на улицу следом за ним. Из автомобиля он достает необходимые вещи для рыбалки, аккуратно ставит у дерева удочку. Пока он занят приготовлениями, я оглядываюсь вокруг. Красиво. Огромные деревья, уходящие зелеными кронами в небо, стоят словно стражи. Земля усыпана опавшими сухими иголками, которые хрустят, когда наступаешь на них. Птички поют, то мелодично и спокойно, то обеспокоенно и быстро. Воздух чистый и насыщенный. Вдыхаю полной грудью.

— За мной! — слышу его голос за спиной.

Слушаюсь и повинуюсь!

Первый километр я иду на удивление бодренько, а второй дается мне сложнее. Вчерашняя пробежка дает о себе знать болью в мышцах. Пару раз отставала настолько, что ему приходилось останавливаться и ждать меня. Но при этом Сергей был невозмутим и собран. Недовольства в его глазах я не заметила. А вот я приуныла, не думала, что стала такой развалюхой.

И вот мы, наконец, добрались до берега реки. Сергей расстилает для меня покрывало на траве, сам отходит на метра полтора, на берег. Присаживается на походную складную табуретку, держит в руке удочку. Беспрерывно смотрит вдаль. Интересно, о чем он думает? Хотя, нет, неинтересно. Боюсь, даже представить, какие планы он строит в голове. Пытаюсь отвлечься, разглядываю цветочки и травинки. Рыбалка — это скука. Уже час сидим, а толку нет. Ни одной поклевки, так вроде это называется. Солнце голову припекает, полдень. Ложусь на покрывало, уголком которого накрываю голову. Жарко. Приглядываю для себя место в тени леса. Перетаскиваю туда покрывало. Устраиваюсь в позе лотоса. Смотрю на водную гладь, линию горизонта. Жаль, что я не умею рисовать, мне бы хотелось запечатлеть этот пейзаж. А еще мне хочется пить. Из рюкзака Сергея торчит горлышко бутылка с водой. Подхожу к нему.

— Можно попить? — шепотом интересуюсь я.

— Да, конечно.

— Будешь?

— Буду, — отвечает он, даже не взглянув на меня.

Наливаю себе воду в единственный стаканчик, а ему подаю бутылку.

— Тут неподалеку есть полянка черники, — говорит он, как только убирает бутылку обратно в рюкзак, чтобы она не нагревалась на солнышке. — Если хочешь…

— Куда идти? — воодушевленно спрашиваю: сидеть на одном месте мне порядком надоело.

— Вон, видишь, сломанное дерево, — показывает рукой направление, — чуть левее от него, заметишь сразу. Полянка большая.

— Ну, я пошла.

— Иди. Надеюсь, мне не придется тебя по всему лесу искать?

— Буду в районе сломанного дерева.

— Учти, в лесу есть капканы, и только я знаю их расположение.

— Я поняла. Буду на этой поляне. Ни шагу в сторону.

Вместо ответа он кивает и снова возвращает внимание к поплавку, который бесполезно лежит на воде.

Поляна немаленькая, я столько ягод в жизни не видела. Черные, крупные, а вкусные какие… В детстве, когда я гостила у бабушки в деревне, мы каждый день ходили по ягоды и грибы. Так вот, я могла спокойно пройти мимо большого гриба, и не заметить его, а вот ягоды примечала издалека.

— Держи, — подаю ему стакан, наполненный ягодами.

Столько времени сидит в одной позе, устал, наверно, и проголодался.

— Спасибо, — отвечает он, закидывая в рот спелые ягоды.

Я снова ухожу на свое покрывало и присаживаюсь на него. Толи от того, что я с удовольствием поела, то ли от того, что перегрелась на солнце, то ли от избытка чистого кислорода, меня клонит в сон, глаза слипаются так, что я не могу сопротивляться этому.

— Кристина… Кристина… Кристина, просыпайся, — слышу сквозь сон недовольный голос Сергея. — Кристина, сачок, быстрее…

Подскакиваю с покрывала и, еще не проснувшись до конца, подбегаю к нему. Поплавок нещадно дергается в воде, Сергей тянет на себя удочку, но рыба видимо крупная, не сдается.

— Бегом бери сочок и быстро в воду.

— Куда? — надеюсь, что он шутит.

— В воду. Подойди как можно ближе, я попробую закинуть рыбу в сачок.

— Я плавать не умею.

— Это наш ужин.

— Поняла.

Недолго думая, я прямо в одежде захожу в воду.

— Тихо ты! — шипит он на меня, когда я слишком громко выражаю свои эмоции.

— Вода холодная, — шепчу я в оправдание.

Вхожу в воду чуть выше талии, вытягиваю сачок вперед.

— Готова?

— Готова, — машинально отвечаю я, хотя я понятия не имею, к чему я должна быть готова.

Резкий взмах и огромная рыбина летит прямо на меня. Закрыв глаза от страха, тяну сачок ему навстречу. В одно мгновение сачок становится тяжелый, и я едва его не выпускаю из рук, чтобы ухватиться сильнее, приходится нырнуть в воду с головой, но при этом сочок поднять вверх. Вынырнув с добычей в руках, я тащу его на берег. Сергей помогает мне выйти, забирает нашу добычу.

— Она меня чуть не утопила, — на эмоциях жалуюсь я. — Что эта за рыба такая?

— Лещ.

— Большой лещ.

— Нам повезло. Тесто заводить умеешь?

— Умею. А почему ты спрашиваешь?

— С тебя рыбный пирог.

Смотрю на еще возмущенную рыбешку, которая так и норовит выпрыгнуть из ведра.

— С меня тесто, с тебя рыба.

— Рыба уже есть, — напоминает он.

— Почищенная от этой вот…

–Чешуи?

— Именно, и от всего, что внутри.

— И как ты раньше пироги пекла?

— Покупала в магазине. Филе. Без косточек.

— Тесто тоже покупала?

