Вето на девочку

Виктория Волкова, 2022

Ему – 36. У него за плечами неудачный брак, взрослая дочь и успешный бизнес. Ей – 19. И она гостья в его доме и подруга его дочери. Он запретил себе думать о ней, как о женщине. Прикасаться к ней. Иначе точно не вывезти. Вот только от мысли, что она в любой момент может уехать, сносит крышу.

2. Дорога на Москву

Дорогой мы с Катей дремлем в обнимку. И просыпаемся, когда машина тормозит около сверкающей огнями заправки.

— Пит-стоп, девчонки! — весело провозглашает водитель Денис Иванович, коренастый мужик лет сорока пяти. — Сейчас кофе попьем и дальше поедем. Не хочу ночью останавливаться.

Пока заправляют машину, выходим на воздух. Разминаем затекшие ноги, безумно радуясь путешествию.

— Сортир и кафе тут внутри, — кивает водитель на стекляшку.

Нас долго просить не надо. Помыть руки, умыть лицо. А когда я выхожу из кабинки, Денис Иванович уже маячит рядом с Катей.

— В машину, быстренько, — командует он добродушно. — Кофе я вам принесу. Дорогой попьете. Или кто-то хочет чай?

— Нам два латте, — бойко командует Катя. — А еще круассан и шоколадку, Деня.

— Обязательно, — усмехается тот. И очень настойчиво провожает нас к машине.

— Папа у меня сдвинут на безопасности, — веселится Катерина. — То есть дома я могу хоть всю ночь гулять. А в Москве нельзя. Там я дочка самого Димирова.

— А у нас в Филипповке?

— Мамина! И никому не нужна. Прикинь! — смеется Катерина. В карих глазах мелькают озорные чертики. А черные волосы, уложенные в хвост, качаются туда-сюда.

Тоже хихикаю и осекаюсь на полуслове, когда мой телефон начинает вибрировать.

— Кто там? — тревожно интересуется подруга.

— Отец, — выдыхаю я, борясь с желанием сбросить звонок. Но нельзя. Папа мой в бешенстве страшен. У него и так в каждом городе полно высокопоставленных знакомых. По щелчку пальцев машину остановят и меня доставят обратно.

Нет, он не упоротый бизнесмен. Знаменитый доктор. К нему со всей страны едут.

— Да, папа, — стараюсь сдержать волнение.

— Ты когда домой собираешься, Настя? — строго интересуется он. Голос сухой и надтреснутый.

— Я уехала учиться в Москву, — объявляю торжественно. Не зря же репетировала перед зеркалом. — Две недели назад отправила документы на перевод. Их одобрили. Велели явиться.

— Я не понял. Это шутка такая? Но не смешно. Где ты? Быстро домой.

— Я уехала, папа, — повторяю я снова. — Меня нет в городе. И до следующего лета я возвращаться не планирую.

— Даже так, — недовольно крякает отец. — А нам с матерью почему ничего не сказала? Не сочла нужным?

— Ты бы меня не отпустил, — признаю вслух очевидный факт.

— Естественно! Чем тебя наш университет не устроил?

— Не тот уровень… Ладно, папа, меня зовут… — пытаюсь я поскорее закончить неприятный разговор.

Отец любит только старших детей. А я… даже родиться умудрилась не вовремя.

— С кем ты? — рычит он в трубку.

— С моей Димировой, — выдыхаю по привычке.

— Ладно, — отрывисто замечает он и приказывает сухо: — Говори, какой поезд. Сейчас кто-нибудь из братьев за тобой подъедет.

Отец, похоже, мне не верит и не скрывает раздражения и усталости. Всем своим видом показывает, как его достали мои выходки.

Хотя и выходок нет никаких. Я — тихоня и отличница, впервые в жизни решившаяся на побег.

— Ноль четыре Эс, — закатив глаза, выдаю я заранее заготовленный ответ. — Мы уже к Москве подъезжаем, пап.

В трубке неожиданно наступает тишина. И мне в первый момент кажется, что связь отключилась. Что-то случилось на линии, и нас разъединили в самый неподходящий момент.