Награждаю его возмущенным взглядом, собираю покрывало, чтобы убрать его в рюкзак.

— Раздевайся.

Застываю на месте, крепко прижимая покрывало к груди. По телу побежала дрожь.

— Что? — едва дыша, спрашиваю я.

— Два километра в мокрых вещах идти собралась? Тут поблизости больниц нет, да и светиться тебе нельзя в подобных заведениях.

Прав. Опять прав. Сгорая со стыда, снимаю футболку и штаны, которые облепили мои ноги.

— Белье тоже снимай.

— Я голой не пойду.

— Тебе никто и не предлагает дефилировать здесь, — снимает с себя футболку, протягивает мне, после чего отворачивается.

Тоже отворачиваюсь, и быстро сбрасываю с себя белье прямо на траву и юркаю в просторную мужскую футболку.

— Я готова.

— Идем.

И километра не прошли, как я начала чихать. Сергей обернулся и обеспокоенно взглянул на меня.

— Баню натоплю, погреешься. Болеть сейчас нельзя.

***

Пока Сергей топил баню, я сделала пирог и поставила его в духовку. Никогда не пекла в газовой, поэтому нервничала, что не получится. Постоянно контролировала процесс запекания.

— Баня готова, — прямо с порога говорит Сергей, принюхиваясь к ароматам в доме, — вкусно пахнет.

— Примерно полчаса до готовности, — смущенно отвечаю я.

— Иди грейся, я послежу.

Спорить не стала, убежала. Слишком много времени мы сегодня провели вместе. Мне неуютно. Я привыкла к уединению. В парилку захожу с третьей попытки, натопил Сергей, как говорится «от души», так, что уши жжет и дыхание перехватывает. Не баня, а филиал ада с запахом еловых веток и мяты. Обливаю лавку ледяной водой, стелю на нее простынь, ложусь лицом вниз. Жар мгновенно окутывает тело. Расслабляюсь. Оказывается это приятно.

Возвращаюсь в дом раскрасневшаяся и уверенная, что болезнь я победила. Сергей сидит за столом, поедает мой пирог.

— Извини, не удержался. Но я честно двадцать минут ждал.

— Сколько же я в бане была?

— Почти час. Вот, думал, доем и пойду проверять тебя. Вдруг, уснула.

— Нет, не уснула, просто расслабилась.

— Присаживайся, — Сергей ставит передо мной рюмку, как только я приземляюсь на стул.

— Что это? — настороженно спрашиваю я.

— Водка с перцем.

— Я не буду, — категорично отставляю ее от себя.

— В качестве лекарства пятьдесят грамм, — возвращает рюмку на место. — Выпей, желательно одним глотком.

Недоверчиво смотрю на него. Я не пью алкоголь. Вообще. Пару капель коньяка в кофе не в счет. Сергей поднимает рюмку и подает мне. Одним глотком он сказал? Ладно. Опрокидываю стопку. Горло опаляет горячительная жидкость, держу во рту и ищу глазами, куда бы выплюнуть.

–Глотай, — строго командует мужчина.

С большим трудом сглатываю.

— А теперь быстренько пирог в рот.

Жую корочку, все еще ощущая неприятный вкус алкоголя во рту.

— Я больше не буду.

— Я тебе и не предлагаю. Эта бутылочка здесь на вес золота, неприкосновенный запас.

— Я вообще больше никогда не буду это пить.

–Ешь давай, — лишь на мгновение улыбнулся он. — Пирог очень вкусный, сочный.

— Я рада, что он получился.

С аппетитом уплетаю рыбу.

— Чай с медом обязательно выпей, и в кровать под одеяло.

— Сначала посуду помою, — мне неудобно, что он ухаживает за мной.

— Я сам вымою. Твоя задача сейчас — не заболеть. Поэтому действуй четко по инструкции.

— Слушаюсь, — отвечаю, отпивая ароматный чай.

Глаза снова закрываются, я медленно, но часто моргаю, видимо алкоголь подействовал.

— Я спать…

Глава 4

Просыпаюсь я от ощущения, что на меня кто-то смотрит. И я не ошиблась. Я чувствую его дыхание на коже. Он наклонился ко мне, я притворяюсь спящей, боясь выдать свое пробуждение. Из под ресниц наблюдаю за ним. Разглядываю его лицо. Зеленые глаза, прямой нос и маленький шрам под левым глазом, у самого носа. Почувствовала его руку на своем лице, затаила дыхание. Он прикладывает руку ко лбу и щекам так, как папа, когда проверял состояние моего здоровья. Он проводит рукой по волосам, так нежно, что я задрожала от страха. Это лишнее. Мне хочется дернуться в сторону, но я не решаюсь. Боюсь его неадекватной реакции. А потом он отстраняется, пару секунд смотрит на меня и, развернувшись, уходит, прикрыв за собой дверь.

Открываю глаза, глубоко дыша. Переворачиваюсь на бок, смотрю в окно. Я теряюсь от его выходки. Внутри все трепещет от тревоги. Умом понимаю, что ничего плохого он не хотел мне сделать, скорее, наоборот, проявил беспокойство и заботу. Но мое тело категорически против этой заботы. Мне неприятны его знаки внимания.

С опаской выбираюсь из своей комнаты после неудачной попытки снова заснуть. В доме никого нет. В окно светит яркое солнышко, уже точно не ранее утро, наверно, часов десять. На столе стоят тарелка со вчерашним пирогом и пиала, наполненная свежей земляникой, на плите еще горячий чайник. Значит, Сергей ушел недавно. Забыв про утренние процедуры, я наполняю чашку чаем и кладу в нее горсть ароматных ягод. С удовольствием завтракаю в полном одиночестве. С кружечкой чая выхожу на улицу подышать свежим воздухом. Теплый ветерок обдувает меня, а еловый запах наполняет легкие.

— Проснулась, — из леса выходит Сергей, волоча на спине мелкий валежник, как я понимаю, для растопки камина и печи в бане.

— Да, — отвечаю я, смотря на мужчину, который не обращает на меня больше никакого внимания.

Он сосредоточенно ломает руками ветки и аккуратно складывает в большой деревянный ящик, который стоит у крыльца. Наблюдая за ним, я понимаю, что все у него здесь продумано и отлажено. Уютный маленький охотничий домик, который быстро прогревается от камина, небольшая полноценная баня, уличный туалет, навес в маскировочной расцветке, под которым он прячет автомобиль. Генератор обеспечивает работу холодильника и освещает дом вечерами, бензин припасен в бочке под навесом. Но Сергей старается использовать генератор крайне редко, исключительно для работы холодильника, спать мы ложимся сразу с наступлением темноты. Большой запас питьевой воды, которую он также расходует очень экономно. Для мытья используется вода с реки. Зимой, наверно, будет туго, хотя он парень предприимчивый, наверняка, снег топить начнет. Очень надеюсь, что зимовать нам тут не придется. Шкафы на кухне заполнены мукой, крупами, консервами, имеется три пятилитровые бутылки подсолнечного масла и множество специй. Единственное чего нет, так это молока. Но это же не продукт первой необходимости.

— Позавтракала? — голос Сергея выводит из задумчивости.

— Да.

Он закрывает крышку ящика, снимает с рук рабочие перчатки.

— Как чувствуешь себя? — он щурится от солнышка, что светит ему в глаза.

— Хорошо.

— Мышцы болят?

— Немного.

–Отлично. Надо закрепить. Пошли.

— Куда? — удивляюсь его боевому настрою.

— Тренироваться.

— Тренироваться?

— Да. Я решил, что тебе нужно подтянуть физическую выносливость.

— Заставишь меня бревна таскать?

— А это идея. Позже займемся бревнами. Для начала будешь ходить. Много ходить. Сегодня у нас та же дистанция, что и вчера. А с завтрашнего дня расстояния буду увеличивать.

— Для чего это?

— Для того, чтобы выжить.

На этом разговор был закончен. Сергей забрал из моих рук кружку, поставил ее на крыльцо, перепроверил, плотно ли закрыта дверь в дом. Рукой показал направление следования. И мы пошли.

— Раньше в лесу была? — спрашивает Сергей после получасового молчания.

— С родителями ходила, — взгрустнув, произношу я. — Очень давно.

— Чтобы выжить в лесу необходимо уметь ориентироваться, знать места обитания диких животных, чтобы случайно не зайти на их территорию, уметь отличать полезное от ядовитого.

— И ты все это знаешь.

— Конечно. Остановись, — в полголоса говорит он.

Я замираю на месте, как вкопанная. А он смотрит на наручные часы.

— Скажи мне в какой стороне наш домик?

–Я не знаю, — отвечаю, кружась вокруг оси на одном месте. Кругом деревья, деревья. Все одинаково. Голова кругом.

— Ориентироваться по солнцу умеешь?

Отрицательно качаю головой. Я даже головы в небо не подняла, когда мы начали свой путь. Моим ориентиром в лесу всегда был папа.

— Сейчас полдень, встань спиной к солнцу так, чтобы видеть свою тень.

Послушно выполняю команду.

— Твоя тень — это указатель, впереди тебя север, позади — юг, слева — запад, справа — восток. Наш дом находится в северо — восточном направлении. Куда пойдешь?

Делаю пару шагов, как мне кажется в нужную сторону.

— Верно. Представь, что сейчас раннее утро. Как будешь ориентироваться?

— Солнце будет на востоке.

Он одобрительно кивает.

— А вечером?

— На западе.

— Отлично. Закрепим этот материал завтра. Выйдем на прогулку утром.

Мне становится интересна эта тема, и я воодушевленно соглашаюсь.

— А если нет возможности ориентироваться по солнцу? — любознательно интересуюсь я.

— Отличный вопрос. Есть еще несколько способов ориентироваться в лесу. Первый — по деревьям, — он останавливается у нескольких сосенок. — Если присмотреться к деревьям, можно увидеть, что ветки с иголками с южной стороны гуще, чем на северной стороне.

Обсматриваю деревья, но никаких отличий не замечаю.

— С северной стороны древесная кора более темная и грубая, — он берет мою руку и проводит ладонью по стволу дерева, и действительно, тактильно ощущаю, что с одной стороны дерева кора грубее, чем с другой. — Обычно после дождя сосновые стволы темнеют с северной стороны дерева, это происходит потому, что стволы с северной стороны покрыты вторичной коркой, которая быстро нарастает именно с северной стороны.

Откуда он все это знает?

— И главное! Никогда не ориентируйся по одному стволу. Вывод нужно делать минимум по трем рядом стоящим деревьям.

Идем дальше. Минут десять мы петляем по лесу, будто специально он пытается запутать меня.

— Теперь практическое занятие. Определи по деревьям, где север.

Вот черт! Подхожу к одной сосне, ощупываю и оглядываю. Вроде север находится по левую руку от меня. Перехожу на следующее дерево. Там мои выводы подвергаются сомнению — север — по правую руку. Третье дерево вообще запутало меня. Я раздосадовано развожу руками, сдаюсь.

— Ориентироваться можно также по мху. На северной стороне древесных стволов мох растет более обильно, ввиду того, что солнце меньше его сушит.

По мху я с горем пополам правильно определяю, где север и юг. Хотя если честно, мне просто повезло.

Сергей не прекращает урок, ведет меня дальше.

— Определи стороны света по мху на камне.

Да он издевается!

— Он весь покрыт мхом, — раздраженно произношу я.

— Присядь, — твердым голосом командует он. И снова хватает меня за руку. — Почва с южной стороны более сухая, чем с северной.

— А если прошел дождь?

— Тогда камень тебе не ориентир.

— Прекрасно, — встаю, отряхиваю коленки от сухих иголок и земли.