Но отец там. На другом конце миллионов сот, которые соединяют нас в пространстве.

Думает. Пытается понять, что предпринять дальше. Молчу, приставляя палец к губам. Катю дважды просить не надо. Мы с ней на одной волне. Подмигнув, подруга демонстративно сжимает губы в некое подобие бантика, которое она сама называет «куриной ж. пкой».

Смешно. Но сейчас мне точно не до смеха. Жду, что скажет отец. Как приговора жду.

— Мне это не нравится, Настя, — наконец соизволяет папа продолжить разговор. — Советую сразу вернуться домой. Не усугубляй ситуацию, пожалуйста. Хватит нам позора.

«Вот и радуйся, что избавился!» — утираю ладошкой слезы.

— Я не вернусь, папа, — заявляю без запинки. — Мне девятнадцать лет, и я совершеннолетняя. И если кто-то попробует увезти меня силой, я обвиню в похищении.

Распрямляю спину, стараясь говорить твердо. Главное, не сдаться сейчас. Я все выдержу. Только больше не хочу слышать, в каких бедах семьи я виновата. Все! Надоело!

— Дурдом какой-то! — вздыхает отец. — Это твое право, конечно. Как устроишься в общежитии, позвони матери, — приказывает он голосом, не терпящим возражений.

— Хорошо, — киваю я, наблюдая в лобовое стекло, как от стекляшки к машине спешит наш Денис Иванович. В одной руке стаканы с кофе на подставке, а в другой — пакет со сдобой.

— Вырастили на свою голову, — ругается отец и, не попрощавшись, прекращает разговор.

— Сильно ругается? — косится на меня Катерина.

— Как обычно, — отмахиваюсь я легкомысленно. — Вот почему твой все понимает, а мой вечно всем недоволен.

— Вадиму Ильичу сколько лет?

— Шестьдесят три.

— А моему тридцать шесть.

— Тридцать шесть? — переспрашиваю я не веря. — Сколько ж ему было, когда ты родилась?

— Семнадцать лет. А маме — восемнадцать. Школьный роман. Я же тебе рассказывала. Их, конечно, поженили. Папа перевелся в вечернюю школу и пошел работать. Он и тогда был упертый. А потом родители что-то не поделили и развелись. Прошла любовь, завяли помидоры! — весело хихикает Катерина и тут же обращается к вернувшемуся с нашим ужином Денису Ивановичу:

— Деня, а ты случайно жвачку не купил? Забыла сказать.

— Купил, — весело рапортует тот. — Знаю я твои повадки, Катерина Александровна.

Вроде бы в шутку сказано. Но мне немного режет слух явное несоответствие. Взрослого мужчину моя Димирова называет по имени и на «ты», а он ее величает уважительно. Как хозяйку.

Неужели Катин папа так богат и могуществен, что его влияние распространяется и на дочку? В это трудно поверить, зная Катю Димирову. Такую простую, веселую и совершенно бесхитростную.

— Ваш заказ. — Денис Иванович передает нам подставку с кофе и пакет с выпечкой. А сам садится за руль.

— Вперед! Нас ждет Москва, — улыбается нам в зеркало заднего вида. И включает музыку.

Дорогой мы с Катей пьем кофе из бумажных стаканчиков. Жуем круассаны под задушевный романтический медлячок. Хорошо-то как! Никто не ругается из-за крошек в салоне. Не хмурит бровью, когда хлопает дверца.

Машина плавно скользит по трассе, распугивая грозным видом обычные легковушки. Теперь уже в колонках гремит Би-2. И мы с Катей подпеваем Шуре и Леве.

— Пустые города, в которых никогда ты раньше не бывала!

— Мы все начнем сначала!

Пожалуй, такая жизнь мне нравится! А дальше разберемся. Деньги на карточке отложены. На первое время хватит. Недаром я три года все подарочные собирала. Готовилась. Завтра приеду в Москву. Устроюсь в общежитии и постараюсь найти работу.