Закончив с чисткой коленок, я замечаю, что Сергей уже отошел от меня на приличное расстояние. Спешу за ним. Неожиданно он останавливается у одного из деревьев. Смотрит вниз. Тоже опускаю глаза. Муравейник.

— Еще один ориентир? — предполагаю я, что сейчас будет продолжение урока.

— Совершенно верно. В этом лесу много муравьев. Муравейники практически под каждым деревом. Для наглядности я выбрал самый большой. Что скажешь? Вспомнишь что-нибудь из школьной программы?

— Вспомню, — как никак я золотая медалистка. — С южной стороны склон муравейника более пологий, чем с северной стороны.

— Ну? — он смотрит на меня, вопросительно выгнув бровь. — Определяй.

Аккуратно ступая, я хожу вокруг этого муравейника. Не выношу, когда мелкие насекомые бегают по телу.

— Подсказка. Муравьи теплолюбивые насекомые. Следовательно, строят муравейник с южной стороны древесных стволов.

— Вот там юг, — показываю рукой направление.

— Правильно. А где наш дом?

— Черт, — не выдерживаю я.

Судорожно вспоминаю, в каком же направлении наш дом. Но все вылетело из головы. Сергей облокачивается плечом на ствол большой сосны, скучающе смотрит по сторонам, а потом добавляет:

— Пора домой, — он поднимает голову и смотрит на небо. — Скоро будет дождь.

— Подскажи, — не выдерживаю я.

— Неа.

— Я не помню, в какой стороне дом.

–Ты погибла.

— Чего?

— Если бы ты сейчас была здесь одна, то не выбралась бы из леса.

— Но я здесь не одна, — у другого дерева становлюсь в ту же позу, что и он.

— Ценное замечание, — мы несколько минут стоим, и смотрим друг на друга. — Наш дом находится на северо-востоке, — сдается он, замечая, что тучи над нами стали сгущаться. — Куда идем?

— Туда.

— Аллилуйя, она угадала. Теперь пойдем быстро. Не отставай.

Когда до дома остается чуть меньше ста метров, мы переходим на бег. Первые холодные дождевые капли падают на голову — это неприятно. Вбегаем в дом. Дождь быстро набирает обороты, стуча по крыше. Смотрим в окно, тяжело дыша от пробежки. Успели.

Глава 5

К утру от дождя не осталось и следа. Сергей разбудил меня рано. Сегодня он повел меня в другом направлении. Я шла за ним след в след.

— Как ты уже заметила, в этом лесу много ягод: земляника, костяника, черника и шиповник. На западной стороне леса много дикой малины, но я тебе не советовал бы идти за ней.

— Медведи?

— Именно.

— Ты так резво сейчас идешь, ничего не опасаясь. А если медведи рядом?

— Они не приходят в эту часть леса. Раньше здесь бывало много охотников, было шумно и опасно. Стояло много капканов. Медведи ушли вглубь леса, подальше отсюда.

— Это слабый аргумент.

–Медведи помечают свою территорию. Помимо запаха, оставляют следы от когтей на стволах деревьев. Как ты видишь, здесь деревья целые. В этом лесу сейчас только одна медведица с тремя медвежатами.

— А медведь где?

— Ушел. Самцы и самки живут отдельно. Когда начинается брачный период, медведь приходит на территорию партнерши.

–А я думала, что только люди живут по принципу сделал дело, гуляй смело.

— Что-то вроде того, — он слегка улыбнулся. — Но и среди животных наблюдаются теплые отношения. Медведь может приходить к одной и той же самке на протяжении нескольких лет.

–А может он лентяй, и ему не хочется искать другую? К этой дорожка уже известна.

— Возможно. Когда встретишь медведя, спросишь у него?

— Очень смешно, — парирую я.

— Не очень, вдоль линии территории медведей я поставил капканы.

— А если я попаду в них?

— То ты останешься без ноги, и тебя, скорее всего, сожрет медведь или умрешь от кровопотери.

— Вот не смешно. — Я останавливаюсь посреди тропинки. Ему тоже приходится остановиться, чтобы не врезаться в меня.

— Я говорю серьезно. Сегодня мы с тобой пометим приграничную территорию этими ленточками, — он вытаскивает из рюкзака алые ленты. — Будем завязывать их на ветви деревьев, чтобы ты ни в коем случае не зашла туда, где тебе грозит смертельная опасность.

— Мы не обойдем за день весь лес.

— Естественно, нет. Но начнем сегодня.

— Хорошо. Давай ленты.

Три часа мы идем вдоль вымышленной линии, которую знает только Сергей. Привязываем ленту за лентой, естественно, не на каждом дереве, реже, деревьев пять оставляем между метками. На солнце, днем, ярко — красные ленточки очень заметны.

На обратном пути проходим мимо полянок с ягодами. Ни сил, ни желания нет их собирать. Мне кажется, если я остановлюсь и присяду, то уже не встану.

А Сергей все же останавливается у деревьев, грибы собирает.

— Что это за гриб, знаешь? — спрашивает он меня, показывая свою находку.

— Знаю. Белый гриб.

— А вот и не угадала. Это ложный белый гриб. Отравиться им нельзя, но вот вкус блюда испортит, очень горький. Знаешь, как проверить ложный гриб?

— Не имею понятия, — устало произношу я.

— Нужно лизнуть низ шляпки или надкусить, по горькому вкусу сразу можно понять, что гриб несъедобный.

Что и проделывает Сергей, лизнув гриб, морщится, сплевывает слюну, но не спешит выбросить гриб. Он протягивает его мне, для пробы, но я отрицательно качаю головой. Не буду я ничего лизать и кусать.

— А есть визуальные отличии?

— Конечно. Подержи, — он всовывает гриб мне в руку. Я держу его на расстоянии от себя. Сергей быстро находит другой гриб и спешит ко мне.

— Это белый гриб. Давай сравнивать наглядно. Приглядись к шляпке, к ее нижней части, — я переворачиваю грибы. — У ложного гриба цвет шляпки желтоватого оттенка. Мякоть белая, плотная, на срезе — розоватая. Ножка, у боровика светлая, а у ложного гриба желтоватая, с четко выраженной сеткой темно-коричневого цвета, — он разламывает шляпки обоих грибов. — Ложный гриб не едят черви, насекомые.

В чем мы убеждаемся, смотря на разломы шляпок.

— Я не люблю грибы, — признаюсь я. — Ни собирать, ни есть, — выбрасываю грибы, ведь белый гриб червивый и не пригодный для еды.

— Что касается ягод. Тут тоже много ядовитых есть.

— Лжеземляника есть?

— Нет.

— Тогда больше ничего не рассказывай. Буду собирать только ее.

— Но…

— Как выглядит волчья ягода я знаю. Мне бабушка показывала.

Хватит с меня сегодня информации. Весь день по лесу бродим, ноги еле волоку.

Возвращаемся к домику вымотанные и голодные.

***

На следующий день Сергей мне дает выспаться, за что я ему безумно благодарна. Выйдя из комнаты я опять не застаю его в доме. Вот непоседа! Все бродит где-то. Оглядываюсь в комнате. С правой стороны от камина замечаю старую тумбочку. Любопытство охватывает меня. Выхожу на улицу, смотрю по сторонам. Сергея поблизости нет.

Быстро возвращаюсь в дом, торопливо открываю тумбу. Книги. Много книг. Я бы не подумала, что он книгоман. Хотя, тут нет ни телевизора, ни интернета, чем еще заниматься, если не читать. Читать люблю я. Достаю самую верхнюю книгу, «Ромео и Джульетта». Перелистываю страницы, перечитываю знакомые строки, случайно натыкаюсь на фотографию, что служила в книге закладкой. На ней изображен Сергей. Он молодой и в форме. Он служил в армии — это похвально. Рядом с ним девушка, точнее девочка, лет тринадцати, четырнадцати. Миленькая, и на него похожая. Улыбки у них одинаковые. Переворачиваю фото и читаю надпись: «Моей сестренке. Веди себя хорошо и не огорчай маму пока меня нет. Помни, я вернусь и всыплю тебе по полной». Дальше другими чернилами внизу приписано: «Я постараюсь, но не обещаю. Я тебя очень жду».

Эти милые строки вызывают на моем лице грустную улыбку. Я будто чувствую, что не все так просто сейчас между ними. Грохот на улице застает меня врасплох. Ощущая себя вором, который забрался в чужой дом, быстро убираю фотографию в книгу, а книгу на место. Отбегаю от тумбочки к кухонному столу, сердце бешено бьется о ребра. Сергей входит в дом, ставя на крыльцо ведра.

— Добрый день, — первая тараторю я.

— Добрый, — отвечает он, не замечая моего нервозного состояния. Это очень хорошо. Прячу свой взгляд от него.

— Завтракала?

— Нет.

— Тогда полчаса на завтрак и сборы. Пора в лес.

— Опять ленточки вешать?

— Нет, ленточками займемся в следующий раз. Мы сегодня прогуляемся в другом направлении, с нагрузкой.

— Это как?

— За водой на реку пойдем.

Теперь я понимаю, для чего он притащил к дому ведра. За водой мы идем другой дорогой, не той, которой мы шли на рыбалку.

Выходим на берег реки, он более обрывистый, чем тот, но вода в этом месте прозрачная.

— Здесь дно каменистое, от чего и вода чище, — поясняет мне Сергей.

Он привязывает веревку к одному из ведер и опускает его в реку. Мышцы на его руках и спине «играют», когда он тянет веревку вверх, я невольно загляделась, стоя позади него. Он будто почувствовав на себе мой взгляд, оглядывается. Всего на пару секунд, но мне хватило, чтобы сгореть со стыда. Сергей берет большие ведра, мне оставляет два поменьше. Я аккуратно иду впереди, стараясь не расплескать воду. Это сложно, вода то и дело выливается. Заношу ногу на очередной шаг и замираю…

— Змея?! — руки слабеют, ведра выскальзывают из пальцев, и падают на траву.

Я в испуге запрыгиваю на Сергея, обхватывая его крепкую шею. Он машинально подхватывает меня за талию, бросив ведра. На все это уходит всего лишь несколько секунд. Мы стоим посреди тропинки, я на его руках, дрожа прижимаюсь к мужскому телу. Глаза в глаза. Его теплые ладони придерживают меня, но не долго.

— Это палка, — спокойно говорит он, смотря на дорожку через мое плечо.

— Нет, змея, — настаиваю я, уверенная в своей правоте. Я не отпускаю его.

Сергей снимает меня с себя, хоть я и сопротивлялась. Подходит к тому месту, где, по моему мнению, притаилась гадюка или еще какая-нибудь безумно ядовитая тварь. Поднимает её. Я чуть не теряю сознание.

— Я же сказал, палка, — об колено ломает ее на две половинки.

Стыдливо покрываюсь румянцем. Мы практически дошли до домика, но по моей вине воды до него так и не донесли. Наши ведра валяются на траве, а воду уже впитала земля. Сергей молча берет свои ведра и разворачивается, идет обратно к реке.

Поднимаю ведра и иду за ним, стараясь не отставать.

***

Три следующих дня мы практически не пересекались: я сидела в выделенной для меня комнате и без лишней надобности не высовывалась. За окном бушевала непогода. Кутаясь в теплое одеяло читаю уже пятую книгу. Сергей сам принес мне книги вчера утром, за что я его, конечно же, поблагодарила. Сегодня весь день идет дождь, пасмурно.

— Кристина, — неожиданно дверь в комнату открывается. — Иди, погрейся у камина. И дверь не закрывай, пусть комната прогреется.

Послушно выползаю из кровати. Сажусь у камина, протягиваю ладони к огню, чтобы погреть пальцы. Зябко тут.

— Держи, — Сергей подает мне стакан с горячим чаем. Делаю несколько глотков, чтобы согреться. Удобства тут на улице и бежать туда совсем не хочется, поэтому отставляю в сторону кружку с чаем.

— Интересная книга? — спрашивает, взглядом показывая на том, который я держу в руке.

–Все книги интересные.

— Я бы поспорил, — говорит он, подбрасывая в огонь еще одно полено.

— Ну, вот какая книга для тебя была неинтересной?

–«Война и мир», — не задумываясь, отвечает он.

— Ты читал ее в школе?

— Ну да.

— Перечитай сейчас. Уверена, твое мнение изменится. Не бывает неинтересных книг, бывает не то время для прочтения. Думаю, что Толстого зря поставили в школьную программу, оно для более зрелых умов. Но это мое мнение. Откуда у тебя так много книг?

— От матери остались. Она у меня учительницей по литературе и русскому языку была. Когда квартиру продал, вещи ее перевез сюда. Ничего выбросить не смог.

— Давно ее не стало?

— Пять лет назад.

— Мне жаль. Извини, что напомнила.

— А я и не забывал об этом, — несколько минут мы молчим и смотрим на пляшущий огонь в камине. — Завтра я поеду в город.

— Завтра? — тихо переспрашиваю я.

— Вода питьевая заканчивается, последние десять литров остались, запасы бензина для генератора надо пополнить. Про Лютого узнать, — последнюю фразу от произносит чуть тише.

— Когда ты планируешь вернуться?

— Ночью.

— Я хочу поехать с тобой, — мне страшно оставаться одной в лесу.

— Исключено. Тебя ищут.

— Я тихонечко буду сидеть в машине, даже не высунусь.

— Нет. ДПС могут остановить. Это опасно и для тебя и для меня.

— А если сюда кто-нибудь приедет? Или ты не вернешься! Что я буду делать?

–Я вернусь.

— Звучит неубедительно.

— Я тебя ни в чем и не убеждаю. Я еду, ты остаешься. На этом разговор окончен.

— Раз окончен, тогда я пойду спать.

Покидаю теплое место у камина, плотно закрываю дверь в комнату.

— Я же просил не закрывать дверь, — кричит он мне в след. — Замерзнешь.

Не реагирую. Запахиваю на себе вязаную кофту, ложусь в остывшую кровать, с головой зарываюсь в одеяло, высовываю лишь нос, чтобы дышать.

Сколько он говорил километров до дороги? Сорок! Мне не пройти столько пешком. Жутко страшно оставаться здесь одной. Ему не понять моих страхов. Он словно робот выполняет свою миссию. И плевать он хотел на мое мнение.

Дождь барабанит по стеклам, убаюкивая меня. Странно, в городе дождь вызывал тревогу и бессонницу, а тут действует словно колыбельная.

Глава 6

Утро будит меня солнышком и пением птиц. Дождь закончился. Потянувшись, замечаю, что дверь в мою комнату открыта и в ней тепло. Заботливый какой. Улыбнувшись, покидаю кровать. С радостью выхожу на улицу, тепло. Сергей готовит машину к поездке. Канистры для горючего кладет в багажник. Пустые бутылки под воду убирает на заднее сидение. Проверяет колеса и уровень масла. Он заметил мое появление, бросив мимолетный взгляд, молча продолжает свои приготовления. Я демонстративно ухожу в баню.

Вернувшись, не застаю Сергея, автомобиля нет. Обидно до слез. На душе становится тоскливо и неспокойно. Закрываюсь в доме на ключ. Окна прикрываю занавесками. Беру все тома «Войны и мира» и забираюсь в кровать. Читать никак не могу. Раз в десятый перечитываю первый абзац и ничего не понимаю. Мне страшно. Шарахаюсь от каждого шороха за окном. Откладываю книгу, закрываю глаза. Не уснуть мне. Я с ума сойду за этот день. Сидеть в комнате, словно мышка, не вариант. За окном потрясающая погода и я решаюсь выйти на улицу. Около домика я тренируюсь ориентироваться в лесу по деревьям, мху и муравейникам. И у меня начинает получаться, я начинаю замечать различии в цвете и структуре коры. Это не может не радовать. Воодушевленная успехом иду за баню, на полянку земляники. Увлеченно собираю ягоды. Набрав почти полное ведерко, иду в дом. Опять же запираюсь, на всякий случай. На камине часы показывают, что потратила на сбор ягод больше трех часов. Это хорошо. Проверив шкафы, нахожу контейнер с сахаром и несколько банок. Отлично, буду варить варенье.

За окном темнеет, немного нервничая, я прибралась на кухне и поставила на стол баночки земляничного варенья. С наступлением ночи на душе становится неспокойно. Страх возвращается до дрожи в теле. Но я пытаюсь справиться с ним, занять себя чем-то. Зажигаю камин, к вечеру дом остывает и становится некомфортно. У зажженного камина, под треск поленьев я снова беру книгу и пробую вникнуть в текст. После каждой прочитанной страницы смотрю на часы, минутная стрелка медленно движется по циферблату. Ночь, уже ночь, а его нет. Руки начинают дрожать от нервного напряжения, книга выскальзывает и падает на пол. Дышу глубоко. Сворачиваюсь калачиком у камина, на его импровизированную кровать, от подушки пахнет им, я вдыхаю этот запах и немного успокаиваюсь, сна нет, просто лежу и смотрю в потолок. Он сказал, что вернется. Я верю ему. Верю. Мне больше некому верить. Я одна в этом мире.

Всю ночь мне не спится. Словно неприкаянная душа брожу по дому из угла в угол, иногда подвывая от нахлынувшего уныния. Светает. Чуть не плача смотрю на первые лучи солнца. Нервы на пределе. Мне страшно даже подумать, что я так и останусь тут одна. Звук подъезжающего автомобиля выводит из накатившего отчаяния. Я выбегаю на улицу. Сергей выходит из машины, и я на эмоциях от радости запрыгиваю на него, как тогда, когда увидела змею. Я плачу. Он растерян.

— Ну, чего ты? — тихо говорит он, поглаживая волосы, чтобы успокоить меня.

— Я думала, что ты не вернешься, — плача произношу я.

— Я же сказал, что приеду.

— Мне было страшно, и я сварила варенье, — пытаясь улыбнуться, говорю я.

— Варенье?

— Земляничное.

— Ну, тогда пошли пить чай с вареньем.

***

После обеда я помогала Сергею выгружать машину. Он занимался бензином и водой, я продуктами. Пришлось подключать генератор. Когда Сергей внес в дом запасной баллон газа, я уже разложила в холодильник продукты.

— Предлагаю устроить сегодня пикник, — говорит Сергей, убирая мешок муки в шкаф.

— Я не против, — вытираю стол от крошек, развешиваю полотенце на спинке стула.

Сумку для пикника Сергей собирал сам. Я примеряла обновки. Он привез для меня удобную для леса обувь: кроссовки и резиновые сапоги. Еще спортивный костюм и теплую куртку. Я не ожидала, что он озаботится моим гардеробом и была тронута поступком. Еще он привез мне расческу, детский крем, шампунь, мыло с цветочным ароматом, маникюрные ножнички и упаковку прокладок. За последнее его бы расцеловать, но я сдержалась. Лишь тихо сказала: «спасибо». Он в ответ буркнул: «не за что».

Мы отходим от дома не так далеко, на полянку. Там два поваленных дерева, которые послужили нам лавочками. Между ними Сергей разводит костер. На тоненькие веточки мы насаживаем шпигачки для гриля. Поджариваем. В фольгу заматываем картошку и кладем на угли. Я нарезаю овощи, разливаю по пластиковым стаканчикам горячий чай из термоса.

— Приятного аппетита, — пожелал мне Сергей, первым откусывая с веточки горячую сосиску.

— Тебе тоже.

Уталив чувство голода, мы в полной тишине сидим напротив друг друга. Сергей палкой переворачивает угли.

— Ты нашел его? — задаю мучащий меня вопрос.

— Нет. На работе правит исполняющий обязанности, для всех Лютов в отпуске. Дома жена отжигает с любовником, знает, что муж не вернется в ближайшее время. Бесстрашная.

— Это плохо.

— Не очень хорошо. Но я его достану. Рано или поздно.

— Успеть бы до зимы, — говорю, смотря на лес, представляя, как он будет выглядеть, покрытый снегом.

— Зимой здесь хорошо.

— Не сомневаюсь, но проверять не хочется.

— Устала от леса? В цивилизацию захотелось? — с издевкой спрашивает он. И мне не понравился его тон.

— У меня там работа, она меня кормит.

— Найдешь другую.

— Такую не найду.

— Ты работаешь переводчиком?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Мой друг взломал твою электронную почту. Тебе новое задание из издательства пришло.

— Тебе нужно было написать им, что я не могу выполнить эту работу, — с сожалением в голосе произношу я.

— Друг мне дал старый ноутбук. Он слабенький, но ворд работает нормально.

— Ты привез для меня ноутбук?

— Да, — смущенно произносит он. — Я загрузил файл. Как только выполнишь работу, я отвезу ноут другу, и он отправит файл твоему работодателю.

— Ты не представляешь, что ты для меня сделал. Ты меня спас!

Теряясь от нахлынувших эмоций, снова обнимаю его. Целую в щеку.

— Извини, — отстраняюсь от него, присаживаюсь на свое бревно.

Сергей сделал вид, что ничего не произошло. Подбросил несколько веток в костер.

В лесу быстро темнеет. Мы продолжаем сидеть и смотреть на костер. Становится зябко, Сергей снимает олимпийку и набрасывает на мои плечи. Не знаю почему, что на меня повлияло, но я решаюсь рассказать свою историю:

— Я всегда была общительной и улыбчивой. Мне нравилась жизнь, я радовалась всему: солнцу, дождю. Мне хотелось быть везде, узнать, как можно больше. Я ходила на несколько спортивных секций, в музыкальную школу, помогала девчонкам в приюте для животных. Выпускные экзамены сдала на отлично, областной вуз пригласил меня на бюджетное место. Я была счастлива, предвкушала новую жизнь. Но так вышло, что всему тому, о чем я мечтала, не суждено было сбыться. Во время вручения аттестатов в школу приехал Молотов, как раз в тот момент, когда меня пригласили на сцену для вручения аттестата и золотой медали, — эти слова даются мне очень тяжело. Дрожащими руками я держу кружку с чаем, делаю пару глотков, чтобы проглотить образовавшийся ком в горле.

— Он тогда на меня так посмотрел, что я похолодела, промямлила что-то в ответ директору, и сбежала со сцены, спряталась на последнем ряду. Его взгляд искал меня, я чувствовала это. Потом он уехал. Выпускной вечер наш класс праздновал в местном кафе. Я вышла подышать воздухом, как назло, никого из ребят не оказалось на улице, хотя они то и дело выбегали покурить, или выпить водки незаметно. Все произошло слишком быстро. Подъехала черная машина, вышел мужчина, затолкал меня в нее. Я пыталась кричать, но рот мне закрыли ладонью, от которой ужасно воняло сигаретами. Меня затошнило. На окраине города, под мостом, меня перетащили в другую машину. За рулем был Молот. Он так довольно улыбался, что мне хотелось расцарапать ему лицо. Меня пристегнули наручниками к ручке двери. Я начала кричать, громко, истошно. А он спокойно сказал, что если я сейчас не заткнусь и еще хоть раз пикну, он вернет меня обратно и отдаст своим парням, они пустят меня по кругу. Я испугалась. Я не кричала, только безмолвно плакала, — по моим щекам текут слезы, Сергей не спешит меня утешить. И он правильно делает. Если он меня сейчас перебьет, я не расскажу этот ужас до конца. — Он привез меня в дом, огороженный высоким забором. Там нас ждали Волков и Лютов. Молот снял с меня наручники, перекинул через плечо и потащил на второй этаж, не забывая, конечно, лапать меня под юбкой. Эти двое ржали, смотря на это. Роман занес меня в спальню, бросил на кровать. А потом молча ушел. Только перед этим закрыл дверь на ключ. Я долго сидела там, прислушивалась к шорохам, голосам. Они громко хохотали внизу, веселились. Лютов получил новое звание, отмечали, — я замолкаю, перевожу дыхание, пытаюсь успокоить восставший во мне страх. Да, даже вспоминать это страшно. — Они пришли, когда за окном было темно. Ввалились в комнату сразу втроем. Шли на меня, как хищники. Я зажалась в углу кровати, сидела, обхватив ноги. Лютов грубо схвати меня за ногу и растянул по всей кровати. Они упивались моим страхом, им доставляло удовольствие смотреть на перепуганную девчонку. Вальяжно и медленно сняли с шей галстуки и привязали меня ими к кровати, руки вместе, ноги врозь. Что было потом, вспоминать не хочется, но никак не забывается. Когда все закончилось, они встали около кровати, Волк слева, Молот напротив, Лютов справа. Они закурили сигареты из новой пачки, ритуал у них такой. Они выдыхали дым мне в лицо, ржали, когда я кашляла от этого противного запаха. А потом, когда докурили, потушили сигареты об мою кожу. Треугольник на левой груди. Боль была дикая, но кричать уже не было сил. Волк вытащил пистолет. Наставил на меня. И мне так хотелось, чтобы выстрелил. Один выстрел и все закончится. Я просила его об этом, взглядом. Молот не позволил. Сказал, что я очаровала его глазами и шелковыми волосами. Он опустился передо мной на колени, пропустил мои пряди сквозь свои пальцы и сказал, что такие волосы могут быть только у Богини. Мне хотелось плюнуть ему в рожу, она была так близко, но я боялась очередной боли. Лютов возмутился, сказал, что это не по правилам, от девки надо избавиться сразу. Но Молот уверил его, что все сделает сам, но завтра утром. Хочет попробовать меня еще раз, на трезвую голову. Волк, поддержал его, намекнув, что не отказался бы еще раз использовать меня. Молотов впился в мои губы грубым поцелуем, укусил за губу, проступила кровь. Он был доволен. Размазывал по губам кровь и любовался. Лютов сдался, хоть и ворчал. Они ушли. Продолжили пить дальше. Снова громко хохотали и спорили. А потом все прекратилось. Видимо уснули, выпили они, думаю, прилично. — Я затаила дыхание, ожидая от Сергея каких-нибудь слов, но он молчал. В его взгляде я ничего не увидела, кроме пустоты. — Я вылезла в окно, занятия по скалолазанию не прошли даром. Я не помню, как убегала, провал в памяти. Я будто очнулась от кошмара уже в машине. Дальнобойщик подобрал меня на трассе. Довез до города. А потом я бежала, бежала, бежала. Бедный мой папа, у него, наверно, сердце разорвалось, когда он открыл мне дверь. Он хотел пойти в полицию, написать заявление, но когда я рассказала, кто мои насильники, понял, что не так все просто. Лучше молчать. Он молчал, а я ждала, когда они придут, чтобы убить меня. Я постоянно боялась. На улицу перестала выходить, дом стал моей крепостью. День за днем, месяц сменял месяц, год, два. Образование получала дистанционно. Конечно, не то, о котором мечтала. Два года я не выходила на улицу, папа сказал соседям, что я уехала в деревню к тетке, — перевожу дыхание, вытираю слезы с щек. Больше не плачу. Делаю глубокий вдох. — Проснувшись как-то утром, я смотрела в окно, наблюдала за спешащими на работу людьми, их было так много, что я подумала, что легко могу затеряться среди них. Мой первый выход не получился, я только сделала шаг из подъезда и убежала домой. Покрылась потом, страх сковал меня, я дышать не могла. Папа обнимал меня и плакал. За это время он постарел лет на десять. Через неделю я снова решила выбраться. Вышла в утренний час-пик, в семь утра. Остановки переполнены. В толпе я почувствовала себя в безопасности, тем более ранним утром, мне казалось, что эти твари еще спят и точно меня не увидят. Я каталась на автобусе до конечной остановки и обратно, потом сломя голову бежала домой и запиралась на три замка. Но я улыбалась. Постепенно маленькими шажочками я перебарывала в себе страх и панику. Где-то через полгода я решилась выйти на остановке и пройтись по улице. Сердце бешено стучало, паника билась во мне, я шарахалась от всех проезжающих мимо машин, но шла. Прохожие косо смотрели на меня, наверно, думали, что наркоманка или сумасшедшая. А потом выбора у меня не стало, мне пришлось выходить на улицу и не просто гулять по улице, а ходить в магазины, гос. учреждения. Мне нужно было искать работу, папа умер, я осталась без средств к существованию. Я ходила на собеседования, естественно, меня никто не брал, образование ни пойми какое, опыта работы нет, и вела я себя как зашуганный зверек, который вздрагивал даже от шума принтера. Я уже отчаялась, как случайно в интернете нашла вакансию переводчика. Пока я сидела дома взаперти, чтобы не сойти с ума занялась изучением языков. Именно эти знания помогли мне блестяще заполнить анкету, а потом пройти собеседование в режиме онлайн. Дома я чувствовала себя увереннее и могла спокойно и четко отвечать на вопросы, мне предоставили три отрывка на разных языках, я перевела их. Им понравилось и меня приняли.

Конец ознакомительного фрагмента.